— Весьма польщен, — отвечал Лагардер, дыша, как лошадь, выигравшая скачки. — Но каков был град ударов! Герцог, в бою со шпагой в руках вы похожи на мельницу.— Отдайте мне мою дочь!Невер хотел сдернуть плащ, которым она была укрыта. Однако Лагардер отбросил его руку.— Осторожней! — прикрикнул он. — Вы же ее разбудите!— Ну, хотя бы расскажите…— Что за бешеный человек! То он не дает мне слова произнести, а сейчас требует, чтобы я немедленно все ему выложил. Ладно, поцелуйте, только тише, тише.Невер машинально исполнил то, что сказал Лагардер.— Ну, признайтесь, видели ли вы что-либо подобное в фехтовальных залах? — с простодушной гордостью задал вопрос Маленький Парижанин. — Выдержать такую атаку, атаку Невера, да еще взбешенного, и ни разу не отпрыгнуть, держа на руках спящего ребенка, который так и не проснулся!— Заклинаю вас… — взмолился герцог.— Ну, признайтесь хотя бы, что я неплохо поработал. Черт возьми, я весь в мыле. Значит, вы хотите все знать. Ладно, хватит, хватит поцелуев! Дайте ребенку покой. Мы с малышкой уже старые друзья. Держу пари на сотню пистолей, которых у меня, кстати, нет, что, проснувшись, она улыбнется мне.Говоря это, Лагардер накрыл девочку полой плаща с заботливостью, какой не увидишь даже у лучших кормилиц. Затем он осторожно уложил ее на кучу сена возле самого устоя моста.— Герцог, — заговорил он, вновь приняв серьезный и мужественный тон, — теперь, что бы ни случилось, я своей жизнью отвечаю за вашу дочку. Тем самым я надеюсь хоть отчасти искупить то, что я легкомысленно наговорил о ее матери, этой прекрасной, благородной, святой женщине.— Вы уморите меня! — прорычал Невер, мучимый неизвестностью. — Вы видели Аврору?— Видел.— Где?— В этом окне.— И она отдала вам ребенка?— Она думала, что вручает дочку попечению супруга.— Ничего не понимаю.— Ах, герцог, тут происходят странные вещи. И раз уж вы в боевом настроении, сейчас сможете в охотку подраться.— Нападение? — спросил Невер.Маленький Парижанин неожиданно опустился на колени и приложил ухо к земле.— Похоже, они приближаются, — пробормотал он, поднявшись.— Кто?— Убийцы, которых наняли прикончить вас.И Лагардер в нескольких словах рассказал о подслушанном разговоре, о своей беседе с Перолем и незнакомцем, о появлении Авроры и о том, что за этим последовало. Невер слушал его в совершенном ошеломлении.— Таким образом, — закончил Лагардер, — сегодня ночью, ничуть не затруднившись, я заработал пятьдесят пистолей.— Но Пероль, — задумчиво произнес господин де Невер, — доверенное лицо Филиппа Гонзаго, моего друга, моего брата, который сейчас находится здесь, в замке, чтобы помочь мне.— Я никогда не имел чести встречаться с принцем Гонзаго, — сообщил Лагардер, — и не знаю, он ли был этот незнакомец.— Он? — воскликнул Невер. — Нет, это невозможно! А у Пероля физиономия негодяя, он вполне мог продаться старому Келюсу.Лагардер в это время спокойно начищал шпагу полой камзола.— Нет, — возразил он, — то был не Келюс, он был молод. Однако не будем, герцог, теряться в догадках. Каково бы ни было его имя, — весьма ловкий мерзавец и предусмотрел все: он знал даже пароль. Благодаря паролю я и сумел обмануть Аврору де Келюс. Вы не поверите, как она вас любит! И я готов целовать землю у ее ног, лишь бы искупить свое безумное сомнение. Да, что я еще должен вам сказать? А… Под плащом, в который завернута девочка, конверт, там запись о ее рождении и запись о вашем бракосочетании… Ну вот, красавица моя, — произнес он, обращаясь к начищенной до блеска шпаге, которая, казалось, притягивала весь свет, рассеянный во мраке ночи, возвращая его россыпью мгновенных отблесков, — твой туалет и завершен. Ты вдоволь попроказила, а сейчас поработаешь ради доброго дела, так что не подведи.Невер пожал ему руку.— Лагардер, — взволнованно сказал он, — я совершенно не знал вас. У вас благородное сердце.— У меня, — рассмеялся Маленький Парижанин, — только одно желание: поскорее жениться и вскорости баюкать такого же белокурого ангелочка. Тс-с!Он снова опустился на колени и приник к земле.— Да, на сей раз я не ошибся, — бросил он. Невер последовал его примеру и сказал:— Я ничего не слышу.— Это потому что вы герцог, — заметил Лагардер и, поднявшись на ноги, сообщил: — Они крадутся со стороны Ашаза и отсюда, с запада.— Если бы я мог дать знать Гонзаго, — размышляя, пробормотал герцог, — у нас бы прибавилась еще одна добрая шпага.Лагардер покачал головой и промолвил:— Я предпочел бы Каррига и моих людей с карабинами. Он с секунду помолчал и вдруг задал вопрос:— Вы сюда приехали один?— Нет, с мальчиком, моим пажом Берришоном.— Я знаю его, он смышленый и ловкий. Если бы его можно было позвать…Невер сунул два пальца в рот и свистнул. Тут же со стороны «Адамова яблока» раздался ответный свист.— Вот вопрос, — пробормотал Лагардер, — проберется ли он к нам?— Он пройдет сквозь игольное ушко, — заверил Невер. И действительно, спустя минуту на краю рва показался паж.— Храбрый паренек! — заметил Лагардер и, подойдя к откосу, велел: — Прыгай!Паж спрыгнул вниз, Маленький Парижанин поймал его.— Торопитесь, — сказал мальчик. — Они крадутся поверху, через минуту отсюда будет не выбраться.— А я думал, они во рву, — удивился Лагардер.— Они всюду.— Но их же всего восемь!— Нет, не меньше двадцати. Когда они поняли, что вас двое, то позвали на помощь контрабандистов из Миала.— Восемь или два десятка, не все ли равно, — бросил Лагардер. — Вот что, дружок, скачи к моим людям, они в деревне Го. На оба конца даю полчаса. Беги!Он подставил руки мальчику и поднял его, тот вскарабкался на край рва. Через несколько секунд послышался свист; это означало, что паж добрался до леса.— Полчаса мы спокойно продержимся, если возведем небольшое укрепление, — сказал Лагардер.— Смотрите! — герцог указал на какой-то предмет, блеснувший у входа на мост.— Это шпага Галунье, который всегда старательно очищает ее от ржавчины. С ним рядом, должно быть, и Плюмаж. Они нападать на меня не станут. Давайте, герцог, потрудимся немножко, пока у нас еще есть время.Во рву на дне, кроме сена в копешках и связках, валялись доски, брусья, сухие ветки. И еще там стояла полунагруженная телега, которую косцы бросили, когда на них напали Карриг и его головорезы. Лагардер и Невер, приняв телегу за опорный пункт, а то место, где спала девочка, за центр, наскоро соорудили систему баррикад, чтобы хотя бы несколько ослабить атаку убийц.Работами руководил Лагардер. Крепость получилась жалкая и примитивная, но у нее имелось одно преимущество — она была выстроена мгновенно. Лагардер громоздил брусья и доски, Невер наваливал сено, которое должно было заменить фашины. Разумеется, были оставлены проходы. Вобан Вобан, Себастьян, маркиз де (1633-1707) — французский военный инженер, маршал Франции. Создал научные принципы фортификации, построил и перестроил более 300 крепостей.

и тот позавидовал бы этой импровизированной крепости.Полчаса! Надо было продержаться всего полчаса!Не прерывая работы, Невер спросил:— Шевалье, вы окончательно решили биться за меня.— И еще как биться, герцог! Немножко за вас, но, главным образом, за малышку.Фортификационные работы были завершены. Да, укрепление получилось не самым неприступным, но в темноте оно способно было изрядно затруднить атаку. Осажденные на это и рассчитывали, но более всего они рассчитывали на свои шпаги.— Шевалье, — произнес Невер, — я никогда этого не забуду. Отныне мы связаны на жизнь и на смерть.Лагардер протянул герцогу руку, тот притянул его к себе и обнял.— Брат, — прошептал он, — если я уцелею, все у нас будет общее, а ежели погибну…— Не погибнете, — прервал его Лагардер.— Если я погибну… — повторил герцог.— Тогда, клянусь спасением души, — воскликнул Лагардер, — я стану ей отцом!Несколько секунд они стояли обнявшись, и никогда еще не бились в лад два столь доблестных сердца. Лагардер вдруг высвободился.— Шпаги наголо! — бросил он. — Вот они!В ночи послышался приглушеный шум. Лагардер и Невер стояли со шпагами наготове, соединив в пожатии левые руки.Вдруг темнота взорвалась громкими криками, слившимися в единый рев. Убийцы бросились на них со всех сторон сразу. 8. БОЙ Паж оказался прав — их было не меньше двух десятков. И среди них были не только контрабандисты из Миала, но и с полдюжины разбойников, собранных по всей долине. Этим и объяснялась задержка с нападением.Господин де Пероль отправился к засаде, которую устроили убийцы. Увидев Сальданью, он крайне изумился.— Почему ты не на своем посту? — спросил он.— На каком посту?— Разве я не тебе только что пообещал пятьдесят пистолей?— Мне?Когда все выяснилось, когда Пероль понял, что дал маху, и узнал имя человека, которому доверился, он пришел в ужас. Тщетно наемники уверяли его, что Лагардер находится здесь, чтобы сразиться с Невером, и что между ними будет бой не на жизнь, а на смерть. Пероля это ничуть не убедило. Он инстинктивно понял, какое впечатление произведет на благородную душу молодого человека внезапное открытие предательства. Сейчас Лагардер, должно быть, объединился с герцогом, а Аврора де Келюс предупреждена. Пероль не предвидел одного — как поведет себя Маленький Парижанин. Ему и в голову не могло прийти, что у того хватит дерзости обременить себя во время сражения младенцем. Штаупиц, Пинто, Матадор и Сальданья были отправлены набирать рекрутов. Пероль помчался предупредить своего господина и следить за Авророй де Келюс. В ту эпоху, особенно в приграничных землях, не составляло труда найти любое количество наемных шпаг. И четверо посланцев возвратились с изрядным подкреплением.Но как описать глубочайшее смятение, муки совести, одним словом, душевные страдания мэтра Плюмажа-младшего и его alter ego Второе я (лат.).

брата Галунье!Да, мы охотно признаем, они были прохвосты, убивали за деньги, и рапиры их ничем не отличались от кинжала наемного убийцы или ножа разбойника. Но бедняги занимались этим отнюдь не потому, что были по своей натуре злы. Они всего-навсего зарабатывали себе насущный хлеб. И вина за это ложится не столько на них, сколько на время и на тогдашние нравы. В тот великий, прославленный век если что и блистало, то лишь небольшой высший слой, а ниже был полный хаос.Но и на парче этого высшего слоя среди блесток было немало грязных пятен. Война нравственно развратила всех сверху донизу. Именно война, в первую очередь, породила продажных наемников. Можно уверенно утверждать, что все, начиная от большинства генералов и кончая последним солдатом, рассматривали шпагу как орудие труда, а храбрость как способ заработка.Плюмаж и Галунье любили Маленького Парижанина, который на голову превосходил их. Когда сильное чувство рождается в испорченных сердцах, оно оказывается стойким и сильным. Впрочем, Плюмаж и Галунье отнюдь не были лишены способности делать добро, и это мы видим по их привязанности к Маленькому Парижанину, истоки которой нам уже известны. И в них сохранились благие задатки, а история с сиротой из разрушенного особняка Лагардеров вовсе не единственное доброе дело, какое они по случайности или невзначай совершили в жизни.Их любовь к Анри была самого высокого свойства, и хотя к ней примешивались некие эгоистические соображения, так как они видели себя в своем блистательном ученике, можно смело заявить, что корысть ни малейшей степени не была движителем их дружбы к нему. И Плюмаж, и Галунье, не раздумывая, рискнули бы жизнью ради Лагардера. И вот в эту ночь злой рок сделал их противниками Маленького Парижанина! Главное, нет никакой возможности уклониться! Их рапиры принадлежат Перолю: он их купил. Бежать или не участвовать означало бы нарушить правила чести, весьма сурово соблюдаемые в их среде.С час, наверное, они молчали, не обменявшись ни словом. За весь вечер Плюмаж только раз помянул ризы Господни. Они в унисон испускали горестные вздохи. Время от времени с мученическим видом переглядывались. И это все. А когда двинулись на штурм, то пожали друг другу руки, и Галунье промолвил:— Что поделаешь, придется. Но Плюмаж покачал головой.— Нет, так не пойдет, брат Галунье, не пойдет, — объявил он. — Делай, как я.Он вытащил из кармана стальную пуговицу, с которой упражнялся в фехтовальном зале, и надел ее на конец своей шпаги.Галунье последовал его примеру.И оба облегчено вздохнули.Наемные убийцы и новые их союзники разделились на три отряда. Первый направился к западной части рва, чтобы ударить оттуда; второй остался на своих прежних позициях за мостом; третий же, состоящий в основном из разбойников и контрабандистов под предводительством Сальданьи, должен был напасть с фронта и спускался в ров по лесенке. Невер и Лагардер отчетливо видели их и даже могли пересчитать всех, кто соскальзывал вниз.— Внимание! — промолвил Лагардер. — Деремся спиной к спине и все время так, чтобы нас защищала сзади стена. За девочку можно не опасаться, ее защищает мостовая опора. Не рискуйте, герцог! Еще раз предупреждаю вас, на тот случай, если вы забыли: они способны поразить вас собственным ударом. И я, я сделал эту глупость! — с досадой пробормотал он. — Держите защиту! Ну а моя шкура слишком прочна для шпаг этих дуболомов.Не подготовься они заранее, не возведи укрепления, первый натиск врагов был бы ужасен.Они действительно бросились все разом, наклонив головы и крича:— Смерть Неверу!И в этом крике выделялись голоса обоих друзей — гасконца и нормандца, испытывавших некоторое утешение в том, что враждебность их обращена не на бывшего воспитанника.Нападавшие и не догадывались о препятствиях, нагроможденных на их пути. Заграждения, которые читателю могли показаться ничтожными, совершенной ребяческой забавой, показали себя с самой лучшей стороны. Нападающие в тяжелой одежде, с длинными рапирами кто споткнулся о бревно, кто завяз в сене. Немногие добежали до двух бойцов, и те продемонстрировали, чего они стоят.Один разбойник остался на земле, среди нападавших поднялось смятение. Однако отступление проходило иначе, чем атака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14