В восторге - магазин https://Wodolei.ru
Я должен был сразиться с человеком по имени Треус, а против меня выпустили полулюда. Боги, в нем было футов восемь росту! И все-таки я побил его. Клянусь всеми демонами ада — побил!— Но как?— Подпустил совсем близко — он уже думал, что победил. А я вспорол ему брюхо своим ножом.— Ты сильно рисковал.— Верно.— И все окончилось благополучно?— Не совсем. Он сорвал с меня лицо.
— А ведь я всерьез намеревался убить тебя, — сказал Ананаис, когда они сидели вместе у огня. — Я верил, что смогу это сделать. Я ненавидел тебя. Видя страдания народа, я каждый раз вспоминал о тебе. Я чувствовал себя обманутым — точно разом рухнуло все, ради чего я жил. А потом, когда тот полулюд меня изувечил, я и вовсе лишился всего — и мужества, и рассудка.Тенака слушал его молча, с тяжелым сердцем. Ананаис в свое время был тщеславен, но умел и посмеяться над собой — это сглаживало его тщеславие. Притом он был красавец, и женщины обожали его. Тенака не прерывал друга — ему казалось, что Ананаис уже давным-давно ни с кем не разговаривал. Речь его текла без перерыва, и снова и снова он вспоминал о ненависти, которую питал к надирскому княжичу.— Я знал, что это безрассудство, но не мог противиться — а когда увидел трупы у казарм и понял, что это твоя работа, ярость ослепила меня. Потом я увидел, как ты сидишь здесь, и тогда... тогда...— Тогда ты решил, что дашь мне убить себя, — мягко подсказал Тенака.— Да. Мне показалось... что так будет лучше.— Я рад, что мы нашли друг друга. Вот бы еще и других отыскать.Настало ясное, свежее утро, и близкая весна коснулась поцелуем леса, согрев сердца путников.Рения смотрела на Тенаку новыми глазами, и дело тут было не только в той любви и понимании, которые он проявлял к своему несчастному другу, но и в тех словах, что он сказал ей перед приходом Ананаиса: «Верь мне».И она верила.Более того. Его слова проникли ей в сердце и облегчили душевную боль.Он разгадал ее тайну — и не покинул ее. Рения не знала, что такое любовь, — в жизни ее любил только Олен, старый книжник. Но с Тенакой все иначе — он вовсе не стар.Совсем не стар!Она не останется без него в Сузе. Она нигде без него не останется. Куда пойдет Тенака-хан, туда пойдет и она. Он еще не знает об этом, но скоро узнает.Днем Тенака выследил молодого оленя и убил его, метнув кинжал с двадцати шагов. Путники наелись досыта и легли спать пораньше — ведь прошлую ночь они почти не спали. На следующее утро на юго-востоке показались шпили Сузы.— Тебе лучше остаться здесь, — сказал Тенаке Ананаис. — Мне думается, твои приметы уже разосланы по всему Дренаю. Какого черта ты отправил это свое письмо? Где это слыхано — оповещать жертву о намерениях убийцы?— То-то и оно, друг мой. Страх будет глодать Цеску, и он не сможет мыслить ясно. И с каждым днем, пока Цеска не получает обо мне никаких известий, его страх растет. А вместе со страхом растет и растерянность императора.— Это ты так думаешь. Как бы там ни было, Рению в город провожу я.— Хорошо. Я подожду тебя здесь.— А мнения самой Рении никто так и не спросит? — вкрадчиво осведомилась девушка.— Не вижу, почему ты можешь быть против, — невозмутимо ответил Тенака.— Ну а я против! — вспылила она. — Я не твоя собственность и иду, куда сама захочу. — Она уселась на поваленном дереве и, скрестив руки на груди, устремила взгляд в гущу леса.— Я думал, ты хочешь в Сузу.— Не хочу. Это Олен хотел, а не я.— Куда же, в таком случае?— Пока не знаю. Придет время — скажу.Тенака покачал головой и развел руками. Ананаис пожал плечами:— Так или иначе, я все равно схожу в город. Нам нужна пища, да и обстановку поразведать не мешает.— Смотри, поосторожнее там.— Не беспокойся, я не стану лезть на глаза. Найду сборище высоких детин в черных масках и буду держаться при них.— Ты ведь понимаешь, о чем я.— Конечно. Не беспокойся! Я не собираюсь ради разведочной вылазки рисковать половиной нашей армии.Тенака проводил его взглядом и, смахнув снег со ствола, сел рядом с девушкой.— Почему ты не пошла с ним ?— А тебе хотелось бы? — спросила она, заглянув в его лиловые глаза.— Мне? О чем это ты?Она прижалась к нему. Он уловил мускусный запах ее кожи и снова заметил, как стройна ее шея и как красивы темные глаза.— Я хочу остаться с тобой, — прошептала она.Он закрыл глаза, спасаясь от ее красоты, — но от ее запаха он отгородиться не мог.— Это безумие, — проговорил он, поднявшись на ноги.— Почему?— Да потому, что я долго не проживу. Разве ты не понимаешь? Убийство Цески — дело нешуточное. Один шанс из тысячи, что я после этого останусь жив.— То, что ты задумал, — глупая игра. Только мужчины на такое способны. Зачем тебе убивать Цеску и брать на себя бремя дренаев?— Все так — но у меня с ним свои счеты. Я доведу дело до конца, и Ананаис тоже.— Тогда и я с вами. У меня не меньше причин ненавидеть Цеску, чем у вас обоих. Он затравил Олена.— Но ты женщина, — беспомощно сказал Тенака. Она рассмеялась веселым переливчатым смехом.— Ох, Тенака, как же я ждала, когда ты наконец скажешь глупость. Ты у нас такой умный и всегда прав. Женщина, скажите на милость! Ну да, я женщина. Но не только. Если б я захотела, то сама убила бы тех четырех солдат. Я не слабее тебя, а то и сильнее, и двигаюсь так же быстро. Ты же знаешь — я полулюдица! Олен увидел меня в Дренане — я была горбуньей и хромоножкой. Он сжалился надо мной, отвез меня в Гравен и использовал тамошние машины по их истинному назначению. Он исцелил меня, соединив с одним из ручных зверей Цески, — знаешь, с кем?— Нет, — шепотом ответил Тенака.Она взвилась со ствола, вскинула руки, и Тенака повалился в снег, не в силах дохнуть. Она пригвоздила его к земле, и он, как ни старался, не мог шевельнуться. Крепко держа его за руки, она навалилась на него всей тяжестью, почти касаясь лицом его лица.— С пантерой, вот с кем.— Я бы и так тебе поверил — не обязательно было показывать.— Для кого как. Ведь теперь ты полностью в моей власти.Он усмехнулся и выгнул спину. Рения, изумленно вскрикнув, отлетела влево. Тенака извернулся и упал на нее, придавив ее руки.— Мной не так-то просто овладеть, девушка.— Ну и что же дальше? — спросила она, выгнув бровь. Он покраснел и ничего не ответил — но и не отпустил ее.Он чувствовал ее тепло, ее запах.— Я люблю тебя, — сказала она. — Люблю по-настоящему.— Нет, нельзя. У меня нет будущего.— У меня тоже. Что может быть впереди у полулюдицы ? Поцелуй меня.— Нет.— Пожалуйста!Он ничего не ответил, да и не смог бы, ибо губы их слились. 4 Муха стоял в толпе и смотрел на девушку, которую привязывали к столбу. Она не сопротивлялась, не кричала, и в глазах ее светилось презрение. Высокая и светловолосая, она притягивала к себе взгляды, хотя и не была красавицей. Стражники, укладывавшие хворост вокруг ее ног, старались не смотреть на нее, и Муха чувствовал, что им стыдно.Так же, как и ему.Офицер, взобравшись на деревянный помост рядом с девушкой, оглядел толпу. Он ощущал молчаливый гнев собравшихся и наслаждался им — ведь гнев этот был бессилен.Офицера звали Малиф, Он оправил свой багряный плащ, снял шлем и пристроил его на согнутую в локте руку. Солнце светило ярко, и день обещал быть хорошим — просто превосходным.Малиф прочистил горло.— Эта женщина, обвиненная в колдовстве, подстрекательстве к мятежу, отравительстве и воровстве, приговорена по всем перечисленным статьям к справедливой казни. Но если кто-то хочет сказать слово в ее защиту, пусть сделает это сейчас.Его взгляд устремился влево, где в толпе возникло какое-то движение. Старик хотел выйти вперед, но молодой его удерживал. Нет, тут ничего не светит.Малиф указал рукой направо, на полулюда, одетого в красную с бронзой ливрею Силиуса-магистра.— Сему служителю закона поручено защищать решение суда. Если кто-то желает сразиться за женщину, именуемую Валтайя, пусть посмотрит сперва на своего противника.Муха вцепился в руку Белдера.— Не будь дураком! Тебя убьют. Я не допущу этого.— Лучше уж умереть, чем смотреть на это, — проворчал старый солдат, однако перестал вырываться, вздохнул и пошел прочь, расталкивая толпу.Муха глянул на девушку. Она смотрела прямо на него своими серыми глазами и улыбалась без тени насмешки.— Прости, — одними губами произнес Муха, но она уже отвернулась.— Можно мне сказать? — сильным и звонким голосом спросила она.— Закон дает тебе это право, — ответил Малиф, — однако помни, что в твоих словах не должно содержаться никакого подстрекательства, иначе я прикажу заткнуть тебе рот.— Друзья, — заговорила она, — мне жаль видеть вас здесь сегодня. Смерть — ничто по сравнению с безрадостной жизнью. Большинство из вас я знаю. И всех вас люблю. Пожалуйста, уходите и вспоминайте меня такой, какой знали. Подумайте о чем-нибудь веселом и забудьте об этом печальном событии.— Им не о чем будет забывать, госпожа! — крикнул кто-то. Толпа раздалась, и высокий человек в черном вышел на открытое место около костра.Валтайя взглянула сверху в его ярко-голубые глаза. Его лицо скрывала маска из блестящей черной кожи.Неужто человек с такими красивыми глазами может быть палачом?— Кто ты? — спросил Малиф.Человек скинул с себя кожаный плащ и небрежно швырнул в толпу.— Ты вызывал бойца, так или нет?Малиф улыбнулся. Незнакомец был крепко сложен, но рядом с полулюдом даже он казался недомерком. Нет, день определенно хорош!— Сними маску, чтобы мы могли видеть тебя! — потребовал Малиф.— В этом нет нужды, да и закон этого не предусматривает.— Что ж, хорошо. Спор решит рукопашная схватка без применения оружия.— Нет! — крикнула Валтайя. — Опомнитесь, сударь, это безумие. Если мне суждено умереть, пусть я умру одна. Я уже смирилась со своей участью, а из-за вас мне будет еще тяжелее.Не слушая, неизвестный достал из-за широкого черного пояса пару кожаных перчаток.— Дозволено ли мне надеть их? — спросил он.Малиф кивнул, и полулюд вышел вперед. Семи футов росту, с длинной лисьей мордой, с кривыми когтями на руках. Он глухо зарычал и вздернул губу, обнажив блестящие клыки.— Существуют ли правила для такого боя? — спросил незнакомец.— Нет, не существуют, — ответил Малиф.— Прекрасно! — И человек в маске со всего размаху треснул зверя в челюсть.Один клык сломался, из пасти хлынула кровь. Прыгнув вперед, человек в маске обрушил град ударов на голову полулюда.Но противник был не из слабых — оправившись от замешательства, он взревел и кинулся на обидчика. Один взмах когтистой лапы — и человек отскочил назад. Камзол его был разодран, на груди проступила кровь. Противники начали описывать круги. Полулюд атаковал — человек взвился в воздух и ударил сапогами ему в морду. Полулюд упал, и человек подбежал к нему, намереваясь его пнуть. Еще один взмах когтистой лапы — и человек повалился навзничь. Полулюд встал в полный рост и вдруг пошатнулся — глаза закатились, язык вывалился из пасти. И тогда человек бросился на него и что было сил принялся молотить по голове. Еще немного — и полулюд рухнул в грязь посреди рыночной площади. Человек постоял над ним, тяжело дыша, и обернулся к ошеломленному Малифу.— Освободите девушку! Бой окончен.— Это колдовство! — вскричал Малиф. — Ты колдун. Тебя сожгут вместе с нею. Взять его!Толпа гневно взревела и подалась вперед.Ананаис с усмешкой вскочил на помост, Малиф попятился, схватившись за меч. Удар — и Малиф слетел с эшафота. Стража бросилась бежать, а Муха, взобравшись к столбу, перерезал кинжалом веревки.— Бежим! — прокричал он, схватив Валтайю за руку. — Надо убираться отсюда. Они сейчас вернутся.— Где мой плащ? — проревел Ананаис.— У меня, генерал, — крикнул бородач, старый солдат по виду.Ананаис накинул плащ на плечи, застегнул и вскинул руки, призывая к молчанию.— Когда вас спросят, кто освободил девушку, отвечайте: бойцы Тенаки-хана. Скажите им, что «Дракон» вернулся.— Сюда, скорее! — завопил Муха, увлекая Валтайю в узкий переулок.Ананаис легко спрыгнул с помоста и последовал за ними, оглянувшись еще раз на безжизненное тело Малифа с ненатурально свернутой шеей. Должно быть, упал неудачно. Но если б он не убился, его бы прикончил яд. Ананаис осторожно снял перчатки, нажал на потайную пружину, и отравленные шипы на костяшках ушли внутрь. Он сунул перчатки за пояс и устремился за двумя беглецами.С булыжной мостовой они нырнули в боковую дверь какого-то дома и оказались в полутемной харчевне; ставни были закрыты, стулья поставлены на столы. Муха с девушкой подошли к стойке, и трактирщик, низенький, лысеющий толстяк, налил им вина в глиняные кружки. Тут из мрака выступил Ананаис, и кувшин выпал из дрожащих пальцев хозяина. Муха испуганно обернулся.— А, это ты! Для человека твоего роста ты ходишь очень тихо. Все в порядке, Ларкас, — это он спас Валтайю.— Рад познакомиться с вами, — кивнул трактирщик. — Выпьете вина?— Охотно.— Мир сошел с ума, — сказал Ларкас. — Вы знаете, в те первые пять лет, что я держал эту гостиницу, здесь не случилось ни одного убийства. У всех было хоть немного денег, и жить было весело. Мир сошел с ума! — Он налил Ананаису, подлил себе и выпил единым духом. — Все обезумели! Ненавижу насилие. Я приехал сюда, чтобы пожить спокойно. Тихий городок близ Сентранской равнины — чего, казалось бы, лучшего желать? А посмотрите, что творится здесь теперь. Звери разгуливают на двух ногах. Законов никто не понимает, не говоря уж о том, чтобы исполнять их. Кругом доносчики, воры, убийцы. Стоит пустить ветер во время исполнения гимна — и тебя объявят изменником.Ананаис снял со стола стул, сел ко всем спиной, приподнял маску и выпил. Валтайя подошла к нему — он отвернулся, допил вино и поправил маску. Ладонь девушки легла на его руку.— Спасибо, что подарил мне жизнь.— Для меня это было удовольствием.— У тебя на лице шрамы?— Еще какие.— Но они зажили?— В основном да. Тот, что под правым глазом, то и дело открывается, но ничего, жить с этим можно.— Я тебя полечу.— Не стоит.— Но мне хочется хоть что-то для тебя сделать. Не бойся — мне и раньше доводилось видеть шрамы.— Не такие. Под этой маской нет лица. А ведь когда-то я слыл красавцем.— Ты и теперь красив.Его голубые глаза сверкнули, и он подался вперед, сжав кулак.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5 6
— А ведь я всерьез намеревался убить тебя, — сказал Ананаис, когда они сидели вместе у огня. — Я верил, что смогу это сделать. Я ненавидел тебя. Видя страдания народа, я каждый раз вспоминал о тебе. Я чувствовал себя обманутым — точно разом рухнуло все, ради чего я жил. А потом, когда тот полулюд меня изувечил, я и вовсе лишился всего — и мужества, и рассудка.Тенака слушал его молча, с тяжелым сердцем. Ананаис в свое время был тщеславен, но умел и посмеяться над собой — это сглаживало его тщеславие. Притом он был красавец, и женщины обожали его. Тенака не прерывал друга — ему казалось, что Ананаис уже давным-давно ни с кем не разговаривал. Речь его текла без перерыва, и снова и снова он вспоминал о ненависти, которую питал к надирскому княжичу.— Я знал, что это безрассудство, но не мог противиться — а когда увидел трупы у казарм и понял, что это твоя работа, ярость ослепила меня. Потом я увидел, как ты сидишь здесь, и тогда... тогда...— Тогда ты решил, что дашь мне убить себя, — мягко подсказал Тенака.— Да. Мне показалось... что так будет лучше.— Я рад, что мы нашли друг друга. Вот бы еще и других отыскать.Настало ясное, свежее утро, и близкая весна коснулась поцелуем леса, согрев сердца путников.Рения смотрела на Тенаку новыми глазами, и дело тут было не только в той любви и понимании, которые он проявлял к своему несчастному другу, но и в тех словах, что он сказал ей перед приходом Ананаиса: «Верь мне».И она верила.Более того. Его слова проникли ей в сердце и облегчили душевную боль.Он разгадал ее тайну — и не покинул ее. Рения не знала, что такое любовь, — в жизни ее любил только Олен, старый книжник. Но с Тенакой все иначе — он вовсе не стар.Совсем не стар!Она не останется без него в Сузе. Она нигде без него не останется. Куда пойдет Тенака-хан, туда пойдет и она. Он еще не знает об этом, но скоро узнает.Днем Тенака выследил молодого оленя и убил его, метнув кинжал с двадцати шагов. Путники наелись досыта и легли спать пораньше — ведь прошлую ночь они почти не спали. На следующее утро на юго-востоке показались шпили Сузы.— Тебе лучше остаться здесь, — сказал Тенаке Ананаис. — Мне думается, твои приметы уже разосланы по всему Дренаю. Какого черта ты отправил это свое письмо? Где это слыхано — оповещать жертву о намерениях убийцы?— То-то и оно, друг мой. Страх будет глодать Цеску, и он не сможет мыслить ясно. И с каждым днем, пока Цеска не получает обо мне никаких известий, его страх растет. А вместе со страхом растет и растерянность императора.— Это ты так думаешь. Как бы там ни было, Рению в город провожу я.— Хорошо. Я подожду тебя здесь.— А мнения самой Рении никто так и не спросит? — вкрадчиво осведомилась девушка.— Не вижу, почему ты можешь быть против, — невозмутимо ответил Тенака.— Ну а я против! — вспылила она. — Я не твоя собственность и иду, куда сама захочу. — Она уселась на поваленном дереве и, скрестив руки на груди, устремила взгляд в гущу леса.— Я думал, ты хочешь в Сузу.— Не хочу. Это Олен хотел, а не я.— Куда же, в таком случае?— Пока не знаю. Придет время — скажу.Тенака покачал головой и развел руками. Ананаис пожал плечами:— Так или иначе, я все равно схожу в город. Нам нужна пища, да и обстановку поразведать не мешает.— Смотри, поосторожнее там.— Не беспокойся, я не стану лезть на глаза. Найду сборище высоких детин в черных масках и буду держаться при них.— Ты ведь понимаешь, о чем я.— Конечно. Не беспокойся! Я не собираюсь ради разведочной вылазки рисковать половиной нашей армии.Тенака проводил его взглядом и, смахнув снег со ствола, сел рядом с девушкой.— Почему ты не пошла с ним ?— А тебе хотелось бы? — спросила она, заглянув в его лиловые глаза.— Мне? О чем это ты?Она прижалась к нему. Он уловил мускусный запах ее кожи и снова заметил, как стройна ее шея и как красивы темные глаза.— Я хочу остаться с тобой, — прошептала она.Он закрыл глаза, спасаясь от ее красоты, — но от ее запаха он отгородиться не мог.— Это безумие, — проговорил он, поднявшись на ноги.— Почему?— Да потому, что я долго не проживу. Разве ты не понимаешь? Убийство Цески — дело нешуточное. Один шанс из тысячи, что я после этого останусь жив.— То, что ты задумал, — глупая игра. Только мужчины на такое способны. Зачем тебе убивать Цеску и брать на себя бремя дренаев?— Все так — но у меня с ним свои счеты. Я доведу дело до конца, и Ананаис тоже.— Тогда и я с вами. У меня не меньше причин ненавидеть Цеску, чем у вас обоих. Он затравил Олена.— Но ты женщина, — беспомощно сказал Тенака. Она рассмеялась веселым переливчатым смехом.— Ох, Тенака, как же я ждала, когда ты наконец скажешь глупость. Ты у нас такой умный и всегда прав. Женщина, скажите на милость! Ну да, я женщина. Но не только. Если б я захотела, то сама убила бы тех четырех солдат. Я не слабее тебя, а то и сильнее, и двигаюсь так же быстро. Ты же знаешь — я полулюдица! Олен увидел меня в Дренане — я была горбуньей и хромоножкой. Он сжалился надо мной, отвез меня в Гравен и использовал тамошние машины по их истинному назначению. Он исцелил меня, соединив с одним из ручных зверей Цески, — знаешь, с кем?— Нет, — шепотом ответил Тенака.Она взвилась со ствола, вскинула руки, и Тенака повалился в снег, не в силах дохнуть. Она пригвоздила его к земле, и он, как ни старался, не мог шевельнуться. Крепко держа его за руки, она навалилась на него всей тяжестью, почти касаясь лицом его лица.— С пантерой, вот с кем.— Я бы и так тебе поверил — не обязательно было показывать.— Для кого как. Ведь теперь ты полностью в моей власти.Он усмехнулся и выгнул спину. Рения, изумленно вскрикнув, отлетела влево. Тенака извернулся и упал на нее, придавив ее руки.— Мной не так-то просто овладеть, девушка.— Ну и что же дальше? — спросила она, выгнув бровь. Он покраснел и ничего не ответил — но и не отпустил ее.Он чувствовал ее тепло, ее запах.— Я люблю тебя, — сказала она. — Люблю по-настоящему.— Нет, нельзя. У меня нет будущего.— У меня тоже. Что может быть впереди у полулюдицы ? Поцелуй меня.— Нет.— Пожалуйста!Он ничего не ответил, да и не смог бы, ибо губы их слились. 4 Муха стоял в толпе и смотрел на девушку, которую привязывали к столбу. Она не сопротивлялась, не кричала, и в глазах ее светилось презрение. Высокая и светловолосая, она притягивала к себе взгляды, хотя и не была красавицей. Стражники, укладывавшие хворост вокруг ее ног, старались не смотреть на нее, и Муха чувствовал, что им стыдно.Так же, как и ему.Офицер, взобравшись на деревянный помост рядом с девушкой, оглядел толпу. Он ощущал молчаливый гнев собравшихся и наслаждался им — ведь гнев этот был бессилен.Офицера звали Малиф, Он оправил свой багряный плащ, снял шлем и пристроил его на согнутую в локте руку. Солнце светило ярко, и день обещал быть хорошим — просто превосходным.Малиф прочистил горло.— Эта женщина, обвиненная в колдовстве, подстрекательстве к мятежу, отравительстве и воровстве, приговорена по всем перечисленным статьям к справедливой казни. Но если кто-то хочет сказать слово в ее защиту, пусть сделает это сейчас.Его взгляд устремился влево, где в толпе возникло какое-то движение. Старик хотел выйти вперед, но молодой его удерживал. Нет, тут ничего не светит.Малиф указал рукой направо, на полулюда, одетого в красную с бронзой ливрею Силиуса-магистра.— Сему служителю закона поручено защищать решение суда. Если кто-то желает сразиться за женщину, именуемую Валтайя, пусть посмотрит сперва на своего противника.Муха вцепился в руку Белдера.— Не будь дураком! Тебя убьют. Я не допущу этого.— Лучше уж умереть, чем смотреть на это, — проворчал старый солдат, однако перестал вырываться, вздохнул и пошел прочь, расталкивая толпу.Муха глянул на девушку. Она смотрела прямо на него своими серыми глазами и улыбалась без тени насмешки.— Прости, — одними губами произнес Муха, но она уже отвернулась.— Можно мне сказать? — сильным и звонким голосом спросила она.— Закон дает тебе это право, — ответил Малиф, — однако помни, что в твоих словах не должно содержаться никакого подстрекательства, иначе я прикажу заткнуть тебе рот.— Друзья, — заговорила она, — мне жаль видеть вас здесь сегодня. Смерть — ничто по сравнению с безрадостной жизнью. Большинство из вас я знаю. И всех вас люблю. Пожалуйста, уходите и вспоминайте меня такой, какой знали. Подумайте о чем-нибудь веселом и забудьте об этом печальном событии.— Им не о чем будет забывать, госпожа! — крикнул кто-то. Толпа раздалась, и высокий человек в черном вышел на открытое место около костра.Валтайя взглянула сверху в его ярко-голубые глаза. Его лицо скрывала маска из блестящей черной кожи.Неужто человек с такими красивыми глазами может быть палачом?— Кто ты? — спросил Малиф.Человек скинул с себя кожаный плащ и небрежно швырнул в толпу.— Ты вызывал бойца, так или нет?Малиф улыбнулся. Незнакомец был крепко сложен, но рядом с полулюдом даже он казался недомерком. Нет, день определенно хорош!— Сними маску, чтобы мы могли видеть тебя! — потребовал Малиф.— В этом нет нужды, да и закон этого не предусматривает.— Что ж, хорошо. Спор решит рукопашная схватка без применения оружия.— Нет! — крикнула Валтайя. — Опомнитесь, сударь, это безумие. Если мне суждено умереть, пусть я умру одна. Я уже смирилась со своей участью, а из-за вас мне будет еще тяжелее.Не слушая, неизвестный достал из-за широкого черного пояса пару кожаных перчаток.— Дозволено ли мне надеть их? — спросил он.Малиф кивнул, и полулюд вышел вперед. Семи футов росту, с длинной лисьей мордой, с кривыми когтями на руках. Он глухо зарычал и вздернул губу, обнажив блестящие клыки.— Существуют ли правила для такого боя? — спросил незнакомец.— Нет, не существуют, — ответил Малиф.— Прекрасно! — И человек в маске со всего размаху треснул зверя в челюсть.Один клык сломался, из пасти хлынула кровь. Прыгнув вперед, человек в маске обрушил град ударов на голову полулюда.Но противник был не из слабых — оправившись от замешательства, он взревел и кинулся на обидчика. Один взмах когтистой лапы — и человек отскочил назад. Камзол его был разодран, на груди проступила кровь. Противники начали описывать круги. Полулюд атаковал — человек взвился в воздух и ударил сапогами ему в морду. Полулюд упал, и человек подбежал к нему, намереваясь его пнуть. Еще один взмах когтистой лапы — и человек повалился навзничь. Полулюд встал в полный рост и вдруг пошатнулся — глаза закатились, язык вывалился из пасти. И тогда человек бросился на него и что было сил принялся молотить по голове. Еще немного — и полулюд рухнул в грязь посреди рыночной площади. Человек постоял над ним, тяжело дыша, и обернулся к ошеломленному Малифу.— Освободите девушку! Бой окончен.— Это колдовство! — вскричал Малиф. — Ты колдун. Тебя сожгут вместе с нею. Взять его!Толпа гневно взревела и подалась вперед.Ананаис с усмешкой вскочил на помост, Малиф попятился, схватившись за меч. Удар — и Малиф слетел с эшафота. Стража бросилась бежать, а Муха, взобравшись к столбу, перерезал кинжалом веревки.— Бежим! — прокричал он, схватив Валтайю за руку. — Надо убираться отсюда. Они сейчас вернутся.— Где мой плащ? — проревел Ананаис.— У меня, генерал, — крикнул бородач, старый солдат по виду.Ананаис накинул плащ на плечи, застегнул и вскинул руки, призывая к молчанию.— Когда вас спросят, кто освободил девушку, отвечайте: бойцы Тенаки-хана. Скажите им, что «Дракон» вернулся.— Сюда, скорее! — завопил Муха, увлекая Валтайю в узкий переулок.Ананаис легко спрыгнул с помоста и последовал за ними, оглянувшись еще раз на безжизненное тело Малифа с ненатурально свернутой шеей. Должно быть, упал неудачно. Но если б он не убился, его бы прикончил яд. Ананаис осторожно снял перчатки, нажал на потайную пружину, и отравленные шипы на костяшках ушли внутрь. Он сунул перчатки за пояс и устремился за двумя беглецами.С булыжной мостовой они нырнули в боковую дверь какого-то дома и оказались в полутемной харчевне; ставни были закрыты, стулья поставлены на столы. Муха с девушкой подошли к стойке, и трактирщик, низенький, лысеющий толстяк, налил им вина в глиняные кружки. Тут из мрака выступил Ананаис, и кувшин выпал из дрожащих пальцев хозяина. Муха испуганно обернулся.— А, это ты! Для человека твоего роста ты ходишь очень тихо. Все в порядке, Ларкас, — это он спас Валтайю.— Рад познакомиться с вами, — кивнул трактирщик. — Выпьете вина?— Охотно.— Мир сошел с ума, — сказал Ларкас. — Вы знаете, в те первые пять лет, что я держал эту гостиницу, здесь не случилось ни одного убийства. У всех было хоть немного денег, и жить было весело. Мир сошел с ума! — Он налил Ананаису, подлил себе и выпил единым духом. — Все обезумели! Ненавижу насилие. Я приехал сюда, чтобы пожить спокойно. Тихий городок близ Сентранской равнины — чего, казалось бы, лучшего желать? А посмотрите, что творится здесь теперь. Звери разгуливают на двух ногах. Законов никто не понимает, не говоря уж о том, чтобы исполнять их. Кругом доносчики, воры, убийцы. Стоит пустить ветер во время исполнения гимна — и тебя объявят изменником.Ананаис снял со стола стул, сел ко всем спиной, приподнял маску и выпил. Валтайя подошла к нему — он отвернулся, допил вино и поправил маску. Ладонь девушки легла на его руку.— Спасибо, что подарил мне жизнь.— Для меня это было удовольствием.— У тебя на лице шрамы?— Еще какие.— Но они зажили?— В основном да. Тот, что под правым глазом, то и дело открывается, но ничего, жить с этим можно.— Я тебя полечу.— Не стоит.— Но мне хочется хоть что-то для тебя сделать. Не бойся — мне и раньше доводилось видеть шрамы.— Не такие. Под этой маской нет лица. А ведь когда-то я слыл красавцем.— Ты и теперь красив.Его голубые глаза сверкнули, и он подался вперед, сжав кулак.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5 6