Как только убийцы побежали, в наступление перешли Невер и его друг.— Я здесь! — разом вскричали они и ринулись вперед.Маленький Парижанин первым же выпадом пронзил насквозь одного из разбойников, вырвав из него шпагу, боковым ударом отрубил руку контрабандисту и уже не в силах остановиться, почти налетев на третьего врага, раскроил ему череп эфесом. Этим третьим оказался немец Штаупиц, который рухнул, как подкошенный.Невер действовал не хуже. Он уложил одного отступавшего, который упал под колеса телеги, а кроме того, чувствительно ранил Матадора и Жоэля. Герцог уже собирался прикончить бретонца, как вдруг заметил две тени, крадущиеся вдоль стены в сторону моста.— Ко мне, шевалье! — крикнул он, круто развернувшись.— Я здесь! Я здесь!Лагардер успел еще рубануть шпагой Пинто, который хоть и остался жив, навсегда лишился одного уха.— Бог мой! — воскликнул Лагардер, присоединяясь к Неверу, — я же совсем забыл про мою дорогую малышку!Обе тени бросились наутек. Во рву воцарилась тишина. Прошло уже мину пятнадцать.— Постарайтесь отдышаться, герцог, — посоветовал Лагардер. — Эти негодяи недолго дадут нам отдыхать. Вы никак не ранены?— Пустяки, царапина.— Куда же?— В лоб.— Лагардер, стиснув кулаки, промолчал. То был результат его урока фехтования.Так прошли минуты две-три, после чего штурм возобновился, но велся он гораздо согласованней и основательней.Осаждающие наступали двумя линиями, но при этом они позаботились убрать все преграды.— Сейчас придется крепко драться! — вполголоса заметил Лагардер. — Заботьтесь о себе, герцог, я прикрываю ребенка.Круг врагов сжимался в угрюмом молчании. С десяток клинков нацеливались в них.— Я здесь! — воскликнул Маленький Парижанин и сделал выпад.Матадор взвыл и упал на трупы двух разбойников. Осаждающие отступили, но всего на несколько шагов. Шедшие во второй линии продолжали кричать:— Смерть Неверу!Охваченный боевым задором Невер отвечал:— Я здесь, друзья мои! Вот вам от меня подарок! И вотеще! Вот еще!И всякий раз шпага его возвращалась обагренная кровью.Да, то была пара отменных бойцов!— А это тебе, сеньор Сальданья! — кричал Маленький Парижанин. — Этот удар ты отведал в Сеговии! А это тебе, Фаанца! Ну, подойдите поближе, а то дотянуться до вас и алебарды не хватит!При этом он колол и рубил. Ни один разбойник уже не осмеливался выдвинуться вперед.За ставнями низкого окна кто-то стоял.Но то была не Аврора де Келюс.Там стояли двое мужчин и, утирая холодный пот, со страхом прислушивались к происходящему.Эти двое были г-н де Пероль и его патрон.— Негодяи! — пробормотал патрон г-на де Пероля. — Их десять на одного, а они не могут справиться! Неужели придется вступить мне?— Это опасно, монсеньер!— Опасно оставить хотя бы одного в живых!А снаружи доносилось:— Я здесь! Я здесь!Круг осаждающих становился все шире; злодеи пятились, а до истечения получаса оставалось всего несколько минут. Вот-вот должна была прийти помощь.Лагардер даже ни разу не был задет. У Невера была всего одна царапина на лбу.И оба они могли вот так сражаться по крайне мере час.Но теперь их охватила победная лихорадка. Не единожды они, не замечая того, покидали свою позицию, чтобы атаковать неприятеля. Разве трупы и раненые, валяющиеся вокруг, не доказывали самым убедительным образом их превосходство? Вид поверженных врагов возбуждал Невера и Маленького Парижанина. Когда приходит опьянение, исчезает благоразумие. И в этом — подлинная опасность. Друзья не отдавали себе отчета, что все убитые и раненые принадлежали, так сказать, к вспомогательным частям, которых бросили вперед, чтобы утомить атакующих. А наемные убийцы все были на ногах, исключая Штаупица, да и тот всего лишь потерял сознание. Они держались на расстоянии и поджидали удобного случая, переговариваясь между собой:— Только бы разделить их, и тогда, если они не заговоренные, мы их прикончим поодиночке.Уже несколько секунд они делали все, чтобы выманить одного вперед, а второго прижать к стене.Дважды раненый Жоэль де Жюган. Фаэнца, Плюмаж и Галунье были нацелены на Лагардера, а трое испанцев должны были сразиться с Невером.Первая группа по сигналу должна была начать отступление, а вторая, напротив, держаться во что бы то ни стало. Между ними были поделены оставшиеся в строю разбойники и контрабандисты.Начиная с первой атаки, Плюмаж и Галунье старались держаться позади, Жоэль и итальянец, подданный нашего Святейшего отца То есть уроженец папского государства.

, уже получили изрядную взбучку. В тот же миг Лагардер, обернувшись, отметил своим клинком физиономию Матадора, слишком близко подошедшего к господину де Неверу.Прозвучал крик:— Спасайся, кто может!— Вперед! — пылко воскликнул Маленький Парижанин.— Вперед! — подхватил герцог.И оба бросились в атаку с кличем:— Я здесь! Я здесь!Враги бежали от Лагардера, и в мгновение ока он был уже в конце рва.Но герцог наткнулся на стальную стену. И тем не менее он все-таки продвинулся на несколько шагов.Он был не из тех людей, кто зовет на помощь. Дрался он великолепно, и одному Богу ведомо, как тяжко пришлось троим испанцам. Пинта и Сальданья уже были ранены.И в этот миг железная решетка, перекрывающая нижнее окно, отворилась. Невер находился примерно в трех туазах от него. Распахнулись ставни. Но он в пылу сражения и из-за шума не слышал этого. Два человека спрыгнули в ров. Невер не видел их. Оба держали обнаженные шпаги. У того, что повыше, на лице была маска.— Победа! — вскричал Маленький Парижанин, не видя перед собой врагов.Невер ответил ему криком агонии.Один из спрыгнувших в ров, тот, что был выше ростом и скрывал лицо под маской, сзади пронзил герцога шпагой. Невер упал. Удар был нанесен, как говорили в ту эпоху, по-итальянски, то есть чрезвычайно умело, с точностью хирурга, делающего операцию.Последовали еще несколько трусливых ударов, но в них уже не было нужды. Падая, Невер сумел обернуться. Его тускнеющий взор остановился на человеке в маске. Лицо умирающего исказилось от горестного недоумения. Тонкий серп месяца только сейчас вышел на небосклон за башнями замка. Его еще не было видно, но его слабый свет несколько рассеял тьму.— Ты! — прошептал Невер. — Гонзаго, мой друг, за которого я стократно отдал бы жизнь…— Мне достаточно взять ее всего лишь раз, — холодно молвил человек в маске.Голова герцога упала.— Он мертв, — бросил Гонзаго. — Теперь на второго!Но идти на второго не было необходимости, он сам шел сюда. Когда Лагардер услышал предсмертный хрип герцога, из его груди вырвался, нет, не крик — рычание. Убийцы позади него успели перестроиться. Но кто способен удержать прыгнувшего льва? Двое покатились на траву, и Лагардер прорвался. Когда он оказался около Невера, тот приподнялся и прошептал:— Брат, помни… и отомсти…— Богом клянусь, — вскричал Маленький Парижанин, — все, кто был здесь, умрут от моей руки!Под мостом заплакала девочка, словно предсмертный хрип отца разбудил ее. Но это звуке остался незамеченным.— Бей! Бей! — кричал человек в маске.— Я не знаю только тебя, — вызывающе бросил Лагардер, оставшийся один против всех. — Я дал клятву, и мне нужно будет распознать тебя, когда придет срок.Между человеком в маске и Маленьким Парижанином стояли пятеро наемных убийц и г-н де Пероль. Но вид их явно свидетельствовал, что они не решаются нападать. Лагардер схватил связку сена и, прикрываясь ею как щитом, прошел, подобно ядру, сквозь группу защитников замаскированного. Теперь перед вставшим наизготовку человеком в маске были только Сальданья и Пероль. Лагардер взмахнул шпагой, и она, миновав Пероля, оставила на руке Гонзаго широкую кровавую рану.— Ты отмечен! — отступая, крикнул Лагардер.Лишь он один услышал плач проснувшейся девочки. Через миг он оказался под мостом. Месяц вышел из-за башен. Все увидели, как Лагардер поднял с земли сверток.— Убейте его! — задыхаясь от ненависти, прохрипел Гонзаго. — Это дочка Невера! Добыть ее любой ценой!Лагардер уже держал ребенка на руках. Наемные убийцы выглядели, как побитые собаки. Они не решались напасть на него. Нерешительность их еще более усилил Плюмаж, пробормотавший:— Мальчик всех нас тут порешит.Чтобы добраться до лесенки, Лагардеру оказалось достаточно взмахнуть шпагой, сверкнувшей в лунном свете, да крикнуть:— Прочь с дороги, мерзавцы!Все инстинктивно попятились. Он взобрался по лестнице. С дороги донесся топот копыт скачущего кавалерийского отряда. Наверху Лагардер, залитый лунным светом, обернулся лицом к врагам и, высоко подняв девочку, которая, взглянув на него, заулыбалась, громогласно объявил:— Да, это дочь Невера! Ее защищает моя шпага и попробуй только добраться до нее ты, подлец, нанявший убийц и трусливо нанесший предательский удар в спину. Отныне на тебе моя метка. Где бы ты ни был, я узнаю тебя, и когда пробьет срок, если ты не придешь к Лагардеру, Лагардер придет к тебе! 2. ТВОРЕЦ НЕВЕРА 1. ЗОЛОТОЙ ДОМ Уже два года как умер Людовик XIV, переживший двух своих наследников — Дофина и герцога Бургундского Титул старшего сына французского короля, наследника престола. Здесь имеется в виду сын Людовика XIV и Марии Терезы Людовик (1661-1711). Его сын Людовик (1682-1712) при жизни отца носил титул герцога Бургундского.

. Престол перешел к его правнуку, малолетнему Людовику XV. Великий король ушел из жизни — всецело и во всем. Он оказался лишен того, чего после смерти не лишен никто. Стократ более несчастный, чем самый последний из его подданных, он не смог обеспечить исполнения своей предсмертной воли. Правда, притязания распорядиться посредством собственноручно написанного завещания почти тридцатью миллионами подданных — могли показаться совершенно непомерными. При жизни Людовик XIV мог дерзнуть и на большее. Но завещание покойного Людовика XIV, похоже, превратилось в ни к чему не обязывающий клочок бумаги. Его попирали все кому не лень. Оно не интересовало никого, кроме легитимных детей Так именовались побочные дети Людовика XIV, которых он признал законными, что было подтверждено постановлением парламента, уравнял в правах с принцами крови, т.е. теми, в чьих жилах течет кровь Бурбонов, и в своем завещании включил в регентский совет, призванный управлять Францией до совершеннолетия Людовика XV.

почившего монарха.В царствование дяди Филипп Орлеанский носил маску шута, точь-в-точь как Брут Имеется в виду легендарный основатель Римской республики Луций Юний Брут, племянник царя Тарквиния Гордого, которого он изгнал из Рима. Во время пребывания при дворе Брут, чтобы усыпить подозрительность царя, притворялся безумным.

. Только цель у него была совершенно противоположная. Едва из дверей королевской спальни прозвучал крик «Король умер, да здравствует король!» — Филипп Орлеанский сбросил матку. Регентский совет, учрежденный Людовиком XIV, тихо угас. Остался только регент, каковым и был герцог Орлеанский. Принцы крови подняли крик, герцог Мэнский Луи Антуан де Бурбон, герцог Мэнский (1670-1736) — один из легитимных детей Людовика XIV, рожденный от связи с госпожой де Монтеспан. В соответствии с завещанием Людовика XIV должен был играть весьма значительную роль в регентском совете.

возмущался, а герцогиня, его супруга, злословила, но нация, почти не интересовавшаяся этими надушенными бастардами, оставалась равнодушной. Если не считать заговора Челламаре Челламаре, Антонио де (1657-1733) — посол Испании во Франции, по происхождению итальянец, организовал заговор, в котором приняли участие принцы крови, с целью отстранить Филиппа Орлеанского и передать регентство испанскому королю Филиппу V, внуку Людовика XIV. После раскрытия заговора герцог Орлеанский выслал Челламаре из Франции.

, который Филипп Орлеанский подавил политическими средствами, эпоха Регенства была спокойной.То была странная эпоха. Не знаю, можно ли сказать, что она оболгана. Некоторые литераторы время от времени пытаются доказать несостоятельность презрения, которое все испытывают к ней, но большинство пишущих в полном согласии улюлюкают и оглушительно освистывают ее. История и мемуары в этом смысле вполне единодушны. Ни в какой другой период человек, сотворенный из горстки грязи, так явно не подтверждал свое происхождение. Оргия царила, золото стало богом.Когда читаешь о безумных кутежах и ожесточенной спекуляции бумажками, выпущенными Лоу Лоу, Джои (1671-1729) — финансист, по происхождению шотландец, предложил Филиппу Орлеанскому новую финансовую систему, включавшую выпуск бумажных денег. Организовал акционерный банк, впоследствии преобразованный в государственный, компанию по торговле с Луизианой в Северной Америке, распустив ложный слух об открытии там золота. Чуть ли не вся Франция вкладывала деньги в его финансовые предприятия, однако вследствие чрезмерных банковских спекуляций и банк, и компания потерпели банкротство, и все вкладчики разорились, а сам Лоу бежал из Франции.

, создается впечатление, будто присутствуешь при пиршествах финансистов нашего времени. Правда, тогда Миссисипи была единственной приманкой. А у нас сколько угодно соблазнительных наживок. Цивилизация в ту пору еще не сказала свое последнее слово. То, что происходило тогда, было детской забавой, но забавой многообещающего ребенка.Итак, сентябрь месяц 1717 г. После тех событий, о которых мы поведали на первых страницах нашего повествования, прошло девятнадцать лет. Изобретательный сын ювелира Джон Лоу де Ларистон, основавший банк Луизианы, пребывал на вершине успеха и могущества. Благодаря выпуску государственных казначейских билетов, организации государственного банка, а также «Западной компании», которая вскоре была преобразована в «Компанию Обеих Индий», он стал подлинным министром финансов королевства, хотя министерский портфель принадлежал господину д'Аржансону.Регент, чей незаурядный ум был испорчен сперва воспитанием, а потом всевозможными излишествами, безоговорочно, как утверждают, поверил блистательным миражам этой финансовой поэмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14