– А как же ты? – опешил Евгений. Он не поворачивался, но вертел головой, пытаясь снова почувствовать мое присутствие.
– За меня-то что волноваться? – усмехнулся я. – Самое страшное со мной уже случилось. Спасибо тебе за все.
– Мы еще встретимся? – спросил он.
– Буду ждать с нетерпением. Ну то есть… – смутился я, – долгих тебе лет жизни, спешить-то некуда.
Женька скрылся в подземном ходе. Знаешь, Сурок, я так и не удосужился узнать, как он, благополучно ли добрался… Давай навестим его как-нибудь вместе. Он узнает меня, в каком бы теле я ни явился.
А сейчас в моем распоряжении оказалось тело охранника. Это было большой удачей: таксист превосходно знал дом и, более того, носил на поясе связку ключей. Я уже был уверен, что попаду в музей!
Выйдя из погреба, я направился в правое крыло. По дороге на меня набросилась симпатичная горничная в коротком форменном платьице и кружевном фартуке.
– Что там стряслось, Кони? Какие-то проблемы?
– Никаких, бэби, – важно ответил я. – Просто обрушилась стена за дверью. Надо отдать соответствующие распоряжения.
Горничная огорченно всплеснула руками. Наверное, мой таксист вел с ней оживленный диалог, пока не прозвучал сигнал тревоги. Проходя широким пустым коридором, я бесцеремонно рылся в сознании Кони. «Ключ. Есть ли у меня ключ от музея?» Однако наткнулся на полное недоумение: «Какой, к черту, ключ?»
И действительно: какой, к черту, ключ. Дверь в комнату, где еще во времена сэра Перси хранился антиквариат, была не заперта, лишь прикрыта. И уж конечно никакой сигнализацией здесь и не пахло. Хозяин явно не относился всерьез к вопросам безопасности своей коллекции. Тем лучше.
Да и помещение размером с эрмитажный Малахитовый зал мало напоминало музей. Сначала я вообще не увидел здесь никаких экспонатов. Часть зала занимал зимний сад, между окнами стояли аквариумы с большими плоскими рыбами. А посередине, на перекрестке двух красных ковровых дорожек, высился велотренажер. Настоящий монстр. В свое время я хаживал в неплохой спортзал, но такого не видал никогда… Потом, обернувшись, я увидел старинные гобелены, увешанные оружием. В простенках между ними скромно ютились мраморные бюсты и рыцарские доспехи. Под окнами стояли витрины с какими-то рукописями, а в самом дальнем углу – старый шкаф. Я инстинктивно направился к нему, чувствуя себя Индианой Джонсом в храме Судьбы.
Вот оно. Среди терракотовых фигурок, кусков окаменелостей и двух бронзовых распятий лежал (я бы даже сказал – валялся) четырехугольник темного стекла. «Голубой крест». Талисман, переданный богами из рук в руки эльфам. Чудотворная вещь, с помощью которой можно повелевать водной стихией. Что-то екнуло у меня внутри при виде этого артефакта. Но времени на лирику не было. Я со скрипом отворил дверцу и забрал «Голубой крест».
– Кони! Что вы делаете?! – раздался за спиной возмущенный голос сэра Перси.
От неожиданности я едва не вылетел из тела охранника. Парень на мгновение осознал себя и пролепетал хватаясь за голову и тупо глядя на похищенную вещицу:
– Сэр… Со мной что-то случилось, сэр Оливер…
Ну конечно. Передо мной – нынешний хозяин Мэллори, Оливер Смоллетт. Но господи, как похож! Если сэра Перси нарядить в голубые спортивные шаровары, черную майку и перекинуть через плечо махровое полотенце – получится вылитый его потомок, застывший сейчас с пакетиком рыбьего корма в руке.
Никогда я еще не соображал так быстро. «Ахталь там, где любая вода», – вспомнил я и метнулся к ближайшему аквариуму. Рыбы шарахнулись от незнакомого предмета, упавшего на дно. Но «Голубой крест» лежал там всего миг, а потом растворился в воде. Ахталь забрал свой талисман… И тут пол слегка вздрогнул, задребезжали стеклянные дверцы шкафа. Это Нэниль благодарила меня. Значит, все в порядке, землетрясения не будет, Никита Воронцов останется жив и долго еще не попадет в Атхарту, а у нас с Фаиной все наладится. Меня охватила эйфория. И вместо того чтобы немедленно отправиться на Тот Свет, я позволил себе пошалить.
– Так надо было, сэр Оливер, – заявил я опешившему старику. – Эта вещь из воды вышла и в воду должна вернуться. Кстати! Привет вам от вашего далекого предка, сэра Персиваля Смоллетта. Между прочим, у него есть ваша фотография. Вы на ней такой славный мальчуган с роликовыми коньками…
С этими словами я покинул Землю. Что выслушал от хозяина бедняга Кони – не знаю и не хочу знать. Боюсь, Сурок, у меня еще будут из-за этой выходки крупные неприятности.
А тогда я вернулся на любимую иван-чаевую поляну. На пне сидел черный кот.
– Я знал, что ты появишься здесь, – сказал Бэзил. – У нас беда. Зануда исчез.

53

– Вы что-то хотели? – надменно спросила девушка с бейджем «Нина. Старший менеджер».
Не слишком приветливо здесь встречают клиентов, подумала Ася. Но она явилась в агентство «Горизонт» не для того, чтобы приобретать недвижимость.
– Я могу видеть Евгения Петровича?
Старший менеджер Нина нахмурилась:
– По какому вопросу? Вы с ним договаривались? Он не предупреждал…
Значит, на месте, поняла Ася. Ее душа ушла в пятки: вот прямо сейчас все и выяснится…
– Меня зовут Ася Суровицкая, – представилась она. – Я знакомая Егора Гобзы, бывшего совладельца агентства.
– Лика, доложи, – распорядилась Нина, вместе со стулом поворачиваясь к секретарше.
Лика с видимым раздражением оторвалась от компьютерной игры и куда-то ушла.
– Присаживайтесь. – Нина махнула рукой в сторону кожаного дивана.
Но ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как Евгений вышел из кабинета. Симпатичный, подумала Ася. Весь такой большой, но без тупого выражения бандита-качка, которое старательно имитируют многие бизнесмены, даже если у них за спиной три института. На пальце – обручальное кольцо. На носу – очки, из-под которых он внимательно смотрел на нее.
– Здравствуйте, – сказал Евгений. – Егор мне про вас Рассказывал. Прошу.
Значит, все верно, думала Ася, проходя в кабинет. «Горизонт» существует, и Евгений существует…
– Расскажите, как вы последний раз встречались с Егором, – попросила она, усаживаясь в кресло.
Лицо Евгения сделалось печальным.
– Я хорошо помню тот день. Мы решили выпить пива после работы. У нас намечалась сделка, надо было ее обсудить. Егор нервничал, ему не хотелось домой. У него что-то не ладилось с этой его женщиной, Златой. Он говорил, что с утра поедет в аэропорт встречать сестру. Такая нелепая смерть… Он прекрасно водил машину. Может, они с утра опять поссорились и он был на взводе…
– Нет, – мягко остановила его Ася. – Я имею в виду последнюю встречу. Около полутора лет назад.
Евгений медленно снял очки:
– Ася… Разве вы не в курсе, что он умер четыре года назад?
«Так, значит, нет? Не было никаких возвращений с того света?»
– Я хочу сказать, – уточнила она, – может быть, Егор вам снился? Или что-то в этом роде? Понимаю, это странные вопросы, но, поверьте, для меня это очень важно.
Евгений невесело улыбнулся:
– У меня, Асенька, в последнее время такой цейтнот, что мне и вовсе не снятся сны. Упал на подушку – и отключился.
В кабинете повисла тишина. Оба молчали. Евгений протер очки, выжидающе посмотрел на Асю. Она поднялась. Все ясно, все слова уже сказаны. Они должны избавить ее от навязчивых сновидений, как ушат холодной воды… Интересно, одобрил бы доктор Зимин такую терапию?
– Простите, что отняла у вас время, – сказала она.
– А как вы живете, Ася? – спросил вдруг Евгений. – Я имею в виду… У вас все хорошо? Я чем-то могу вам помочь? Я перед Егором в долгу, и если вам что-то надо… Кстати, а кто вы по профессии?
– Бухгалтер.
– Бухгалтер! – обрадовался Евгений. – Да это же просто чудо! Послушайте, вы не хотите работать в моем агентстве? Вот визитка, вы подумайте, позвоните…
– Хорошо, – улыбнулась Ася. И, помедлив, спросила: – А вы мне скажете, что про меня говорил Егор?
– Он вас любил.
– О, это я знаю, – спокойно кивнула она.

54

В гостиной сэра Перси скорбно горели свечи. Мы сидели в полутьме за пустым столом. По русскому обычаю следовало бы выпить… Но, кроме меня, русских не было. Да и подобало ли нам в такой ситуации развлекаться созданием иллюзорных напитков? И… за что пить-то? За упокой души? Но кабы знать наверняка, что он существует, этот упокой… Вот и получается, что для нас, мертвых, тоже есть страна, откуда ни один не возвращался…
– Как это случилось? – прервал я тягостное молчание.
– Так же, как со многими до него, Грег, – сказал сэр Перси. – Я поднялся к нему, когда он был уже прозрачнее стекла.
– Нет, но почему? – мрачно допытывался я.
– Потому что его мир рухнул, – весомо изрек сэр Перси. – Он не выдержал внутреннего разлада, так как усомнился в справедливости взглядов своего кумира.
– Юджин боготворил Председателя, – сказала Эсмеральда. – И когда он понял, что Нэя интересуют лишь его собственные амбиции…
– Да уж, – фыркнул Бэзил. – Этот Алан Нэй не из тех, кто годами скрывается в овечьей шкуре. Он не раз показывал нам свой настоящий оскал.
– Бедный Юджин, – вздохнула Эсмеральда. – Он был такой беззащитный… Надеюсь, он не страдал перед… перед исчезновением.
Я усмехнулся:
– У меня просто дежавю начинается. Как будто я на Земле, на чьих-то поминках… Забавно: мы говорим о Юджине так, как живые говорят о нас.
– Не так, – возразила Эсмеральда. – Живые провожают умершего в новую жизнь, просто они об этом не знают. А мы…
– Мы тоже не знаем, – заявил Бэзил. – Может быть, исчезнувшие попадают в какое-нибудь более подходящее для них место? Может быть, исчезновение – это не последняя смерть, а очередной переход? И так до бесконечности? Сэр Перси, вы что-нибудь знаете об этом?
– Нет, Бэзил, и ваша гипотеза ничем не хуже прочих.
– Все лучше, чем ничего, – заметил я.
– Надеюсь, что каждая новая смерть будет легче предыдущей, – тихо сказала Эсмеральда. – В первый раз я очень страдала и боялась.
Над столом снова повисло молчание. Эсмеральда коснулась такой темы… Нет, все через это проходят… Но даже с близкими в Атхарте не принято говорить о физических обстоятельствах собственной смерти. А подругу сэра Перси сегодня несло…
– Я долго не знала, что смертельно больна… Мне было всего шестнадцать, врачи сказали об этом не мне, а родителям. Представляете, каково им было? А я прекрасно себя чувствовала, строила планы… А потом все случилось буквально за месяц. Я начала слабеть, меня положили в больницу, там жутко пахло… Мне что-то кололи, и я почти не чувствовала боли… Я еще долго думала, что вот-вот пойду на поправку, и не поняла, почему мама разрыдалась, когда я попросила сдать в чистку весеннее пальто… А потом словно кто-то шепнул мне на ухо: ты умрешь. И сразу стало так холодно… Я кричала: «Не хочу!» и каталась по кровати. Священник пытался со мной поговорить, а мама потеряла сознание…
– Хватит, Эсме! – резко прервал ее сэр Перси.
Бэзил недовольно дернул хвостом:
– Что за ханжество, сэр Перси? Я вот тоже первое время боялся вспоминать собственные конвульсии и делал вид, что попал в Атхарту через волшебный шкаф. Разве это не унизительно?
Эсмеральда тихо всхлипывала. Сэр Перси ласково обнял ее за плечи.
– Вы, Бэзил, рассуждаете, как нормальный молодой идиот, простите мою откровенность. А я достаточно пожил и достаточно побыл мертвым, чтобы знать: держать свои страхи на замке есть не трусость, а благоразумие… Я тоже мог бы вам рассказать, как адское пламя жгло меня изнутри в течение пяти с половиной часов. Моя дражайшая супруга разбиралась в ядах и не отказала себе в удовольствии слушать мои предсмертные вопли…
Ну вот, вздохнул я. И сэра Перси пробрало. Это заразно и будоражит, как похабные истории. Осталось только мне поддержать разговор. Жаль, не могу порадовать слушателей подробностями. «Скорая», автоген – это все было после… Я запомнил лишь хруст стекла и навалившуюся тишину… И усыпанную стеклянными крошками фотографию на «торпеде». Неисповедимы пути таких ассоциаций… Я вдруг вспомнил, о чем давно хотел спросить У сэра Перси, и воспользовался этим, чтобы сменить тему.
– Ого! – заинтересовался сэр Перси. – Значит, вас кто-то зовет? Я слышал, слышал о таких вещах. Вас кто-то вспоминает, Грег.
– Всех кто-то вспоминает, – возразил я. – Это же не значит, что все слышат голоса. Может, кто-то из знакомых устроил спиритический сеанс?
– Вздор. Если к душе взывает медиум, она отчетливо слышит слова. Спросите у нашего приятеля Харта. Но в вашем случае это ведь скорее навязчивая мысль, чем голос? Не сомневайтесь, Грег: вас кто-то вспоминает. Кто-то, кто не смирился с вашей смертью. Есть сила, которая может докричаться даже через Порог.
– И что это? Какая-то темная магия? Вуду? – хмуро спросил я.
Сэр Перси саркастически посмотрел на меня, выдержал эффектную паузу и ответил:
– Это любовь, Грег.

55

А девятнадцатого июля я отплясывал на маскараде у венецианца Леопарди Великолепного.
Что такое Малая Венеция? Город, лежащий довольно далеко к северо-востоку от Хани-Дью. Там живет один-единственный обитатель – Уго Леопарди. Я знаю, что он умер в восемнадцатом веке. Он действительно венецианец, но голубой крови в нем, сыне угольщика, нет ни капли. Это уже после смерти он сделал себя бессменным дожем города из пяти дворцов.
Карнавалы в Малой Венеции не подчиняются никакому расписанию, кроме желания самого хозяина. Они следуют один за другим каждую неделю или не проводятся несколько лет. Выбор гостей тоже зависит исключительно от Уго. Но я еще раз подчеркну, что для многих атхартийцев нет выше чести, чем попасть на этот карнавал.
Бальная зала встретила нас с Фаиной музыкальным шквалом. Плакали скрипки, рокотали барабаны, выводили щемящую ноту синтезаторы. Наверное, Уго радовал гостей своим новым шедевром – после смерти у него открылся талант композитора.
– Ну вот, а ты на меня ворчал, – шепнула Фаина.
Я не одобрял ее маскарадный облик. Изображая ворону, моя подруга слишком увлеклась натурализмом. Зачем было долбить клювом крышу моего «Мустанга» и тем более гадить на лобовое стекло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44