Наверняка и в Риме есть такие же улицы, затененные вот такими же эстакадами, и в Лондоне, и в Париже, не обязательно эстакадами с линией надземки, ведь у них там может и не быть таких, как у нас, красивых сооружений, поддерживающих сеть городского надземного сообщения, но я уверен, там можно увидеть то же самое, и люди там точно такие же. И точно знаю, что даже в Иокогаме точно такие же эстакады, потому что я видел это в каком-то фильме, уверен, там точно такие же люди. О Господи! Я чувствую, как будто меня размножили под копирку!»
Неужели и в Джакарте все точно так же, с ужасом подумал он.
И вдруг в суетливой толпе он увидел, как его пакет, болтающийся в чьей-то руке, заворачивает за угол. Он рванулся вперед, обогнав мальчишку на роликовых коньках, чуть не сбив двух пожилых леди в соломенных шляпках и с хозяйственными сумками, ловко увернувшись от парня, на ходу запрокинувшего голову И подставившего открытый рот под струю пива, льющегося прямо из бутылки, и увидел только исчезающий за углом дома кончик пакета, но не заметил, кто его нес, успел увидеть, только часть последнего слова из надписи: « — овку!». Он бросился к этому дому, едва не сбив с ног мужчину, тащившего елку… — что?! он обернулся на бегу — точно! В середине апреля мужчина нес елку! С ума сойти! Мимо мелькнула витрина магазина садовых принадлежностей на самом углу улицы, в витрине — сосны и елки в огромных кадках (что это? Рождество в Джакарте?), он поспешно извинился перед дамой в шелковых брюках и в туфлях на высоких каблуках, внезапно перенесясь воображением в Брентвуд, Лос-Анджелес, 49, штат Калифорния, где жила тетка Ирэн и где в 1962 году они провели все лето на отдыхе, наблюдая вот таких же пожилых леди в вечерних брюках и в туфлях, расшитых блестками, купленных в супермаркетах, все то же самое, везде то же самое! Он добежал до угла, завернул за него, и перед ним открылась огромная пустынная площадка земли, на которой стоял единственный высокий многоквартирный дом — но, увы! — никаких признаков своего пакета он не увидел.
Его пакет, который несла какая-то девочка, которую он так и не увидел, бесследно исчез.
Глава 12
ЛАДРО
Остановившись напротив, Малони насчитал в жилом доме тринадцать этажей, затем начал считать окна, чтобы прикинуть, сколько в нем квартир, получилось по десять окон на каждом этаже с фасада и, вероятно, столько же с тыльной стороны дома.
Если на каждую комнату два окна, значит, на каждом этаже минимум десять квартир, умножить на тринадцать (несчастливое число!), получается сто тридцать квартир! А что, если пакет с Джуди Бонд, который он заметил, вовсе не его пакет? Он начнет стучать во все сто тридцать квартир. Задавая их хозяевам один и тот же вопрос и натыкаясь на их недоуменные взгляды, и в результате выяснит, что кто-то из жильцов принес в таком же пакете только что купленную пижаму или женский халат! Кроме того, если он все же наткнется на свой пакет, ведь он так и не знал, что ему делать с пиджаком. Это знают К, и его бандиты, но, когда он их видел в последний раз, у них были кое-какие свои проблемы в синагоге. Остается Мак-Рэди, подумал Малони, и тут же подозвал новое такси, хладнокровно решил пойти на некоторый обман водителя, но… «на войне как на войне», и Малони назвал шоферу адрес мастерской Мак-Рэди в Куинсе.
Этот визит будет последним звеном в цепи расследования, решил он.
«Если я видел именно свой пакет, то я знаю, где мне его найти — здесь только одно жилое здание, и девочка могла войти только в него, или просто растворилась в воздухе. С другой стороны, тайна пиджака известна К., Мак-Рэди и Пэрселу. Так что лучше всего предложить им равноправное партнерство: я говорю вам, где добыть пиджак, а вы мне — как получить деньги, о'кей? Чем не сделка?
Ну уж нет, скажут они, и проломят мне голову.
Но в этом случае не получат своего драгоценного пиджака.
Будем надеяться, что они предпочтут обладать им, а не моей головой».
— У вас какое-то горе? — спросил водитель.
— Нет, во всяком случае, это случилось не сейчас.
— Я подумал, что у вас умер кто-то из близких, раз вы направляетесь в мастерскую гравера.
— Нет, я еду туда, чтобы довести до конца одну очень крупную сделку.
— А, вы тоже занимаетесь этим бизнесом.
— Нет, я… — Малони в нерешительности замолчал.
Он чуть было не сказал: «Я продаю энциклопедии», хотя не занимался этим больше года.
— Я игрок, — быстро сказал он.
— Можно сказать, я тоже каждый раз пускаюсь в рискованную игру, когда беру пассажира, — сказал водитель, отчего Малони ощутил сильное чувство неловкости. У него в кармане было всего пятнадцать центов, а на счетчике уже натикало сорок.
— В самом деле? — спросил он.
— Конечно, вы бы мне просто не поверили, скажи я вам, сколько раз в году меня надувают, — продолжал водитель. — Вы и представить себе не можете, что за подлецы живут в этом мерзком городишке!
— Нет, правда?
— Чистая правда, сэр. Вот как-то раз сажаю я парочку парней, — сказал водитель. — Выглядят они вполне респектабельными джентльменами, одеты чисто и опрятно, ну как вот вы. Приезжаем мы на место, они выходят и говорят, что сразу же вернутся, и просят меня подождать, а сами — фрр! Исчезают! Все, нет их!
— Неужели? — поперхнувшись, выговорил Малони. Он думал исчезнуть точно таким же образом, но сейчас уже сомневался, хватит ли у него смелости на этот трюк. — И что же… и что вы обычно делаете, когда случается что-нибудь подобное?
— Я-то? Жду пассажира, а что мне еще делать?
— Сколько же времени вы его ждете?
— А сколько придется, пять минут, десять, двадцать, иногда даже полчаса, пока до меня не дойдет, что меня снова провели. — Водитель пожал плечами. — Ну а тогда, ясное дело, уезжаю. А что еще прикажете делать? Эта проклятая работа — сплошной риск.
Уж лучше бы я гравировал надгробия, как вы.
— Да нет, я же не занимаюсь этим делом, — сказал Малони.
— А, ну да, — сказал водитель. — И вы думаете, наш мэр хоть немного о нас думает? Мы вынуждены буквально зубами выдирать все, что нам достается в этом проклятом городе, мы вроде китайских кули, не хватает только их соломенных шляп, а так мы таскаем на себе людей, чуть не подыхая на каждом шагу, будь оно все проклято! А вы каким делом занимаетесь, сказали вы?
— Я игрок.
— Играете на скачках, да?
— Да, на скачках, и не только там.
— А где же еще?
— В карты играю, в рулетку. — Малони пожал плечами. — Да вы, наверное, сами знаете.
— Хоть иногда выигрываете? — спросил водитель.
— Разумеется, — сказал Малони.
— А какой у вас был самый крупный выигрыш?
— Ну… — Малони снова замялся. Как-то раз он выиграл целых сто шестьдесят пять долларов на Дейли-Дабл в Юнкер-Рейсвей, это и был его самый большой выигрыш. — Однажды я выиграл… гм… около трех тысяч в Хайэли. Я ездил туда зимой. — Он помолчал и добавил:
— Я каждую зиму туда езжу.
— Вот это жизнь! — сказал водитель.
— Да, такая жизнь по мне, — сказал Малони.
— Вы женаты?
— Нет, нет, — сказал Малони.
— У меня есть старуха, которую я готов вам уступить за жетончик на подземку, — сказал водитель и засмеялся. — А еще три мальчишки-шалопая, один возится с мальчишками, другой — со своим горшком, а третий пока сам с собой. — Он снова засмеялся. — Их я даю в придачу к своей старухе за тот же самый жетончик.
— О нет, благодарю, — смеясь, сказал Малони, — Я предпочитаю свою свободную и независимую жизнь.
— Да уж, видать, она у вас и в самом деле легкая и беззаботная, — сказал шофер.
— Что верно, то верно.
— Надо же, три тысячи долларов, а? Недурно!
— Простите?
— Ну, этот ваш выигрыш в Хайэли.
— А, да, — сказал Малони. — Мне ведь еще один раз здорово повезло в Черчилль-Даунс, там я выиграл целую кучу денег.
— Это где-то в Англии? — спросил водитель.
— Нет, — сказал Малони, — Черчилдь-Дауно в Кентукки, я туда каждый год езжу на Дерби.
— А, ну, конечно, это в Кентукки, — сказал водитель. — Вот уж вы поездили по стране, верно?
— Да, все время в разъездах.
— Сказать правду, я вам завидую, мистер, — сказал водитель, — Правда, завидую. Я тут на днях прихожу домой, а мой сын, проклятый гомик, сидит на коленях у другого парня, представляете, прямо у меня в гостиной! Так я чуть не убил его. «Эй ты, гнусный щенок, — говорю я, — убирайся из моего дома со своим шелудивым извращением». И вы знаете, что он мне ответил? «Что ты понимаешь в любви, отец?» Что я понимаю в любви, представляете? А кто его создал, этого фрукта?
— Такое услышать — похуже, чем получить укус змеи, — сказал Малони.
— То-то и оно, — сказал водитель.
Они ехали уже вдоль церковной ограды, приближаясь к мастерской Мак-Рэда. Малони ужасно не хотелось добавлять неприятностей водителю, но ему ничего не оставалось, как только в свою очередь надуть его. Неожиданно у него мелькнула блестящая идея, или он убедил себя в этом, совершенно забыв, что только что собирался обмануть водителя.
— Послушайте, — сказал он. — Я собираюсь сразу же вернуться, вы не могли бы подождать меня?
— Чтобы вы меня облапошили? — сказал водитель и засмеялся.
— Ну, что вы, — смущенно сказал Малони. — Я действительно вернусь. Но если вы предпочитаете, чтобы я заплатил вам до того как выйду…
— Ладно, чего уж там, думаю, я могу узнать настоящего джентльмена по внешности, — сказал водитель. — Это ваше заведение прямо здесь, впереди, да?
— Да, вон там.
— Вы ведь там недолго пробудете?
— Да нет, всего несколько минут.
— Я вас подожду, — сказал водитель. — Все равно мне возвращаться в гараж, а он в Саттере. Вы ведь знаете Бруклин?
— Не очень хорошо.
— Ну, не важно, это как раз недалеко от того места, где я посадил вас. Но только постарайтесь недолго, ладно? Уже… — Он взглянул на часы. — Уже без двадцати пять, я должен был вернуться в гараж десять минут назад. О'кей?
— Хорошо, — сказал Малони и открыл дверцу. — Спасибо вам за ваши добрые слова.
— За какие слова?
— Насчет… ну, вы сказали, по мне сразу видно джентльмена. Спасибо.
— Да ладно, чего там, — сказал водитель, смущенно улыбаясь.
Малони двинулся по дорожке, усыпанной гравием, размышляя, не слишком ли он рискует, собираясь вот так внезапно нагрянуть к Мак-Рэди, не предупредив его о визите по телефону.
А что, если в коттедже находится К, и Пэрсел, которые начнут палить из револьверов, как только он откроет дверь? Он заметил, что окно, из которого он выскочил накануне, так и осталось распахнутым, и, не желая терять время на поиски телефонной будки, решил подкрасться к окну и произвести рекогносцировку на местности. На цыпочках покинув дорожку, он нырнул под окно, а потом осторожно поднял голову, заглядывая в комнату поверх подоконника.
В комнате находился один Мак-Рэди.
Он стоял у календаря с гробницей Тутанхамона, где рядом на стене висел телефонный аппарат, держа у уха трубку и напряженно слушая. Время от времени он кивал, потом наконец закричал:
— Да, да, сеньор Ладро, я понимаю! Но… — Он снова замолчал, слушая собеседника. — Да, — сказал он, — это непростительно — упустить покойника, я с вами полностью согласен. Но, синьор Ладро, должен сказать, что тоже не могу оправдать ваш звонок. Я думал, мы договорились… да, да… да, но… да… что?
Разумеется, покойник был одет соответственным образом. Да, конечно, и костюм тоже пропал. Да, включая пиджак. Но я уже сказал вам, что мы принимаем все меры, чтобы найти покойника. Ну, конечно, и пиджак тоже.
Малони весь обратился в слух. Продолжай, думал он, говори, Мак-Рэди. Расскажи этому милому джентльмену — который определенно один из боссов вашей международной банды, судя по твоему подобострастному тону, — расскажи ему все о пиджаке.
— Восемь, — сказал Мак-Рэди.
Восемь, повторил про себя Малони.
— Нет, от пяти до шести, — сказал Мак-Рэди.
От пяти до шести, запоминал Малони.
— Верно, три, — сказал Мак-Рэди.
О, теперь — три, повторил Малони.
— Нет, десять, одиннадцать и девять, в таком порядке.
О Господи, думал Малони, как бы все это запомнить!
— Синьор Ладро, я действительно считаю, что обсуждать… да, я прекрасно понимаю вашу тревогу, но мы думаем, лучше не поддерживать связь… да, понимаю. Но здесь, в Нью-Йорке, это дело довольно сложное. Несчастный случай произошел всего две ночи назад, понимаете, и можно сказать, тело еще не остыло, вы меня понимаете? Хорошо, я этому рад.
О чем они, гадал Малони. Черт побери, Мак-Рэди, о чем ты толкуешь?
— Ну, все, что я могу сделать, это еще раз заверить вас, что мы делаем все возможное, чтобы найти их. Да, прикреплены совершенно надежно, так что на этот счет не беспокойтесь. Кроме того, синьор Ладро, вы же знаете, что мы провернули небольшой трюк, так что абсолютно уверены, что все цело. Нет, на все сто процентов мы не можем быть уверены, но все же… Что? Мы их продырявили. Да, каждый.
То есть как это, недоумевал про себя Малони.
— Нет, конечно, прежде чем покрасили, — сказал Мак-Рэди.
Ерунду какую-то несет, нахмурившись, подумал Малони.
— Конечно в черный, — сказал гравер.
Чертова тарабарщина!
— Правильно, — сказал Мак-Рэди, — разумеется, вы все получите, синьор Ладро, только придется немного подождать. Мы отправим вам гроб, как только все снова организуем… Мы понимаем, что таково требование семьи, и изо всех сил стараемся его выполнить. Спасибо. Спасибо, синьор Ладро. Да, я вам очень благодарен. Мне тоже приятно было вас слышать, синьор Ладро. Спасибо. Пожалуйста, передайте от меня привет Бианке. Чао.
Мак-Рэди повесил трубку, достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер пот со лба. Стоя снаружи, Малони лихорадочно размышлял. Мак-Рэди назвал ряд чисел: восемь, три, девять, одиннадцать, которые с трудом запоминались: не был ли это какой-то условный код? А когда он сказал: «От пяти до шести», что он имел в виду, какой-то отрезок времени? Если да, то говорил он о нью-йоркском времени или о римском? И как же все эти цифры связаны с пиджаком или с клочками газеты? Просто голову сломаешь…
Стоп! Ведь Мак-Рэди сказал, что несчастный случай произошел две ночи назад! Значит, он говорил не о той аварии, в которой погибли Гауд и его помощники, потому что это случилось только накануне вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29