Надо, наверное, взглянуть на твоего друга Андрокла и решить, насколько он опасен. — На самом деле Зайла не удивилась бы, увидев в ванной совершенно взрослого тигра. Или если бы там не было никого. Все это могло оказаться хорошо продуманной шуткой. Она постепенно начинала понимать, что с Пандорой Мэдхен надо быть готовой ко всему.
Но это не было шуткой. В центре бело-розовой ванной на махровом полотенце спал, свернувшись калачиком, настоящий живой тигренок. Когда Зайла включила свет, он открыл один сонный глаз и перекатился на другой бок.
— Ну разве он не прелесть? — восторженно спросила Пандора. — Просто большой котенок!
— Он великолепен. — Хорошо было уже то, что он не оказался взрослым тигром, как Зайла боялась. И он действительно был очень милым. — Но у него, кажется, отсутствует инстинкт самосохранения. Посмотри, он опять уснул.
— Животные чувствуют все. Он знает, что ему ничего не грозит. Так мы можем его оставить?
— Пандора, это же не голуби, которых ты выпускала из клеток. Этот очаровательный котенок вырастет и станет опасным. Как ты можешь… — Ее взгляд обратился на лицо девочки, стоящей рядом, и она изумленно уставилась на нее. — Господи, да ты же хорошенькая! А ты еще говорила, что некрасивая!
— Я и есть некрасивая, — упрямо повторила Пандора. — Я тощая, как палка, и у меня ужасные волосы. И потом, — с торжеством добавила она, — у меня веснушки!
У нее действительно были веснушки. Маленький классической формы носик был словно посыпан золотой пыльцой. Большие черные глаза девочки обрамляли столь же черные ресницы. Ее «ужасные» волосы были не подстрижены, а скорее обкромсаны по-мальчишески коротко. Тем не менее их цвет и густота вызывали восхищение. Светлые, с пепельным оттенком, они сияли серебристым светом. Ей действительно пока не хватало женской прелести, но она была прекрасно сложена и так же грациозна, как тигренок в ванной. Да, если она в пятнадцать лет так хороша, то в двадцать сможет затмить любую красавицу. И тем не менее в ее отрицании собственной красоты было какое-то отчаяние. Зайла удивилась было, но тут же все поняла. Филип Эль-Каббар не любил красивых женщин, во всяком случае, не доверял им. Вот почему Пандора категорически отказывалась быть красивой.
— Да, в этом я ошиблась, — сказала она как можно серьезнее. — Веснушек я не заметила.
— Ну, тут такой неяркий свет. — Успокоившись, Пандора опять переключила внимание на тигренка. — Я знаю, что не смогу держать его до бесконечности. Его надо будет отослать в заповедник. Но я подумала, что никому не повредит, если я немного подержу его здесь. — Лицо девочки стало обиженно-грустным. — У меня никогда не было ни кошки, ни собаки. Мы всегда переезжали с места на место, пока не приехали сюда. Я подумала, что хоть недолго…
Зайла испытывала такое сочувствие к девочке, что готова была забыть о здравом смысле.
— Ну, ладно, день-два это можно, — нерешительно произнесла она. — Я вряд ли вообще буду сейчас пользоваться ванной. Обычно я предпочитаю душ. — Она рассеянно провела рукой по волосам, словно бы только что осознав свои слова. — Господи, что я говорю! Я почти согласилась поселить тигра у себя в комнате!
— Мне тоже так кажется, — Пандора широко улыбнулась, отчего ее лицо стало неотразимо красивым. — Теперь ты уже не откажешься. Ну до чего замечательно! Я прослежу, чтобы он не мешал тебе, и сама буду за ним убирать. Слуги пускай держатся подальше от твоей спальни, мы как-нибудь их отвадим. Я принесу пару одеял, чтобы ночевать здесь и не оставлять его без присмотра. Филип выделил мне гостевую комнату рядом, но там нет такой большой ванной, а то бы я отвела Андрокла туда. Увидишь, он совсем не будет тебе в тягость.
— В этом я должна убедиться сама, — сказала Зайла с недовольной гримасой. — Ну ладно, теперь займемся твоей рукой, посмотрим, что этот безобидный котенок натворил.
Пандора молча протянула правую руку, предплечье которой было обвязано небольшим полотенцем. Сняв его, Зайла едва сдержалась, чтоб не вскрикнуть. На тоненькой руке девочки были довольно глубокие отметины от когтей, три из которых еще кровоточили. Зайла покачала головой.
— Да уж, просто царапина! — заметила она с иронией, открывая стеклянные дверцы аптечки. — Тебе надо было продезинфицировать эти царапины сразу же. Для дочери врача ты уж слишком мало знаешь о первой помощи.
— Мы с отцом вообще не понимаем друг друга. Он никогда ничему меня не учил, — ответила Пандора, пожимая плечами. — Он никогда и не любил меня.
— Иногда трудно понять, любят тебя или нет, — мягко сказала Зайла, вынимая бинт и пузырек антисептика с полки. — Людей вообще бывает трудно понять.
— Это точно, — со страстью заявила Пандора. Она внимательно наблюдала за действиями Зайлы, осторожно промывающей ранки. — Но это не важно. Во всяком случае, мне все равно.
Зайла отвинтила крышку пузырька:
— Будет щипать.
Пандора резко вздохнула, когда Зайла смазала ей руку, но больше ничем не показала, что ей больно. Ее темные глаза пристально смотрели на Зайлу.
— А вот тебе я нравлюсь. Это тоже точно.
— Да, ты мне нравишься, — подтвердила Зайла, обматывая бинтом тонкую, но сильную руку девочки. — И это доказывает, что я иногда подвержена приступам безумия. Мне почему-то кажется, что ты принесешь мне одни только проблемы.
— Мне ты тоже нравишься, — смущенно призналась Пандора. — Сначала я думала, что ты жутко капризная. Но ты не боишься ни тигрят, ни крови, ни даже Филипа. Исключение — это твои кошмары.
— Ну, можно найти и многое другое, что действует мне на нервы. — Зайла отодвинулась, закончив бинтовать руку. — Если рана воспалится, нам придется обратиться к твоему отцу за антибиотиками.
— Посмотрим, — небрежно ответила Пандора. — Я думаю, все и так заживет. Я очень крепкая.
«Да, а внутри такая ранимая», — подумала Зайла.
— Я буду менять повязку каждый день, пока не станет ясно, как идет дело, — твердо сказала она. Открыв опять дверцы аптечки, она поставила все на место. — Я тоже не из слабых. — Затем, как будто судьба решила посмеяться над ней, она неожиданно покачнулась и вынуждена была схватиться за край столика, чтобы не упасть. — Ах, черт!
Пандора сумела ее удержать, мгновенно обхватив за талию.
— Что с тобой? — спросила она, хмуря в тревоге лоб.
— Все хорошо, — успокоила ее Зайла, глубоко дыша, чтобы собраться с силами. — Я просто очень долго на ногах. Я забьша, что после болезни мне надо быть осторожной. Иногда природа сама нам об этом напоминает. Понимаешь, вчера утром меня укусил скорпион, и я все еще не оправилась от укуса.
— Я не знала, что ты больна, — с сочувствием проговорила Пандора. — Пойдем, я отведу тебя в постель. — Ее руки были удивительно сильными для такой хрупкой девочки, и она не столько вела, сколько несла Зайлу. — Надо было сразу сказать. Ты не волнуйся, я о тебе позабочусь. Так, значит, из-за этого Филип хотел, чтобы я была твоей горничной?
— Мне кажется, что твое первое предположение ближе к истине. Сомневаюсь, что он действительно обо мне волнуется.
— Да, вряд ли. — Пандора осторожно усадила ее на кровать и наклонилась, чтобы включить лампу на столике у кровати. — Ты пока тут посиди, а я пойду принесу чего-нибудь вкусненького.
— Можешь не беспокоиться. Дэниел обещал мне принести поесть после того, как я отдохну. Он вот-вот придет.
— Тогда я пойду и скажу, чтобы не беспокоился. Ты можешь увидеть его и завтра утром. Сегодня ты слишком слаба, чтобы принимать посетителей.
— Да? — растерялась Зайла.
Пандора кивнула с уверенным видом.
— Тебе надо хорошо поесть и пораньше лечь. — Она чуть-чуть нахмурилась. — Я даже помогу тебе причесаться и намажу тебя всеми кремами и прочей ерундой. Ты ведь не захочешь, чтобы он видел тебя в таком виде?
— Но я пользуюсь только увлажняющим кремом, — рассеянно сказала Зайла. — И потом, он видел меня и в гораздо худшем состоянии.
Пандора пристально посмотрела на нее, размышляя.
— Так ты с ним спишь? Ты не бойся, я не помешаю. Как только ты поправишься, я мгновенно исчезну, ты даже знать не будешь, где я. Но, пока ты болеешь, не стоит заниматься сексом.
— Спасибо за заботу, — произнесла Зайла, не переставая удивляться про себя. — Но мы с Дэниелом только друзья, так что твоя тактичность не понадобится. Вероятно, именно он сказал Филипу, что мне нужна горничная.
— Значит, ты ни с кем из них не спишь? — поразилась Пандора. — Как интересно!
Очевидно, в понимании Пандоры красивая женщина просто не могла спать одна. Чему удивляться, если ее ментором был такой человек, как Филип Эль-Каббар?
— Что же здесь странного, — ответила она, подавив улыбку. — Мне показалось, что так гораздо спокойнее. Вот я и решила попробовать. Просто в качестве опыта, как ты понимаешь.
— Ты надо мной смеешься, — с упреком сказала Пандора. — Мне это не нравится. — Потом она хитро улыбнулась. — Хотя ерунда, то, что я собиралась с вами сделать, ничуть не лучше.
— Что-то похуже, чем тигренок в ванной? — настороженно спросила Зайла.
— Ну, это только если бы я узнала, что ты спишь с Филипом, — успокоила ее Пандора. — Если нет, я бы просто забыла обо всем.
— О чем, например?
Пандора помолчала и ответила со скрытой яростью в голосе:
— Я собиралась подождать, пока вы дойдете до самого пика… — Она умолкла, а затем добавила неприличное английское слово, чем весьма шокировала Зайлу. — И тогда я бы пробралась в комнату и бросила Андрокла сверху на вас обоих. — Она улыбнулась, очень довольная собой. — Думаю, вам бы точно не захотелось продолжать…
— Да уж, в этом можно не сомневаться, — едва выговорила потрясенная Зайла. Когда Пандора ушла, она продолжала размышлять об этом странном характере. На протяжении всего их разговора она сочувствовала девочке, страдающей от неразделенной любви к шейху. Теперь же она всерьез задумалась: может, сочувствия заслуживает именно Филип Эль-Каббар?
Глава 7
Луг, заросший красными маками, казалось, уходил в бесконечность. Алый шелк лепестков еще дрожал под тяжестью хрустальной росы и порывами легкого ветерка.
— Как здесь хорошо! — Голос Зайлы был таким же тихим, как и мир вокруг них. Солнце только поднималось над темнеющими вдали тамарисковыми зарослями, расцвечивая небо розовым и золотым. — Никогда не видела такой божественной красоты! — Она подняла голову, подставляя лицо прохладному ветерку, получая наслаждение через зрение, осязание и обоняние сразу. Она вдыхала запах земли, нежные ароматы тамариска и маков. Это было так замечательно, что у нее кружилась голова. — Почему ты раньше не привез меня сюда?
— Не хотел рисковать, уезжая далеко, — ответил Дэниел, спрыгивая с седла и перебрасывая поводья через голову крупного гнедого коня. — Я не был уверен, что ты достаточно окрепла. Этот луг начинается сразу за тамариском, окружающим пастбище, но я не так ловко держусь в седле, чтобы помочь тебе в случае необходимости. Старый Доббин и я — мы пока еще не очень доверяем друг другу.
Зайла подняла брови.
— У тебя все прекрасно получается, несмотря на то, что ты тренируешься всего неделю. — Она соскользнула со своей серой кобылы прямо ему в руки, автоматически напрягаясь в ожидании того острого волнения, которое всегда охватывало ее при его прикосновении. Друзья. И хотя она всегда помнила о тех правилах, которые он установил, сегодня, в этом райском уголке, соблюдать их было не так просто.
Дэниел покачал головой:
— Мы оба знаем, что из меня выйдет не более чем посредственный наездник. Единственное, что заставляет этого упрямца меня хоть как-то слушаться, это пара крепких ног, которыми я могу достаточно сильно его сдавить, чтобы показать, кто хозяин.
Зайла натянуто улыбнулась:
— По-моему, Пандора так тебя запугала, что ты стал чересчур осторожен. Я обнаружила, что, когда затронут ее материнский инстинкт, она проявляет преданность и заботу волчицы. Она прямо задавила меня своей опекой за последнюю неделю.
— Еще бы, она даже не пускает меня в твою комнату, — возмущенно сказал Дэниел. — Филипа это просто потрясло. Он подозревает, что ты использовала гипноз.
— Не гипноз, а просто доброту, — тихо сказала Зайла. — И ему бы не мешало попробовать это средство.
— Мне кажется, что он немного боится ее поощрять. Пандора может быть стихийным бедствием, если ее не ограничивать. — Он многозначительно посмотрел на Зайлу. — Возможно, именно это и есть проявление его доброты к ней. Он совсем не хочет, чтобы она страдала.
Был ли скрытый смысл в его словах? Неужели она вела себя так откровенно, что заслуживала предупреждения? Зайла никогда не умела скрывать свои чувства.
— Пандора будет страдать в любом случае, — возразила она, отворачиваясь. — Но тогда ей хотя бы будет что вспомнить. Хорошие воспоминания уравновесят плохие. — Она обернулась к нему через плечо и улыбнулась. — А я хочу оставить хорошие воспоминания от нашей встречи. Ты когда-нибудь бегал по маковому лугу, Дэниел?
Он покачал головой, не сводя с нее глаз.
— Кажется, нет.
Лучик солнца играл в его волосах, превращая их в шелковистое золото. Он был одет в синюю клетчатую рубашку, обрисовывающую широкие плечи и тонкую талию. Поношенные джинсы были заправлены в замшевые сапоги. Это будет еще одним воспоминанием: Дэниел, освещенный восходящим солнцем.
— Я тоже не пробовала. Ну, побежали! — Она повернулась и со всех ног понеслась по лугу. Ветер холодил щеки, цвета и запахи сливались вокруг нее в нечто расплывчато-сверкающее. Она слышала за спиной хриплое дыхание Дэниела. Ее легкие тоже болели, но она не желала сдаваться. Она вообще никогда не остановится!
— Зайла, остановись! — Голос Дэниела звучал властно, и это поразило ее. Ее шаг немного замедлился.
— Если не остановишься, я сам тебя остановлю.
Она резко остановилась и повернулась к нему:
— В чем дело?
Он нагнал ее двумя шагами. Его руки тяжело легли ей на плечо.
— Ты ведешь себя, как сумасшедшая. Ведь только что ты была серьезно больна, забыла? А теперь мчишься так, будто готовишься бежать стометровку на Олимпийских играх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21