Всегда за дорогую цену. – Женщина слабо улыбнулась, необъяснимо напомнив мне Равенну. Было в ней сходство с прежней, бесстрастной Равенной, что-то общее в манерах, но ничего больше. Живость Равенны, ее быстрые импульсивные движения и суждения у Телесты отсутствовали.
– Значит, вы сидите в сторонке, всегда особняком, и машете крыльями, как вороны в своих черных туниках?
– Мауриз отлично владеет словом. Я не согласна с ним по многим вещам. Ты – одна из них.
– Не согласны также, как в споре о том, прославляет ли войну цикл «Элексиад» или нет?
Я не собирался позволить ей говорить обо мне так, словно меня здесь нет.
– Нет. «Элексиад» может значить что-то при дворах Фетии, но не здесь. Всему свое время, и сейчас время для войны, не для поэзии. Не то чтобы можно было совершенно их разделить или совершенно забыть поэзию во время войны.
«Я воспеваю оружие и этого человека, пришедшего от стен Тира». Первая строка «Элексиада», задающая тон до последних слов: «И дух его, вздыхающий и сердитый, улетел к теням». «Элексиад» начался и закончился войной, но фетийская поэзия никогда не была одномерной. Даже в плохих стихах бывал какой-то подтекст.
– Значит, я для вас не просто интеллектуальное развлечение?
– Ты думаешь, что мы ученые, живущие в башне из слоновой кости? Таких полно в Великих библиотеках. В отличие от них, мы живем в реальном мире. У нас есть обязанности перед людьми клана. Это они пострадают, если Мауриз потерпит неудачу.
– Или если он добьется успеха.
– Если ты станешь иерархом, ты имеешь в виду?
– Это только та часть его плана, которая мне известна. Я пока не заслужил достаточно доверия, чтобы услышать остальное.
– От меня ты его не услышишь.
Бесстрастная, как всегда. Небо за окнами темнело, тучи серели.
– Я и не ожидал.
Телеста знает, я не сомневался, но у нее не было причин со мной делиться. Я был здесь в невыгодном положении.
– Ты пришел сюда не за этим, – сухо сказала она после минутной паузы. – Это могла бы тебе рассказать и Палатина. Есть что-то еще, и ты считаешь, что помочь тебе может только Полинскарн: не я лично, а клан.
Телеста была проницательнее, чем казалась. В клане Полин-скарн даже библиотекарь, такой замкнутый, как она, не мог позволить себе не быть проницательным. Я не знал, в какой степени Телеста является дочерью своего клана, но не стоило рассчитывать, что вся полинскарнская иерархия будет придерживаться того же самого нейтралитета.
– Возможно, – уклончиво ответил я. – Ваша здешняя библиотека должна быть самой лучшей на Архипелаге вне контроля Сферы.
– Ты хочешь воспользоваться ею.
Я кивнул.
– Если вы мне позволите.
– Это будет не бесплатно, – объявила Телеста. – Мы бы не стали тем, кто мы есть, позволяя любому желающему просто так пользоваться нашими библиотеками. А ты можешь предложить нам нечто большее, нежели просто золото.
Я знал, что будет какая-то цена, и знал также, что это будут не деньги.
– Тогда что? – спросил л.
Женщина помолчала, не сводя внимательного взгляда с моего лица.
– Нечто уникальное, что только ты можешь нам дать.
– А сам я для вас не уникален? Вы помогли спасти меня в Рал Тамаре. Естественно, ваш клан не собирается стоять в стороне, пока Мауриз берет дело в свои руки? У вас должен быть свой собственный план, или вам достаточно наблюдать, как Мауриз ввергает все в хаос?
– Хаос не полезен для историков, – ответила Телеста. – Он порождает волны в чернильницах, и нам приходится вытирать лужи.
Она говорила со своей обычной бесстрастной серьезностью, но это почти походило на юмор. Во всяком случае, на то, что считается юмором среди историков.
– Тогда что? План Мауриза не может не породить волны, и если вы действительно не хотите, чтобы все развалилось на части…
– Для всех, кто в этом участвует, ты пешка. Ты не богат, ты еще не очень известен, и самое важное, у тебя нет силовой базы. У всех у нас есть наши кланы, у императора есть его агенты, у Сферы – ее жрецы и инквизиторы. Судя по тому, что я слышала, за пределами Океании нет никого, на кого ты можешь положиться, никакая группа людей не поддерживает твое дело. Я права?
Телеста была права, и тем обиднее было это признать. Даже имей я свою собственную силовую базу, я бы ей не сказал, но, увы, я не имел. Вся моя опора – это ненадежный, скользкий кэмбресский адмирал и осторожный торговый лорд. Оба со своими сторонниками и своими интересами. Я не включаю маршала Танаиса – он был силой природы, неизвестной величиной, чья цена вполне могла оказаться еще непомернее, чем цена Мауриза.
– У всякой помощи есть цена, в том числе и у вашей, – подытожил я, прежде чем Телеста успела продолжить. – Вот что вы говорите. Но я не знаю вашу цену, потому что вы не сказали мне, кто я для вас.
– Ты сам можешь догадаться, – ответила женщина, вставая с тахты, чтобы достать бутылку. Я выпил свой бокал, даже не заметив. Интересно, знает ли Телеста, как мало я могу выпить? Два бокала – это предел.
Но что она имела в виду? Что у меня есть ценного для Полинскарнов… или может быть, если Мауриз осуществит свой план? Я проводил Телесту взглядом до другого конца комнаты, а потом, пользуясь шансом, посмотрел на книги над столом, словно они могли подать мне какую-то блестящую мысль.
Я сидел слишком далеко, чтобы различить надписи, вытисненные на корешках, так как они сливались в неясное пятно. Мне показалось, что часть книг посвящены фетийской истории, а на корешке одной блеснуло слово «Эластр». Только на самой ближней мне удалось полностью прочесть название «Призраки Рая». Я знал это название, очень хорошо знал, но не мог сразу вспомнить откуда.
Однако я не разобрал имя автора, и снова Телеста помешала, передавая мне бокал. Я не знал, заметила ли она мое внимание к полкам.
– Вам нужно знание, книги, что-то вроде того? – рискнул я предположить. – Сведения, которые сделали бы вас намного могущественнее.
– Очень цинично, но совершенно верно, – подтвердила Телеста без тени смущения. – Никогда не верь фетийцу, который говорит тебе, что работает ради общего блага. Или танетянину.
Однако танетяне более откровенны в своем корыстолюбии, и у них нет этого раздражающего чувства обособленности. Лорд Форит смотрит сверху вниз на всех и вся, но только потому, что он богат, могущественен и может себе это позволить. Пока.
Я на минуту задумался. Что у меня можно выведать? Я не знал местонахождения тайных библиотек и не имел доступа ни к какому спрятанному знанию. Кроме еретических собраний, а они, конечно, слишком малы.
– Имперский архив в Селерианском Эластре? – Если повезет, доступ в этот архив никогда не будет зависеть от меня.
– Туда мы сами сможем попасть, когда не станет императора, – ответила Телеста со слабой улыбкой. – Есть другое место, место, которое никто не видел в течение двухсот лет.
Двести лет. Город, пропавший после узурпации, город, который перемещался с приливами и отливами. Телеста требует его в качестве платы за несколько часов в библиотеке?
– Слишком много, – категорически отрезал я. – Я не знаю, что было в библиотеке Санкции, но это стоит больше того, что я прошу.
– Это честный обмен. – Мой отказ ее не смутил. – Ты проведешь некоторое время в нашей библиотеке, мы проведем некоторое время в твоей.
В моей библиотеке. Абсурд. Я засмеялся, вовсе не считая это смешным.
– Вы хотите, чтобы я пустил ваш клан в библиотеку Санкции? Что дает мне право на это?
– Ты иерарх, Катан. Санкция принадлежит тебе, как всегда принадлежала. В данный момент ты не имеешь никакой власти, но когда-нибудь все может измениться. Мы просим то, что ты, возможно, никогда не сможешь выполнить.
Санкция принадлежит тебе, как всегда принадлежала. Ее слова казались горькой насмешкой, несмотря на их правоту. Древняя резиденция иерархов, еще одна вещь из тех, что намного старше Империи, частью которой они являлись. Кэросий любил этот город, хотя никогда не описывал его подробно в «Истории». Даже помыслить о том, что Санкция принадлежит мне, казалось высокомерием худшего рода. Я даже не имел титула иерарха и вряд ли когда-нибудь буду иметь. Санкция – это нечто нереальное и, возможно, уже не существующее, город, о котором я почти не думал.
Она нереальна. Так и не сказав то, что собирался сказать, я снова посмотрел на книжную полку над письменным столом. «Призраки Рая» – теперь я знал, что это за название, что оно означает.
Телеста взглянула на меня вопросительно.
– В чем дело?
– Та книга. – Я указал пальцем, стараясь говорить спокойно, несмотря на внезапный прилив возбуждения. – Зачем вы ее держите?
– Думаешь, мы хоть как-то считаемся с индексами запрещенных книг Сферы?
– Она не просто запрещена.
– Салдерис была одной из нас. Полинскарн. Это все еще имеет значение.
– Можно мне взглянуть?
Казалось невероятным, что Телеста возит с собой эту книгу. Не могло остаться больше дюжины ее экземпляров, поскольку очень мало было первоначально отпечатано. Эта книга находится в Высшем Индексе, и раньше я думал, что любые экземпляры, которыми владеют Полинскарны, спрятаны за семью замками в центральной библиотеке клана. Найти ее здесь… я только надеялся, что Телеста не потребует сразу чего-то взамен.
К моему удивлению она не потребовала, и через минуту я держал в руках одну из редчайших книг в мире.
– Одна из первых копий, – пояснила Телеста, садясь на край тахты рядом со мной. – Напечатана второпях, поэтому не так хороша, как оригиналы, но главное не красота, а содержание.
Это был простой томик, переплетенный в обработанную кору, как большинство апелагских книг, и довольно тонкий. На обложке только название: «Призраки Рая» и имя автора: Салдерис Окрайя Полинскарн.
Я открыл ее почти благоговейно, чувствуя то же самое, что чувствовал в первый раз, когда увидел «Историю». Не было ни затейливых заглавий, ни посвящений, ни хвалебных отзывов того или другого авторитета. Не было даже эмблемы издателя, потому что никто не осмелился бы признаться в публикации этой книги.
Шрифт оказался тяжелым, неровным, словно текст набирал ученик. Но читать было можно. А больше ничего и не требовалось.
Это был труд целой жизни менее чем на двухстах страницах. Я так мало знал об этой книге, что мог только досадовать на свое невежество. Сфера, брызгая слюной, объявила эту книгу сочинением самой черной магии и самого мерзкого язычества – о Фетида, до чего они опустились, чтобы очернить имя Салдерис! Но если эта книга действительно такова, как я думаю, то мне необходимо ее прочесть.
Телеста уловила выражение на моем лице и улыбнулась.
– Кажется, теперь я начинаю кое-что понимать, – протянула она. – Что ты знаешь о Салдерис?
– То же, что и все, – ответил я, – то есть почти ничего. В основном лишь то, что касается океанографии.
Это лепидорский мастер рассказал о ней мне и Тетрику, в основном чтобы предостеречь нас. Я до сих пор не знаю, уважал он Салдерис или ненавидел: уважал за ее идеи или ненавидел за вред, который она причинила Гильдии, положив конец эпохе сотрудничества между Сферой и Империей, кульминацией которого была постройка «Откровения». Книга Салдерис была опубликована менее чем десятилетие спустя, когда память о потере корабля еще была свежа.
– Салдерис больше не пользуется широкой известностью. – Телеста с сожалением уставилась на книгу. – Сфера демонизировала ее, исказила факты. Колдовство, язычество, ересь, разврат – в чем ее только не обвиняли. Даже детей нельзя называть ее именем.
– Слишком жесткая реакция, даже для них. Салдерис писала, что шторма создаются людьми, и мы можем их понять, даже уничтожить. Да, это опасно, но не настолько же.
– Ты ведь ее не читал?
Я покачал головой.
– То, что ты сказал, там есть. Но это то, что лежит на поверхности. Сфере угрожает не просто эта идея. Власть Сферы не зависит от контроля над штормами, хотя защита, которую они дают, очень важна.
Насколько важна, не знала даже Телеста – но Салдерис могла бы знать. Я ДОЛЖЕН прочесть эту книгу.
– Тогда зачем они пытались уничтожить все экземпляры? Разве не затем, чтобы эта идея не дошла до сведения тех немногих людей, кто мог бы ее использовать?
– Они беспокоились об остальном мире. – В голосе Телесты появилась нехарактерная ожесточенность. – Это очевидно любому, кто читает эту книгу. Мы ничего не можем сделать со штормами. То, что предложила Салдерис, требует гораздо больше энергии, чем все маги в мире могли бы дать. Но она доказала, что некая религиозная проблема может быть решена с помощью науки. Что священнослужители Сферы – не единственные люди, способные постигать мир.
Глядя на Телесту во все глаза, я медленно кивнул, понимая, что она имеет в виду. Люди задались бы вопросом – если шторма можно объяснить наукой, то как насчет других творений Рантаса? Сфера знает силу идей, силу, которую ее жрецы использовали лучше всех. Попав не в те руки, эта сила может оказаться для них смертельной.
– Значит, эта книга не столько о штормах, сколько о самой науке?
– Только не для Салдерис. Эта книга стала делом ее жизни, хотя ей было всего сорок, когда она закончила. Салдерис писала о штормах – похоже, она не видела опасности.
– Как она могла не видеть? – не поверил я. Фетийка, не знающая, что она делает, изучая шторма? Это не назовешь политической искушенностью.
– В этом недостаток моего клана: иногда мы теряем связь с реальностью, уединившись в своих крепостях. Салдерис жила в своем собственном мире, не интересуясь политикой или религией. Наука – вот что имело для нее значение.
Я собирался возразить, но вовремя прикусил язык. Об этом можно поговорить в другой раз. Я не хотел злить Телесту, оспаривая ее мнение – и, насколько я могу судить, оно могло быть верным. Полинскарн – странный клан.
Впрочем, у него имелись свои мифы, своя репутация, а как лучше защититься, никого не оскорбляя, оттого пятна, что Салдерис оставила на его репутации? Гений в другой реальности, она совсем не хотела вызвать такой фурор. Даже мученица за дело познания, хотя они никогда не выскажут это в стольких словах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67