Невольно ему вспомнилось учение древнегреческих мудрецов-орфиков о загробном мире. Если верить им, души умерших попадают под землю и, бродя по полям белых лилий — асфоделей, должны помнить, что нельзя пить воду из темной реки Леты. Ее дурманящие воды заставляют забыть опыт прошлого и заслоняют прожитое туманной пеленой забвения. Лишь тот, кто пьет живительную влагу из родника всесильной Персефоны, способен сохранить огонь в душе и разорвать круг бытия в спираль.
«Да, похоже, нахлебался я из этого источника, дальше некуда», — без энтузиазма подумал Сарычев и двинулся берегом вдоль потока. Постепенно высота пещерных сводов вынудила его пригнуться, а как только справа стал виден боковой ход, он без колебаний углубился в узкий разлом, пролегавший зигзагами в толще известняковых пород.
Скоро петляние крысиного лаза закончилось. Сарычев оказался среди великолепия просторного грота, стены которого были покрыты крупными кристаллами гипса, и ему показалось на мгновение, что он попал в пещеру Али-Бабы. Миновав ее, он очутился в зале, с потолка которого свешивались ярко-красные сталагмиты, и внезапно почувствовал, что здесь он уже когда-то бывал. Воспоминания прошлого — очень смутного, туманного, далекого, побудили его пересечь вытянутую узкую пещерку, стены которой были сплошь покрыты желтыми натеками, затем он оставил позади себя большой округлый грот и наконец очутился в просторной, круто поднимающейся кверху галерее. Здесь явно чувствовалось движение воздуха, ощущалась близость поверхности, и скоро майор увидел бледный свет луны.
Он взглянул на холодное, звездное небо, нетерпеливо вздохнул и направился к Уральскому хребту. Сарычев спешил, потому что давно уже перевалило за полночь, и времени в запасе оставалось совсем мало…
Небо уже посветлело, когда он вышел на дорогу и двинулся по обочине, не обращая внимания на проезжающие машины. Внезапно он остановился и, повернувшись, стал смотреть на быстро приближающуюся «восьмерку». «Самара» плавно затормозила, и, усевшись на переднее сиденье, Сарычев ослепительно улыбнулся:
— С добрым утром.

Из ориентировки
…Вниманию всех подразделений ФСБ, территориальных управлений МВД и УВД на транспорте, а также военнослужащих внутренних и пограничных войск… Принять все возможные меры к поимке или ликвидации серийного убийцы-насильника Сарычева Александра Степановича, 1955 года рождения, заочно приговоренного судом к высшей мере… Будучи ВИЧ-инфицированным, он только в период… по… изнасиловал и садистски убил… детей и женщин…
Имеет отличную физическую подготовку, в совершенстве владеет приемами защиты и нападения, отлично стреляет. Чрезвычайно опасен при задержании.
…Учитывая вышеизложенное… дано официальное разрешение при опознании гр. Сарычева А. С. без предупреждения открывать огонь на поражение… Любой сотрудник, давший реальный конкретный результат по поимке или ликвидации указанного выше лица, будет немедленно представлен к правительственной награде».


— Жив, жив. — Из серых глаз по скуластым щекам катились слезы. — Я думала, что не увижу тебя больше.
— От судьбы не уйдешь, — рука майора ласково гладила густые каштановые волосы, — не встретиться мы не могли, ты ведь сама это знаешь.
Противно заскрипела резиновая накладка на педали сцепления, и двигатель негромко взревел.
— Тебя вчера три раза по телевизору показывали, — Маша скривила губы, — просили законопослушных граждан оказать содействие.
— Миром правят ложь и деньги. — Сарычев пожал плечами. — Изменить его сейчас не в силах даже любовь.
Через пару десятков километров они свернули на бетонку, миновали КПП, скоро впереди показалось высокое ограждение из колючей шатровой проволоки, из-за которого выглядывала крыша огромного авиационного ангара.
— Вон там помещение охраны. — Маша показала рукой на восточную оконечность периметра, где возле ворот стоял покрытый гофрированным алюминием барак. — Два кадрированных взвода.
— Маша, ты ведь понимаешь, что это конец всего, что было. — Майор повернул голову и провел рукою по ее щеке. — Ничего уже будет не вернуть. Ничего…
— А ничего и не было. Вся жизнь — долгая, нудная дрема. Серый злой кошмар… Пора просыпаться, разбуди меня. — И она уткнулась лицом в бронированное плечо майора.

— Извините, профессор, а, собственно, отчего это людей тянет к противоположному полу?
— Гм, подсознательно, голубчик, подсознательно. Инстинкты, а в частности, основной из них — продолжения рода, это штука серьезная. Говорят, что раньше, когда мир был гармоничен и целостен, человек был тоже самодостаточен и совершенен, но потом, когда единство это было нарушено, произошло разделение рода людского на мужчин и женщин. И именно с этими воспоминаниями об утраченной радости и гармонии связаны стремления людей к противоположному полу, чтобы хоть на краткий миг полового контакта вернуться в прошедшие счастливые времена.
Гм, вы задали, голубчик, непростой вопрос. Так вот, во время этого контакта происходит слияние мужчины и женщины в единое целое, энергосистемы партнеров замыкаются в общее кольцо, и для них в этом состоянии не существует ничего невозможного. Недаром говорят, что нет в мире ничего сильней любви.
На лекции

Капэпэшный прапорщик внимательно посмотрел на пропуск, затем равнодушно, как на пустое место, глянул на физиономию Сарычева и открыл турникет:
— Проходите.
Оказавшись внутри периметра, майор и Маша обогнули ангар и остановились у бокового входа. После набора кода массивная дверь открылась, они вошли и двинулись длинным, замкнутым в кольцо коридором. Наконец Маша отворила еще одну дверь, и они очутились в огромном, скупо залитом дежурным освещением боксе — никто еще не работал, время было раннее. Тусклые лампы отражались от металлической плиты, поверхность которой казалась небольшим, идеально круглым озерцом.
— Пойдем. — Сарычев легко перенес спутницу через ограждение и взял ее ладонь в свою. — Ничего не бойся.
Скоро они уже стояли в центре плиты, там, где пересекались перекладины светящейся из ее глубины свастики. Опустившись на колено, майор трижды начертал на зеркальной глади Знак Зервана, мгновение подождал и произнес Слово. Ангар вздрогнул, по поверхности металлического монолита побежали разноцветные концентрические окружности, и, словно исполинский лифт, он начал уходить вниз…
Окружавшее их подобно коридору плотное разноцветье начало бледнеть, и, ощутив, что движение прекратилось, Маша подняла лицо с груди Сарычева. Они стояли, обнявшись, посреди залитой ярким светом пещеры, истинные размеры которой невозможно было определить из-за клубившегося со всех сторон непроницаемого тумана.
— Где мы?
Вместо ответа Сарычев мягко взял ее за руку, и когда минуту спустя молочная стена тумана осталась позади, у самых их ног открылась бездонная пропасть, над которой неподвижно висела изливающая снежно-белое сияние сфера.
— Вот он, пуп земли, мы стоим в центральной точке дуплекс-сферы. — Голос Сарычева стал несколько торжественным. — Это место проекции высших сил космоса на землю. Наверное, здесь всесильная Вакшья, дочь Зервана, свивает четыре формы времени в пряжу бытия, плетет узлы и петли, а нить запутанную обрывает. — Он указал на окутанную сиянием сферу. — Когда-то Вершина мира была в Арктиде, но после Великой катастрофы, двенадцать тысяч лет назад, Божественный Огонь, частица самого Ахуры-Мазды, был принесен сюда, чтоб люди не потеряли связи с космосом.
— Я поняла. — Внезапно у Маши закружилась голова, она пошатнулась и отступила от края пропасти. — Это всепланетный компьютер, позволяющий работать с информационными полями вселенной. Гигантская плита — это монитор, а древние писания — это алгоритм обработки данных. — От восторга у нее на глазах заблестели слезы. — И через этот космический канал мы можем влиять на течение бытия! Мы можем изменить этот мир… Любовью…
— Нет, заяц, этот мир сейчас не изменить. Слишком он погряз в зле. — Сарычев вздохнул, и в голосе его послышались ярость Свалидора, мудрость Заратуштры и боль изломанного на дыбе старого офени. — Можно покинуть его до лучших времен. Ты поняла меня, родная? Уйти на другой берег реки, чтоб потом вернуться…
Вместо ответа теплые ладони легли майору на шею. Он почувствовал, что Маша вся дрожит и трепетно, задыхаясь от радости, прижался к ее пахнущим фиалками губам. Нежные женские пальцы расстегнули молнию его комбинезона, требовательно коснулись тела. Сорвав друг с друга одежды, они мягко опустились к подножию туманной стены. Руки их встретились, тела сплелись, и все окружающее для них перестало существовать. Потом, не в силах удержаться, Маша протяжно закричала и вместе с Сарычевым провалилась в блаженное небытие. Когда же они открыли глаза, солнце уже стояло высоко.

Эпилог


I

— Ну что там? — В обычно безмятежном голосе научной сотрудницы слышалась озабоченность. — Юрочка, родной, не томи, скажи мне всю правду…
— Правду? Матку? — хмыкнул аспирант и, с трудом различая окружающее в свете издыхающего фонаря, прошлепал по горячим лужам к входной двери.
— Заходи, Наталья Павловна, посмотри сама. А заодно и попаримся…
— Бельишко сменное не взяла, извините. — Она насмешливо глянула Титову в глаза и сразу стала серьезной. — Ну что там, плохо?
— Да уж хорошего мало. — Чувствуя, что градом начинает катиться пот, Юра скинул рубашку и снова ринулся в наполненное ощутимо плотным, молочно-горячим туманом помещение «заказника».
А дело было в том, что ночью резко повысилось давление в отопительной сети, и старые, еще дорево» люционные радиаторы полопались, превратив хранилище в паровую баню. Куда там Сандунам…
Наконец туман рассеялся, и, присев на краешек отсыревшего стула, Наталья Павловна с тоской во взоре стала наблюдать, как Титов сноровисто убирал тряпкой горячую воду с пола. Глядя на его мускулистую гибкую спину, она как-то сразу забыла о случившемся катаклизме, перестала печалиться и ощутила неудержимое желание прикоснуться к его коже. Однако сдержалась — служебного романа только не хватало. Когда же увидела широкую грудь Титова и бугры бицепсов, то, чтобы отвлечься от нескромных мыслей, надумала проверить положение дел на стеллажах.
Подтащила стремянку и, делая вид, что не замечает горячих взглядов аспиранта, нащупала рукой отвратительно мокрый узел с барахлом и скинула его на пол:
— Юра, посмотри.
Он тут же принялся развязывать тугую влажную тесьму, а Наталья Павловна невольно усмехнулась — интересно, он и в койке такой же исполнительный? Ей вдруг захотелось запустить пальцы в жесткую черную шевелюру, коснуться мускулистой шеи… Томление ее перешло в свою критическую фазу…
Между тем тугие завязки подались, и Наталья Павловна ойкнула. Шаманская парка напоминала видом и запахом мертвого барбоса на проезжей части в дождливый день, а гордость нойды — камлат — был скручен подобно пропеллеру от аэроплана, кожа на нем лопнула, и в целом магический инструмент выглядел совершенно непотребно.
— Жаль, — Юра со вздохом посмотрел на пришедший в негодность бубен, — а я-то хотел спеть тебе Песню духов.
В этот момент стройная ножка в изящной туфельке потеряла опору, старая раздолбанная стремянка зашаталась, и, коротко вскрикнув, Наталья Павловна уютно устроилась в руках аспиранта. Возникло упоительное ощущение его близости, и не в силах больше сдерживаться, она припала губами к смуглой коже, которая была солоноватой на вкус и отдавала сильным, необузданным в желаниях самцом. Сильные, но удивительно нежные руки Титова уже вовсю ласкали тело Натальи Павловны, забирались в самые укромные, наичувствительные места, так что, почувствовав, как где-то в районе копчика начинает разгораться пожар, она застонала и широко раздвинула ноги.
Трижды аспирант тушил его, и наконец гореть стало нечему. Благодарная научная руководительница, нежно прижавшись к Титову, прошептала:
— Юрочка, ты самый лучший!
Не отвечая, он лежал на письменном столе, припечатанный женским телом, и, неотрывно глядя на останки камлата, лежавшие в грязной луже на полу, почему-то горько сожалел о так и не спетой Песне духов.

II

Золотистый солнечный лучик пробился сквозь щель в портьерах, и Сарычев зажмурился. Рядом, крепко прижавшись, лежала Маша. Она повернула голову и нежно коснулась его уха:
— Ты неподражаем!
Говорила она ему это каждый раз, каждый божий день…
— Приятно слышать. — Потянувшись так, что кости захрустели, Александр Степанович поднялся, подмигнул и без промедления направился по своим утренним делам. Сделав по случаю выходного зарядку в урезанном виде, он налил в кошачью миску свежей воды и хотел было пообщаться с прессой, но тут Маша позвала его завтракать. Легко — бутербродами с ветчиной и творогом со сметаной. Не домашними пельмешками с тертым сыром и красным перцем, не колбасной запеканкой с картошечкой и чесночком, не… Зная слабое место супруги, Александр Степанович соврал:
— Ты неподражаема!
Немного поиграл в догонялки с котами и вскоре был откомандирован за красной рыбой и черной икрой. Выходной, как-никак, день празднеств и торжеств…
На улице уже вовсю светило солнце, и, стараясь не промочить ноги в веселых грязных ручейках, Александр Степанович бодрым шагом направился в «Океан». Там он разгулялся и, кроме заказанного, приобрел живых раков, а котам, в дополнение к привычной «Пурине», мороженого бесхребетника-каль-мара. Пусть жрут, заслужили..
На обратном пути ему попался местный участковый, который не преминул прогнуться —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46