Шестнадцать лет назад Олегу был год с небольшим, Дику - чуть меньше двух, Марьяны еще не было на свете. И они не помнили, как опустился здесь, в горах, исследовательский корабль "полюс". Их первые воспоминания были связаны с поселком, с лесом, повадки шустрых рыжих грибов и хищных лиан они узнали раньше, чем услышали от старших о том, что есть звезды и другой мир. И лес был куда понятнее, чем рассказы о ракетах или домах, в которых может жить по тысяче человек. Законы леса, законы поселка, возникшие от необходимости сохранить кучку людей, не приспособленных к этой жизни, простые законы выживания все время старались вытолкнуть из памяти землю и вместо памяти возродить лишь абстрактную надежду на то, что когда-то их найдут и когда-то все это кончится. Но сколько надо терпеть и ждать? десять лет? Десять лет уже прошло. Сто лет? Сто лет - значит, спасут, найдут не тебя, а твоего правнука, если у тебя будет правнук и если он, да и весь поселок смогут просуществовать столько лет. Надежда, жившая в старших, для второго поколения не существовала - она бы только мешала жить в лесу, но не передать им надежду было невозможно, потому что даже смерть человеку не так страшна, если он знает о продолжении своего рода. Смерть становится окончательной в тот момент, когда с ней пропадаешь не только ты, но и все, что привязывало тебя к жизни.
Потому и старшие, и учитель - все, каждый как мог, старались воспитать в детях ощущение принадлежности к земле, мысль о том, что рано или поздно отторженность прервется. И - оставался корабль за перевалом. Он существовал, его можно было достичь, если не в этот тысячедневный год, то в следующий, когда подрастут дети и смогут дойти до перевала. Смогут, если захотят, потому что внутренне они оторвались от земли, потому что корабль для них чужд, а лес - свой. Это дарило им возможность выжить, которой были лишены старшие, но это и угрожало, в конечном счете, смертью поселку людской колонии. И так шестнадцать земных лет - пять с лишним местных.
Дик, Олег и Марьяна спускались в котловину, к кораблю. Он оставался хоть и рос и был веществен и громаден - легендой, и никто из них не удивился бы, если при прикосновении к кораблю тот рассыпался бы в прах. Они возвращались к дому своих отцов, который пугал тем, что перешел в эту холодную котловину из снов и легенд, тех, что рассказывали при тусклом светильнике в хижине, когда за щелью окна, затянутого рыбьей кожей, рычит снежная метель или сыплет отдающий гнилью бесконечный дождь.
Существование корабля возродило сны и легенды, придав им новый смысл и привязав абстрактные картинки, рожденные воображением и потому неточные, к реальности этого тела. Этого противоречия старшие никогда не понимали, ведь для них за повестью о том, как грянула катастрофа, как пришел холод и тьма, за рассказом о пустых коридорах, в которых постепенно гаснет свет и куда прорываются снаружи сухие снежинки, - за всем этим скрывались зримые образы коридоров и ламп, молчание вспомогательных двигателей и щелканье счетчиков радиации. Для слушателей - Олега и его сверстников в рассказе понятны были лишь снежинки, а коридоры ассоциировались с чащей леса или темной пещерой. Ведь воображение питается лишь тем, что видено и слышано.
Теперь стало понятно, как уходили отсюда люди - тащили детей и раненых, хватали в спешке те вещи, которые должны понадобиться на первое время. В тот момент никто не думал, что им придется жить и умереть в этом холодном мире - гигантские масштабы и невероятная мощь космической цивилизации даже здесь вселяли ложную уверенность, что все случившееся, как бы трагично не было, лишь временный срыв, случайность, которая будет исправлена, как исправляются неприятные случайности всегда. Или почти всегда.
Вот тот люк.
Уходя, как рассказывал Старый, они закрыли его, а аварийную лестницу, по которой спускались на снег, отнесли в сторону, под нависшую скалу. Это место было отмечено на карте, но искать лестницу не пришлось - снег стаял, и она лежала неподалеку, голубая краска кое-где облезла, а когда Дик поднял лестницу, то отпечаток ее остался черным рисунком на снегу - снег под ней протаял до камней.
Дик пощелкал ногтем по стоякам.
- Легкая, - сказал он, - надо взять.
Никто не ответил ему. Марьяна с Олегом стояли поодаль и, запрокинув головы, разглядывали округлое брюхо корабля. Корабль казался совершенно целым, хоть сейчас лети дальше. И Олег даже представил себе, как он отрывается от котловины, поднимается, все быстрее, к синему небу и становится черным кружочком, точкой в синеве...
Усталости не было. Тело было легким и послушным, и нетерпение как можно скорее заглянуть внутрь чудовища смешивалось со страхом навсегда исчезнуть в замкнутой сфере корабля.
Олег перевел взгляд на аварийный люк. Сколько раз Старый повторял Олегу: "Аварийный люк не заперт, понимаешь, мы его только прикрыли. Ты поднимаешься к нему по лесенке, она легкая, и первым делом замеряешь уровень радиации. Ее быть не должно, шестнадцать лет прошло, но обязательно замерь. Тогда радиация была одной из причин, почему нам пришлось так спешно уходить, мороз и радиация. Сорок градусов мороза, системы отопления не функционируют, радиационный фон - оставаться было нельзя. Хотя и идти тоже было нельзя - мы не знали, что сможем дойти до долины, где лес и где теплее". Дик бродил вокруг корабля, переворачивая наконечником копья пустые ящики и банки - там было много вещей, которые вытащили из корабля, но пришлось оставить.
- Ну что, - спросил Олег, - пойдем туда?
- Пойдем, - сказал Дик, поднял лестницу, приставил к люку.
Потом сам поднялся по ней, сунул в щель нож Томаса, нажал, нож сломался.
- Может, он защелкнулся? - спросила Марьяна снизу.
- Совсем ножей не осталось, - сказал Дик.
- Старый сказал, что люк открыт, - заметил Олег.
- Старый все забыл, - сказал Дик. - Разве можно верить старикам?
- Томас бы знал, что делать, - сказала Марьяна.
- Глупо, - сказал Дик. - Глупо замерзнуть здесь, под самым боком у этой махины.
Дик толкнул люк, ничего не получилось, ударил по нему кулаком, и Олегу показалось, что должен раздаться глубокий и долгий звон, но никакого звука не было. Олег, шевеля губами, хотя хорошо читал, отлично умел читать, прочел врезанные в корпус золотые буквы "полюс".
- Правильно, - сказал он. - "Полюс".
- Ты думал, что мы другой нашли? - сказал Дик и спрыгнул с лестницы вниз, в снег. Надо подумать. Так ее не вскрыть.
Марьяна дрожала.
- Странно, - сказала она. - Не было холодно. А теперь стало холодно.
- Есть охота, - сказал Дик. - Там, наверно, еды до черта. В железных банках. Она не портится. Томас говорил.
Олег полез по лестнице наверх, к люку, достал, опершись одной рукой о ледяной металл корабля, счетчик радиации и приставил его к узкой щели. Стрелка чуть дрогнула, но до красной отметки не дошла, далеко не дошла. В котловине было очень тихо, он слышал не только разговор внизу, даже дыхание Марьяны.
- Жалко, что Томас не дошел, - сказала Марьяна. - Так жалко, ты не представляешь.
- Конечно, жалко, - сказа Дик. - Только он бы все равно не дошел. И мы бы из - за него не дошли.
- Не надо так говорить, - сказала Марьяна. - Он услышит и обидится.
- Он мертвый, - сказал Дик. - Мертвые не слышат.
- Я не знаю, - сказала Марьяна. - Может, и слышат.
Олег нажал на дверь люка, и дверь не поддалась. Как ее потянуть на себя?
- Не получается? - спросила Марьяна. Облака затянули солнце, и сразу стало темнее, привычнее.
- Погоди, - сказал Олег. - Почему мы тянем крышку на себя, почему толкаем, как дома? А если дверь в корабле открывалась иначе?
- Спускайся, чего уж там, - сказал Дик. - Я камень принесу.
- Камнем не одолеешь, - сказал Олег. Как может открываться дверь? Внутрь? Внутрь мы ее толкали. Дверца была немного утоплена в стене корабля, она уходила под обшивку. А что если попробовать толкнуть ее вбок? Так не бывает, но если корабль летит, лучше, чтобы дверь сама случайно не открылась. Олег сказал Дику:
- Дай нож.
Тот кинул Олегу нож, сунул руки подмышки и принялся притоптывать. Замерз. Даже он замерз. Пошел сухой снег. Они были одни во всем мире, они умирали от голода и холода, а корабль не хотел пускать их внутрь.
Олег вставил кончик ножа в щель и постарался толкнуть крышку в сторону. Та вдруг громко щелкнула и легко, словно ожидала этого, отошла вбок и исчезла в стене. Все правильно. Олег даже не стал оборачиваться и не стал кричать, чтобы все видели, какой он умный. Он решил задачу. Он любил решать задачи. Пускай задача была несложная, но другие ее решить не смогли. Олег заткнул нож за пояс и снова вынул счетчик радиации.
- Ой! - услышал он голос Марьяны. - Олег открыл!
- Это хорошо. Иди тогда, - сказал Дик. - Иди, чего стоишь?
Счетчик показал, что опасности нет. Все правильно.
- Там темно, - сказал Олег. - Дайте факел.
Даже когда было очень холодно, в последнюю ночь, они не стали сжигать факелы. К тому же факелы давали мало тепла, зато долго горели.
- Там тепло? - спросила Марьяна.
- Нет, - сказал Олег. Он принюхался. В корабле сохранился чужой, опасный запах. Ступить внутрь было страшно. Но Олег вдруг понял, что теперь он главнее Дика, что Дику страшнее. Дик щелкал кремнем, разжигая факел. Факел занялся маленьким, почти невидимым в свете дня огнем. Дик поднялся до половины лестницы и передал факел Олегу. Но дальше не пошел. Олег принял факел и протянул руку внутрь. Впереди была темнота, под ногами начинался ровный, шероховатый пол. Олег сказал громко, чтобы заглушить страх:
- Ну, я пошел. Берите факелы. И за мной! Я буду ждать внутри.
Пол под ногами чуть пружинил, как будто кора живых деревьев. Но Олег знал, что пол неживой и что таких деревьев на земле не бывает. Ему почудилось, что впереди кто-то подстерегает его, и он замер. Но потом понял, что так возвращается к нему отраженное чем-то эхо собственного дыхания. Олег сделал еще один шаг вперед, и огонь факела, ставший ярче, осветил стену, круглящуюся кверху. Блестящую и светлую стену. Он дотронулся до стены. Стена была холодной, как камень.
Вот я и дома, подумал Олег. У меня есть дом - поселок. А есть еще один дом, называющийся "космический исследовательский корабль "Полюс", который мне тысячу раз снился, и снился совсем не таким, как оказался в самом деле. А я тут был. Я даже тут родился. Где-то в темной глубине корабля есть комната, в которой я родился.
- Ты где? - спросил Дик. Олег обернулся. Силуэт Дика почти заполнил собой проем люка.
- Иди сюда, не бойся, - сказал Олег. - Здесь никого нет.
- Был бы - давно бы замерз, - сказал Дик громко, голос его улетел по коридору. Олег протянул ему свой факел, чтобы Дик мог зажечь свой, потом подождал, пока Дик, уступив место Марьяне, зажжет ее факел.
С тремя факелами сразу стало светлее. Только очень холодно. Куда холоднее, чем снаружи, потому что там был живой воздух, а здесь воздух мертвый. Коридор вскоре закончился дверью, но Олег уже знал, как ее открыть, и Дик с Марьяной увидели, как он это делает, и поняли, что в действиях Олега появилась уверенность, может, еще не настоящая уверенность, но большее единство с кораблем, чем у них, которым корабль казался страшной пещерой, и если бы не голод, не страх перед ледяной пустыней, они бы остались снаружи. Дойди с ними до корабля Томас, все было бы иначе. Олег не мог взять на себя роль проводника и толкователя тайн, но лучше Олег, чем никого.
За дверью был круглый зал, такого они никогда не видели. В нем мог разместиться весь поселок. Несмотря на свет трех факелов, его потолок пропадал в темноте.
- Ангар, - сказал Олег, заученно повторяя слова Старого. - Здесь посадочные катера и другие средства. Но узел питания был выведен из строя при посадке. Это сыграло роковую роль.
- И вынудило команду и пассажиров идти по горам пешком, - продолжила Марьяна.
Старый на уроках заставлял их заучивать наизусть историю поселка, начало этой истории, чтобы не забывалась. "Без истории люди перестают быть людьми. Это касается отдельных особей и целых коллективов".
- С огромными жертвами... - произнес Дик, но не договорил, замолчал. Здесь нельзя было говорить громко.
Перед ними, преградив путь, лежал цилиндр длиной метров десять.
- Правильно, - сказал Олег, - это тот катер, который они вытягивали из ангара на руках, но не успели, надо было уходить.
- Как холодно, - сказала Марьяна.
- Он в себе держит холод с зимы, - сказал Дик. - Куда дальше? Дик признал главенство Олега.
- Здесь должна быть открытая дверь, - сказал Олег, - которая ведет в двигательный отсек. Только нам туда нельзя. Мы должны найти лестницу наверх.
- Как ты хорошо все выучил, - сказала Марьяна.
- Видишь, пригодилось, - сказал Олег.
Они снова пошли вдоль стены.
- Здесь должно быть много вещей, - сказал Дик. - Но как мы их понесем обратно?
- А вдруг те, кто здесь умер, ходят? - спросила Марьяна.
- Да кончай ты! Сейчас стукну, - сказал Дик.
- Разумеется, - Олег остановился.
- Что? Что ты увидел?
- Я догадался. Если загнуть концы у лестницы, ее можно нагрузить вещами и тащить за собой. Ну, как на санях, которые сделал Сергеев.
- А я думала, ты увидел мертвеца, - сказала Марьяна.
- Я об этом уже подумал, - сказал Дик, - но еще рано гнуть лестницу.
- Первая дверь, - сказал Олег. - Туда нам не надо.
- Я загляну, - сказал Дик.
- Там наверняка радиация, - сказал Олег. - Старый предупреждал.
- Ничего она со мной не сделает. Я сильный, - сказал Дик.
- Радиация невидима, ты же знаешь. Ты же учился. - Олег пошел дальше, неся факел близко к стене. Стена была неровной. В ней были ниши, открытые панели, с кнопками и холодно блестящими экранами. А вот Томас был инженером. Томас понимал, что значат эти кнопки и какую силу они в себе несут.
- Столько всего настроили, сказал Дик, все еще не примирившийся с кораблем, - а разбились.
- Зато они прилетели через небо, - сказала Марьяна.
- Вот эта дверь, - сказал Олег. - Отсюда мы попадем в жилые помещения и в навигационный отсек.
Как это всегда звучало: "Навигационный отсек", "Пульт управления"!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13