Делаем еще один заход в направлении движения катеров.
– «Двадцать пятый», смотри за воздухом, а я буду искать «цель», – передаю по радио Макарову.
– Понял.
И тут, словно мне кто-то из-за спины подсказал: «Посмотри назад!».
Повернул я голову и похолодел: на расстоянии метров в сто подбирается ко мне «мессершмитт». Отчетливо вижу: желтый нос самолета доворачивает в мою сторону. Чувствую, фашист вот-вот откроет огонь.
– «Месс» в хвосте! – кричит Макаров.
Но я уже резко бросил свой самолет в сторону. До сих пор не могу себе представить, что это была за фигура пилотажа на высоте в пятьдесят метров. Помню лишь одно: самолет энергично развернулся и задрожал от чрезмерных перегрузок.
Плавно отдаю от себя ручку управления и, в нескольких метрах от воды, вывожу самолет в горизонтальный полет. Немец успел открыть огонь и проскочил мимо. Нажми он кнопку управления оружием на какое-то мгновение раньше и вряд ли пришлось вернуться домой.
Вслед за первым «мессершмиттом» появился второй, но на этого уже набросился Макаров.
Через минуту-другую «мессершмитты» пропали из поля зрения, да и мы сами долго искали друг друга. Но вот наша пара снова над проливом, под нами катера. Они уже подходят к причалу. Моряки машут головными уборами. Начинаем разворот и видим серию белых ракет. Это было для нас заранее условленным сигналом: «Можно заканчивать патрулирование».
Ваша задача выполнена, – слышу знакомый голос с пункта наведения. – Разрешаю вернуться домой.
10 апреля началось наступление советских войск в Крыму, а 12 числа Керченский полуостров был полностью освобожден. Полк перебазировался на те же площадки, на которых он базировался в 1942 году.
Знакомые места! В свободное от полетов время ходим по полю и ищем зарытый в землю патефон, он был надежно упакован и мог пролежать лет десять. Искали и старослужащие, и вновь прибывшие в полк товарищи. Летчики и техники ходили с шомполами в руках и прилежно прощупывали ими землю. Но патефона мы так и не нашли. Полевой аэродром нельзя было узнать. Немцы силами военнопленных и местных жителей, оставшихся на оккупированной территории, построили бетонированную взлетно-посадочную полосу. На месте бывших землянок были оборудованы бетонированные укрытия, а также помещения для летно-технического состава. Видно, фашисты собирались здесь оставаться навсегда.
Не прошло и четырех дней, как получен приказ – продвигаться вперед, вслед за стремительно наступавшими наземными войсками.
16 апреля полк перелетел на площадку, расположенную недалеко от станции Владиславовка. Отсюда начались полеты в направлении Севастополя.
С северного направления летчики генерала Хрюкина, с востока – генерала Вершинина постоянно поддерживали наступающие войска, которые неудержимо двигались через Сиваш и по предгорьям южного берега Крыма.
Расположившись на малозаметной взлетно-посадочной площадке и начав планомерные вылеты на боевые задания в направлении Севастополя, мы узнали о кровавых зверствах фашистов. Особенно запомнился небольшой поселок – Старый Крым. Беззащитных стариков, детей и женщин гитлеровцы выгоняли на улицу, расстреливали, обливали керосином и сжигали.
Повсюду лежали трупы детей с выколотыми глазами, отрезанными ушами, изуродованными до неузнаваемости лицами. В Старый Крым выехала Государственная комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов, в составе которой был и врач нашего полка. По возвращении домой он рассказал о невероятных ужасах, результаты которых видел сам. Невозможно было смотреть без содрогания на снимки, где беспристрастный фотообъектив запечатлел все зверства оккупантов.
Севастополь горел. От рассвета до темноты в воздухе находилось множество советских самолетов.
Теперь уже прижатые к Черному морю фашистские войска ожесточенно огрызаются, пытаются с единственного аэродрома на мысе Херсонес противодействовать советским летчикам. Пары, а то и одиночки «мессершмиттов» взлетают, уходят в сторону моря, а затем, как оголтелые, лезут против наших истребителей. Такого раньше мы не наблюдали. Позже нам стало известно, что фашистские летчики вылетали пьяные и в отчаяньи были готовы на все.
В одном из воздушных боев немцы подожгли самолет заместителя командира полка Сапожникова. Он выпрыгнул с парашютом и попал в одно из татарских селений, некоторые жители которого во время оккупации помогали немцам. Сапожникова подобрали, заперли в сарай и продержали без пищи и воды двое суток. Группа офицеров и солдат отправились на розыски.
На третий день поисков девочка-татарка, лет восьми, указала пальцем на сарай и убежала. Там оказался лежавший на соломе Алексей Яковлевич. Он был без сознания, с обгоревшим лицом и руками и сломанной ногой. Только через два с половиной месяца он вернулся из госпиталя и снова продолжал путь вместе с полком на запад.
Однажды во время штурма Севастополя группа самолетов под командованием Савченко вылетела на сопровождение штурмовиков. При подходе к городу я и ведомый Морозов заметили, как два «Мессершмитта-110» пытаются атаковать наши «илы». Фашисты летели на малой высоте и рассчитывали незаметно подобраться к штурмовикам. Замысел их был быстро разгадан. Подаю команду Морозову приготовиться к бою. Мы пикируем и атакуем ведущего «мессершмитта».
Вижу, как он начинает дымить. Должен упасть, а его будто нечистая сила удерживает в воздухе… Летит.
Повторно строим маневр для атаки. Должен же я, наконец, прикончить этого паршивого фрица! Но немец поспешно «притер» самолет к земле неподалеку от аэродрома. Пришлось обстрелять его в третий раз. Теперь уже вижу, как огонь охватил фюзеляж и крылья. Больше он не поднимется в воздух!
Казалось, бой был несложный. Мы сравнительно легко расправились с врагом. Но мой ведомый, атакуя немецкий истребитель, не учел избыток скорости и выскочил перед самым носом фашиста. Этот, незначительный по накалу, воздушный бой для нас был поучительным. С тем чтобы нанести удар по врагу, избыток высоты и скорости надо использовать разумно, не слепо нестись вперед, а правильно сочетать возможности своего самолета и оружия с выполнением необходимого маневра. Не случайно, в этот же день, в результате неграмотно построенного маневра ведущим пары был сбит летчик нашего полка младший лейтенант Волошин.
В начале мая, когда фашисты со дня на день должны были оставить Севастополь, полк перебазировался на аэродром, расположенный возле города Симферополя. Здесь нам посчастливилось встретиться с прославленными летчиками 9-го гвардейского полка дважды Героями Советского Союза Лавриненковым, Алелюхиным, Амет-Хан Султаном и другими асами, о которых в то время начали складывать целые легенды.
В начале войны этим полком командовал Лев Шестаков, а теперь – Владимир Дмитриевич Лавриненков.
Наше внимание привлекло то, что на фюзеляжах самолетов было нарисовано множество красных звездочек, свидетельство о количестве сбитых самолетов врага.
– Чьи это самолеты? – спрашиваем у соседей.
Нам называют более десяти человек Героев Советского Союза. Узнаем также, что среди летчиков-героев в полку служил Михаил Баранов, мой однокашник по училищу, земляк-ленинградец. Это он вылетал на своем «яке» под Сталинградом с надписью на фюзеляже: «Гроза немецких фашистов М. Д. Баранов». Это нашему Мишке, первому в полку, там же под Сталинградом было присвоено звание Героя Советского Союза.
– А где сейчас Михаил Баранов? – обращаюсь к летчикам-соседям.
– Погиб смертью героя.
Много нового поведали нам соседи о своей новаторской тактике в резко изменившейся воздушной обстановке, когда господство в воздухе полностью перешло к нам.
Оказалось, что действуют они, как правило, большими группами, вылетая двумя, а иногда и тремя десятками самолетов. После взлета самолеты собираются в общую группу и следуют в район, где предстоит выполнение задания.
Там каждая из групп по команде ведущего разворачивается навстречу друг другу и, имея достаточный запас в высоте, на повышенной скорости начинает маневр со снижением.
Если наблюдать со стороны, то эти полеты напоминали стремительное перемещение масс самолетов в виде обыкновенных качелей, а летчики придумали своеобразное наименование маневра «полет люлькой».
– А чего же мы ходим шестерками, да еще и к тому же по горизонту? Почему посылаем истребителей в малом количестве? Ведь самолетов у нас не меньше, чем в соседнем полку? – посыпались вопросы к командованию.
– Наверное и нам следует летать по-новому, – соглашается командир эскадрильи Савченко. – Соседи упрекают: «Воюете по-старинке».
Командир полка Сидоров собрал летчиков посоветоваться, обсудить все по порядку и пересмотреть наши взгляды на полеты. Мнение было единым: «Мы – хозяева положения в воздухе и летать будем по-новому».
10 мая 1944 года легендарный город-герой Севастополь был полностью очищен от оккупантов. Наш полк возвратился на свой маленький полевой аэродром.
После полного освобождения Крыма от фашистской нечисти нам разрешили по-настоящему отдохнуть.

В фашистском логове

Близилась осень 1944 года. Нам приказано перебазироваться на Украину и подготовиться к инспекторской проверке, которая должна определить степень боевой выучки и готовность к ведению боевых операций.
В течение четырех дней представители из Москвы проверяли придирчиво, строго. Предстояло снова начать воздушные схватки с фашистами, но теперь уже за пределами государственной границы СССР – в Польше, в Восточной Пруссии и самой Германии.
Наконец, инспектирование закончено. Комиссия дала оценку: «Полк к боевым действиям подготовлен хорошо».
Какими путями-дорогами теперь будет пролегать его дальнейший путь на запад, никто не знал.
В руководстве полка произошли изменения. Назначены новый командир, Герой Советского Союза Александр Максимович Беркутов, заместитель по политчасти Николай Назарович Бурляй. Смена руководства связана с тем, что майор Сидоров получил направление на учебу, в академию Военно-Воздушных Сил, а майор Ильин перешел с повышением в политотдел соединения.
Итак, летим на запад.
Первый промежуточный аэродром – Бобруйск. Повсюду следы фашистского нашествия. Больше половины домов разрушено и сожжено. Многие семьи остались без крова. На дворе уже зима. Людям тяжело, негде спать и готовить пищу.
В гарнизоне, расположенном рядом с аэродромом, тоже сложная обстановка. На аэродром произвели посадку несколько полков – истребители штурмовики, пикировщики.
Все торопятся на запад.
На стоянках самолетов – яблоку негде упасть. В столовой – тоже.
Я обращаюсь к командиру эскадрильи Савченко:
– Наверное трудно будет определиться на ночлег, да и поесть тоже, среди такой массы людей. Давай лучше в город пойдем, попытаем счастья.
– Да, перспектива неважная, – соглашается Савченко. – Ну раз в город, так в город. Попробуем, зайдем вон в тот домик. Не пустят – в претензии не будем.
Заходим. Хозяин, лет пятидесяти, а может и старше, хозяйская дочь с мужем и двумя маленькими детьми. В комнате тесновато, но чисто и тепло.
– Нельзя ли у вас остановиться на пару дней? Мы скоро улетаем, а на аэродроме приткнуться негде, – говорит Савченко.
– Да нам не жалко. Только тесновато будет…
– Ну вот! А ты сомневался, – обращается ко мне Савченко.
– Да чего же тут сомневаться, – заулыбалась хозяйка, – в тесноте, не в обиде.
– В общем так, вы занимаете эту комнату, а мы потеснимся на кухне, – вмешался в разговор хозяин.
– Неудобно как-то, – замялся Савченко, – хозяев и на кухню…
– Ну, что мы будем рассуждать попусту. Ведь мы вас более трех лет ждали. Намучились вот как! А вам же еще надо воевать, все впереди…
14 декабря полк улетел в направлении к Варшаве.
Аэродром Высоке Мазовецке – небольшой, с хорошим взлетно-посадочным полем, окружен лесом. До населенного пункта недалеко.
Жители местечка к нам отнеслись доброжелательно, лишь некоторые были замкнуты, избегали разговоров.
Летный состав устроился хорошо и вскоре приступил к выполнению боевых полетов.
В районе Варшавы, Белостока, а также в южном и северном направлении пока спокойно. Лишь отдельные «хейнкели» или «юнкерсы» пытались просмотреть сверху боевые порядки наших войск.
Но вот уже 12 января 1945 года мы прикрываем восемнадцать бомбардировщиков и проводим довольно успешный воздушный бой с десятью «мессершмиттами». А через двое суток дивизия всеми авиационными полками нанесла штурмовой удар по аэродрому Йоганнесбург, где фашисты сосредоточили большое количество авиации.
Девяносто советских истребителей обрушили на немецкий аэродром всю свою огневую мощь. Совсем неплохо. Это фашистам не 1941 год!
Накануне была проведена тщательная разведка. Каждый полк, эскадрилья, звено, каждая пара получили конкретные указания, как действовать при штурмовке.
Предусмотрены варианты действия групп в случае появления вражеских истребителей.
Основная задача: уничтожить возможно большее количество самолетов, склады с горючим и боеприпасами.
В установленное время полки поднялись в воздух и быстро заняли боевой порядок. Летим на запад. Пересекли линию фронта, пока все спокойно, но мы знаем о том, что посты воздушного наблюдения уже сообщили на аэродром о полете советских истребителей.
При подходе к аэродрому Йоганнесбург видим, как дежурные экипажи самолетов первой пары, находившиеся в боевой готовности, успели запустить моторы. «Мессершмитты» начинают разбег, оставляя за собой полосу снежной пыли.
Командир эскадрильи Павел Камозин, будучи ведущем группы блокирования, видит взлетающую пару «мессершмиттов», догоняет ведомого и с кратчайшего расстояния расстреливает его в упор. Объятый пламенем «мессершмитт» падает на землю. Камозин доворачивает свой самолет влево и пристраивается к ведущему немцу. Длинная очередь вонзается в «мессершмитт» и он тоже падает.
– Я, Камозин, – слышим по радио тихий и спокойный голос, – сбил два самолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33