Одной из главных ее задач было присматривать, чтобы кочевники не повздорили с Грязнулями. Последние были мрачными, молчаливыми человекообразными коротышками, которые не выносили насмешек над собственной внешностью и, особенно, над ростом. При случае Грязнули были не прочь убить человека и пообедать им, иногда без всякой причины, и даже их хозяин, Земал, никак не мог этому помешать, если не останавливал свои создания лично грозным окриком. Его одного на пять сотен Грязнуль явно не хватало.
Редко какой Грязнуля доставал человеку до подбородка – чаще всего они были ростом в три пятых или три четвертых сажени. Головы у них были чересчур большими для таких низкорослых тел, а густые черные бороды покрывали лица до самых глаз. Наружу торчали только кривые носы, а из столь же густых, грязных и черных шевелюр далеко выдавались кончики острых ушей. Еще каждый Грязнуля мог похвастаться бочкообразной грудью, руками, которые подошли бы и богатырю саженного роста, короткими кривыми ногами и ужасающим запахом. Воды эти карлики боялись так же сильно, как гневающегося Земала, а потому никогда в жизни не умывались.
Сорген представил себе, как полчище Грязнуль, разбредшееся между деревьями, выковыривает из-под коры жуков и пожирает поганки. В отличие от пордусов, эти твари есть хотели всегда и везде. Наверное, Ямуга уже не так горд и смел, как в тот момент, когда Сорген назначил его командиром отдельного отряда. Пожалуй, теперь Кривоногий поливает его бранью и жмется к Хойраде. Сорген усмехнулся, подумав, что этой стерве подойдет подобное соседство. Вряд ли Ямуга умывается чаще Грязнуль.
Вздохнув, молодой колдун тронул каблуками бока Дикаря и отправился с холма вниз. Тусклый солнечный свет разливался по небу все сильнее и сильнее, просачиваясь сквозь поднимающиеся волны тумана и сопротивление вязкой осенней ночи. Отряды Черных заканчивали выстраиваться, так что командирам пора было занимать свои места. Вскоре Ргол должен рассказать о том, что сообщили шпионы… Впрочем, не надо быть провидцем, дабы угадать действия Белых. Никакая темнота, никакие лимеро не скроют от их лазутчиков и демонов передвижения и приготовления противника. Вероятно даже, что Белые узнали обо всем еще вчера, вскоре после совета в шатре Ргола.
Сорген спустился в ложбину, погрязнув в липком и холодном тумане. Даже теплая крутка и плащ не спасли его от зябкой дрожи. Сняв с пояса флягу с неразведенным вином, колдун отхлебнул добрый глоток, но это ему мало помогло. Внезапно, с воздуха повеяло теплом, и в мутной пелене появилось темное пятно больших размеров. Дикарь, недовольно храпя, посторонился – к ним подлетела большая куча подушек, ничем не скрепленных, но держащихся плотной группой. На них, как всегда расслабленный и отстраненный, возлежал Ргол, а за ним, в дальнем углу, сидел со скрещенными ногами Бейруб.
– Забирайся к нам, – велел князь Соргену и указал белым пальцем, унизанным сразу двумя перстнями, на большую красную подушку рядом с собой. – Последний совет перед сражением.
Сорген вынул ноги из стремян и описал плавную дугу, мягко перелетев на указанное место. Дикарь тихо заржал и замотал головой.
– Иди! – крикнул ему Сорген. – Найди Лимбула и остальных, жди меня там!
Жеребец, все еще тряся гривой, неохотно потрусил в туман.
– Думаешь, он тебя понимает? – лениво спросил Ргол.
– Не об этом надо думать! – резко воскликнул Бейруб. Как только Сорген опустился на красную подушку, вся куча, дрожа и шелестя материей, взмыла вверх. Они покинули туман и оказались вдруг в самом центе рассвета, перед бьющим в глаза солнцем. Правда, бьющим его можно было назвать лишь с большой натяжкой, ибо лучи по-прежнему оставались тусклыми, с трудом пробивающимися через окутавшую землю дымку.
– Я уже вижу эти отродья облака, за тем дальним холмом, копошащихся, как клубок червей! – продолжал рычать Бейруб. На его высоком шлеме висели высушенные орлиные глаза, касавшиеся кожи на лбу, поэтому толстяк видел вдаль на пять с лишним льюмилов.
– Чего же ты ожидал? – равнодушно спросил Ргол. – Что мы сумеем подобраться к их лагерю и застать Белых спящими?
– Какая разница, чего я ожидал… – проворчал Бейруб, отворачиваясь и сопя. – Просто не могу спокойно смотреть на них.
– Боишься? – уточнил Ргол со смехом. Толстяк дернулся так, что все подушки задрожали и снова зашелестели. Казалось, что они с ужасом перешептываются… Бейруб засопел еще громче, но говорить ничего не стал.
– Не могу понять, что они там делают? – спросил тем временем Сорген. Он держал свой мешочек с соколиными глазами у лба так, словно прикладывал компресс к синяку.
– Что? – поспешно откликнулся Бейруб. – Демоны их разберут. У них там столько Искажений, что, боюсь, они и сами уже не смогут разобрать, где правда. Одно на другом…
– Я послал на разведку очень много разных тварей, – задумчиво сказал Ргол. Он вертел перед глазами рукой, как будто недавно приобрел надетый на указательный палец перстень и никак не мог на него налюбоваться. – Демонов, которые, как надеется наш друг Бейруб, что-то разберут. Даже несколько дайсдагов.
– Ну и?
– Из всей этой орды смог вернуться только один муэлан, который меня изрядно позабавил. Истекая кровью, он просипел мне: «Они идут!» – и тут же издох. Как будто я без него не знают, что Белые идут.
– Судя по количеству войск, на нас выступило все население Империи, – пробормотал Сорген. – Как мы узнаем, где настоящие воины? Где ждать удар, а где призраки проскачут сквозь ряды наших солдат и растают?
– Пусть подойдут ближе, – уверенно отозвался Ргол. – С расстояния в половину льюмила я твердо скажу тебе, какого отряда следует опасаться, а какого – нет.
– Только одно меня успокаивает, – заворчал Бейруб, не слушавший беседы Соргена с князем. – Что они себя чувствуют также паршиво, как и я.
– Да уж! Представляю себе Белых волшебников, собравшихся на вершине холма и пытающихся разглядеть что-то стоящее в копошащихся толпах Черных! – Ргол позволил себе криво улыбнуться. – Все эти танцы с лимеро глупы и неуместны. И они, и мы давно знаем, сколько солдат у противника. Еще до того, как передние линии армий сойдутся для столкновения, волшебники разоблачат наведенные мороки. Вся эта маскировка – глупая и бесполезная трата сил.
– Для чего же наши войска прикрыты лимеро? – спросил Сорген. Ргол раздраженно взмахнул рукой.
– Кое-кто не мог себе представить, как это – обойтись без лимеро! Раз уж они хотели попотеть, я не стал никого удерживать.
Сорген скосил глаза, и конечно, увидел недовольную гримасу на лице Бейруба. Несомненно, он тоже был в числе этих «кое-кого».
– Без лимеро я почувствовал бы себя голым перед лицом этих дерьмоедов! – вскричал толстяк и так взмахнул руками, что подушки, на которых он сидел, с большим трудом удержались в общей куче.
– Лучше бы направить все свои силы на поиск тех отрядов, которые они отправили в сторону от основных сил и спрятали лучше других, – сказал Ргол и приподнялся. Его взгляд скользнул направо, за нестройные ряды воинства удельных князей. – Я боюсь, что они воспользуются рекой. Слишком явно мы ей пренебрегли, а обход слева кажется таким естественным… Вряд ли они на него решатся. Не нужно быть великим мудрецом, чтобы догадаться – там их ждут…
– Чепуха! Слишком много чести ты оказываешь этим глупцам, – отмахнулся Бейруб. – К тому же, волшебное воинство у них немногочисленно, а обычным солдатам на реке делать нечего. Берега крутые, течение сильное, вода глубокая.
– Ты так уверен, Бейруб?
– Я?? А ты? Кто поставил все резервы ближе к левому флангу? Или это все из-за того, что там твой дружок? – Бейруб резко кивнул в сторону Соргена. Тот подобрался и даже оскалился, ожидая продолжения вчерашней ссоры, но Ргол успокаивающе развел руки в стороны.
– Оставь это, Бейруб! Сорген тут не при чем. На самом деле, я решил рискнуть, но на сердце неспокойно.
– Риск – или глупость? Или…
– О, Бейруб!! – на сей раз не выдержал сам Перстенек. Порывисто приподнявшись на локте, он устремил на толстяка укоряющий взгляд. – Я уже устал от твоего непрерывного нытья. Отправляйся к тому длинному холму, на разведку.
– Нет уж, спасибо! Слишком уж там много белого цвета на мой вкус. Лучше я к своим зверушкам отправлюсь.
– Как хочешь. Потом не пеняй мне, что у нас не было никаких сведений о враге. Если Старший Брат отказывается что-то делать, как этого требовать от других?
Бейруб открыл было рот, чтобы возразить на это завуалированное обвинение в трусости, но передумал и махнул рукой. Тяжело перевалившись с боку на бок, он сорвался с подушек и нырнул в полосу тумана, скользя над самой землей.
– Пожалуй, мне тоже пора к «своим зверушкам», – задумчиво сказал Сорген. – Но… на самом деле, отчего ты не послал направо Хойраду, Ргол? Ведь эти князья – наше самое уязвимое место. Они все… наполовину Белые!
– Нам ведь надо как-то выигрывать битву, юноша! – укоризненно покачал головой Перстенек. Тяжело вздохнув, он одарил Соргена своим липким, вгоняющим в дрожь взглядом. – Бейруб – старый, закоснелый и обленившийся болван. Будь он у руля, армии сошлись бы в тупой схватке лоб в лоб. Силы обеих сторон примерно равны, так что это приведет в лучшем случае к ничейному результату. И мы, и Белые будем одинаково обескровлены, но они смогут скорее восстановить свои силы. Нам же… придется отступать, а потом и вовсе удирать во все лопатки. Нет, здесь нужно рисковать, действовать необычно и ходить по самому краю пропасти. Я не стану говорить тебе, что задумал. В свое время ты об этом узнаешь. Постарайся показать сегодня свои лучшие качества. Ты – один из тех немногих, на кого я рассчитываю.
– Постараюсь! – Сорген отвернулся, пользуясь случаем избежать взгляда князя. – И, тем не менее… Тягостно как-то. Нехорошо.
– С годами из тебя вырастет неплохой Бейруб! – Ргол рассыпался в мелком, лишенном чувств смехе.
– Извини, я немного забыл о том, к чему обязывает мое имя – потерял уверенность. На самом деле, я готов и буду сражаться изо всех сил. Ты тоже можешь быть во мне уверен.
– Вот это замечательно! Это – тот Сорген, которого я люблю.
Молодой колдун покривился, надеясь, что князь не видит выражения лица. Ргол издал томный вздох, явно намереваясь сказать что-то еще.
– Луратен был у тебя вчера? – поспешно спросил Сорген. – Я не видел его вечером в лагере.
– Кто? – голос князя выражал разочарование и недовольство.
– Твой пордус. Я спрашивал…
– Ах, ты о Розочке! – теперь в голосе князя появилось открытое раздражение. – Старая, никчемная игрушка. Я отправил его в чаны, что оказалось как нельзя кстати. Здесь не найти прекрасной тсуланской глины, из которой выходят неподражаемые игрушки – с мягкой кожей и упругим телом!
– Значит, он мертв? – воскликнул Сорген. Эта новость оказалась для него слишком неожиданной и пугающей. Слишком – даже для него самого.
– Что с тобой? – участливо спросил Ргол. – Какой тебе интерес в судьбе куска старой глины? Неужели он понравился тебе и ты… ты…
– Нет! – Сорген вскочил на ноги и зло одернул плащ. – Конечно, нет. Мне просто обидно, что протащил это чучело столько льюмилов только для того, чтобы ты убил его.
– «Убил»! Это неправильное слово. Вернул к его первоначальному состоянию, дружок! Можно сказать, подвигнул к возрождению!! Скоро он восстанет из чана совершенно новым и прекрасным.
– Да, ты конечно прав.
– И все же, эта обида в голосе? Ты пугаешь меня, мой милый. Это все не к добру!
– Нет! Глупый разговор, Ргол, и его пора закончить, потому что битва все ближе.
– Ты прав. Ступай, во имя Великой Необходимости! Если что, проси помощь, не стесняйся. Не лезь в драку сам, насколько это будет возможно.
– Спасибо за совет, – Сорген движением руки запахнул плащ, обернув его полу вокруг себя, чтобы не трепало ветром. Прыгнув, он почти сразу погрузился в туман, поднявшийся на полдюжины саженей над землей. Окружающий мир затянула серая пелена, через которую пришлось лететь очень осторожно – чтобы не врезаться ненароком в дерево или крутой склон холма. На блестящих серебристых доспехах Соргена оседали мелкие капельки, плащ и торчащие из-под кольчуги полы куртки стали мокрыми.
Несколько раз Сорген удачно разминулся с темными силуэтами, пролетавшими рядом. Один раз на него с шипением бросились эзбансы, но он выкрикнул им приказ на Черном языке, и демоны немедленно отстали. Ближе к северу туман стал постепенно прореживаться под напором холодного северного ветра. Серые клубы, похожие на комки грязной ваты, скатывались в овраги и узкие ложбины, как разбитые, бегущие с поля сражения войска. Это сравнение Соргену не понравилось: как бы вскоре не уподобиться этому туманы. Риск, конечно, дело достойное, но страх при этом никуда не денешь… Боится ли сам Ргол? Или же этот человек уже лишен всех своих чувств до единого, кроме болезненной похоти, противоестественного влечения, такого мерзкого и всеобъемлющего? Тут же Сорген вспомнил Луратена и счастье на лице пордуса. Тот с радостью пошел на смерть… Но стоит ли горевать? Этот тупица был только рад, так что не стоит о нем плакать. Плакать надо о себе, глупый Дальвиг.
Сорген вздрогнул, когда понял, как только что мысленно произнес слова Призрака. Кроме нее, никто не зовет его старым именем. Колдун даже заозирался, думая увидеть Призрака, скользящего где-то рядом – но ее не было. Нахмурившись, поплотнее закутавшись в плащ, Сорген прибавил скорости и поднялся повыше.
Кочевники огромной сплошной массой стояли там, где им полагалось быть. Несколько тсуланских офицеров, приставленных к обитателям Страны Без Солнца, не могли привить им дисциплины, но сумели, по крайней мере, привести их куда следовало. Гул голосов, сносимый ветром в сторону, казался непривычно тихим; пошарив взглядом с высоты в десять саженей, Сорген без труда нашел плотную группу наемников, а внутри нее – лошадь без седока. Быстро и беззвучно он скользнул в седло Дикаря, который нисколько не испугался этому. Соседние лошади только укоризненно покосились на седока, а вот несколько солдат, и Лимбул в том числе, разразились испуганными криками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55