– Вы спортом не занимались?
– Было дело. Горные лыжи.
– И разряд?
– Мастер. Просто мастер. До заслуженного не дотянул.
– Цыц, Витек, – оборвал его Борода. – Вот представь себе, что из этого сопляка лет через пять будет гидрограф, – обратился он к Сашке. – Отказываешься верить рассудку.
Сашка улыбнулся.
– Держи, – бородач протянул Сашке конверт. – Что это?
– Полета рублей и обратный адрес. Перешлешь, когда сможешь.
– Я обойдусь, – спокойно сказал Сашка.
– Не будь под конец пижоном, – поморщился бородач. – Попрошу об одном. Если ты все же турист, напиши мне об этом честно. Я себе полголовы обрею.
– За что ты их так?
– Не переношу, когда без дела шляются по земле. Вопят дурацкие песни и стреляют куда попало. У меня с ними личные счеты.
– Будь! – попрощался Сашка.
– Давай чапай. Удачи тебе.
Сашка вскинул рюкзак. Бородач столкнул шлюпку. Витек возился с мотором.
…Он шел по берегу моря. Море было свинцовое, еще не опомнившееся от ночной передряги. Крохотная крачка с отчаянным криком спикировала на Сашку, взмыла, снова спикировала.
Все это время и ребята, и чайка, и берег были для Сашки как бы размыты.
Над головой, выпустив шасси, с ревом прошел оранжевый самолет полярной авиации.
В море впадал маленький прозрачный ручей. Сашка сел на корточки, поднял яркий мокрый блестящий камешек. Второй. Камешки тоже были размыты.
Сашка развязал рюкзак и вынул оттуда сверток. Раскрыл его. В свертке лежал набор очков. Последние очки имели вовсе уж толстые бронебойные стёкла. Сашка начал их примерять.
Примерял и разглядывал камни.

НАХОДКА ШАВАНОСОВА

«…Однажды, в сентябре 1886 года, рабочий из поселка у подножки Витватерсранда ударил заступом по скале. Камень засверкал, заискрился. Сомнений не было – через скалу проходила золотоносная жила…»
Ганс Шомбрук, «С палаткой по Африке»

Первый алмаз из знаменитого месторождения Кимберли был найден маленькой девочкой в 1886 году. Ей просто понравился сверкающий камешек. Знаменитый алмаз «Звезда Южной Африки» был куплен господином Ван Никерком за несколько коров у местного колдуна и тут же продан за 11 200 фунтов. Так началась печальная и знаменитая история месторождения Кимберли.
Автор полагает, что история открытия якутских алмазов достаточно широко известна. Тем не менее он считает необходимым напомнить, что всегда в таких случаях существует предыстория, уходящая корнями в легенды, фольклор.
Шаваносов покрутил плоский медный тазик, слил воду и вытряхнул из лотка остаток.
– Купец Шалимов знал, кому доверять деньги, – с усмешкой сказал незнакомец. – Вы добросовестны до идиотизма.
Шаваносов повернул голову к лежащему на берегу незнакомцу. Взгляд у него был странный.
– Я изобью вас, Шаваносов, если вы действительно приведете меня к какой-то дурацкой птичке.
Шаваносов протянул руку и вынул из тазика камешек. Камешек был прозрачен и чист. Он почти сливался с водой. Неожиданно упавший солнечный луч вдруг осветил его, и камень вспыхнул, как маленькое солнце. Тотчас упала тень, и длинные тонкие пальцы взяли камень с руки Шаваносова.
Незнакомец положил камень на ладонь, быстро покрутил ее. Потом нерешительно царапнул камнем по стеклу часов.
– Шаваносов! Вы догадываетесь, что это? – глухо спросил он.
Шаваносов все так же сидел на корточках, устало свесив руки. Лицо у него было красным. Глаза лихорадочно блестели.
– Я, кажется, заболел, – тихо сказал он.
– Это алмаз, Шаваносов! Якутский алмаз! Купец Шалимов будет ползать на коленях перед вами…
Он уставился на Шаваносова, как будто впервые его увидел.
– Воистину блаженны нищие духом, – медленно произнес он.
– Разожгите костер, – попросил Шаваносов. – Я должен заполнить дневник.
Незнакомец, как лунатик, опустился на корточки у ручья.
– Может быть, в Сексурдах, – сам себе сказал Шаваносов. – Отлежаться, потом дальше… Не-ет. Еще немного. Я знаю.
Незнакомец быстро вскинул взгляд.
– Костер? – хрипло переспросил он. – Сейчас вам будет костер, господин Шаваносов. И лучшая аптека в Сибири. Я запасливый человек.

АЭРОПОРТ

Деревянная изба с вывеской «Аэропорт» торчала посреди грязной тундры. На деревянном крыльце сидели люди. Над людьми поднимался табачный дым.
Сашка прошел через спящих, мимо миловидной девушки в беличьей шубке, мимо компании ребят, мимо пижонистого командированного в плаще, в модной шляпе и многодневной щетине на бледном городском лице, мимо старой якутки в мехах, усевшейся прямо на полу в окружении темноглазых внуков и цветастых свертков, мимо всех, кто был втиснут в крохотную комнатку аэропорта многодневным ожиданием погоды, «борта» и пассажирской удачи, прошел к окошечку «Касса» и попросил билет до Сексурдаха.
– Предупреждаю: время отправления борта неизвестно. Берете? – спросила из кассы девушка.
– Беру. – Сашка вынул деньги.
Он вышел на крыльцо. Вокруг была ровная желтая тундра, и прямо в ней, так казалось с крыльца, пламенели на закатном солнце оранжевые костыли – самолеты ледовой разведки, сгрудившиеся на стоянке. И вишневого цвета солнце висело блином.
На завалинке сидел, скрестив ноги, темнолицый старик в мехах и, не моргая, смотрел на солнце. Сидел как языческий бог.
Сашка протер очки. Подошел к нему.
– Не из Сексурдаха?
– Маленько ближе, маленько вбок, – доброжелательно ответил старик. – А ты оттуда?
– Нет, – сказал Сашка. – Туда. А ты Сексурдах знаешь?
– Оч-чень хорошо знаю. Два раза в год обязательно езжу. Большой, как город. Маленько меньше Якутска.
– А старики там остались? Местные старики?
– Ты, парень, приезжий, наверно. Старики жили в маленьком Сексурдахе. Когда Сексурдах стал большой, старики ушли в тундру, в тайгу доживать. Там им лучше.
– И ни один не остался?
– Слушай, догор Догор – товарищ (якут.).

. Ты найди Сапсегая. В тундре нет человека старше. И в тайге, может быть, нет. Он последний такой. Я правильно говорю.
Сашка машинально оглянулся. Бескрайняя холмистая тундра убегала на юг, пропадала в туманном мареве.
– Где же его найдешь? – с сомнением спросил Сашка.
– Садись в самолет. Лети туда, – старик махнул рукой куда-то за тундровые холмы. – Спрашивай, где Сапсегай. Председатель – скажет, зоотехник – скажет, экспедицию встретишь – скажут. – Старик явно увлекся. – Любой человек тебе скажет, Сапсегая все знают.
– Найду, – неуверенно сказал Сашка. – Раз он один такой, значит, найду я его.
Сашка вернулся в зал ожидания. За деревянным барьерчиком скучала девушка. Сбоку на стене красным карандашом было торопливо написано: «Зина, я жду тебя. Леня». Сашка взял телеграфный бланк. Ему хотелось дать телеграмму о том, что он добрался до «мест», что улетает искать неизвестного старика Сапсегая. Он взял уже ручку, обмакнул ее в чернильницу. Но передумал. Еще ничего, никого не нашел. Незачем давать телеграммы. Он смял бланк и выбросил его в корзину.
– Желающие вылететь в Сексурдах, покупайте билеты, – сказала в динамик девушка. – На Сексурдах покупайте билеты.

Но что-то неожиданно изменилось в бревенчатой комнате, где люди сидели, читали, спали и ждали. Щемящий звук неповторимости мига вошел сюда. Сашка сдернул очки. Лица людей были ясны, точны, и Сашка видел без очков все так, как будто вдруг приобрел удвоенную силу зрения.
– Сашка, ты меня любишь? – спросила Лена.
– Спрашиваешь ты всякие глупости.
– Ну все-таки.
– Мне это слово говорить трудно.
– Ну ты не говори, ты как-нибудь так…
– Ага.
– Так ты все-таки меня любишь?
– Не знаю.
– Нет, будь добр рассказать. Я настаиваю.
– Отстань, Ленка. Я лучше тебе как-нибудь докажу. Как случай подвернется, так сразу и докажу тебе это.
– Как докажешь?
– Ну пожертвую чем-нибудь ради тебя.
– Чем-нибудь?
– Для тебя? Для тебя всем.
– А знаешь, будем мы старые, дряхлые. Ты с палочкой, я с костыликом. И вспомним разговор этот. Или забудем?
– Ты не будешь с костыликом. Я, если я буду, то я сразу исчезну. Не хочу, чтобы ты меня видела дряхлым.
– Как исчезнешь?
– Застрелюсь, утоплюсь, сгину в нетях. Или залезу на Эльбрус, и на лыжах вниз, прямиком, чтобы в пыль.
– Пожалуйста, не в нетях. Что-то панихиду мы завели.
– Это ты завела.
– Ты еще не исчез? – Тут. А ты?
– И я тут. Видишь? Именно тут.
Диалог этот начался в здании аэропорта, продолжался в самолете Ил-14, который приземлился на травяной посадочной полосе крохотного таежного аэропорта. Сашка сошел по трапу вместе с пассажирами. Стояли у здания несколько самолетов Ан-2, вертолеты Ми-4. На крыльце сидели темнолицые таежные люди. Сашка вернулся по трапу и спустился уже с рюкзаком. В проеме появился пилот.
– Сходишь?
– Сойду здесь.
– Ты не ошибаешься, парень? В ведомости все пассажиры до Сексурдаха.
– Мне внутренний голос сказал сойти здесь, – усмехнулся Сашка.
К одному из вертолетов шел экипаж. Темнолицые таежные люди поднялись и тоже пошли к вертолету. Сашка бегом направился к ним.
– Твое дело, – раздумчиво сказал ему в спину пилот. – Внутренний голос… Хм.
И еще раз посмотрел на Сашку, который, жестикулируя, разговаривал о чем-то с кожаными пилотами и низкорослыми жителями тайги у вертолета прославленной марки Ми-4.


III. ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСХОДНОМУ

В ВЕРТОЛЕТЕ

В железном грохочущем брюхе вертолета лежали ящики с продуктами. У одной стенки примостилась оранжевая бочка – дополнительный бензобак для длительных рейсов, связка новеньких, в масле охотничьих карабинов калибра 8,2. Сашка был единственным пассажиром в этом мире грохота и таежного снаряжения.
Он выглянул в иллюминатор. Обдутые ветром горные хребты уходили куда-то за тысячи километров. Между хребтами сверкали извивы безлюдных рек. По долинам растекались рыжие россыпи лиственничной тайги. И совсем рядом проплывали черные камни безжизненных горных вершин.
– Луна! – сказал сам себе Сашка. – Луна!
Он сгорбился на сиденье и закурил. И тотчас на лесенке из кабины показались стоптанные ботинки, потом ноги, потом кожаный зад бортмеханика. Бортмеханик нагнулся и погрозил Сашке. Кивнул на оранжевый бензобак. Сашка убрал сигарету. Бортмеханик сошел вниз. У него были оттопыренные уши, веснушчатая физиономия и прищур глаз как у доброго ястреба. Оскальзываясь на рубчатом железном полу, он подошел к Сашке. Сел рядом.
– Такие дела! – для начала сказал он и прицельно покосился на Сашку. Но Сашка лишь улыбнулся в ответ. Бортмеханик понял, что с этим парнем не выйдет словесной дуэли, любимого бортмеханикового занятия.
– Тебя как зовут?
– Сашка.
– Витя. Витя Ципер, авиационный циркач.
– Почему циркач?
– Когда я на борту, летательный аппарат обязательно падает. На взлете, в полете или при посадке, – доверительно пояснял Ципер. – От меня все экипажи уже отказались, кроме… – Ципер кивнул в сторону пилотской кабины. – Такая судьба. И представь – без моей вины. Давно из Европы?
– Два месяца.
– Медленно движешь! Журналист?
– Географ.
– Уже легче. Сапсегай журналистов… обожди… Витя Ципер в два прыжка кинулся к входу в кабину. В ровный грохот стали врываться перебои, и вдруг наступила оглушительная тишина. Вертолет с безмолвно раскручивающимся винтом провалился вниз.
Нескончаемо долго продолжалось это падение. Потом вдруг мотор снова заработал, и вертолет стал набирать высоту.
Вернулся Ципер.
– Вот видишь? – сказал он и внимательно посмотрел на Сашку.
– Интересные у тебя шутки, – сказал Сашка.
– Вода в бензопровод попала. Слышишь?
Сашка прислушался, но, кроме моторного грохота, ничего не мог разобрать. Он отрицательно покачал головой.
– Командир на четырех языках кроет бензозаправщиков. Такие дела. И тебя кроет. Во дает!
– Меня-то за что?
– За крюк. Нам же в другую бригаду надо. А Инна его упросила. Ты давно ее знаешь?
– Давно.

ИННА

Он стоял тогда около самолета, решая, лететь ему или оставаться. Пассажиры поднимались по трапу. Захлопнулась дверца. Закрутились винты.
– А вы почему остались?
Сашка оглянулся. Девушка в плащике стояла сзади него и тщетно пыталась прихлопнуть юбку, взметенную вихрем от винтов самолета.
– А почему не остаться?
– У нас никто никогда не сходит. – Девушка подняла к Сашке лицо. Круглое миловидное с серыми спокойными глазами. – Здесь фактория, посадочная полоса и медпункт. Я фельдшер при этом медпункте.
Сашка огляделся. Деревянное здание аэропорта. Повисшая полосатая «кишка» на шесте. Убегающий к горизонту пойменный лес. На горизонте неизвестный хребет.
Коричневые таежные люди сели в вертолет. Закрутился винт, и вертолет медленно пошел вверх. Стало окончательно пусто.
– И когда же я улечу?
– Почтовый приходит раз в месяц. Он позавчера был. Иногда заходят случайные.
– Значит, застрял?
– Вы не жалейте, – сказала девушка. – У нас хорошо. Тихо.
– А жить?
– С этим здесь трудно. У меня комната при медпункте пустая. Зовут меня Инна. Я и сын, так и живем.
– Просто Саша. Саша Ивакин.
Взгляды их встретились. Она отвела глаза.
– Не-ет! Еще не-ет! – Мальчишка кричал на всю окрестную лесотундру и заливался смехом.
– Сейчас посмотрим, – сказал Сашка и обошел вокруг кряжа, выбирая место. – Ну-у, смотри внимательно.
Сашка примерился и ловким ударом колуна развалил кряж.
– Не-ет! – счастливо верещал пацан. – Нету, – тихо добавил он.
– Значит, в другом, – Сашка вывалил из груды дров следующий кряж.
Мальчишка открыл рот, округлил глаза. – Что тут у вас? – Инна в белом халате стояла за штакетником и смотрела на сына и Сашку.
– Мама, мам! Дядя Саша говорит, что в поленьях маленькие человечки живут. Как расколешь, они убегают в другое. Правда, да?
Инна улыбнулась и спросила тихо:
– У вас выдумки когда-нибудь кончатся?
– Еще не иссякли.
– На рыбалку бы съездили.
– А борт? Вдруг борт к пастухам будет?
– С утра все известно бывает. Разве чудо какое.
– А я в чудеса верю, – сказал Сашка.
Инна поковыряла пальцем штакетник, посмотрела на Сашкину спину. Сашка обернулся. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом она тихо повернулась и ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13