— А деньги? — басом спросил Гошка.
— Три рубля, — сказала девчонка. Глаза у нее возбужденно блестели. В волосах белая лента.
— Давай выкладывай! — потребовал Гошка.
— Вы воры, да? — спросила девчонка.
— Мы шайка «Черный крест». — с гордостью сообщил Саша.
— Трепач! — сказал Гошка.
— У вас есть наган? — спросила девчонка. Она все еще говорила шепотом.
— А это что? — Гошка покрутил перед носом оловянным пугачем со сломанным курком.
— Он стреляет?
— Бабахнет — дырка насквозь!
— Выпали, пожалуйста! — попросила девчонка. — Здесь никого сейчас нет…
— Хватит болтать, — оборвал Гошка. — Отдавай сумку и деньги…
— И «Раковую шейку» тоже, — ввернул Саша. Девчонка послушно достала из большой белой сумки три французских булки, кулек с конфетами и маленький кошелек с кнопкой.
— Сумку не отдам, — твердо сказала она. — За сумку тетя мне голову оторвет…
— Вы слышали, она не отдаст сумку!.. — ухмыльнулся Гошка.
— Зачем нам лишняя улика? — подал голос Витька. — Все равно ведь выбросим.
— Ну, вот видите, — обрадовалась девчонка. — Эта сумка приметная…
— Черт с ней, с сумкой, — подумав, согласился Гошка. Он сунул каждому по булке, а кошелек положил в карман. Конфеты забрал Саша.
— Скажи спасибо, что жива осталась, — на прощанье сказал он.
— А платье? — спросила девочка. — Вы его разве не возьмете?
— Это еще зачем? — удивился Гошка.
— Оно совсем новое. Ни разу не стиранное.
— Какие-то люди нам попадаются ненормальные… — пробурчал Гошка.
— Платья мы не берем, — заявил Сашка и запихнул в рот конфету.
Не прошли они и пяти шагов, как девчонка окликнула:
— Я совсем забыла… В сумке еще есть мелочь! Подбежала и протянула Витьке Грохотову несколько белых монет. Тот отскочил в сторону и засунул руки в карманы.
Тогда она отдала мелочь Гошке.
— Ты что, дурочка? — спросил он, но деньги взял.
— Я не дурочка. У меня ни одной плохой отметки нет, — обиделась девчонка.
— Просто я в первый раз вижу живых воров.
Гошка крякнул и не нашелся, что ответить. Витька покачал головой и решительно зашагал прочь, а Саша Ладонщиков сказал:
— Какие мы воры? «Мы бандиты… Погляди, какой у меня нож!
Он достал из-за пояса тонкий длинный нож, которым мать режет по праздникам пироги.
— Знаешь, сколько я человек зарезал? — скрежеща зубами, сказал Саша. — Двадцать! Нет, двадцать три с половиной… Одного не дорезал.
— Вот это да! — поверила девчонка. — И они кричали?
— Кто кричал? — не понял Саша.
— Жертвы…
— Даже не пикнули. Раз — и лапки кверху!
— Он острый?
— Бумагу на лету режет.
Девчонка вздохнула и, с опаской глядя на нож, протянула Ладонщикову тоненькую руку.
— Зарежь меня, пожалуйста, немножко, — попросила она. — А то тетя не поверит, что на меня воры напали… То есть бандиты.
Саша спрятал нож и попятился
— Я не умею немножко… — сказал он. — Только наповал.
— Не пугай, — не выдержал Витька, — ребенок заикаться будет…
— Насмерть — пожалуйста, это мне раз плюнуть.
— Ты идешь, наконец, убийца, или нет? — разозлился Гошка.
— На мокрое дело идем, — понизив голос, сообщил девчонке Сашка.
— На мокрое? — удивилась та. — А что это такое/ — Кончай травить… мокрица! — усмехнулся Витька.
— Можешь свечку поставить за упокой их душ, — не мог остановиться Сашка. Ему очень нравилось с девчонкой разговаривать.
— Можно, я с вами? Я только посмотрю…
— Детям до шестнадцати лет не разрешается, — ухмыльнулся Сашка.
— Я сейчас кричать буду, — сообщила девчонка.
— Раньше надо было, — сказал Витька — он ожидал в сторонке.
— Ладно, кричи, — разрешил Ладонщиков. — Теперь можно.
Девчонка поставила сумку на землю и, присев, заорала на всю улицу таким пронзительным голосом, что мальчишки вздрогнули. Поблизости хлопнула дверь, вторая, послышались голоса, по мостовой затопали тяжелые сапоги. А в сапогах в такую жару мог быть только постовой милиционер.
Грабители мчались по узкой тропинке вдоль огородов, а душераздирающий крик преследовал их по пятам. Сашка за что-то зацепился и располосовал одну штанину чуть ли не пополам. «Мамка убьет», — пробормотал он на ходу. В крик вплелся длинный милицейский свисток. Гошка — он бежал впереди — налетел на дерево и остановился. Чертыхаясь, стал щупать шишку на лбу.
— Какие дураки на дорогах деревья сажают? — пробурчал он.
— Чего встал? — ткнул его кулаком в спину Сашка. — Сцапают ведь!
Позади все явственнее был слышен топот, голоса. Увидев прямо перед собой сколоченную из досок уборную, Гошка вскочил на ступеньку и дернул за ручку. Дверь распахнулась. Вслед за ним в соседнее отделение влетел толстый Сашка. В последней кабине укрылся Витька Грохотов.
Не успели отдышаться, как совсем рядом послышались голоса преследователей.
— Они не могли далеко уйти, — говорил густой мужской голос. — Нужно искать здесь…
— Девочка, а ты узнаешь их в лицо? — спросил другой голос, потоньше.
— У них лица нет, — бойко ответила ограбленная девчонка. — Что-то черное с дырками для глаз.
— В масках, — сказал первый голос. — Видать, опытные…
— Говоришь, вооружены? — спросил голос потоньше.
— У всех наганы и большущие ножи, — ответила девчонка.
— Это какие-нибудь приезжие, — заметил густой голос. — У нас давно ничего не было слышно.
— Один сказал, что уже зарезал сто человек. У него весь ножик в крови!
— Ну и темень, — сказал голос потоньше. — Глаз выколи… Пойду-ка, пожалуй, домой. Жена, поди, волнуется.
— Прочешем огороды, — сказал густой голос. — Мое чутье подсказывает, что они где-то поблизости.
Послышались еще голоса. Это подоспели остальные. Чиркали спички о коробки. Говорили все разом, вернее, спрашивали: кого убили? Девчонка снова стала рассказывать, как на нее напали страшные бандиты без лиц и, размахивая наганами и ножами, стали требовать деньги, а потом хотели платье забрать, но тут она закричала.
— Слышали… — сказал кто-то.
Милиционер с густым мужественным голосом отобрал несколько человек для прочесывания местности, остальные топтались возле уборной и наперебой выпытывали у девчонки подробности, на которые она не скупилась.
— Им убить человека — раз плюнуть! — охотно говорила она. — Убьют, заберут деньги, одежду, булки… И еще любят конфеты… «Раковую шейку».
— Странные какие-то бандиты.
— А сейчас они пошли на мокрое дело… Что это такое, скажите, пожалуйста?
— На тот свет решили кого-то отправить.
— Во-во, велели мне большую свечку поставить за… за упокой…
— Души, — подсказали ей.
— Просто не верится, что осталась жива, — притворно громко вздохнула девчонка.
Мальчишки, слушая биение собственных сердец, окаменели. Никто из них ни разу не пошевелился. У Гошки Буянова зудела шишка на лбу, но он так и не решился поднять руку и почесать. Витьке Грохотову до смерти хотелось кашлянуть, его даже пот прошиб. Кашлянуть — это значит выдать всех.
Все трое боялись одного: вдруг кто-нибудь из оставшихся здесь, в резерве, захочет в уборную?.. И один, конечно, нашелся! Он сначала дернул за ручку двери, где стоял Гошка, потом — где Сашка, и наконец — где Витька. Мальчишки приготовились дорого продать свою жизнь…
— Тьфу, чертовщина! — услышали они недовольный голос. — Двери заколочены.
— Товарищи, что мы тут стоим? — наконец нашелся здравомыслящий человек. — Тоже нашли место…
Все отошли в сторону. Голоса стали тише, а потом и совсем заглохли.
Мальчишки наконец-то свободно вздохнули.
Во втором часу ночи члены шайки «Черный крест» решились выбраться из ненавистной уборной. Их преследователи давно ушли, но Гошка боялся засады и не велел без его приказа выходить. Лица у мальчишек были кислые. Они старались не смотреть друг на друга. Было противно. От долгого пребывания в неподвижности все члены одеревенели. У Витьки свело правую ногу, и он захромал.
— Нашел куда прятаться… — пробурчал бледный Сашка.
— Не до жиру, быть бы живу, — сказал Гошка.
— У тебя с собой клятва? — помолчав, спросил Витька.
— Два часа сочинял, — сказал Гошка. — Клятва что надо.
— Покажи…
— Темно, ничего не разберешь.
— Разберу.
Буянов протянул приятелю аккуратно сложенный листок, подписанный кровью. Витька взял и не читая с наслаждением разорвал лист на мелкие кусочки. Потом положил на ладонь и сдунул.
— Воруй, если хочешь, один, — сказал он.
— Я говорил, лучше очистим ларек, — сказал Сашка.
— Обжора, — буркнул Грохотов. — Небось все конфеты слопал?
— Одна осталась, — стал шарить в карманах Сашка. — Хочешь?
— Пропади они пропадом! — отмахнулся Витька.
— Испугался трудностей? — без особенного энтузиазма начал Гошка. — А как же…
— Не надо, — оборвал Витька. — Не заливай нам больше про Робин Гуда и Спартака. И этого… Антонио Порро! Мы их переплюнули. Таких героических подвигов, как мы сегодня, никто еще не совершал… Ограбить маленькую глупую девчонку! И два часа проторчать в уборной…
— Как быть с кошельком? — спросил Гошка.
— Можешь себе оставить, — сказал Витька. — За блестящую идею…
— Лучше все-таки девчонке вернуть, — предложил Сашка. — Чтобы не распространяла ложные слухи.
Гошка достал из кармана кошелек и вручил Ладонщикову.
— Вот и отдай…
— Она мой голос узнает, — попробовал отвертеться Сашка.
— Не надо было травить про сто человек, которых ты так лихо отправил столовым ножом на тот свет… — ухмыльнулся Витька.
— Я сказал — двадцать три…
— Двадцать три с половиной, — поправил Гошка. — Одного ведь ты немножко не дорезал?
— Где я ее найду?
— Проще пареной репы, — сказал Витька. — Полдня подежурить у магазина, обязательно встретишь.
— И что я скажу?
— Тебя ли учить? — заулыбался Витька. — Уж что-что, а трепаться ты умеешь…
— Не забудь ей рассказать про мокрое дело… — сказал Гошка.
— И про жертвы, которые при виде твоего грозного ножа сразу лапки кверху… — прибавил Витька.
— Не влипнуть бы мне с этим проклятым кошельком… — пробормотал Саша Ладонщиков.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ПУЗЫРИ НА ВОДЕ.
С утра ничего не предвещало грозу. На синем безоблачном небе жарко светило солнце. В парке, низко опустив ветви, стояли притихшие деревья. Белые бабочки-капустницы кружились над желтыми маслянистыми цветами. С тревожным воем будто на пожар, пролетел шмель. В тени, положив длинную серую морду на толстые лапы, сладко спал пес Валет.
Тетя Сарра выволокла проветрить и просушить полосатые матрасы и перины. Она разложила их на траве и ушла.
Валет проснулся, зевнул, широко распахнув красную пасть, и не спеша направился к белью. Он хотел было растянуться на полосатом матрасе, но, понюхав его, раздумал и рухнул на мягкую пуховую перину.
Из парадной вышел Буянов. Он был в парусиновых брюках и тельняшке с закатанными рукавами. Черный густой чуб блестел: Гоша обильно смочил его отцовским тройным одеколоном. Над верхней губой у него намечались усики. Не скоро еще они вырастут, года через два-три, но все равно приятно, что уже что-то есть. У других мальчишек и намека на усики нет.
Гоша увидел разложенные на просушку матрасы тети Сарры, уютно расположившегося на перине Валета, и довольная улыбка появилась на его лице. В одну секунду оценив обстановку, он подошел к веревке, натянутой между двумя деревьями. На веревке всегда висело чье-нибудь выстиранное белье. Буянов с равнодушной миной прошелся вдоль веревки и, улучив удобную минуту, сдернул детскую шапочку с кружевной отделкой и небольшую простынку. В окна никто не смотрел, и Гоша благополучно надел шапочку на голову Валета и прикрыл его простынкой. Пес точь-в-точь стал походить на волка, который притворился бабушкой в известной детской сказке про Красную Шапочку.
— Бабушка, — спросил Гоша, — а почему у тебя такие большие зубы? — И сам себе другим, замогильным голосом ответил: — Чтобы съесть тебя, Красная Шапочка!
И тут он услышал тихий смех: за его спиной стояла Принцесса.
— Забавно, — сказала Принцесса. — А кто же Красная Шапочка?
— Тетя Сарра.
Они рассмеялись. Если пес Валет вполне мог сойти за серого волка, то толстую усатую тетю Сарру в роли Красной Шапочки невозможно было представить. Она весила сто килограммов и ходила переваливаясь, как утка. Голос у нее был зычный, и когда тетя Сарра за что-нибудь отчитывала Солю или Соню, слышал весь дом. Впрочем, она гораздо чаще ругала чужих мальчишек и девчонок, которые, по ее мнению, плохо влияли на Солю и Соню.
На первом этаже распахнулось окно и показалась растрепанная черноволосая голова тети Сарры.
— Какой кошмар! — воскликнула она, увидев на перине безмятежно спящего Валета в чепчике. — Соня! Соля! Вы только посмотрите, какой-то хулиган забрался в нашу перину!
Рядом с черной головой тети Сарры появились еще две черных головы поменьше.
— Это не хулиган, — сказала Соня. — Это Валет спит на нашей перине.
— Я знаю, чья это работа… — прибавил Соля.
— Если они думают, что со мной можно такие шутки шутить, они ошибаются… — гневно произнесла тетя Сарра.
Из другого окна выглянула Людмила Григорьевна, учительница немецкого языка — мать Саши Ладонщикова. Она рассмеялась и сказала:
— Ставлю отлично за остроумие!
— Может быть, вы и белье выстираете, которое эти хулиганы напялили на грязную собаку? — ядовито заметила тетя Даша, мать близнецов Кима и Тима и маленького Алеши, который еще грудь сосал. Это его кружевной чепчик красовался на голове Валета.
Когда из подъезда выскочила разъяренная тетя Сарра, Гошка сказал Принцессе;
— Бедный старый Волк! Сейчас его сожрет Красная Шапочка…
Они вдвоем стояли за углом дома и все видели. Мощным пинком в зад Валет был сброшен с перины. Взвизгнув, он пустился наутек. Чепчик съехал на ухо, потом упал.
— Сегодня как-то особенно жарко, — сказала Алла. Буянов хотел предложить ей пойти вместе с ним на речку, но вместо этого сказал:
— У нас что, вот в Сахаре…
— Почему ты не говоришь то, что думаешь? — спросила Алла. — Ты ведь хотел сказать другое?
Гошка удивленно взглянул на нее и сказал:
— Пойдем на речку.
— Ну вот видишь, — улыбнулась она.
Уже на полпути к речке Гошка вспомнил, что обманул приятелей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42