Они впились в Сэла глазами, подозрительно оглядывая его, только что не рычали. Но тут их окликнул Карл.
— Мы едем во Дворец, — сказал он, подавая пальто Изи. — По телефону мне сообщили, что репетиции еще не закончились. А вам, — он окинул Сэла критическим взором, — не мешало бы перед тем, как ехать, умыться.
— Я лучше лягу в постель, — сказал Сэл, опускаясь в кресло. — Что-то неважно себя чувствую. Вымок до нитки, и потом, все эти перипетии с полицией и все прочее. — Он обхватил голову руками. — Попытаюсь отдохнуть, чтобы вечером быть в хорошей форме.
— Нет, — гаркнул Карл, и черные телохранители посмотрели на Сэла так, словно он только что выстрелил из пистолета. — Вам надо быть на репетициях. Чтобы вечером все прошло наилучшим образом.
Сэл взглянул на него в упор.
— Дайте мне передохнуть, Карл. Я вам там совершенно не нужен. Эрик вполне может меня заменить.
— Нет! Нет!
Изабель коснулась руки Карла, их глаза встретились. «Что это значит?»
— Ладно, — примирительно произнес Карл. — Но если почувствуете себя лучше, приезжайте во Дворец и отыщите нас.
— Обещаю.
Сэл смотрел, как они выходили из бунгало. Карл следовал за первым телохранителем, между вторым и третьим шла Изабель и наконец Эрик.
— С тобой все в порядке, старик? — задержавшись на минуту, спросил он Сэла.
— Все отлично, Эрик. А где Джованни, не знаешь?
— Он у себя. Сказал, что очень устал. Его проводил англичанин. Не тот, которого двинули в челюсть. Ты точно не хочешь ехать? — беспокоился Эрик.
— Абсолютно точно. Немного посплю, — ответил Сэл, даже не думая идти в спальню.
Уже стоя в дверях, Эрик продолжал внимательно разглядывать друга.
— Тебе не кажется странным то, что произошло утром?
Сэл кивнул.
— Да, все это странно. Очень странно.
Помолчав, Эрик спросил:
— Неужели ты не слышал, старик, что. сказал тебе один из этих подонков?
— Клянусь Богом, не расслышал. Но что-то сказал. А ты слышал? Ты слышал, что он сказал?
— Я не понял, точнее, не расслышал. Но что-то сказал.
— Чепуха какая-то, — бросил Сэл. — Просто чепуха.
Швед, по-видимому, был удовлетворен ответом друга и, прежде чем выйти, сказал:
— Посмотри, как льет! Надо было уехать из Лондона, чтобы мокнуть под дождем здесь! Помнишь, как в песне? «В Южной Калифорнии не бывает дождей...» — Он улыбнулся. — До встречи, старик. — И захлопнул за собой дверь.
Минуты три Сэл подождал и бросился в бунгало номер 16 к Джованни. Старик жил в уютных апартаментах с европейской гостиной и спальней. Пробежав под дождем по выложенной плитками дорожке, а затем по залитой водой зеленой лужайке, он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, заглянул внутрь. Джованни сидел в кресле-каталке, на голубовато-зеленой стене за его спиной были изображены белые журавли в полете. Врач запретил ему курить, но сейчас в пепельнице лежала зажженная сигара, наполнявшая гостиную терпким ароматом дорогого табака. Он держал на коленях пару туфель и мягкой суконкой наносил на них крем.
Изабель говорила, что это для него как лекарство. Сапожником был, сапожником и остался.
Запыхавшись, Сэл остановился на пороге: с одежды стекала на пол вода.
— Джо, я должен...
— Входи, Марко. И закрой дверь. — Старик приветливо махнул рукой, продетой в мягкую, из блестящей кардовской кожи туфлю фирмы «Джемелли де Жанейро».
Сэл опустился в кресло, обитое тканью в тон стен — белые журавли на голубовато-зеленоватом фоне. Его мокрые волосы свисали на лоб, промокшая насквозь рубашка прилипла к телу. Впопыхах он забыл надеть куртку.
— Джованни, — неуверенно начал он, — у меня неприятности.
Старик поднес туфлю к свету, разглядывая ее со всех сторон. Его изуродованные руки выглядели особенно безобразными в соседстве с нежной, мягкой кожей. Теперь он принялся наводить глянец щеткой.
— Сколько они хотят? — спросил он без обиняков.
— Откуда... откуда вы знаете?
— Это были каморра, нет? — Он имел в виду неаполитанскую шайку гангстеров.
— Кто-кто?
Легко и быстро Джованни водил щеткой по туфле.
— Мафия, — тихо сказал он, в упор глядя на Сэла. — Сицилийская. На тебя «наехала» сицилийская мафия. Сколько они хотят?
— Откуда... откуда вы знаете?
Джованни задумчиво вертел в руках щетку.
— Марко, я калека, но не дурак. — Он коснулся щеткой виска. — Думаешь, чтобы создать компанию «Джемелли», не требовалось ума? Ты не сказал полиции правду, но ты знаешь этих парней, уверен. Они говорили с тобой. И неспроста плеснули соус в лицо моей Изабель, чтобы предупредить тебя, запугать. — Он положил туфлю на колени и взял другую. — Так сколько им надо?
Сэл вскочил на ноги и схватился за ручку кресла-каталки.
— Джованни, понимаете, я люблю вашу дочь.
Старик кивнул.
— Знаю.
— У меня и в мыслях не было причинить ей вред.
Джованни принялся наносить крем на вторую туфлю.
— Никто никогда не посмеет обидеть мою Изабель. Никто.
— Но эти люди очень опасны, Джо. Им ничего не стоит убить человека. Напротив, они делают это с удовольствием.
Джованни оставил в покое туфлю и посмотрел на Сэла.
— Что связывает тебя с этими людьми?
Сэл устало откинулся на спинку кресла.
— Это долгая история, Джованни. Я вырос среди них.
Джованни окинул его пытливым взглядом.
— Но не в Канаде же. Никогда не поверю, что там такое возможно.
Сэл покачал головой.
— Нет, не в Канаде, в Нью-Орлеане.
Рука Джованни со щеткой повисла в воздухе.
— У меня магазин в Нью-Орлеане... — начал было Джованни. И вдруг спросил: — Ты задолжал им?
— Да. Карточный долг.
— Сколько?
У Сэла перехватило дыхание.
— С процентами и прочим, думаю... полмиллиона долларов.
Он с опаской смотрел на старика, ожидая прочесть на его лице удивление, недоумение, даже возмущение, но ничего подобного не увидел.
— Я дам расписку, что возмещу всю эту сумму из авторского гонорара за свои песни, — поспешно сказал Сэл.
Но Джованни остановил его, подняв руку с туфлей.
— Когда нужны деньги?
— Сегодня, до закрытия банков. — Он быстро взглянул на часы. — Уже поздно, да?
— Не беспокойся. Деньги будут. Только скажи, ты отдашь им деньги и они оставят тебя в покое?
Сэл смотрел на старика с еще большим, чем обычно, почтеньем.
— Боюсь, не отстанут, Джованни, — проговорил он чуть слышно. — Скорее всего убьют.
— Тут замешана кровь?
— Да, — Сэл откинул волосы со лба. — Они убили моего отца.
— А-а-х, — выдохнул Джованни и кивнул головой, как бы говоря, что теперь ему все ясно. — Ты убил кого-то из их семьи?
Сэл кивнул:
— Пожалуй, да.
Джованни задумчиво погладил блестящую туфлю.
— Когда ты должен принести деньги?
— Вечером.
— А что, если ты не явишься в назначенный час, а просто исчезнешь?
— Об этом не может быть и речи, они отыграются на Изабель.
— Ну, а если отнесет деньги кто-то другой? Ты согласен исчезнуть?
— Это ничего не изменит. Они заберут деньги, убьют того, кто их принес. И возьмутся за Изабель. Они жаждут крови.
Несколько минут Джованни обдумывал слова Сэла, потом наконец заговорил:
— Я твой вечный должник, Марко. С момента нашей встречи жизнь моей дочери изменилась, как ты говоришь, коренным образом. Она счастлива, улыбка не сходит с ее лица, она стала звездой. По ночам не плачет, как прежде, не говорит о самоубийстве. И все это благодаря тебе. — Он бережно поставил начищенные до блеска туфли на кофейный столик. — Марко, я старый больной калека, но я очень богат. Повсюду в мире у меня есть друзья. Стоит мне поднять трубку и позвонить одному или двум из них, и у нас будут свои сицилийцы. Более опасные, чем эти бандиты. Мы уничтожим зверюг...
«Если послушать этого старого льва, так он больше мужчина, чем все мы вместе взятые».
— Нет, Джо, ничего не выйдет. Они слишком сильны. Особенно их главарь, капо. Он пошлет сюда новых, не менее жестоких и кровожадных бандитов. И вместе со мной уничтожит вас, Изабель и Карла.
Джованни долго смотрел на Сэла. Он понимал, что перед ним мертвец. И все-таки спросил:
— Неужели нет выхода?
— К сожалению, нет, я — жертва кровной мести.
Джованни подкатил в кресле к письменному столу, на котором стоял кожаный саквояж «Джемелли де Жанейро», извлек из него лежавший под бумагами пистолет в изящной, специально изготовленной кобуре. Затем снова подрулил к Сэлу, поглаживая кобуру, сказал:
— Я сам изготовил ее. Это было много лет назад. — Он вытащил пистолет из кобуры, снова вложил и опять вынул. — Посмотри, как плотно подогнана кобура к пистолету, словно перчатка. Перчатка фирмы «Джемелли де Жанейро». — Старик улыбнулся счастливой улыбкой, что было явно некстати. — Я купил его очень давно, еще до войны. В Неаполе. У одного немецкого полковника. — Он повертел в руках блестящий кобальтовый «люгер». — Очень приятный был человек. Его дама любила подарки. И он вечно что-нибудь продавал, нуждался в деньгах. — Он протянул «люгер» Сэлу. — Возьми его, Марко.
— У меня есть «вальтер» Даго Реда. Он спрятан в платьях Изабель.
— Пусть у тебя будет два.
Сэл взял пистолет.
— Как вам удалось протащить его через таможню?
— Я — старик, калека, а главное — богатый. Все меня знают и никогда не досматривают багаж.
Сэл вытащил «люгер» из кобуры, повертел в руках, потрогал дуло и обнаружил, что оно покрыто защитной смазкой.
— Я регулярно чищу его и смазываю. Все эти годы.
Сэл поднял пистолет и направил в воображаемую цель за пределами бунгало. «В самое сердце Ники Венезия».
— Вы когда-нибудь стреляли, Джо?
— Стрелял? Нет, никогда.
Сэл нажал на затвор, и обойма с блестящими медными патронами оказалась у него на ладони. Девятимиллиметровые патроны, зажатые в узкой металлической рамке.
— Они от этого пистолета?
— Конечно.
— А годится еще? Ведь полвека пролежал!
— Почему бы и нет! Им ничего не делается, — живо возразил Джованни, скорчив соответствующую мину.
Еще некоторое время Сэл внимательно разглядывал пистолет, потом сунул его в кобуру и больше с ним не расставался.
— К нему есть еще... как это называется?.. Такие ремни, которые проходят под мышками.
— Портупея.
— Да, да, портупея. Ее я тоже сам сделал. Тогда же, когда и кобуру.
— Спасибо, Джо.
Некоторое время они сидели молча. Дождь все еще хлестал в окна.
— Сейчас я позвоню, и через несколько часов деньги будут здесь.
— Еще раз спасибо.
— Тебе нужны, конечно, наличные?
— Да.
— Все будет в порядке.
Они опять замолчали, глядя на голубовато-зеленоватый ковер на полу. Это было безмолвное прощание. Бдение у тела еще живого покойника. И Сэл это понимал.
— Джо, не говорите ничего Изабель. Сегодня — ее звёздный час, и пусть ничто не ом... омрачает его.
— Ты прав, — согласился старик, — не беспокойся.
— И пусть все, о чем мы говорили сегодня, навсегда останется между нами.
— Конечно.
— Я не хочу, чтобы вся эта грязь коснулась ее.
— Понимаю.
— Чем меньше она будет знать, тем лучше.
— Ты прав, — согласился старик.
— Итак, мы составим договор прямо сейчас, администрация гостиницы его засвидетельствует. Весь авторский гонорар...
— Марко, — Джованни протестующе поднял руку. — Прошу тебя, пожалуйста... Я не нуждаюсь в деньгах. Ты столько сделал для нас, для меня и моей Изабель... я перед тобой в неоплатном долгу.
«Все. Он меня уже похоронил. Он уже видит, как кружат над моей головой стервятники».
— Джо, — продолжал Сэл, запинаясь, — что бы ни случилось, если я не вернусь... — он тихо заплакал, — я прошу... я прошу вас, скажите Изи... как сильно я ее люблю.
Джованни отвел глаза, он тоже плакал.
— Я скажу, я ей скажу, Марко.
«Мое настоящее имя Сэл», — хотелось ему крикнуть.
— Я очень люблю ее, Джо.
Старик молча кивнул. По впалым морщинистым щекам катились слезы.
— Вот уж не думал, что смогу полюбить женщину так сильно. Я люблю ее... люблю больше жизни. — Сэл захлебывался слезами.
— Я понимаю. Понимаю, — всхлипывая, повторял старик, не сводя глаз с Сэла. — Так же сильно я любил ее мать. — Взгляд его стал отрешенным. — Когда она умерла, я испытал такую боль, словно сам Господь Бог рассек мою грудь и вырвал оттуда сердце.
Сэл больше не сдерживал слез. Он схватил протянутую к нему шишковатую руку Джо со вздувшимися венами и крепко сжал. «Прощальное пожатие руки из могилы».
— Марко, ты ведь смелый, сильный. — Рыдания мешали старику говорить.
Сэл поднял заплаканное, искаженное страданием лицо и, глядя прямо в глаза Джованни, произнес:
— Я не Марко, я — Сэл. И я трус.
Когда объявили номер Изабель, выступавшей одной из первых, молодые люди, заполнившие балкон третьего яруса — самые дешевые места под самым потолком зала — повскакали с мест. Они визжали от восторга, свистели и скандировали ее имя. Так было все время, пока она оставалась на сцене. Нечто подобное случалось и в прежние годы. На презентации конкурса «Грэмми» в 1982 году лидировал Майкл Джексон, в 1980-м — Кристофер Кросс, 1973, 1974 и 1976 годах — Стиви Уандер. Нынешний, судя по всему, станет годом Изабель. Еще не исполнив песни Сэла «Прикосновение незнакомки», включенной в номинацию лучшей песни года, она успела стать обладательницей двух призов: за лучший женский голос и лучшее исполнение рока и блюза среди женщин.
Ведущие трансляцию телевизионные комментаторы уже предсказывали Изабель победу и всемирное признание. Когда она вышла на середину сцены и запела, сидевшие на самых дорогих местах, стоимостью в двенадцать тысяч долларов, участники конкурса, продюсеры и распространитель аудиопродукции испытали что-то вроде электрического шока и от ее голоса, и от ее внешности, и от самого ее присутствия в зале. Это было первое выступление Изабель в Америке, и представители крупнейших фирм в музыкальной индустрии пришли в такой же восторг, как и молодежь на галерке. Раньше они видели только ее видеоклипы, но специалисты хорошо знают, что при искусной съемке и из ничего можно сделать конфетку, и никогда не придают видеоклипам серьезного значения. Совсем другое дело увидеть Изабель собственными глазами с расстояния нескольких метров, а главное — услышать ее божественный голос. Никакая самая совершенная видеозапись не способна во всей полноте раскрыть сущность ее личности, ее эмоции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62