15-17). Г. Мюнстерберг по-
лагал, что эти два направления психологии могут объединяться
лишь в тех случаях, когда психологу надо применить знания о
психической жизни для конкретных целей, то есть в прикладной
психологии.
В. Вундт, конечно, не установил связи между Volkerpsyc-
hologie и применением психологических знаний. Г. Мюнстерберг
делает глубокое замечание. Целенаправленная человеческая
деятельность обладает всеми признаками того, что, по мнению
В. Вундта, требует участия высших психических функций. Она
опосредована человеческим языком и опирается на представ-
ления и обычаи группы. Вовлеченность в практическую деятель-
ность на деле означала интерес к психологическим процессам,
зависящим от времени и места, поэтому представляется естест-
венным, как отмечают Э. Кахан и Ш. Уайт, что многие из не
согласных с утверждениями общей психологии об универсаль-
ных принципах поведения, полагали, что психологический ана-
лиз должен начинаться с анализа повседневной деятельности
людей, а не с установления абстрактных принципов для провер-
ки их в экспериментах.
Если начинать психологический анализ с участия людей в
Целенаправленной деятельности, то до идеи, что психические
Щэоцессы не отделены от деятельности, но скорее порождаются
Деятельностью, частью которой и являются, остается один шаг.
воря на языке гештальт-психологии, структура целого опреде-
ляет функционирование его частей.
Еще одной общей характеристикой многих приверженцев <вто-
рой> психологии был отказ от чересчур строгой приверженности
48
к идее непрерывности видов. Многие ученые, в целом не ставя
под сомнение общую теорию Ч. Дарвина, полагали тем не менее,
что Homo sapiens отличается от других видов и по степени, и по
сути, что новый эволюционный уровень организации, воплотив-
шийся в человеке, привел и к новым принципам функциониро-
вания психики.
Разные авторы предлагали разные критерии этого качествен-
ного скачка, но в целом их внимание было сфокусировано на
языке и способности создавать орудия труда, которые в совокуп-
ности и конституировали особую форму жизни. Считалось, что
воспроизводство этого способа жизни является одновременно
производителем и продуктом истории. А поскольку мышление
вовлечено и в созидание, и в воспроизводство культуры, челове-
ческое мышление и человеческую культуру следует признать не-
разделимо связанными.
Можно было бы упомянуть здесь и другие характеристики
<второй> психологии, но у нас будут все возможности рассмотреть
их позже. Главное, что мне хотелось бы отметить здесь, это то, что
настойчивое подчеркивание В. Вундтом важности включения про-
дуктов прежней культурной человеческой деятельности в поле
внимания психологии не вполне исчезло из американской науки.
Появление ростков <второй> психологии можно обнаружить
во многих национальных традициях. В Германии, где культур-
но-исторический подход был развит, пожалуй, сильнее всего,
многие ученые пытались переформулировать идею В. Вундта о
Volkerpsychologie в терминах их собственных теоретических мо-
делей. Хотя гештальт-психологи в первую очередь известны
своими выдающимися результатами в области психологии вос-
приятия, они также провели ряд сравнительных исследований со
взрослыми в малых группах разного рода. Изучали они и язык,
решение задач, другие высшие психические функции у детей
примитивных народов, людей с поражениями мозга и шимпанзе.
Их теоретическое осмысление этих исследований определенно
содержит прорывы культурно-исторического подхода.
Во Франции Эмиль Дюркгейм и его ученик Л. Леви-Брюль
утверждали примат общественной жизни в порождении специ-
фически человеческих форм сознания. В центре их внимания
было прежде всего опосредование общими культурными симво-
лами (Durkheim, 1912). Жан Пиаже (1928) в начале своей дея-
тельности рассуждал о том, каким образом организация отноше-
ний между поколениями в примитивных культурах может сти-
мулировать развитие самостоятельного нравственного суждения.
НЕРАЗРЕШИМЫЕ вопросы споры
49
Значительное число ведущих американских психологов конца
прошлого - начала нынешнего веков получили докторские сте-
пени в Германии. Поэтому совершенно естественно у некоторых
из них возникла симпатия к исторической ориентации Volke-
rpsychologie и критическое отношение к тотальному применению
методологии бихевиоризма, особенно в теориях мышления.
Например, Чарлз Джадд (1926), более всего известный как
психолог образования, написал книгу по социальной психологии.
В ней он открыто следует В. Вундту, утверждая, что язык, орудия
труда, система счисления, алфавит, искусство и т. д. суть формы
<накопленного социального капитала>, развившиеся за тысячеле-
тия. Людям приходится адаптироваться к подобным социальным
институтам; индивидуальное мышление актуально формируется в
процессе социализации. Следовательно, было бы вопиющей ошиб-
кой думать, что можно создать социальную психологию, основы-
ваясь на свойствах индивидуального мышления. Скорее социаль-
ная психология (так Ч. Джадд переводил термин Volkerpsycho-
logie) должна быть совершенно независимой дисциплиной, ис-
пользующей методы социологии, антропологии и лингвистики.
Одновременно это был период расцвета американского праг-
матизма - философии, которая вслед за Гегелем размещала ис-
точник познания внутри повседневной культурно организован-
ной исторически развивающейся деятельности конкретной соци-
альной группы (Mead, 1935; Dewey, 1938). Эта версия <второй>
психологии составит важную часть повествования в следующих
главах.
Для различных ветвей этой <второй> психологии была ха-
рактерна довольно большая разобщенность по сравнению с до-
минирующей парадигмой: ученым было проще сказать, что им
не нравится в старой парадигме, чем согласовать методологиче-
ские и теоретические принципы в единую альтернативную сис-
тему. Психологи были до такой степени разделены, что вели не-
скончаемые дискуссии о <кризисе в психологии>, возникшем из-
за отсутствия целостности и неспособности разных школ согла-
совать друг с другом свои идеи. Они были слабы и в политиче-
ском отношении, поскольку темы, на которые они направляли
свое внимание, - развитие, образование, социальная жизнь,
психопатология - считались зыбкими и ненаучными.
Единственной страной, в которой некая версия <второй> пси-
хологии как наследница психологии В. Вундта обрела извест-
ность, был Советский Союз. Направление, разрабатывавшееся
50
Львом Выготским, Александром Лурия и Алексеем Леонтьевым,
не собиралось стать ни отдельной ветвью, ни особым подходом.
Оно было задумано как разрешение <кризиса в психологии>, как
общая психологическая рамка, внутри которой различные тра-
диционные подобласти психологии представали как сферы раз-
деления труда, а не конкурирующие подходы к одному и тому
же объекту исследования.
Их формулировка культурно-исторической теории и связан-
ная с ней методология никоим образом не были независимым
изобретением, выношенным в полной изоляции. Л. С. Выготс-
кий и его коллеги были широко начитаны в современной им
психологии, переводили и писали предисловия к трудам
Д. Дьюи, У. Джеймса, П. Жане, Ж. Пиаже, 3. Фрейда, Л. Леви-
Брюля, Э. Дюркгейма, гештальт-психологов и многих других.
Одновременно они сделали (по крайней мере в то время) то, чего
не сделали другие: узаконили культурную психологию, которая
могла вобрать в себя обе стороны психологии В. Вундта. Приня-
тая ими методология позволяла теоретически осмыслить различ-
ные области социальной практики и снискать социальную под-
держку (Van der Veer and Valsiner, 1991).
Заглядывая вперед
Мои отношения с этими конкурирующими парадигмами в пони-
мании связи культуры и мышления непросты. Я начинал свою
научную деятельность как приверженец общей психологии, ис-
пользующей эксперимент в качестве источника количественных
данных, поддающихся описанию на языке математики. Главным
инструментом исследования культурно-исторической природы
мышления в первый период этой работы были теории и методы
общей психологии. Участие в кросс-культурном исследовании
постепенно привело меня к сомнению относительно основных
допущений, на которых основывались используемые методы. Эта
неудовлетворенность стала мотивом попыток их улучшить, что
привело к заимствованиям из репертуара других дисциплин.
Поиск теоретической рамки позволил бы глубже осмыслить соб-
ранные мною данные. Эта рамка опирается на идеи российской
школы культурно-исторической психологии, американский праг-
матизм начала XX в. и некий гибрид идей, заимствованных из
ряда других дисциплин.
Далее представлена моя версия культурно-исторической тео-
рии мышления. Было бы хорошо, если бы это можно было сде-
лать без лишних предисловий, просто и кратко изложив знание,
НЕРАЗРЕШИМЫЕ вопросы У[ споры 51
<корректную теорию>. Однако то, как <обстоят дела на самом
деле> и то, как мы об этом узнаем (онтология и эпистемология)
составляют две стороны единого процесса познания, поэтому
придется излагать то и другое вместе.
Мое повествование будет сконцентрировано на вопросах, свя-
занных с культурой и развитием человека. Это естественно, пос-
кольку, как мы видели, вопросы о культуре и мышлении были
уже в XIX в. неразделимо связаны с рассуждениями об историче-
ских изменениях и развитии. Как показано далее, эти проблемы
остаются неразрывно связанными и в нынешнем столетии.
Внутри общей области культуры и развития особое внимание
будет уделено развивающему значению образования и, в частнос-
ти, формального школьного образования как важного социо-
культурного института. Большая часть моих исследований вы-
полнена именно в этой области, поэтому, опираясь на свой лич-
ный опыт, я стремлюсь показать, чему можно научиться по ис-
следованиям, выполненным другими.
52
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 1. Неразрешимые вопросы и споры.
То, что это миф, показали, в частности, А. Блюменталь (Blumen-
thal, 1975) и А. Брок (Brock, 1993b). В равной степени отцами совре-
менной психологии можно считать других немецких ученых, скажем,
Германа Гелымгольца, или ученых из других стран, например, амери-
канца Вильяма Джеймса, англичанина Фрэнсиса Гальтона или россия-
нина Владимира Бехтерева.
9
Просперо так говорил о Калибане: <Ты, гнусный раб, в пороках
закосневший!/ Из жалости я на себя взял труд/ Тебя учить. Невежест-
венный, дикий,/ Ты выразить не мог своих желаний/ И лишь мычал,
как зверь. Я научил/ Тебя словам, дал знание вещей./ Но не могло
ученье переделать/ Твоей животной, низменной природы> (У. Шекспир,
Буря, акт 1, сцена 2. Перевод М. Донского).
о
В XX в. важным элементом антропологической мысли остается
экологический подход, дополненный социально-экономическими тео-
риями и практикой, порождаемыми различными географическо-клима-
тическими условиями (Harris, 1968, р. 41 ff). В модифицированной
форме его можно обнаружить и в теориях коэволюции природы и куль-
туры (Lumsden and Wilson, 1983).
Карл Фохт, например, в своих <Лекциях о человеке>, опублико-
ванных в 1864 г. Антропологическим обществом в Лондоне, приводил в
качестве свидетельства, что негры занимают промежуточное место ме-
жду обезьяной и белым человеком, следующие якобы установленные
анатомические данные: 1) стопа гориллы больше похожа на стопу чело-
века, чем стопа любой другой обезьяны, а стопа негра больше похожа
на обезьянью, чем на стопу белого человека; 2) негр столь же отличает-
ся от белого человека сравнительной толщиной спинного мозга и нерв-
ных волокон, сколь обезьяна отличается этим же от негра; 3) существу-
ет << поразительное сходство> между мозгом обезьян и мозгом человече-
ских существ <низшего типа>.
В более поздние времена для определения уровня исторического
развития и последовательности эволюционных этапов было использова-
но множество более изощренных критериев (Leuinson and Malone,
1980). Л. Уайт (White, 1959), например, предлагал использовать в ка-
честве такого критерия уровень потребления энергии на душу населе-
ния; Р. Л. Карнейро (Carneiro, 1973) использовал методы статистиче-
ского анализа для последовательности этапов нарастания сложности
социальных институтов. Общим для этих подходов, несмотря на все их
различие, является выбор единственного критерия или небольшого на-

ЦСПДЗОЕЦУМЫЕ вопросы w споры 53
бора критериев для характеристики уровня развития культуры как це-
лого.
Вряд ли можно привести лучший пример этого процесса, чем тот,
что дан Редъярдом Киплингом, в его знаменитых ламентациях о бре-
мени белого человека: <Неси это гордое бремя -/ Родных сыновей по-
шли/ На службу тебе подвластным/ Народам на край земли - / На
каторгу ради угрюмых/ Мятущихся дикарей,/ наполовину бесов, напо-
ловину людей> (Перев. А. Сергеева).
7 Более подробно о влиянии Платона на современную психологиче-
скую мысль с точки зрения когнитивной науки см.: Gardner, 1985; о
размышлениях Платона о вовлеченности культуры в мышление см.:
Shweder, 1991.
Q
Далее в этой главе понятие Volkerpsichologie будет рассмотрено
более подробно. Здесь важно отметить, что этот термин очень трудно
удовлетворительно передать по-английски (и по-русски - прим. пе-
рев.). А. Блюменталь (Blumenthal, 1975), много писавший об истории
психологии, говорил о Volkerpsichologie как о <культурной психоло-
гии>. Обсуждая проблему перевода, он пишет: уникальный немецкий термин, который обычно ошибочно переводят
как <народная психология>. Однако слово Volker имеет такие смыслы,
как <этнический> или <культурный> (р. 1081).
Дж. С. Милль следовал традиции Д. Юма, пытавшегося устано-
вить законы ассоциации по образцу теории тяготения Ньютона. Отме-
чая успехи физиков в определении законов, управляющих движением
планет, он полагал, что то же самое могло быть сделано и в других об-
ластях природы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10