Или можно
было приписать северянам прирожденное интеллектуальное пре-
восходство, которое позволило им просто быстрее выйти из ди-
кого природного состояния. Какая бы объяснительная схема ни
привлекалась, в десятилетия, предшествовавшие зарождению
научной психологии, и в научных, и в бытовых представлениях
европейцев и европеизированных областей Северной Америки
принималось как данность, что общества испытали процесс со-
циокультурного развития, оказавшего глубокое влияние на че-
ловеческую психику.
Э. Б. Тайлор, один из основателей современной антрополо-
гии, схватывает дух этих представлений в его гиперболизиро-
ванном олицетворении цивилизации:
<Вообразим себе, что мы видим цивилизацию, как она в оли-
цетворенном виде шествует по миру. Вот она иногда задержива-
ется и останавливается на своем пути, нередко отклоняется на
такие боковые дороги, которые приводят ее, утомленную, назад,
в такие места, где она проходила уже весьма давно. Однако пря-
мо или отклоняясь, она движется вперед. И если время от вре-
мени она пытается сделать несколько шагов назад, она скоро
начинает беспомощно спотыкаться. Попятный путь противен ее
природе, ее ноги устроены не так, чтобы делать неверные шаги
назад. И взгляд ее, и движения, устремленные вперед, являются
выражением подлинно типических свойств человечества> (Tyior,
1958, р. 69).
Хотя энтузиазм, с которым эволюция и прогресс приравни-
вались друг к другу, заметно спал в течение столетия после pa-

Перевод цит. по <Первобытные культуры> М.: Политиздат, 1989, с. 64.
27
НЕРАЗРЕШИМЫЕ ВОПРОСЫ У1 СПОрЫ
боты Э. Б. Тайлора, сама идея социокультурной эволюции сох-
ранила свое значение в общественных науках (см.: Ingold, 1986;
Hallpike, 1986; Harris, 1968; Sahlins and Service, 1960; White,
1959).
Э. Б. Тайлор воспринимал культуру, как то, что Мелвилл
Гершкович (Herskovitz, 1948) позднее назвал <созданная челове-
ком часть среды>, включающая знания, верования, искусство,
нравственность, право, обычаи и т. п. Если рассматривать все
эти элементы как <сложное целое>, утверждения о культурных
различиях в уровне развития могут основываться на любом из
них. Э. Б. Тайлор выделил этапы культурной эволюции на осно-
вании достижений в ряде областей. В частности, в <...степени
научности знаний, определенности моральных принципов, усло-
вий исповедания веры и отправления культа, степени социаль-
ной и политической организованности> (Tyior, 1958, р. 27) .
Кроме того, Э. Б. Тайлор - и это было типично и для других
ученых XIX в. - признавал тесную связь между уровнем социо-
культурного развития и уровнем интеллектуального развития
людей, образующих различные социальные группы: <Состояние
культуры различных человеческих сообществ, - писал он, - ...
является достойным объектом для изучения законов человече-
ского мышления и поведения> (там же, 1958, р. 1).
Насколько естественным казался этот набор допущений, по-
казывает мысленный эксперимент Герберта Спенсера, касающий-
ся связи между социальным и интеллектуальным прогрессом, в
котором он устанавливал аналогию между культурным развитием,
с одной стороны, и интеллектуальным развитием, - с другой.
Г. Спенсер полагал, что жизнь первых людей была настолько
проста, что им было просто не из чего создавать сложные умст-
венные конструкции. Для начала он рассмотрел некий предель-
ный случай.
Представим себе, что некоторое явление непрерывно повторяет-
ся. Тогда все, что мы можем извлечь из опыта, - воспроизведе-
ние этого явления в представлении. Если часто повторяются два
разных явления, появляется возможность увидеть, что между ни-
ми общего; однако, необходимо удерживать в своем сознании оба
впечатления вместе, а такая способность может возникнуть лишь
после многократных повторений. Ясно, что только получив раз-
нообразный опыт, элементы которого хотя и различаются, но все
имеют нечто общее, можно сделать первый шаг к представ-
ению об истинах более высокой степени общности, чем каждый
из этих опытов сам по себе (Spencer, 1886, р. 521).
28
Далее Г. Спенсер предполагает, что по мере того, как опыт
становится все более разнообразным по своим характеристикам,
растет и <могущество обобщений>: <Отсюда следует, таким обра-
зом, что в ходе прогресса человечества общие идеи могут воз-
никнуть не раньше, чем социальные условия предоставят доста-
точно многообразный и разносторонний опыт; в то же время сле-
дует отметить, что сами эти социальные условия предполагают
наличие некоторых общих идей. Каждый шаг в направлении
более общих представлений является средством расширения со-
циальных взаимодействий... А затем, когда соответствующий
опыт организуется, появляется возможность и идей еще более
высокого уровня общности, и дальнейшей социальной эволю-
ции> {там же, 1886, р. 522).
Г. Спенсер связывает эти идеи с представлениями Ч. Дарвина
об эволюции, считая, что когда-то интеллектуальные черты и
социокультурные условия разных народов мира разошлись. Ко-
гда различные группы сталкивались, <лучше адаптированные>
помещали <стоящих ниже> в <неблагоприятные условия>, а
иногда и истребляли их. Поскольку в то время, когда работал
Г. Спенсер, европейские страны явно побеждали и завоевывали
другие народы, европейские образ мыслей и социальное устрой-
ство считались наиболее продвинутыми и являли собой некий
стандарт, согласно которому следовало оценивать всех осталь-
ных.
Три широко распространенных представления скрыты в этих
рассуждениях. Первое - это общее представление о социальной
эволюции как о процессе нарастающей дифференциации и ус-
ложнения общественной жизни. Второе - представление о том,
что основные интеллектуальные действия людей, какова бы ни
была сложность общества, в котором они живут, универсальны,
строятся по единому набору законов, и это означает, по Г. Спен-
серу, последовательное приращение знания, ведущее к более
широким и более действенным обобщениям. Представление об
общности интеллектуальных качеств для всех культурных групп
в антропологии обычно проявляется в допущении психического
единства человечества. В психологию оно приходит в виде идеи о
том, что <безусловно, на некотором уровне абстракции мы все
одинаковы, все - люди> (Segall et al,, 1990, p. 53). Третье клю-
чевое представление касается тесной связи между культурой и
интеллектом. Все эти три идеи имеют своих приверженцев и в
наши дни.
НГРДЗРЕШМЫЕ вопросы л споры 29
Дикари и дети
Сочетание этих трех представлений (о единстве основных психи-
ческих процессов, о социокультурной эволюции и о тесной связи
между культурой и интеллектом) почти неизбежно ведет к выво-
ду, что мышление взрослых, живущих в современных индустри-
альных обществах, превосходит мышление людей, живущих в
менее развитых обществах (хотя сами критерии большей или
меньшей развитости нельзя считать установленными). Далее,
поскольку принято считать, что основные психические процессы
универсальны, а уровень их развития зависит от индивидуально-
го опыта, оказывается вполне естественным принять наличие
серьезного сходства между мышлением примитивных взрослых
и <современных> детей из-за общего для них недостатка в слож-
ном опыте.
Хотя и нельзя утверждать, что Г. Спенсер выразил все раз-
мышления XIX в. по этому поводу, ход его рассуждений в про-
цитированных выше отрывках вполне репрезентативен для
мышления в духе идей социокультурной эволюции и замеча-
тельно ясно показывает, до какой степени представление о том,
что примитивные взрослые думают так же, как дети развитых
цивилизаций, является по существу рефлексивным заключени-
ем. Следующее рассуждение Шиллера (который по иронии судь-
бы сегодня скорее известен как автор оды <К радости>, послу-
жившей текстом для хора в Девятой симфонии Бетховена) ка-
жется довольно типичным:
<Открытия, сделанные европейскими путешественниками в
далеких морях и на дальних берегах, дают картину - столь же
поучительную, сколь увлекательную - жизни народов, находя-
щихся на разных ступенях цивилизации в нашем мире, стоящих
вокруг нас, так же, как мы можем видеть детей разного возраста
из одной семьи, собравшихся вокруг старшего брата и своим со-
стоянием напоминающих ему, каким он был прежде и через ка-
кие этапы прошел к нынешнему состоянию взрослого человека.
Всемогущее провидение, похоже, сохранило эти незрелые наро-
ды, чтобы мы могли учиться до тех пор, пока не станем доста-
точно мудры, чтобы извлечь пользу из данных нам уроков и су-
меть восстановить по этим примерам утраченную историю нача-
л человечества. "Дети нашей расы" производят довольно-таки
ягостное и унизительное впечатление, но мы должны помнить,
то наши далекие предки были гораздо менее разумны, чем са-
"ые неразумные из них> (цит. по: Muller-Lyer, 1920, р. 32).

Далее Г. Спенсер предполагает, что по мере того, как опыт
становится все более разнообразным по своим характеристикам,
растет и <могущество обобщений>: <Отсюда следует, таким обра-
зом, что в ходе прогресса человечества общие идеи могут воз-
никнуть не раньше, чем социальные условия предоставят доста-
точно многообразный и разносторонний опыт; в то же время сле-
дует отметить, что сами эти социальные условия предполагают
наличие некоторых общих идей. Каждый шаг в направлении
более общих представлений является средством расширения со-
циальных взаимодействий... А затем, когда соответствующий
опыт организуется, появляется возможность и идей еще более
высокого уровня общности, и дальнейшей социальной эволю-
ции> (там же, 1886, р. 522).
Г. Спенсер связывает эти идеи с представлениями Ч. Дарвина
об эволюции, считая, что когда-то интеллектуальные черты и
социокультурные условия разных народов мира разошлись. Ко-
гда различные группы сталкивались, <лучше адаптированные>
помещали <стоящих ниже> в <неблагоприятные условия>, а
иногда и истребляли их. Поскольку в то время, когда работал
Г. Спенсер, европейские страны явно побеждали и завоевывали
другие народы, европейские образ мыслей и социальное устрой-
ство считались наиболее продвинутыми и являли собой некий
стандарт, согласно которому следовало оценивать всех осталь-
ных.
Три широко распространенных представления скрыты в этих
рассуждениях. Первое - это общее представление о социальной
эволюции как о процессе нарастающей дифференциации и ус-
ложнения общественной жизни. Второе - представление о том,
что основные интеллектуальные действия людей, какова бы ни
была сложность общества, в котором они живут, универсальны,
строятся по единому набору законов, и это означает, по Г. Спен-
серу, последовательное приращение знания, ведущее к более
широким и более действенным обобщениям. Представление об
общности интеллектуальных качеств для всех культурных групп
в антропологии обычно проявляется в допущении психического
единства человечества. В психологию оно приходит в виде идеи о
том, что <безусловно, на некотором уровне абстракции мы все
одинаковы, все - люди> . Третье клю-
чевое представление касается тесной связи между культурой и
интеллектом. Все эти три идеи имеют своих приверженцев и в
наши дни.
Дикари и дети
Сочетание этих трех представлений (о единстве основных психи-
ческих процессов, о социокультурной эволюции и о тесной связи
между культурой и интеллектом) почти неизбежно ведет к выво-
ду, что мышление взрослых, живущих в современных индустри-
альных обществах, превосходит мышление людей, живущих в
менее развитых обществах (хотя сами критерии большей или
меньшей развитости нельзя считать установленными). Далее,
поскольку принято считать, что основные психические процессы
универсальны, а уровень их развития зависит от индивидуально-
го опыта, оказывается вполне естественным принять наличие
серьезного сходства между мышлением примитивных взрослых
и <современных> детей из-за общего для них недостатка в слож-
ном опыте.
Хотя и нельзя утверждать, что Г. Спенсер выразил все раз-
мышления XIX в. по этому поводу, ход его рассуждений в про-
цитированных выше отрывках вполне репрезентативен для
мышления в духе идей социокультурной эволюции и замеча-
тельно ясно показывает, до какой степени представление о том,
что примитивные взрослые думают так же, как дети развитых
цивилизаций, является по существу рефлексивным заключени-
ем. Следующее рассуждение Шиллера (который по иронии судь-
бы сегодня скорее известен как автор оды <К радости>, послу-
жившей текстом для хора в Девятой симфонии Бетховена) ка-
жется довольно типичным:
<Открытия, сделанные европейскими путешественниками в
далеких морях и на дальних берегах, дают картину - столь же
поучительную, сколь увлекательную - жизни народов, находя-
щихся на разных ступенях цивилизации в нашем мире, стоящих
вокруг нас, так же, как мы можем видеть детей разного возраста
из одной семьи, собравшихся вокруг старшего брата и своим со-
стоянием напоминающих ему, каким он был прежде и через ка-
кие этапы прошел к нынешнему состоянию взрослого человека.
Всемогущее провидение, похоже, сохранило эти незрелые наро-
ды, чтобы мы могли учиться до тех пор, пока не станем доста-
точно мудры, чтобы извлечь пользу из данных нам уроков и су-
меть восстановить по этим примерам утраченную историю нача-
ла человечества. "Дети нашей расы" производят довольно-таки
тягостное и унизительное впечатление, но мы должны помнить,
что наши далекие предки были гораздо менее разумны, чем са-
мые неразумные из них> .

Разнообразие характеристик, считавшихся общими для при-
митивных взрослых и европейских детей, впечатляет: неспособ-
ность контролировать эмоции, анимизм, неспособность рассуж-
дать о причинах или строить планы на будущее, консерватизм,
любовь к аналогиям и символам и тому подобное. Труды
А. Ф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10