Такого кот да Винчи не мог простить никому.
Он бросился в свой рабочий кабинет, отделанный в стиле ампир, открыл ящик письменного стола и вытащил из него хрустальный шар.
– Мрряу! – произнес он.
Тут же посреди кабинета появилось изображение вызванного абонента. Им оказался кот примерно таких же размеров, как и сам кот да Винчи. Кот стоял на задних лапах, обутых в высокие мушкетерские ботфорты, голову его венчала залихватски заломленная шляпа, а на поясе висела перевязь с самой настоящей шпагой.
Увидев кота да Винчи, Кот в сапогах снял шляпу и склонился в куртуазном поклоне.
– Рад приветствовать вас, дон да Винчи, – почтительно сказал он. – Надеюсь, вы пребываете в добром здравии?
– Я позвал своего консильери не для того, чтобы разговаривать о собственном здоровье, – отрезал кот да Винчи.
– Я слушаю. – Кот в сапогах мгновенно подобрался, демонстрируя готовность обсуждать важные дела.
– Сегодня меня оскорбили, – заявил кот да Винчи. – Эти жалкие людишки, которые мнят себя хозяевами жизни, но и шагу не могут ступить без нас. Они пришли ко мне за помощью, но вместо того, чтобы честно заплатить за предоставленную информацию, они обманули меня и оставили ни с чем.
– Имена этих негодяев! – потребовал Кот в сапогах. – Дайте мне их имена, и они умрут! Я лично этим займусь. Сейчас же кликну маркиза Карабаса и велю ему заложить карету! Я еду к вам, сиятельный дон да Винчи!
– На это я и рассчитывал, мой маленький храбрец, – сказал кот да Винчи.
– Кто эти люди и где я могу их найти?
– Они направляются в стольный город Киев, – сказал кот да Винчи. – Трое из них местные богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Их тут каждая собака знает.
Слово «собака» звучало особенно презрительно, когда его произносил кот.
– У всех этих так называемых «богатырей» дутая репутация. Я проткну ее своей шпагой.
– Четвертый же называет себя сэром Реджинальдом Ремингтоном, эсквайром.
– Стрелок? – Решимости и в голосе, и в позе Кота в сапогах резко поуменьшилось.
– Стрелок, – подтвердил кот да Винчи.
– Э… при всем моем к вам уважении, дон, но стрелок… стрелок – это дело тонкое. Тут спешить никак нельзя. И потом, – вспомнил Кот в сапогах, – месть – это блюдо, которое принято подавать холодным.
– Я тебя не тороплю, – сказал кот да Винчи. – Мне не важно, как и когда ты это сделаешь. Но стрелок должен умереть.
Кот в сапогах прижал шляпу к груди и склонился в почтительном поклоне.

ГЛАВА 19

…язык до Киева доведет…
Из речи Ивана Сусанина, обращенной к польскому войску за день до похода


Реджи нашел, что у богатырей свой, совершенно уникальный подход к путешествиям.
Там, где нормальные люди могут проходить по десять раз на дню и не заметить ничего особенного, трое былинных готовы были найти добрый десяток приключений на свои зад… умчивые головы.
Стоило им услышать, что в соседнем лесу озоруют разбойники, как они свернули с ведущего в Киев тракта и полезли в чащу на разборку. Разбойники прекрасно понимали, что их ожидает, а потому на разборку идти категорически отказывались, и их пришлось вылавливать по глубоким оврагам до самого вечера.
Разобравшись с разбойниками (два трупа, остальные отпущены под честное слово, что они больше не будут), богатыри вернулись на тракт, но уже в полдень снова его покинули, так как первый же встречный путник поведал им о засевшем на соседнем холме Змее Тугарине. Змея, равно как и его присутствия, на холме не оказалось, и остаток дня был посвящен поимке шутника, осложненной очередной порцией беготни по бурелому.
Реджи уже начал подумывать о том, чтобы идти в Киев одному, но он совершенно не знал этого города и не представлял, как можно добиться аудиенции у князя.
Третий день прошел без приключений, но на четвертый они дошли до трактира, где провели пятый и шестой дни.
Пока богатыри пропивали последние деньги, Реджи за свои кровные купил четырех коней, трех получше – для богатырей, и одного для себя, и к концу первой недели они преодолели половину расстояния, отделявшего их от столицы Триодиннадцатого царства.
Увы, на следующий же день после бешеной скачки конь Муромца пал, так что пришлось продать и остальных лошадок проходившим мимо купцам.
Реджи пытался объяснить богатырям, что вовсе не обязательно скакать во весь опор, а время от времени лошадям просто необходимо предоставлять отдых. Увы, обладающие немереным запасом прочности и не привыкшие щадить себя, богатыри требовали от остальных того же самого, а кони этим требованиям соответствовать не могли.
Вот в Киеве кони, говорил Илья Муромец, всем коням кони.
Реджи пытался намекнуть на разницу между боевым богатырским конем, выведенным специально для нужд этих поистине железных людей, и обычной лошадью, но в очередной раз не преуспел.
Стрелок смирился. В конце концов, сроки задания он с нанимателями не оговаривал, и можно было не спешить. Мир, в котором существовали богатыри, начинал ему нравиться, да и сами парни оказались довольно симпатичными.
Кроме того, Реджи подозревал, что время в этом фольклорном мире течет куда быстрее, чем в том, где ждали его наниматели, и те могут вообще не заметить большой задержки.
Богатыри относились к Реджи как к младшему брату. Они не просили его участвовать в своих богатырских забавах, старались избавить его от опасностей и вообще вели себя по отношению к нему покровительственно. Весь его арсенал не внушал могучим парням никакого уважения.
Богатыри признавали храбрость Реджи и смекалку, проявленную им в разговоре с котом да Винчи, но не считали его равным себе. В их собственных глазах равным им мог быть только другой богатырь.
Утром девятого дня они встретили другого богатыря. Более того, они встретили целую богатырскую дружину.
Отряд насчитывал двадцать человек. Впереди ехал здоровенный детина, шириной плеч не уступавший даже старшому из богатырей. Он выглядел гораздо моложе Муромца, и борода у него была пострижена по последней моде.
Завидев пеших героев местных былин и примкнувшего к ним стрелка, богатырь остановил свой отряд и посмотрел на четверку сверху вниз.
– Здорово, орлы, – сказал он. – Нечасто мне доводилось смотреть на тебя сверху вниз, Муромец. Куда девались ваши лошадки, Илюша, и что это за сморчок рядом с тобой?
– Наши благородные кони пали в жестокой сече с чудищем поганым, – ответствовал Илья. – А человек рядом со мной – мой друг из далекой страны.
– Не шпион ли твой друг, Илюша? – осведомился богатырь неприятным голосом. – Не якшаешься ли ты с врагом земли русской?
– Змей ты, Никола, – сказал Илья. – Хоть и дела твои богатырские, а все едино – змей.
– Хм, – сказал Никола Кожемяка. – Муромец, ты нынче не в фаворе, так что поостерегись держать столь дерзкие речи передо мной. Видишь, за мной дружина целая, а кто с тобой? Двое пеших богатырей и юнец!
– Ну все, – сказал Муромец. – Ты меня достал. Слезайте с коней и становитесь в ряд. Биться будем.
– Нас трое, и с нами чужеземец, – шепнул ему на ухо Добрыня. – А скажут, что нас было четверо.
– Не дрейфь, – сказал Муромец. – Их всего-то двадцать рыл.
Богатыри спешивались и снимали тяжелые доспехи в кулачном бою несподручные.
Четверка во главе с Муромцем расположилась на обочине тракта для короткого брифинга.
– Стрелять можно? – спросил Реджи.
– Стрелять нельзя, – сказал Муромец. – Богатырей у нас немного, не дело до смерти друг друга убивать. Покуражимся чуток и разойдемся. Только коней у них заберем. У Николы конь знатный, моим будет. Ты, стрелок, главное, в драку не лезь. Наверни кому-нибудь в ухо для проформы, но и только. Затопчут.
– Ну, вы готовы? – спросил Никола.
– Эх! – крикнул Муромец. – Сейчас будет махач!
Реджи аккуратно поставил свой саквояж на землю и снял пояс с револьверами, что служителям ордена Святого Роланда в таких ситуациях делать категорически запрещалось.

Драка получилась знатная, жалко, что купцов на тракте не оказалось и никто ее не видел, да и местные летописцы обошли махалово стороной.
Муромец бросился на Николу, но его перехватили на полпути, и сразу добраться до предводителя недружественной дружины ему не удалось. На Муромца тут же навалилась добрая половина богатырей. Алеша с Добрыней бились плечом к плечу, имея дело со второй половиной.
На долю стрелка остался только один богатырь, самый молодой в отряде.
Он был выше Реджи на целую голову и в два раза шире в плечах. Каждый его бицепс был размером с голову нормального человека. Реджи даже мимолетно пожалел, что так запросто оставил свои револьверы.
В ордене Святого Роланда стрелков учили всему, в том числе и рукопашному бою, и чисто теоретически Реджи мог надавать по башке кому угодно. Теоретически, потому что Реджи никогда не дрался для забавы, а в критических ситуациях предпочитал стрелять первым.
Со времен ученичества прошла чертова уйма времени и сейчас Реджи предстояло выяснить, не забыл ли он полученных когда-то навыков.
– Богатырь, богатырь, – сказал он. – А ты мальчик или девочка?
Пока молодой воин шевелил двумя своими извилинами, раздумывая над ответом, Реджи что было сил лягнул его между ног. Богатырь со стоном согнулся пополам и рухнул на землю.
– Мальчик, – констатировал Реджи.
Он пнул богатыря в голову железным мыском ботинка, и тот напрочь потерял интерес к происходящему. Реджи огляделся по сторонам и ловко увернулся от летевшего прямо в него богатыря. Тот врезался в ствол росшего у дороги дерева, сломал его и упал на травку.
Илья успел положить уже четверых бойцов, а Алеша с Добрыней отправили в нокаут еще парочку.
Реджи подошел к незнакомому богатырю, упоения махавшему вырванной с корнем березой, дружески похлопал его по плечу, а когда тот обернулся, подпрыгнул и ударил головой в лицо. Боец выронил березу и схватился руками за сломанный нос. Реджи отвесил ему пинка в уже известное место, повторил финт с ботинком а потом получил от Николы левый в ухо и на время отключился от текущих событий.
Когда он снова включился, обнаружилось, что наши практически победили.
Из встреченной дружины на ногах стоял только Никола. Муромец возвышался прямо напротив него.
Алеша Попович сидел, привалившись спиной к дерева и вытирая руками идущую из носа кровь. Добрыня Никитич с доброкачественным фингалом под правым глазом пил воду из бурдюка, снятого с одной из лошадей. Их противники стенали, жаловались и ругались матом. Похоже, все уже были в сознании, но встать никто даже не пытался. Наверное, за схваткой предводителей удобнее наблюдать из положения лежа. Ухо чертовски болело, но оно могло подождать. Реджи переполз поближе к Алеше, трясущимися руками нацепил на себя пояс с револьверами, и ему сразу полегчало.
Муромец и Никола продолжали сверлить друг друга взглядами.
– Бей первым, – сказал наконец Илья.
Никола ударил, но не в живот, как ожидал Реджи, а обеими руками по плечам, и по колено вбил Муромца в хорошо утоптанный тысячами телег и десятками тысяч ног грунт дороги.
Ответным ударом Муромец вбил Николу в землю по пояс.
Очевидно, бить из такого положения было не слишком удобно, потому что второй удар Николы «заземлил» Муромца сантиметров на десять, не больше.
Муромец улыбнулся и вбил Николу в землю по плечи. А потом ударил кулаком по голове, и от Кожемяки осталась только торчащая над поверхностью макушка.
– Твоя взяла, – донеслось из-под земли. Реджи в который раз удивился живучести былинных парней.
Кряхтя, Муромец высвободил ноги из земли и направился к облюбованному им коню.
– И вы себе выбирайте, – сказал он своим спутникам, беря в руки поводья и нашептывая скакуну что-то на ухо. В ответ лошадь заржала.
Когда богатыри и стрелок покидали место недавней драки, озадаченная дружина стояла вокруг своего предводителя и судачила о том, как вытащить его на поверхность. Сходились на том, что без лопат тут не обойтись.
– А ты, старшой, орел, – заметил Добрыня Никитич. – С одного удара по пояс в землю вогнал, и не печенега какого-нибудь, а самого Николу.
– Не нравится мне все это, – сказал Илья Муромец. – Никола недолго в богатырях, а ему уже дружину доверили. Неладно что-то в Триодиннадцатом царстве.
– Чужеземец тоже молодец, – продолжал Добрыня. – Двоих богатырей вырубил, а потом еще кулак самого Кожемяки ухом принял и жив остался.
При упоминании о кулаке Кожемяки Реджи поморщился. Ухо распухло, посинело и выглядело как-то неэстетично. Хорошо хоть, под шляпой этого было не разглядеть.
– Он по шарам бил, – возразил Алеша Попович. – А в богатырском кулачном бою ниже пояса бить не принято.
– А он-то откуда об этом знал? – спросил Илья Муромец. – Не было до боя уговора, чтобы по шарам не бить, а значит, нечего клювом щелкать и достоинства свои под ботинок подставлять. Я так разумею.
– Надо бы тебя, Рыжий, в богатыри принять, – сказал Добрыня.
Сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, не был рыжим! Он был шатеном. А богатыри прозвали его так, потому что не могли правильно выговорить «Реджи». Вот и по явился на свет почти былинный как бы богатырь Рыжий.
– Не, я в богатыри не могу, – сказал Реджи. – Я, как бы это вам объяснить, уже служу в одном месте.
– Может, ты взаправду шпион чужеземный?
– Нет, я, типа, монах, – сказал Реджи.
– Монах? – ахнули богатыри. – Ни фига себе у вас за границей монахи!
– Не монах, а типа монах, – сказал Реджи. – Нечто вроде странствующего проповедника.
– Миссионер, – припомнил Илья мудреное заграничное слово. – И что же ты проповедуешь, Рыжий?
– Святое писание от револьвера, – сказал Реджи. – и вообще, давайте сменим тему.
– Знатные кони, – сменил тему Алеша. – С такими конями мы завтра к вечеру в Киеве будем.
Если вы очередных приключений не найдете, подумал Реджи.

Его опасения подтвердились уже следующим утром. Богатырям встретился плачущий маленький мальчик, который поведал им о том, что местная Баба-яга вконец распоясалась, заигрывает с темными силами и призвала себе на помощь целую стаю кошмарных птиц, то ли гусей, то ли лебедей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38