https://wodolei.ru/brands/marmo-bagno/
Когда боль в моем боку немного успокоилась, я взглянул на Луиса:
— Мы могли бы напасть на них сзади.
— Могли бы, — ответил он. — Ты готов?
— Почти, — соврал я.
Дженнингс, сидя на полу, разрезал штанину на ноге Ресслера, чтобы добраться до раны.
— Здесь есть какое-нибудь окно, которое выходит в темное, укрытое деревьями место? Или что-то в этом роде? — обратился я к нему.
Дженнингс посмотрел на нас и кивнул.
— Дальше по коридору есть мужской сортир. Его окно рядом со стеной. Оно слишком узкое, чтобы снаружи кто-то через него забрался в помещение. Но изнутри... При желании можно попробовать.
— Неплохая идея, — заметил Луис.
— А как насчет меня? — поинтересовался Эйнджел.
— Ты тут пошумишь с «глоком», — ответил Луис.
— Ты так думаешь?
— Ага. Если ты в кого-нибудь попадешь, я начну верить в Бога. Однако следует, по крайней мере, припугнуть мальчиков Тони.
— А как быть мне? — спросил Уолтер. Это были первые его слова, обращенные ко мне после похорон в Куинси.
— Оставайся здесь. Я что-нибудь придумаю.
— А насчет Эллен? — выражение душевной боли в его глазах заставило меня отвести взгляд.
— Нам не сдобровать, пока тут орудуют парни Тони, — мягко ответил я. — Когда мы с этим покончим, тогда поговорим.
Мы собрались уходить, но нас, похоже, поджидало еще одно препятствие: пистолет Рэнда Дженнингса, по-прежнему стоявшего на коленях перед Ресслером, был опять направлен на меня.
— Ты никуда не пойдешь, Паркер.
Я взглянул в его сторону, но продолжал двигаться под его прицелом:
— Паркер...
— Рэнд, — твердо произнес я, — заткнись!
К моему удивлению, он послушался.
После чего мы их оставили и направились к мужскому туалету... Окно над парой раковин покрылось изморозью. Оно открывалось наружу. Мы настороженно прислушались к шорохам снаружи и лишь затем открыли задвижку. Распахнули окно — и сразу отступили назад. Выстрелов не последовало, и через мгновение мы уже перебрались через стену и очутились на пустыре за северной стеной здания полицейского участка. Патроны в кармане у Луиса глухо звякнули, когда он коснулся земли. Мой бок болел. Но сейчас я уже не обращал на это никакого внимания. Луис приготовился двигаться дальше. Я наклонился к нему и тихо проговорил:
— Луис, старик в доме Мида Пайна — это Калеб Кайл.
Он выглядел изумленным:
— Что ты говоришь?
— Он ждет Билли. Если со мной что-то случится, позаботься об этом.
Луис кивнул, а потом добавил:
— Послушай, парень, может, ты сам об этом позаботишься? Если уж ты до сего дня столько раз со смертью разминулся и тебя еще не убили, так теперь точно не убьют.
Я устало ему улыбнулся. И мы, разделившись, медленными, танцующими движениями стали пробираться к фасаду здания, навстречу бойцам Тони Сэлли.
Глава 30
Я не так уж много помню из того, что происходило, когда мы с Луисом вывалились из окошка в темноту. Припоминаю, что все время дрожал от холода, хотя кожа моя была горячей на ощупь и блестела от пота. Я вооружился пистолетом Дженнингса, успел перезарядить перед этим обойму патронами из коробки, но пистолет казался слишком тяжелым и непривычным для моих рук. Еще раз пришлось слегка пожалеть о потерянном «смит-вессон». Я убивал, стреляя из него, и попутно убил что-то в себе. Но это было мое оружие, и его история отразила, как зеркало, весь предыдущий год моей жизни. А может, это и к лучшему, что он лежит сейчас глубоко в воде.
* * *
Снег все падал и падал, и мир притих, словно набрал полный рот снежных хлопьев. Мои ноги глубоко проваливались в сугробы, пока я упорно пробирался вдоль стены, оставляя здание участка слева от себя. Холод пронизывал мои ботинки, от него немели пальцы на ногах. Обходя здание с другой стороны, так же неустанно продвигался вперед Луис с оружием наизготовку.
Остановился я там, где стена обрывалась и начиналась площадка для парковки машин. Выглянул на площадку, не заметил никакого движения — и перебрался под прикрытие новенького «форда». Но, видимо, из-за ранения я двигался медленнее и более шумно, чем следовало. Мои руки так тряслись, что мне приходилось поддерживать рукоятку пистолета левой рукой. Боль в боку не утихала. Однако, оглядев на себе свитер, я заметил только маленькие пятнышки крови.
* * *
Казалось, усилившийся ветер хотел вдохнуть в снегопад новую порцию ярости, пока ночь еще не кончилась. Он бросал мне в лицо огромные пригоршни снега; снежинки таяли на языке. Я пытался разглядеть во мгле темный силуэт Луиса, но за парковкой уже невозможно было ничего различить. Ослабев, я опустился на колени, дыхание стало тяжелым, от боли у меня сводило мышцы живота. На какое-то мгновение даже показалось, что я сейчас потеряю сознание. Я припал к земле, набрал полную пригоршню снега и растер им лицо. Особенного облегчения это не принесло, но зато спасло мне жизнь.
Левее и выше меня, за одной из полицейских машин, перемещалась темная фигура. Я видел снизу, как из снега поднималась чья-то черная фирменная туфля, как к отворотам брюк прилипали снежинки, а полы синего пальто развевались и плясали на ветру. Я стал медленно подниматься с земли и ствол моего пистолета поднимался вместе со мной все выше и выше, пока и голова, и пистолет не оказались на уровне капота «форда». Когда неизвестный резко повернулся, ко мне, видимо, почувствовав мое движение, я выстрелил ему в грудь. И безучастно смотрел, как он упал навзничь в сугроб, выросший за ночь у стены, и замер, тяжело осев: подбородок уткнулся в грудь, кровь быстро окрасила снег в темный цвет.
В этот момент что-то произошло и во мне. Мой мир вдруг сделался таким же черным, как пропитанный кровью снег, и мой разум стал терять общий фокус. Очертания окружающего мира как бы размылись, образовав сплошной фон и оставив мне только отверстие с булавочную головку. Пока мир претерпевал такие превращения, я, казалось, чувствовал твердость и даже слышал звук лезвия, входящего в живую плоть: словно дыню располосовали надвое одним ударом... Я посмотрел сквозь щелку в стене на дорогу — туда, где у деревьев образовался снежный занос. В снегу бесформенной грудой остались лежать останки людей; его тело было распорото от груди до пупка, в размозженной голове собирались снежинки. Вокруг изуродованного тела виднелись следы: отчетливые и глубокие, они цепочкой уходили в сторону города, вслед еще одной дорожки из следов, неравномерных, словно они были оставлены прихрамывающим человеком. Когда я уже шел по следам, до меня донеслись звуки выстрелов со стороны полицейского участка; среди них выделялись громоподобные залпы Луиса.
Я двигался, ориентируясь по следам, минут пять или десять, может быть, чуть больше, пока не оказался в конце жилой улицы. На крыльце дома стояли пожилые мужчина и женщина, кутаясь в пальто и наброшенные покрывала, пожилой мужчина придерживал женщину за плечи. Выстрелы прекратились, но они продолжали чего-то ждать и вглядывались в темноту. Затем они заметили меня и инстинктивно отпрянули. Мужчина, не спуская с меня взгляда, потащил свою жену или сестру в дом; за ними захлопнулась дверь. В некоторых домах зажегся свет, то там, то здесь шевелились занавески на окнах. Я видел освещенные тусклым светом лица в окнах, но на улицу больше никто не выходил.
Так я добрался до угла Весенней улицы и Мэйбери. Весенняя улица уходила в сторону центра; в конце Мэйбери было темно. Следы поворачивали именно в том направлении. Где-то в середине улицы цепочки следов разделились: следы хромого шли все так же прямо, а следы другого человека уходили на северо-запад, пройдя по границе между двумя участками... Я догадался, что раненый Мифлин сначала пробрался сюда и выбрал себе позицию в неосвещенном месте, откуда сам мог видеть перед собой почти всю улицу. Преследователь же поменял направление, когда понял, что происходит, чтобы обойти его с тыла. Я повернул на юг. И двигался дальше задними дворами домов, пока не оказался на опушке рощицы, там, где начинался западный край леса.
На расстоянии около тридцати футов от меня, на краю круга света, отбрасываемого фонарем, вдруг возникло из-за древнего ствола и снова исчезло какое-то неясное пятно. Кто-то, явно напуганный, боязливо перемещался от дерева к дереву. Лицо выглянуло справа, затем слева от ствола, и из-за дерева показалась фигура человека. Это был Мифлин; одна его рука по-прежнему была подвязана. Когда я подкрался поближе — тени прикрывали меня, а снегопад заглушал шаги, — то увидел, что сквозь пальцы его свободной руки, прижатые к груди, густо сочится кровь, и у ног Мифлина собралась уже порядочная темная лужица. Я уже подобрался к нему почти вплотную, когда какой-то тихий звук заставил Мифлина обернуться. Глаза бандита широко распахнулись, он быстро выпрямился и в его правой руке блеснуло лезвие ножа. Я выстрелил ему в правое плечо. Мифлин завертелся на месте, его ступни подвернулись, и с криком боли он упал на спину. Держа Мифлина под прицелом, я метнулся к нему. Он часто моргал, пытаясь разобрать, кто стоит над ним, пока фонарь не высветил полностью мои черты.
— Ты... — выдохнул он.
Мифлин попытался встать, но у него уже не было сил: только голова пару раз дернулась и опять откинулась на снег. Когда я повнимательней взглянул на него, то заметил: в груди Мифлина зияла рана, столь глубокая, что от влажного поблескивания крови в глубине делалось не по себе.
— Кто это сделал? — спросил я.
Он попробовал рассмеяться, но вместо смеха получился жуткий кашель, и кровь хлынула изо рта, окрасив зубы в красный цвет.
— Старик. Гребаный старикан! Появился ниоткуда, полоснул меня и разом прикончил Конторно, прежде чем мы успели понять, что происходит. И я побежал... К черту Конторно! — Мифлин попытался повернуть голову, чтобы оглянуться на город. — Он где-то здесь. Наблюдает за нами, я точно говорю.
Улица Мэйбери словно замерла; взгляд не отмечал ни единого шевеления. Но Мифлин был прав: в темноте ощущалась чья-то скрытая настороженность, как будто где-то в глубине улицы некто затаил дыхание и выжидал.
— Скоро подоспеет помощь, — проговорил я. Хотя двусмысленность фразы сразу стала мне очевидна: неизвестно, сложились ли в полицейском участке дела в нашу пользу. Присутствие на нашей стороне Луиса, по крайней мере, вселяло некоторые надежды. Иначе мы все уже были бы покойниками. — Мы отвезем тебя к врачу.
— Не надо врача, — Мифлин напряженно взглянул на меня. — Это закончится здесь. Сделай это, черт побери! Сделай!
— Нет, — сказал я мягко. — Больше нет.
Но он не собирался сдаваться. Собрав остатки сил, Мифлин резко бросив свою руку ко внутреннему карману, хотя его зубы при этом заскрежетали от усилия. Я отреагировал автоматически, не раздумывая: моя пуля сразила его. Однако когда я, пристрелив Мифлина на месте, выдернул его руку из кармана, в ней не оказалось оружия. Да и могло ли быть по-другому? Ведь и до этого у него для защиты оставался только нож.
Я снова выпрямился, и в этот момент мне почудилось, что в темной части улицы что-то сверкнуло — и мгновенно пропало без следа.
Я отправился назад в полицейский участок, и почти добрался до него, когда справа от меня из темноты возник чей-то силуэт. Я метнулся в его сторону, но услышал знакомый голос:
— Берд, это я, — из тени вынырнул Луис. Дробовик покоился в его руках, как младенец; на лице остались брызги крови, а пальто на левом плече было разорвано.
— Ты порвал пальто, твоему портному придется зашивать прореху.
— Оно все равно вышло из моды, — бодро ответил Луис, — я чувствовал себя в нем просто идиотом. — Он подошел ко мне поближе. — Ты тоже выглядишь не лучшим образом.
— Но ты ведь знаешь, что меня подстрелили, — проговорил я усталым, болезненным голосом.
— Тебя всегда кто-нибудь да подстреливает, — с наигранным весельем откликнулся Луис. — Если бы никто в тебя не стрелял, не избивал или не казнил тебя на электрическом стуле, то Берда просто не существовало бы!.. Как думаешь, ты сможешь выдержать еще новость? — его тон изменился, и я понял, что меня ждут плохие известия.
— Давай говори.
— Билли Перде исчез. Похоже, Ресслер потерял сознание от ран, и Билли подтащил его за брючину к камере, пока Эйнджел и другие были заняты. Ловкий Билли достал ключи из-за пояса у Ресслера, взял дробовик со стойки и исчез. Возможно, он прошел тем же путем, что и мы.
— Где Эйнджел? С ним все в порядке?
— Да, и с Эйнджелом, и с Уолтером. Они помогали Дженнингсу укрепить задний вход, поскольку последний из парней Тони предпринял вторую попытку прорваться после того, как мы ушли. Билли просто взял да и вышел на улицу. Чисто проделано, как и всегда.
Это после того, как мы очистили ему дорогу...
Я выругался. Потом рассказал Луису о встрече с Мифлином и о выпотрошенном бандите, виденном мной на снегу.
— Калеб? — коротко спросил Луис.
— Это он, — убежденно ответил я. — Калеб пришел за своим парнем и убьет любого, кто станет угрожать ему или его сыну. Мифлин его видел. Но Мифлин мертв.
— Ты убил его?
— Да. Мифлин не оставил мне выбора. Но, надо сказать, в последние свои мгновения он проявил толику собственного достоинства... Мне надо двигаться к дому Мида Пайна.
— Сейчас у тебя есть проблемы поважнее, — вкрадчиво заметил Луис.
— Тони Сэлли?
— Угу. Это должно закончиться здесь, Берд. Его машина припаркована на расстоянии полумили к востоку отсюда, как раз на краю городка.
— Откуда ты это знаешь? — поинтересовался я, когда мы уже двигались в указанном им направлении.
— Я спросил.
— Ты, наверное, был очень убедителен.
— Я использовал добрые слова.
— Вот именно. И большой пистолет.
Его рот искривился в усмешке:
— Большой пистолет всегда помогает.
* * *
Черный «линкольн» стоял на обочине с потушенными фарами. Рядом расположились две другие легковые машины — большие «форды», тоже с выключенными фарами, и пара черных «шевроле»-фургонов. Напротив «линкольна» в снегу на коленях стоял человек: голова его была опущена, руки связаны за спиной. Мы еще даже не успели подобраться достаточно близко, как за нашей спиной уже раздался звук взводимого курка и спокойный голос произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Мы могли бы напасть на них сзади.
— Могли бы, — ответил он. — Ты готов?
— Почти, — соврал я.
Дженнингс, сидя на полу, разрезал штанину на ноге Ресслера, чтобы добраться до раны.
— Здесь есть какое-нибудь окно, которое выходит в темное, укрытое деревьями место? Или что-то в этом роде? — обратился я к нему.
Дженнингс посмотрел на нас и кивнул.
— Дальше по коридору есть мужской сортир. Его окно рядом со стеной. Оно слишком узкое, чтобы снаружи кто-то через него забрался в помещение. Но изнутри... При желании можно попробовать.
— Неплохая идея, — заметил Луис.
— А как насчет меня? — поинтересовался Эйнджел.
— Ты тут пошумишь с «глоком», — ответил Луис.
— Ты так думаешь?
— Ага. Если ты в кого-нибудь попадешь, я начну верить в Бога. Однако следует, по крайней мере, припугнуть мальчиков Тони.
— А как быть мне? — спросил Уолтер. Это были первые его слова, обращенные ко мне после похорон в Куинси.
— Оставайся здесь. Я что-нибудь придумаю.
— А насчет Эллен? — выражение душевной боли в его глазах заставило меня отвести взгляд.
— Нам не сдобровать, пока тут орудуют парни Тони, — мягко ответил я. — Когда мы с этим покончим, тогда поговорим.
Мы собрались уходить, но нас, похоже, поджидало еще одно препятствие: пистолет Рэнда Дженнингса, по-прежнему стоявшего на коленях перед Ресслером, был опять направлен на меня.
— Ты никуда не пойдешь, Паркер.
Я взглянул в его сторону, но продолжал двигаться под его прицелом:
— Паркер...
— Рэнд, — твердо произнес я, — заткнись!
К моему удивлению, он послушался.
После чего мы их оставили и направились к мужскому туалету... Окно над парой раковин покрылось изморозью. Оно открывалось наружу. Мы настороженно прислушались к шорохам снаружи и лишь затем открыли задвижку. Распахнули окно — и сразу отступили назад. Выстрелов не последовало, и через мгновение мы уже перебрались через стену и очутились на пустыре за северной стеной здания полицейского участка. Патроны в кармане у Луиса глухо звякнули, когда он коснулся земли. Мой бок болел. Но сейчас я уже не обращал на это никакого внимания. Луис приготовился двигаться дальше. Я наклонился к нему и тихо проговорил:
— Луис, старик в доме Мида Пайна — это Калеб Кайл.
Он выглядел изумленным:
— Что ты говоришь?
— Он ждет Билли. Если со мной что-то случится, позаботься об этом.
Луис кивнул, а потом добавил:
— Послушай, парень, может, ты сам об этом позаботишься? Если уж ты до сего дня столько раз со смертью разминулся и тебя еще не убили, так теперь точно не убьют.
Я устало ему улыбнулся. И мы, разделившись, медленными, танцующими движениями стали пробираться к фасаду здания, навстречу бойцам Тони Сэлли.
Глава 30
Я не так уж много помню из того, что происходило, когда мы с Луисом вывалились из окошка в темноту. Припоминаю, что все время дрожал от холода, хотя кожа моя была горячей на ощупь и блестела от пота. Я вооружился пистолетом Дженнингса, успел перезарядить перед этим обойму патронами из коробки, но пистолет казался слишком тяжелым и непривычным для моих рук. Еще раз пришлось слегка пожалеть о потерянном «смит-вессон». Я убивал, стреляя из него, и попутно убил что-то в себе. Но это было мое оружие, и его история отразила, как зеркало, весь предыдущий год моей жизни. А может, это и к лучшему, что он лежит сейчас глубоко в воде.
* * *
Снег все падал и падал, и мир притих, словно набрал полный рот снежных хлопьев. Мои ноги глубоко проваливались в сугробы, пока я упорно пробирался вдоль стены, оставляя здание участка слева от себя. Холод пронизывал мои ботинки, от него немели пальцы на ногах. Обходя здание с другой стороны, так же неустанно продвигался вперед Луис с оружием наизготовку.
Остановился я там, где стена обрывалась и начиналась площадка для парковки машин. Выглянул на площадку, не заметил никакого движения — и перебрался под прикрытие новенького «форда». Но, видимо, из-за ранения я двигался медленнее и более шумно, чем следовало. Мои руки так тряслись, что мне приходилось поддерживать рукоятку пистолета левой рукой. Боль в боку не утихала. Однако, оглядев на себе свитер, я заметил только маленькие пятнышки крови.
* * *
Казалось, усилившийся ветер хотел вдохнуть в снегопад новую порцию ярости, пока ночь еще не кончилась. Он бросал мне в лицо огромные пригоршни снега; снежинки таяли на языке. Я пытался разглядеть во мгле темный силуэт Луиса, но за парковкой уже невозможно было ничего различить. Ослабев, я опустился на колени, дыхание стало тяжелым, от боли у меня сводило мышцы живота. На какое-то мгновение даже показалось, что я сейчас потеряю сознание. Я припал к земле, набрал полную пригоршню снега и растер им лицо. Особенного облегчения это не принесло, но зато спасло мне жизнь.
Левее и выше меня, за одной из полицейских машин, перемещалась темная фигура. Я видел снизу, как из снега поднималась чья-то черная фирменная туфля, как к отворотам брюк прилипали снежинки, а полы синего пальто развевались и плясали на ветру. Я стал медленно подниматься с земли и ствол моего пистолета поднимался вместе со мной все выше и выше, пока и голова, и пистолет не оказались на уровне капота «форда». Когда неизвестный резко повернулся, ко мне, видимо, почувствовав мое движение, я выстрелил ему в грудь. И безучастно смотрел, как он упал навзничь в сугроб, выросший за ночь у стены, и замер, тяжело осев: подбородок уткнулся в грудь, кровь быстро окрасила снег в темный цвет.
В этот момент что-то произошло и во мне. Мой мир вдруг сделался таким же черным, как пропитанный кровью снег, и мой разум стал терять общий фокус. Очертания окружающего мира как бы размылись, образовав сплошной фон и оставив мне только отверстие с булавочную головку. Пока мир претерпевал такие превращения, я, казалось, чувствовал твердость и даже слышал звук лезвия, входящего в живую плоть: словно дыню располосовали надвое одним ударом... Я посмотрел сквозь щелку в стене на дорогу — туда, где у деревьев образовался снежный занос. В снегу бесформенной грудой остались лежать останки людей; его тело было распорото от груди до пупка, в размозженной голове собирались снежинки. Вокруг изуродованного тела виднелись следы: отчетливые и глубокие, они цепочкой уходили в сторону города, вслед еще одной дорожки из следов, неравномерных, словно они были оставлены прихрамывающим человеком. Когда я уже шел по следам, до меня донеслись звуки выстрелов со стороны полицейского участка; среди них выделялись громоподобные залпы Луиса.
Я двигался, ориентируясь по следам, минут пять или десять, может быть, чуть больше, пока не оказался в конце жилой улицы. На крыльце дома стояли пожилые мужчина и женщина, кутаясь в пальто и наброшенные покрывала, пожилой мужчина придерживал женщину за плечи. Выстрелы прекратились, но они продолжали чего-то ждать и вглядывались в темноту. Затем они заметили меня и инстинктивно отпрянули. Мужчина, не спуская с меня взгляда, потащил свою жену или сестру в дом; за ними захлопнулась дверь. В некоторых домах зажегся свет, то там, то здесь шевелились занавески на окнах. Я видел освещенные тусклым светом лица в окнах, но на улицу больше никто не выходил.
Так я добрался до угла Весенней улицы и Мэйбери. Весенняя улица уходила в сторону центра; в конце Мэйбери было темно. Следы поворачивали именно в том направлении. Где-то в середине улицы цепочки следов разделились: следы хромого шли все так же прямо, а следы другого человека уходили на северо-запад, пройдя по границе между двумя участками... Я догадался, что раненый Мифлин сначала пробрался сюда и выбрал себе позицию в неосвещенном месте, откуда сам мог видеть перед собой почти всю улицу. Преследователь же поменял направление, когда понял, что происходит, чтобы обойти его с тыла. Я повернул на юг. И двигался дальше задними дворами домов, пока не оказался на опушке рощицы, там, где начинался западный край леса.
На расстоянии около тридцати футов от меня, на краю круга света, отбрасываемого фонарем, вдруг возникло из-за древнего ствола и снова исчезло какое-то неясное пятно. Кто-то, явно напуганный, боязливо перемещался от дерева к дереву. Лицо выглянуло справа, затем слева от ствола, и из-за дерева показалась фигура человека. Это был Мифлин; одна его рука по-прежнему была подвязана. Когда я подкрался поближе — тени прикрывали меня, а снегопад заглушал шаги, — то увидел, что сквозь пальцы его свободной руки, прижатые к груди, густо сочится кровь, и у ног Мифлина собралась уже порядочная темная лужица. Я уже подобрался к нему почти вплотную, когда какой-то тихий звук заставил Мифлина обернуться. Глаза бандита широко распахнулись, он быстро выпрямился и в его правой руке блеснуло лезвие ножа. Я выстрелил ему в правое плечо. Мифлин завертелся на месте, его ступни подвернулись, и с криком боли он упал на спину. Держа Мифлина под прицелом, я метнулся к нему. Он часто моргал, пытаясь разобрать, кто стоит над ним, пока фонарь не высветил полностью мои черты.
— Ты... — выдохнул он.
Мифлин попытался встать, но у него уже не было сил: только голова пару раз дернулась и опять откинулась на снег. Когда я повнимательней взглянул на него, то заметил: в груди Мифлина зияла рана, столь глубокая, что от влажного поблескивания крови в глубине делалось не по себе.
— Кто это сделал? — спросил я.
Он попробовал рассмеяться, но вместо смеха получился жуткий кашель, и кровь хлынула изо рта, окрасив зубы в красный цвет.
— Старик. Гребаный старикан! Появился ниоткуда, полоснул меня и разом прикончил Конторно, прежде чем мы успели понять, что происходит. И я побежал... К черту Конторно! — Мифлин попытался повернуть голову, чтобы оглянуться на город. — Он где-то здесь. Наблюдает за нами, я точно говорю.
Улица Мэйбери словно замерла; взгляд не отмечал ни единого шевеления. Но Мифлин был прав: в темноте ощущалась чья-то скрытая настороженность, как будто где-то в глубине улицы некто затаил дыхание и выжидал.
— Скоро подоспеет помощь, — проговорил я. Хотя двусмысленность фразы сразу стала мне очевидна: неизвестно, сложились ли в полицейском участке дела в нашу пользу. Присутствие на нашей стороне Луиса, по крайней мере, вселяло некоторые надежды. Иначе мы все уже были бы покойниками. — Мы отвезем тебя к врачу.
— Не надо врача, — Мифлин напряженно взглянул на меня. — Это закончится здесь. Сделай это, черт побери! Сделай!
— Нет, — сказал я мягко. — Больше нет.
Но он не собирался сдаваться. Собрав остатки сил, Мифлин резко бросив свою руку ко внутреннему карману, хотя его зубы при этом заскрежетали от усилия. Я отреагировал автоматически, не раздумывая: моя пуля сразила его. Однако когда я, пристрелив Мифлина на месте, выдернул его руку из кармана, в ней не оказалось оружия. Да и могло ли быть по-другому? Ведь и до этого у него для защиты оставался только нож.
Я снова выпрямился, и в этот момент мне почудилось, что в темной части улицы что-то сверкнуло — и мгновенно пропало без следа.
Я отправился назад в полицейский участок, и почти добрался до него, когда справа от меня из темноты возник чей-то силуэт. Я метнулся в его сторону, но услышал знакомый голос:
— Берд, это я, — из тени вынырнул Луис. Дробовик покоился в его руках, как младенец; на лице остались брызги крови, а пальто на левом плече было разорвано.
— Ты порвал пальто, твоему портному придется зашивать прореху.
— Оно все равно вышло из моды, — бодро ответил Луис, — я чувствовал себя в нем просто идиотом. — Он подошел ко мне поближе. — Ты тоже выглядишь не лучшим образом.
— Но ты ведь знаешь, что меня подстрелили, — проговорил я усталым, болезненным голосом.
— Тебя всегда кто-нибудь да подстреливает, — с наигранным весельем откликнулся Луис. — Если бы никто в тебя не стрелял, не избивал или не казнил тебя на электрическом стуле, то Берда просто не существовало бы!.. Как думаешь, ты сможешь выдержать еще новость? — его тон изменился, и я понял, что меня ждут плохие известия.
— Давай говори.
— Билли Перде исчез. Похоже, Ресслер потерял сознание от ран, и Билли подтащил его за брючину к камере, пока Эйнджел и другие были заняты. Ловкий Билли достал ключи из-за пояса у Ресслера, взял дробовик со стойки и исчез. Возможно, он прошел тем же путем, что и мы.
— Где Эйнджел? С ним все в порядке?
— Да, и с Эйнджелом, и с Уолтером. Они помогали Дженнингсу укрепить задний вход, поскольку последний из парней Тони предпринял вторую попытку прорваться после того, как мы ушли. Билли просто взял да и вышел на улицу. Чисто проделано, как и всегда.
Это после того, как мы очистили ему дорогу...
Я выругался. Потом рассказал Луису о встрече с Мифлином и о выпотрошенном бандите, виденном мной на снегу.
— Калеб? — коротко спросил Луис.
— Это он, — убежденно ответил я. — Калеб пришел за своим парнем и убьет любого, кто станет угрожать ему или его сыну. Мифлин его видел. Но Мифлин мертв.
— Ты убил его?
— Да. Мифлин не оставил мне выбора. Но, надо сказать, в последние свои мгновения он проявил толику собственного достоинства... Мне надо двигаться к дому Мида Пайна.
— Сейчас у тебя есть проблемы поважнее, — вкрадчиво заметил Луис.
— Тони Сэлли?
— Угу. Это должно закончиться здесь, Берд. Его машина припаркована на расстоянии полумили к востоку отсюда, как раз на краю городка.
— Откуда ты это знаешь? — поинтересовался я, когда мы уже двигались в указанном им направлении.
— Я спросил.
— Ты, наверное, был очень убедителен.
— Я использовал добрые слова.
— Вот именно. И большой пистолет.
Его рот искривился в усмешке:
— Большой пистолет всегда помогает.
* * *
Черный «линкольн» стоял на обочине с потушенными фарами. Рядом расположились две другие легковые машины — большие «форды», тоже с выключенными фарами, и пара черных «шевроле»-фургонов. Напротив «линкольна» в снегу на коленях стоял человек: голова его была опущена, руки связаны за спиной. Мы еще даже не успели подобраться достаточно близко, как за нашей спиной уже раздался звук взводимого курка и спокойный голос произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52