-- До свидания, Андрей Александрович, -- она тоже умела держать удар. -- До встречи!
И в тот же момент скользнула в дверь главного редактора.
Вообще-то на душе было мерзко, не хотелось никого видеть, и Андрей поехал домой, но по пути в боковом кармане заверещал подарок жены. Сбивчивый женский голос он не узнал и никак не мог добиться, кто звонит, пока не догадался, что это внучка Кацнельсона, Мира -- юная и отчего-то уже нервная девица. Она требовала немедленно приехать и не могла толком объяснить, что случилось и почему такая срочность, поскольку срывалась в слезы. С ней рядом кто-то был, и, вероятно, подсказал причину: Мира вдруг подавила всхлипы и внятно произнесла:
-- Нас ограбили!
Подмывало сказать все, что он думает по этому поводу, однако Хортов пересилил себя, выключил телефон и поехал на Арбат. Дом Кацнельсонов ремонтировался изнутри и снаружи, стоял в лесах, будто в клетке. За последние десять лет почти полностью сменились хозяева квартир и теперь из коммуналок делали роскошные апартаменты. Лев Маркович оставался из старых жильцов чуть ли не последним; как человек заслуженный и реабилитированный, имел отдельную четырехкомнатную квартиру и целый год жил там с внучкой. В ожидании разрешения на исход в "землю обетованную", они продавали старинную мебель, посуду, люстры и даже литые бронзовые дверные ручки -- короче, все, что некогда досталось по наследству от прошлых репрессированных хозяев и что нельзя было забрать с собой. И одновременно подыскивали покупателя на жилье.
Трудно было представить, что можно было грабить в этой пустой, пыльной и мрачноватой квартире.
Дверь открыл сын Кацнельсона, Донат -- сорокалетний ухоженный мужчина, и если судить по нему, то природа сопротивлялась или попросту издевалась над грехом Льва Макаровича Соплина. Хортов не видел двух старших сыновей, которые будто бы жили в Прибалтике, но, судя по младшему Донату и его дочке, -- подобных рязанских физиономий еще было поискать. Как не старался покойный карьерист перевоплотить и детей, ничего с генами поделать не мог, миграционная служба Израиля оказалась на высоте и обман раскрылся.
Донат был человеком мягким, добродушным, к авантюре своего отца относился скептически, хотя соглашался уехать из России, поскольку в "земле обетованной" у него оказались почти все друзья и коллеги по медицинскому институту. К отказу он отнесся вполне философски, ибо знал тайну родителя, и теперь радовался, что не успел продать свою частную зубопротезную клинику на Ленинском проспекте. И хорошо помог Хортову, когда тот узнал через своего информатора о смерти карьериста и решил сделать материал для газеты. Помог тем, что не только согласился на публикацию секретов семейной истории и дал письменное удостоверение, но даже и просил об этом. И вот только позавчера Донат вычитал текст статьи, ничего обидного для себя не нашел и подписался.
Сейчас Донат никак не выглядел ограбленным, но зато в пустом зале, за пустым кухонным столом, как возле гроба, сидели его дочь и седовласый, проворный человек, представившийся адвокатом покойного Кацнельсона. Мира вскочила и предложила свое место, поскольку третьей табуретки в доме не было еще неделю назад. Она уже не плакала, но выглядела несчастной, растерзанной и возбужденной одновременно, затоптала на полу окурок и тут же взяла новую сигарету.
-- Ну и что же случилось? -- спросил у Доната Хортов. -- Если вас ограбили, почему не вижу милиции?
-- Да, господин Хортов, это ограбление, -- за всех ответил адвокат, похоже, уполномоченный вести разговор. -- Из дома пропали ценные бумаги, принадлежавшие Льву Марковичу. Накануне этой... трагической смерти я навестил его, и мы вместе пересмотрели их и поместили... вот в этот тайник, -- он указал на лоскут обоев, отодранный со стены у самого пола. -- Да, он не такой надежный, но поместили всего на несколько дней, пока я не вернусь из командировки. Но вот я вернулся, не застал в живых Льва Марковича, даже похоронить не смог. И бумаг в тайнике не оказалось.
-- Чем же я могу помочь? -- пожал плечами Андрей. -- Я только журналист...
-- Вы можете! Можете помочь! -- Мира мгновенно сорвалась в истерику. -- Кто же еще нам поможет?!..
-- Мира, прекратите кричать! -- жестко оборвал ее адвокат и, видимо, уже не в первый раз. -- Пока я говорю, вы обязаны молчать.
Донат обнял дочь и стал тетешкать, как малое дитя.
-- Исчезновение ценных бумаг в корне меняет дело, господин Хортов, -прежним спокойно-деловым тоном продолжил адвокат. -- Есть все основания полагать, что мой клиент убит.
-- Я справлялся и в прокуратуре, и в ФСБ: смерть наступила от инсульта, -- не сразу сказал Андрей. -- Неоспоримый факт.
-- А вам известен такой факт, что в мире есть, пожалуй, больше десятка препаратов, вызывающих инфаркты и инсульты? Причем таких, которые распадаются на составляющие в течение часа, и не остается следов.
-- Что-то слышал...
-- А я видела, видела! -- вновь взорвалась Мира. -- Дедушка умирал на моих глазах!
-- Ничего вы не видели! -- и этот выпад был пресечен. -- Прекратите истерику! Вы мне мешаете!
-- Я видела, что обои оторваны! Только не знала, что там тайник!
-- Да, это она видела, -- согласился адвокат. -- Случайно заметила, когда "скорая" пыталась реанимировать Льва Марковича.
-- Но за два часа до того специальной почтой доставили пакет из посольства, со злополучным отказом, -- заметил Хортов. -- Он получил, расписался и запер дверь. Взлома не было, есть соответствующий акт.
Адвокат помедлил, отсекая паузой одну тему от другой, сказал с горечью:
-- Точно так же и прокуратура будет оспаривать все мои доводы. Я уверен, что смерть была насильственной, но не смогу доказать, что под обоями у Льва Марковича лежало целое состояние в ценных бумагах. Нет, скорее, даже не одно состояние. И все исчезло!.. Я знал об этом один. Он был очень осторожен и не показывал своих сокровищ даже самым близким.
-- На месте прокуратуры я бы сразу же вас арестовал, господин адвокат.
-- Я бы тоже. На ее месте. Потому мы вас и позвали.
-- Какой толк вывозить эти бумаги из России? Он же хотел взять их с собой?
-- Разумеется. И толк-то как раз в том, чтобы вывезти и реализовать за пределами России. Не подумайте, в этом нет ничего противозаконного.
-- Это что? Векселя графа Монте-Кристо? Компромат на Билла Гейца?
-- Не смейтесь, молодой человек, -- адвокат неожиданно улыбнулся сам. -- Это немецкие акции двадцатых годов. Некоторых предприятий и фирм... Да, вы же служили в Германии, учились там на факультете журналистики... И, кажется, до сих пор состоите в браке с немецкой гражданкой?
-- Было дело, -- увернулся от прямого ответа Хортов и про себя изумился: информация у адвоката была на уровне. -- Извините за любопытство... Как немецкие акции попали к советскому гражданину? Старому коммунисту?
-- Он же работал в Коминтерне! Пока Сталин не разогнал...
-- Там что, продавали акции?
-- Напрасно вы ерничаете, господин Хортов... Когда-то они были собственностью Коминтерна, но стали неликвидными. Просто бумагой! Мой клиент принимал участие в ликвидационной комиссии... И подобрал то, что выбросили на свалку.
-- А теперь оказалось, это целое состояние?
-- Гримасы судьбы! Счастливые гримасы!
-- Повезло, -- согласился Хортов. -- Но чем я могу помочь?
-- Можете помочь! Можете!.. В этой стране нормально действует пока что один закон -- гласность. На прессу реагируют все виды власти, и прокуратура тоже. Насколько мне известно, вы написали уже одну статью?
-- Она еще не опубликована...
-- Опубликуют, -- просто заявил адвокат. -- И сразу будет нужна вторая, в продолжение первой.
-- На вашем месте я бы не рассчитывал только на прессу. Вы ее переоцениваете.
-- Статью вам оплатят. И это будут приличные деньги, совершенно не такие, что вы получаете в редакции.
-- То есть вы делаете заказ?
-- Помимо того, что улучшите свое материальное положение, еще спасете и нас. Они боятся огласки!
-- Кто -- они?
-- Как бы вам объяснить... Темные силы! Вы же понимаете, мир делится на день и ночь, есть силы добра и силы зла...
-- Это вы рассказываете детскую сказку? -- съязвил Хортов.
-- Хорошо, скажу иначе, -- не сдавался адвокат. -- Это рабы, получившие власть. Самое страшное существо на свете -- раб, облеченный властью, и особенно, финансовой властью. Он стремится управлять миром, исподволь, тайно, через третьих лиц... Понимаете? Он боится света! Гласности! Пресса -- это наше оружие!
-- А вы не заблуждаетесь?
-- На нашем месте, господин Хортов, она единственное спасение. Поверьте моему опыту. Я служу в юриспруденции... долгий срок, -- он еще раз выдержал паузу. -- Судя по тому, как чисто сработано по времени и способу... убийства, здесь действовала некая спецслужба.
-- Вот так даже?
-- Возможно, люди, прошедшие эту школу, -- уточнил адвокат. -- Я бы хотел ошибиться. Но чудес не бывает. У всех опытных бандитов совершенно иной почерк. Они не заботятся о том, как бы это умертвить жертву и не наследить. И уж не станут искать специальный препарат, который как раз и стоит на вооружении у работников плаща и кинжала. Они просто душат или стреляют в затылок. А если это не бандиты -- ваша статья заставит их немедленно двигаться, совершать некие действия и делать ошибки -- то есть оставлять следы.
Он сказал все это с профессиональным спокойствием хирурга, пластающего живое тело. И при этом изображал, как душат и как стреляют. Хортов вдруг подумал, что этот адвокат и есть тот самый человек, способный совершить такое изощренное злодейство. Или очень на него похожий.
-- Хорошо, я подумаю, -- наконец проговорил Андрей и потряс головой: беседа с адвокатом имела последствия как при магнитной буре -- незаметно заболел затылок и ощущалось общее подавленное состояние.
-- Прошу вас, недолго, -- адвокат подал визитку. -- Я жду звонка.
-- Мы вас все просим! -- подала голос Мира. -- Пожалуйста! У нас похитили целое состояние!
Хортов тотчас же встал и пошел в коридор -- отчего-то бежать хотелось из этого дома. Все время молчавший Донат оставил дочь и пошел провожать. У входной двери он оглянулся и зашептал:
-- Андрей Александрович, когда опубликуют статью? Ее уже приняли?
-- Нет, появились некоторые проблемы, -- чуть ли не отмахнулся он. -До свидания.
-- Постойте!.. Но публикация будет?
-- Слушайте, Донат Львович, зачем это вам нужно?
-- Как же вы не понимаете? -- шепотом изумился тот. -- Как только выйдет статья, у меня будут полные основания вернуть настоящую фамилию... Ну и все остальное... Понимаете, сейчас очень выгодно выдавать себя за еврея, по крайней мере, в моем бизнесе. Но ведь я же русский! Я не еврей!
-- Говорить следует -- "лицо еврейской национальности", -- заметил Хортов, и, переступив порог, побежал по лестнице вниз.
* * *
Он не исключал, что все так и случилось, как рассказал адвокат. Напротив, чем больше мысленно углублялся в ситуацию, тем основательнее казалась его версия. Странностей тут было достаточно, начиная с того, что материалы проверки факта смерти Кацнельсона остались не в милиции, как бывает в подобных случаях, а попали в прокуратуру и параллельно в ФСБ. Это можно было объяснить важностью персоны покойного или отказом израильских властей дать визу, так сказать, мотивами международного характера. Вначале Хортов так и подумал, других мыслей даже в голову не пришло. Сейчас же это обстоятельство показалось ключевым во всей истории, и ответы на загадочность происходящего следовало искать здесь. В милиции бы дождались результатов судмедэкспертизы, отказали в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления и сунули бы материалы дознания в архив. Тут же кто-то из высоких инстанций или сильно перестраховался, или... что-то знал о существовании этих ценных бумаг и дал команду провести более тщательную проверку, возможно, даже поискать таинственные акции, если они настолько дорогие.
Или адвокат паникует не напрасно и тут замешаны спецслужбы. И тогда этот человек сверху таким образом проверяет их чистоту работы: если прокуратура и ФСБ не смогут выйти на след и доказать криминальную смерть старика-авантюриста, значит, все в порядке и можно спокойно продолжать аналогичные операции.
В таком случае, адвокат сильно рискует, пытаясь докопаться, кто убил и ограбил клиента, и потому решил второй статьей в газете предвосхитить ожидаемые события и хоть как-то себя обезопасить. Тот, кто побывал в квартире на Арбате в эти "темные" два часа, от получения пакета из посольства до прихода внучки, прекрасно знает о том, что адвокат посвящен во все тайные дела Кацнельсона. Тогда Виктор Петрович Бизин, адвокат, как значится в визитной карточке, скоропостижно умрет от инфаркта или инсульта...
Домой Хортов ехал практически на автопилоте, механически загнал машину в "ракушку" и по-настоящему начал ощущать реальность лишь когда оказался в квартире. Надо было что-то предпринимать, но так, чтобы самому не поднимать паники. И прежде всего проверить потенциальные возможности и связи адвоката -- больно уж уверенно он заявил, что первый материал будет опубликован. Андрей позвонил Стрижаку -- если они в контакте, то дать команду или уговорить шефа напечатать статью у Бизина время было.
-- Я подумал, шеф, -- сказал он в трубку. -- Изменю фамилию в материале на аналогичную, но более германизированную. Страну выезда указывать не буду. Мне кажется, это компромисс. Даете добро?
-- Валяй, -- бросил Стрижак. -- И думай по Кавказу. Ты понял, что там идет война?
Выходило, что адвокат не связывался с шефом, иначе бы тот уже требовал материал в первоначальном виде, забыв об антисемитизме. Получить сведения о Бизине по другим каналам не было возможности, поскольку ни одного информатора в среде адвокатов у Хортова не было. Зато свой верный человек сидел в прокуратуре -- Леша Скорята, с которым начинали служить командирами взводов в Ленинградском военном округе. Чувствуя, что вот-вот грядет сокращение, он поступил в заочный юридический институт (тогда это поощрялось), и увольнение из армии почти совпало с получением диплома.
1 2 3 4 5 6 7 8