Если моя гипотетическая дочь захочет жить под землей, я ее удерживать не стану.
– Ты так говоришь только до тех пор, пока твоя дочь «гипотетическая», – сказал Бозел. – Когда у тебя появится настоящая дочь, ты изменишь свое мнение.
– Может быть, – сказал стрелок, – Только глупцы и мертвые не меняют своих мнений. Я стараюсь не быть первым, чтобы как можно дольше не стать вторым.
– Философ! – восхитился Бозел.
– Прагматик, – поправил его стрелок.
– Прагматизм – это тупо, – сказал Бозел. – Прагматики выбирают из двух зол и довольствуются тем, что есть.
– Единственное философское течение, которое ты признаешь, это драконоцентризм, – сказал Джек. – Драконы – пуп мироздания, любимые детища Творца.
– А разве нет? Драконы живут по нескольку тысяч лет, они мудры, благородны и могучи. Они владеют частью Изначального Жара, им покоряются небеса. Никто не может сравниться с драконами.
– А еще драконы жадны, мелочны и недальновидны, – сказал Джек. – Иначе бы они не стояли на грани вымирания.
– А кто поставил нас на эту грань? Только вы, человеки. До вас ни одна раса не занималась систематическим истреблением драконов. Были, конечно, локальные конфликты с гномами, с орками, с гоблинами, иногда приходилось отбиваться от огров. Но у тех конфликтов были либо территориальные, либо экономические причины, и только люди убивают драконов только из-за расовых разногласий.
– Люди боятся драконов, – сказал Гарри. – Дракон – это огненная смерть, приходящая с небес. Из всех магических существ, среди которых, не скрою, попадаются и более страшные и отталкивающие экземпляры, только драконы могут угрожать существованию человеческой цивилизации. Ибо только драконы могут представлять угрозу целому городу.
– Драконы никогда не нападали на города, – возразил Бозел. – Мы штурмовали отдельные замки, но и только. Города мы не трогали.
– Людям достаточно знать, что вы в состоянии это сделать, чтобы разглядеть в вас угрозу и попытаться нанести превентивный удар, – сказал Гарри. – Ты хоть представляешь, что способен сотворить дракон с городом? Особенно с кварталами бедняков, где большинство построек по-прежнему деревянные?
– Так именно заботы о простом люде, а отнюдь не стремление завладеть нашими сокровищами подвигает рыцарей, живущих в огнеупорных каменных замках, на наше истребление? – уточнил Бозел.
– Существует общая концепция, – признался Гарри, – согласно которой драконы должны быть выбиты с этих земель в течение ближайших трех веков. Но я тебе этого не говорил.
– Гады вы, человеки, – сказал Бозел и надолго замолчал.

Когда стемнело, они разбили лагерь, поужинали и легли спать. На рассвете они пошли дальше.

ГЛАВА 10

Да пойди уже куда-нибудь…
Господь Моисею


Веревка, привязанная к массивным ногам мертвого межгалактического гангстера, перетиралась и рвалась три раза. Каждый раз богатыри нецензурно ругались, останавливали своих коней и вязали на многострадальной веревке новые узлы.
Реджи улыбался.
Богатыри вели коней в поводу. Поскольку их старшой остался без своего тяжеловоза, а никакая другая лошадь неспособна была нести его богатырское тело, он был вынужден идти пешком. Естественно, что в такой ситуации младшие богатыри просто не могли оседлать своих скакунов.
Сначала они пытались взвалить тушу Джаббы на коня Никитича. Но хорошо упитанный гангстер весил не меньше Муромца, так что от этой идеи пришлось оказаться.
Голову тоже рубить не стали. Зная вредность и привередливость местных старичков-лесовичков, богатыри решили притащить чудище поганое целиком.
Реджи прибарахлился космическим бластером – богатыри наотрез отказывались от использования огнестрельного оружия, считая его не соответствующим моральному облику былинного героя.
Переговоры с богатырями прошли неплохо. Парни по достоинству оценили вмешательство Реджи в бой и даже предложили ему стать их побратимом.
От оказанной чести Реджи отказался, заявив свои претензии на Кощееву смерть. Богатыри посовещались и предложили стрелку идти с ними, а с проблемой дележа яйца разбираться тогда, когда оно окажется у них в руках. Собственно, это и было то, чего Реджи добивался, так что согласился он немедленно.
Старичок-лесовичок не заставил себя долго ждать и появился на заранее оговоренной опушке спустя пять минут после прибытия богатырей.
Он долго рассматривал труп чудища поганого, понюхал его, поползал по необъятному животу и, наконец, с удовлетворенным видом спрыгнул на землю.
– Оно, – заявил он. – Только на кой вы мне всю тушу притащили, дурынды? Уговор-то только на голову был. Ну да и ладно, на удобрения все пойдет. А вы, значит, ребятки, скооперировались? Это правильно. В единстве – ваша сила. Человек – не остров, а цельный материк, и так далее.
– Короче, – сказал Илья, – мы свою часть уговор выполнили. Говори, где погибель Кощеева.
– Значится, так, – сказал старичок-лесовичок. – В направлении зюйд-зюйд-веста…
– Не мудри, отец, – перебил его Муромец. – У нас на Руси направления испокон веков руками указывали.
– Туда, – отмахнулся от него старичок-лесовичок. – Короче, есть там небольшое такое море.
– Далековато будет, – прикинул Муромец. – Туда пехом месяц шкандыбать.
– Это уже не моя забота, – сказал старичок-лесовичок. – На берегу моря растет дерево, по нашему – дуб. Здоровый такой дуб, развесистый.
– Я думал, это лопухи развесистые, – пробормотал Алеша Попович себе под нос.
– Сам ты лопух, – немедленно отреагировал старичок-лесовичок. Со слухом у него было все в порядке. – На дубе том висит цепь. Здоровая такая, навроде якорной. Вы ее сразу узнаете. Она еще на солнце блестит. Золотая потому что.
– Золотая? – оживились богатыри. – Какой пробы?
– Пробы там ставить негде, – сказал старичок-лесовичок. – Потому что по цепи вокруг дуба ходит кот. И не простой кот, а говорящий кот да Винчи.
– И что? – спросили богатыри хором.
– А то, что этот кот и знает, где смерть Кощеева.
– Зашибись ты нас развел, отец, – сказал Илья Муромец. – Ты нас за лохов держишь, да? Ты когда нас на мокруху подписывал, четко давал понять, что знаешь, где погибель Кощеева.
– Слукавил малость, – признался старичок-лесовичок. – Уж больно надо было мне чудище поганое извести. Но ведь и правду я вам сказал. В моем лесу искомого яйца нет. Сколько бы вы времени потеряли, пока бы все до последнего гробы переколотили?
Не люблю народное творчество, подумал стрелок. С этим фольклором всегда так. Пойди туда, не знаю куда, но желательно подальше, и принеси то, не знаю что, но желательно побольше. Стоит только ввязаться в одну такую миссию, и она тут же потребует от тебя выполнения другой, потом третьей, четвертой и дальше по списку. Единственный способ чего-то добиться – это сделать ход конем.
Не сомневаюсь, что и кот какую-нибудь задачку подкинет. То ли русалку изловить, то ли тридцать трех богатырей перепить, то ли Черномору бороду отчекрыжить. Тут таких миссий больше, чем в Австралии кенгурятников.
Творец, должно быть, здорово повеселился, создавая миры фольклорного типа.
Но пока места для хода конем или знаменитого финта ушами не было. Как минимум придется переться к этому чертову дубу и разговаривать с животным.
Богатыри тоже не особо вдохновились от перспективы похода к дубу, однако делать было нечего. Они наскоро попрощались со старичком-лесовичком (и если хотя бы половина их пожеланий сбудется в ближайшем будущем, не видать тому благополучной старости), прикинули, где можно раздобыть пару коней, и двинули в том направлении.

С лошадками им не повезло. В близлежащей деревне оказалась только одна лошадь, способная двигаться с водрузившимся на ее спину Ильей Муромцем, однако старшой богатырь наотрез отказался сесть на этого уставшего от жизни битюга, который был похож на богатырского коня примерно в той же степени, в какой «запорожец» можно назвать автомобилем. Увы, Илье Муромцу был чужд подход д'Артаньяна.
Поэтому богатырям не осталось ничего другого, как продать двух оставшихся у них коней и завалиться в близлежащий (и единственный во всей деревне) трактир, чтобы обдумать сложившееся положение.
В Триодиннадцатом царстве испокон веков существовали две основные беды, если не считать мелких неприятностей в виде набегов татар, монгол, половцев, печенегов и налеты совсем уж распоясавшегося в последнее время Змея Горыныча.
Первой этой бедой были дороги. Тут все формулировалось достаточно просто: дорог в Триодиннадцатом царстве как таковых не было, а были направления, «которые на Руси испокон веков указывались рукой». Какие только диковинные транспортные средства на этих направлениях не вязли!
Родные русские телеги, европейские ландо, фаэтоны кареты и кебы, римские боевые колесницы со страшными лезвиями, приделанными к колесам, а по одному разу отметились даже волшебник из параллельного мира на своем диковинном «бимере» седьмого поколения и летающая тарелка с маленькими зелеными человечками на борту, которые издавали забавные звуки, особенно если тыкать им в филейные части остриями богатырских копий.
Второй проблемой Царства были дураки, и тут дела обстояли гораздо сложнее.
Потому что, по большому счету, дураков в Триодиннадцатом царстве не было. Каждый хоть в чем-нибудь, да смыслил, а если человек смыслит хоть в чем-то, пусть даже и в плевании против ветра, полным дураком его назвать уже нельзя. Но стоило только народу выпить, как дураками становились все.
Бороться с этой тенденцией было решительно невозможно. Бороться можно было только с пьянством.
А с пьянством бороться надо было очень аккуратно. Радикальными мерами типа запрета пить вообще тут ничего не добьешься.
Князь Владимир Верный Путь знал это очень хорошо. Один из его предшественников пытался насадить трезвость в Царстве насильственным путем, но не тут-то было. В первые же дни после запрета из-за границы полезли контрабандисты, назвавшиеся красивым и непонятным словом «бутлегеры», которые готовы были поить народ всем, что только горит.
Таможенники, понятное дело, тоже пили, а потому остановить поток иноземного алкоголя не смогли, а казна терпела чудовищные убытки по причине непоступления в нее налога на запрещенный спирт.
Кончилась эта история тем, что волна народного гнева смела неосторожного правителя, и на его место пришел другой, более лояльный к национальным интересам, преемником которого и стал Владимир Верный Путь.
Алкоголь снова разрешили.
Однако в целях снижения пьянства были введены новые правила пития. Подавать алкоголь в крупногабаритной посуде отныне запрещалось. Вместо трактиров появились так называемые «рюмочные», в которых крепкие напитки можно было разливать только в небольшие стаканчики, сразу же прозванные в народе наперстками, а слабые – в специальные кружки, которые по размерам были не больше кофейных чашек. Приносить посуду с собой строго запрещалось.
Сложно сказать, насколько действенной была эта мера, ибо на момент описываемых событий она была нововведением, народ к ней еще не привык и выражал свое недовольство довольно громко.
Богатырям пришлось употребить весь свой былинный авторитет, чтобы убедить рюмочника подать им крепленую брагу в чашках, а не в стаканчиках. Реджи же удовольствовался наперстками с иноземной текилой, запасы которой остались у владельца заведения еще со времен контрабанды и «сухого закона».
– Пешим ходом до того дуба месяц добираться, – обозначил главную проблему Илья Муромец. – А Иван-мудрец советовал нам поторопиться. Надо искать другие пути.
– Я в местных транспортных средствах не разбираюсь, – сказал Реджи. – Тут вы уж лучше сами чего-нибудь придумайте.
– Какие у кого есть предложения? – спросил старшой, опрокидывая в себя брагу. – Хорошо пошла, родимая.
– У Бабы-яги есть ступа, способная летать по небу, – сказал Алеша Попович. – Скорость она, как я видел, развивает довольно приличную.
– Все мы в одну ступу не влезем, – сказал Муромец.
– Четыре Бабы-яги – четыре ступы, – сказал Добрыня Никитич.
– Для того чтобы в нашей необъятной стране сначала найти, а потом догнать четыре избушки на курьих ножках, понадобится куда больше времени, чем месяц, – справедливо заметил Илья. Триодиннадцатое царство занимало очень большую территорию и славилось изобилием самых разных природных ресурсов, но плотность Баб-яг на душу населения оставляла желать лучшего. – Кроме того, пользование транспортными средствами всякой нечисти может неблагоприятно сказаться на моральном облике истинного былинного богатыря.
– Возражение принято, – кивнул Добрыня.
– Слыхал я, что в далеких восточных землях есть ковры-самолеты, грузоподъемность которых превышает возможности стандартной ступы, – сказал Алеша Попович.
– Так то в заморских землях, – сказал Илья. – У нас такого отродясь не водилось.
– Тоже верно, – сказал Добрыня.
В следующие несколько минут были отвергнуты собачьи упряжки, семимильные сапоги, стаи перелетных гусей, болиды «Формулы-один» и прочие экзотические средства передвижения. Отчаявшись, Алеша Попович предложил воззвать к Ивану-мудрецу и попросить открыть для них магический портал прямиком к морю, на что Муромец возразил, что негоже беспокоить мудреца по всяким пустякам, а кроме того, еще неизвестно, как его, премудрого, звать.
– Я, конечно, не хочу сказать ничего плохого, старшой, – осторожно начал Алеша Попович, – но ты только и делаешь, что критикуешь все мои идеи. Не пора ли тебе самому предложить что-нибудь конструктивное?
– Есть у меня одна идейка, – признался Илья Муромец.
– Подробности! – потребовал Алеша.
– Сначала допьем.

Когда наперстки и чашечки были опустошены, богатыри и стрелок вывалили во двор и Муромец потребовал у хозяина рюмочной плотницкий топор.
Своего топора у кабатчика не оказалось – пришлось посылать мальчишку к местному мастеру.
Молодые богатыри приуныли. Они догадывались, какой метод собирался применить их бригадир, и не особо рассчитывали на успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38