Бенедикт Вейньет, кстати сказать, ярый противник разног
о рода извращений, в сопровождении старшего сына Дартруга, которому в ту
пору как раз исполнилось семнадцать лет, и отряда отборных воинов отправ
ился в провинцию выяснять, что могло вызвать столь сильное недовольство
народа. Разбирательство длилось недолго. Услышав о бесчинствах герцога
от его же придворных, Бенедикт приказал заковать мерзавца в кандалы и от
править на рудники, на двухгодичные исправительные работы. Решение это б
ыло крайне мягким, учитывая свирепый нрав отца. И все же продиктовано оно
было вовсе не милосердием, как кто-то мог бы подумать, а уверенностью мона
рха в том, что для такой ничтожной личности, как Менник, двух лет будет впо
лне достаточно, чтобы растерять последние крупицы разума и физического
здоровья. И действительно Ц на рудниках Антонион Менник быстро сгинул,
потому что к тяжелой работе был не приспособлен.
После того как король вынес приговор герцогу, народ Вейгарда возликовал
, тем более что преемником Менника был назначен любимый многими Людовик
Бевиньи Ц человек прямолинейный и честный, но радость людей была недолг
ой Ц Бенедикт принял решение наказать не только бывшего герцога, но и гр
аждан Вейгарда, причем проявил крайнюю жесткость: за попытку скинуть с п
рестола законную власть, назначенную самим королем, жителям опальной пр
овинции надлежало внести в государственную казну дань, равную годовому
доходу, получаемому с герцогства. Людям предстояла голодная зима Ц их б
лагосостояние и так было сильно подорвано неумелым управлением Менник
а, но моего отца финансовая немощь людей волновала меньше всего: бунты он
подавлял решительно, не оставляя их участникам ни малейшего шанса на жиз
нь. Помимо этой жесткой меры, с помощью шпионов было выявлено три главных
зачинщика беспорядков. Им отсекли головы на главной площади столицы Вей
гарда.
Слегка ошарашенный обилием новых впечатлений Дартруг, росший в довольс
тве и относительном спокойствии, нахмурив лоб, пересказывал нам происхо
дившие в Вейгарде события. По всему было видно, что он испытывает весьма п
ротиворечивые чувства, но действия отца всегда были для нашего старшего
брата идеалом разумности. «Если папа так решил, значит, так и надо было». В
озражать ему было бесполезно. Дартруг обладал поистине маниакальным уп
рямством Ц чертой врожденной и необоримой, и, если кто-то из нас пытался
сказать ему что-то поперек, он немедленно выходил из себя и начинал бешен
о орать, лицо его багровело, а ладони сжимались в кулаки Ц Дартруг был гот
ов к драке в любой момент дня и ночи. Справиться с любым из нас ему было сов
сем не сложно, учитывая серьезную разницу в возрасте. Потягаться с ним в к
улачном поединке было под силу разве что рослому и неумеренно активному
Виллу.
Зато я был самым умным среди братьев и сразу сообразил, что с Дартругом лу
чше не спорить. А потому мы с ним ладили. Не то чтобы очень, но все же в переп
алку вступали довольно редко. А вот остальным, не столь сообразительным,
как я, часто доставалось от него на орехи. Особенно Алкесу, который никак н
е хотел понять, что Дартруг ни за что не примет его возражений. Более того,
любые возражения ввергнут старшего брата в состояние исступления, и он к
инется в драку. Бедняга Алкес, бывший на семь лет моложе Дартруга, постоян
но получал тычки и затрещины. Но ума они ему не прибавляли, и через некотор
ое время все начиналось по новой. Дартруг что-нибудь рассказывал, высказ
ывал свою точку зрения на происшедшее, Алкес возражал, тут же получал сма
чный подзатыльник и отправлялся реветь в свою спальню на третьем этаже ф
амильного замка.
Вообще же драки между нами возникали спонтанно и почти на пустом месте. И
вовсе не потому, что все мы были одинаково дурного нрава и воспитания. Вов
се нет. Просто все мы очень сильно отличались друг от друга, а потому у каж
дого в спорах оказывалась своя истина. В раннем детстве мы вступали в кул
ачные поединки, а чуть позже фехтовали друг с другом на деревянных мечах,
стараясь побольнее заехать противнику клинком, а иногда и рукоятью, если
случалось сходиться в ближнем бою. Разумеется, разъяренный Дартруг всег
да в те времена выходил победителем, он не стеснялся колотить нас, несмот
ря на разницу в возрасте. Непременно при случае припомню ему все мои шишк
и и синяки…
Но, кажется, настало время рассказать о моих паршивых братцах (иначе отзы
ваться о них не могу) немного подробнее. Кроме вполне нормального и очень
смышленого принца, то есть меня, у короля Бенедикта Вейньета было еще шес
теро сыновей Ц все обладатели, как я уже упоминал выше, каких-либо значит
ельных и не слишком отклонений от нормы.
Дочерей у короля не было, но по этому поводу он особенно не переживал, так
как почитал женщин существами если и не низшего порядка, то уж, по крайней
мере, точно отстоящими от мужчины в плане физического и умственного разв
ития очень и очень далеко. Подобное мировосприятие сказалось и на его се
ксуальных подвигах. Так уж получилось, что все мы были рождены от разных м
атерей. Бенедикт Вейньет не отличался добротой и пониманием в отношения
х с женщинами, а потому как только очередная красотка попадалась ему на г
лаза, он немедленно забывал о прежней пассии. Некоторое время король при
глядывался к новому предмету своего интимного интереса, очень короткое
время, уверяю вас, а потом начинал действовать весьма решительно, исполь
зуя «тактику вооруженных посредников».
Ц Вас требует к себе в постель король, пойдемте с нами…
Ц Но я сейчас не могу, у меня стирка вот…
Ц Бросайте вашу стирку, приказано доставить вас живой или мертвой. Вы чт
о выбираете?
Ц Кажется, я готова, сейчас только соберу вещички…
Когда королю Белирии приводили во дворец новую женщину, прежняя «возлюб
ленная» немедленно отсылалась прочь, чтобы не мозолила глаза и не устраи
вала истерик, куда-нибудь в дальнюю провинцию. Лучшей участью для женщин
ы короля было стать женой кого-нибудь из герцогов, как это случилось с нео
быкновенно красивой матерью нашего младшенького Ц Лювера. Но чаще всег
о получалось так, что «любовь» короля Бенедикта оказывалась в монастыре
где-нибудь на самой окраине Белирии. Бывало, что он отсылал ее еще дальше.
Куда-нибудь за границы королевства Ц вплоть до просвещенной Миратры. Т
ак, по слухам, случилось с матерью Дартруга, которая вроде бы была не менее
упертой, чем ее сын, и заявила, что «все равно вернется к Бенедикту Ц ему о
т нее не избавиться НИКОГДА». Ходоки с далекого юга утверждали, что она де
йствительно предприняла попытку вернуться и бежала от отряда вооружен
ных стражей, который сопровождал ее в монастырь, однако в пути назад ее вд
руг захватил религиозный дух, и она открыла в далеких глухих лесах женск
ий монастырь Ц обитель святой Бевьевы. Мне что-то не очень верится во все
эти бредни. Скорее всего, это просто сказка, придуманная ходоками с целью
ублажить короля. За хорошие новости о том, что мать Дартруга увлеклась ре
лигией и больше не вернется, Бенедикт пожаловал им по десятку золотых мо
нет каждому и дал столько провианта в дорогу, сколько они смогли унести. П
оговаривают, что целый месяц потом у короля было хорошее настроение. Вот
уж не думал, что такой человек, как мой суровый отец, может радоваться, как
ребенок, сообщению о том, что какая-то сумасшедшая баба больше никогда ег
о не побеспокоит.
Единственная женщина, от которой мой отец не захотел, а может, просто не ус
пел, избавиться, была моя мать. Она умерла от наложенного на нее проклятия
незадолго до того, как рядом с королем появилась мать моего младшего бра
та Фаира по имени Тереса. Люди говорят, она была ведьмой. Впрочем, чего тол
ько не припишет молва ослепительно красивой черноволосой женщине с бел
ой, словно снег, кожей и горящими, как угли, яркими, черными глазами. Она при
шла откуда-то с юга и сразу же привлекла внимание короля своей необычной,
нездешней красотой. Стражей присылать не пришлось, Тереса соблазнила Бе
недикта сама. Мне кажется, если бы понадобилось, она сама прислала бы к нем
у вооруженных посланцев, чтобы только заполучить короля Белирии в свои о
бъятия. Между ними вспыхнуло пламя, но, как всегда, быстро угасло Ц Бенеди
кт не умел увлекаться на всю жизнь, попросту говоря, любить…
Когда король встретил мать Лювера, Тереса, уже подарившая Бенедикту сына
Фаира, не выдержала его измены и, как гласит легенда, бросилась с южной ба
шни фамильного замка в бурные воды реки Кветри, протекавшей через все Це
нтральное королевство… Впрочем, тела ее так и не нашли. В народе поговари
вали, что ведьма, дескать, жива-живехонька и приготовила королю Белирии с
трашную кару. Бенедикт не верил слухам, как, впрочем, и дурным предзнамено
ваниям, он вообще не был суеверен, даже не горевал по Тересе, потому что ве
сь был поглощен своим новым увлечением. Мать Лювера была очень юна и наст
олько хороша собой, что казалось, будто солнце всходило, когда она появля
лась в обеденной зале. Подозреваю, что отношения с ней у отца не сложились
в силу неожиданно развившейся у него мужской немощи. Может, это и было стр
ашной карой, уготованной ему Тересой? Как бы то ни было, вскоре после рожде
ния Лювера, когда уделом отца и матери Лювера стали бесконечные ссоры и с
кандалы, король отослал красотку в одну из провинций, где она очень скоро
вышла замуж за ее наместника, чем немало удивила Бенедикта. Он почти не пр
епятствовал счастью молодых, только отослал вскоре герцога на войну с кр
ошечным государством Гермион, где тот странным образом погиб. После этог
о к Бенедикту зачастили многочисленные лекари и заклинатели, но, видимо,
ни один из них так и не смог вылечить постыдную хворь, потому что красоток
король больше не выслеживал, увлекся охотой и проведением воинских сост
язаний, часто сам упражнялся с Габриэлем Савиньи в искусстве фехтования
на мечах…
К своим сыновьям от многочисленных красоток Бенедикт относился более т
ерпимо, чем к остальным людям… Все мы росли при дворе, где получили велико
лепное воспитание и образование. Детство наше было наполнено духом своб
оды. Отец считал, что большую часть времени мы должны быть предоставлены
сами себе. Сполна оценив его систему воспитания, мы постоянно шлялись по
дворам и улицам Мэндома, запанибрата общались со своими менее благородн
ыми сверстниками, вместе с ними воровали вишни и яблоки у торговцев на ба
зарной площади, ввязывались в кулачные потасовки с простолюдинами и хох
отали над потешными представлениями странствующих артистов.
Многочисленные наши учителя и воспитатели были наделены таким малым кр
угом полномочий, что порой мне становилось их жалко: они опасались лишне
е слово сказать потомственным принцам дома Вейньет. Чего доброго, разгне
ваешь короля Бенедикта, жестокого деспота, и тебе снимут голову с плеч. Се
йчас мне кажется, что отцовская воспитательная метода была в корне невер
ной, потому что все дети Бенедикта, за исключением, разумеется, вашего пок
орного слуги, стали носителями серьезных педагогических ошибок: все они
проявляли леность, скудоумие, неспособность к фехтованию и наукам, котор
ым, кстати сказать, придавалось весьма и весьма немалое значение при дво
ре.
Так мы росли и мужали в древнем фамильном замке королей дома Вейньет, лиш
енные родительской ласки. Отец был с нами суров, а порой даже жесток, и так
продолжалось бы еще очень и очень долго, но однажды случай на охоте измен
ил все в одночасье…
В этот день Бенедикт отправился на дальние рубежи: туда должна была вско
ре прийти дичь. Загонщики дули в медные трубы, лошади храпели, собаки брал
и след Ц все было как всегда, как повторялось каждый девятый день на прот
яжении вот уже нескольких десятков лет. И вдруг небо неожиданно стало ме
ркнуть, его затянуло свинцовыми тучами, поднялся сильный ветер, закружив
ший в дьявольском хороводе осеннюю листву. Бенедикт в недоумении поднял
голову, разглядывая черноту над головой, а потом небосвод с яростным тре
ском прорезала молния и попала в королевского коня. Бенедикт Вейньет поч
ти бездыханный упал и сильно ударился о землю. Многие подданные, бывшие в
тот день с королем, утверждали, что в небе, там, где сходились свинцовые ту
чи, чтобы поразить монарха стремительной молнией, можно было различить р
азъяренное лицо Тересы, но им, конечно, никто не поверил. Откуда в небе взя
ться лицу бывшей возлюбленной короля, если она много лет назад утонула в
Кветри? А может, это было второй частью проклятия?
Отца принесли домой на деревянных носилках и положили в постель. Там он, м
гновенно постаревший и почти неживой, лежал, а запах обгорелого тела раз
носился по всему замку.
Ц Фу, Ц сказал Лювер, зажимая нос рукой, Ц это что, папа так воняет?
Ц Заткнись, Ц побагровев от гнева, Дартруг отвесил ему сильный подзаты
льник, Ц а то ты сам сейчас у меня завоняешь.
Лювер захныкал и убежал, а Дартруг отправился наверх, чтобы выслушать по
следнюю отцовскую волю. Из комнаты отца он вышел в растерянности и устав
ился на меня, выражая всем своим видом искреннее сочувствие.
Ц Не понимаю, что такого ты натворил, Ц сказал Дартруг, Ц ты вроде, как в
сегда, был сообразительным, ничего плохого не делал, иди, он хочет тебя вид
еть.
Я быстро поднялся по лестнице. Запах гари все больше усиливался, он стал с
овершенно невыносим, когда я вошел в королевские покои и приблизился к п
остели, которая стала смертным ложем сурового деспота Ц Бенедикта Вейн
ьета. Отец смотрел на меня с неведомым мне раньше чувством. Глаза его свет
ились теплотой и скорбью угасания. Он устало проговорил:
Ц Садись, Дарт.
Я поспешно уселся на стоявший возле его постели стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9