– Более старинные, более ценные вещи еще не привезли. Моя любимая вещь – низкий комодик эпохи Георга I, – сказал Адам, – но он останется под замком до самого дня аукциона.
– Какая прелесть этот маленький столик на трех ножках! – воскликнула Гэбриэл. – Может, и мне имеет смысл поучаствовать в аукционе?
– Он не чудовищно ценный, так что все зависит от того, какую цену ты готова заплатить. Должен тебя предупредить, что аукционный зал предназначен для того, чтобы уговаривать покупателей заплатить за какой-либо предмет цену, максимально превышающую ту, за которую его можно было бы приобрести в магазине. Но именно этот столик – не раритет, так что тебе может и повезти. Приходи на аукцион – тогда и узнаешь.
– Разумеется, я приду на аукцион. Ведь ты же не думаешь, что я пропущу это зрелище, когда будет продаваться Генриетта? Кстати, кто твой аукционист?
– Я сам. – Адам расплылся в улыбке. – И, как говорят, весьма неплохой.
Гэбриэл пошла посмотреть экспозицию произведений искусства. Там было несколько ценных вещей, в высшей степени пригодных для продажи, но не было ни одной, которая могла бы сравниться с синглтоновским портретом.
– Генриетта будет звездой этого шоу, – заметила она. – Между прочим, ее рама – тоже произведение искусства, но, к сожалению, находится не в лучшем состоянии. Если не считать поверхностной очистки, я оставила ее в покое.
– Годится. – Адам посмотрел на часы. – Пошли. Пора закрываться.
К тому времени, когда аукционный зал был надежно заперт на ночь, пошел небольшой дождь. Адам отвез Гэбриэл обратно на стоянку.
– Я поеду за тобой до «Хэйуордза», мы включим везде свет, а потом я повезу тебя в Стейвли, – сообщил он ей. Потом наклонил голову и поцеловал ее. – Будь внимательна за рулем – я еду следом за тобой.
Пока Гэбриэл ехала от Пеннингтона до «Хэйуордз-Фарм», погода ухудшилась. Набросив плащ, она выскочила из машины, прихватив свои покупки, и под проливным дождем кинулась отпирать дверь. Адам затормозил рядом с ее машиной.
– Подожди меня, – приказал он, подбежал к ней и взял у нее пакеты.
Гэбриэл испытывала благодарность за то, что, пока они зажигали свет по всему старому дому, полному теней, рядом с ней ободряюще маячила его высокая фигура.
– Ты бы хоть намекнул, что у тебя запланировано на сегодняшний вечер, Адам. Надо ли мне переодеваться?
Он покачал головой.
– Нет. Ты идеальна в любой одежде.
Гэбриэл выпросила несколько минут, чтобы привести себя в порядок, и потом сбежала вниз, не пугаясь никаких скрипов и потрескиваний, потому что в холле ее ждал Адам. Когда она оказалась у основания лестницы, Адам притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем.
В обществе Адама время приобретало чудесную способность пролетать незаметно, так что Гэбриэл показалось, будто поездка в Стейвли закончилась, едва успев начаться. Когда Адам остановил машину перед Стейблз, он велел Гэбриэл оставаться на месте, пока он отпирает дверь, потом вернулся обратно и бегом провел ее внутрь.
– Чай с булочками, – объявил он, когда они вошли на кухню.
«Булочки» оказались французскими пирожными, полученными из того же источника, что и ленч.
Адам расставил на подносе чашки и тарелки, Гэбриэл заварила чай, он перенес поднос в гостиную.
– Я поверну диван и разожгу огонь, – сказал Адам, глядя на сплошную завесу дождя.
– Разводить огонь в июне? – удивилась Гэбриэл и тут же рассмеялась, потому что Адам повернул выключатель и поленья, которые она приняла за настоящие, мгновенно охватило пламя.
– Газ в баллонах, спрятанных под диким виноградом на задней стене дома, – сказал он с довольным видом, поворачивая диван так, чтобы можно было сидеть лицом к камину. – Терпеть не могу убираться после натурального огня.
– Я тоже, – сказала Гэбриэл, сворачиваясь клубочком в уголке дивана. – Жаль, что у папы в «Хэйуордзе» нет такого камина, как у тебя.
Адам наполнил две кружки крепчайшим чаем, устроился на другом конце дивана и подал блюдо с пирожными.
– Фруктовые пирожные с абрикосами хороши, но может быть, что-то из этих глазированных больше тебе по вкусу?
– Они все мне по вкусу. Их будут подавать у Анри сегодня вечером? – спросила Гэбриэл, беря абрикосовое пирожное.
– Не исключено. Я как-нибудь свожу тебя туда поесть. Анри – гениальный кулинар.
– А эти пирожные тоже делал он?
Адам усмехнулся.
– Вообще-то пирожные делает его жена, но так как Анри считает, что хорошими поварами бывают только мужчины, то этого факта он не афиширует.
– Бедная женщина! Трудится, не получая никакого признания.
– Ну, я бы так не сказал. Северин – устрашающая леди.
– Не могу представить тебя боящимся какой бы то ни было женщины.
– Да ты сама внушала немалый страх во время нашей первой встречи!
– Только из-за того, что ты был чертовски уверен: стоит тебе щелкнуть пальцами, как я тут же все брошу и кинусь исполнять твои желания, – ответила она.
Адам испытующе посмотрел на нее.
– Знаешь, Гэбриэл, я многое бы отдал, чтобы узнать, как Гарри заставил тебя передумать.
Но так как отец взял с нее клятву не заговаривать о том, что Адам одалживал ему деньги, то Гэбриэл решительно покачала головой и переменила тему разговора:
– Если хочешь, я могу позже что-нибудь приготовить.
– Нет. У меня все схвачено.
– Как всегда. – Она стала пить чай, с любопытством глядя на него поверх чашки. – Что ты обычно делаешь в субботу вечером?
– Я принадлежу к кругу друзей, которые довольно регулярно встречаются. Мы идем куда-нибудь поесть или посидеть в одном из ночных заведений, о которых я говорил. Структура у нас не жесткая, и число участников меняется. Иногда я к ним присоединяюсь, иногда нет. Бывает, я даже приглашаю их сюда поужинать за моим знаменитым трапезным столом.
– А как сюда вписывалась Делла?
– А никак. Однажды я был в Лондоне на аукционе и встретил Деллу в подземке. – Адам улыбнулся, вспоминая. – Был час пик, ее швырнуло на меня, и с того момента события развивались довольно быстро. Так что какое-то время я на выходные ездил к ней в Лондон.
– И с тех пор ты не встречался с друзьями?
– Нет. – Он положил руку на спинку дивана. – В тот день, когда я порвал с Деллой, я нашел портрет. А это привело меня к тебе. И с тех пор твое общество – это все, чего я хочу.
Гэбриэл заговорила не сразу.
– Ты уверен, что это у тебя не от разочарования? – наконец спросила она.
– Абсолютно уверен. – Адам отвернулся и стал смотреть на пламя в камине. – Нам было неплохо вместе, но сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне странно, что это длилось так долго.
– Почему?
– Женщины, которых я знал, делятся на две категории. Это либо умные и веселые друзья, либо женщины красивые, сексуально привлекательные, но скучающие до слез, стоит заговорить с ними о том, что интересно мне, а не им. – Адам повернул голову и посмотрел на нее. – Но ты не вписываешься ни в одну из категорий, Гэбриэл Бретт.
– Почему же?
– Потому что, хотя меня без конца одолевает это неуместное желание приставать к тебе, я получаю удовольствие и от разговора с тобой, даже от спора. – Он снова перевел взгляд на огонь и продолжал: – Я всегда надеялся, что когда-нибудь мне повезет и я найду свою вторую половинку, как это случилось с Лео и Джесс. И вот теперь я ее нашел. Это ты.
Глядя на повернутое в профиль лицо Адама, Гэбриэл почувствовала, как у нее от волнения сжимается сердце. Сейчас, когда она смотрела на Адама Дайзарта, ее переполняло желание оказаться в его объятиях.
Адам опять посмотрел на ее раскрасневшееся лицо.
– Ты действительно так думаешь, как говоришь? – спросила она и, в ту же секунду поняв, что сморозила глупость, сокрушенно покачала головой. – Извини, Адам.
Неправильно истолковав ее извинение, он стиснул зубы, и оживленное выражение исчезло у него с лица. Гэбриэл придвинулась к нему и в отчаянии дотронулась до его руки.
– Я хотела извиниться за свое сомнение в тебе.
Адам схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
– Тебе доставляет удовольствие мучить меня, женщина? Ты опять причинила мне боль!
– Тогда я поцелую тебя, чтобы все прошло, – прошептала она.
Адам посадил Гэбриэл к себе на колени и пылко ответил на ее поцелуй, а потом крепко обнял и прижался щекой к ее волосам. Ощущение тепла и защищенности в его объятиях было таким убаюкивающим, что Гэбриэл обмякла у него на груди и даже зевнула. Адам тихо засмеялся.
– Скучно?
Гэбриэл покачала головой.
– Просто мне неимоверно, потрясающе уютно.
– Это самая приятная вещь, которую я когда-либо слышал от женщины. И, если я не очень ошибаюсь, ты порядком устала. Так что устраивайся поудобнее в своем уголке, пока я тут все уберу…
– Только не долго, – невольно вырвалось у нее.
– Две минуты. Возьми вот эту подушку себе под голову.
После того, как Адам ушел, она повозилась, устраиваясь в уголке дивана, положила голову на диванную подушку и стала смотреть на пламя в камине. Доносившийся снаружи звук дождя усиливал ощущение благополучия, которого она не испытывала с тех пор, как заболел отец. Какая тоска будет возвращаться сегодня домой…
Вздрогнув, Гэбриэл проснулась. Она посмотрела на окно, но шторы были задернуты, горели лампы. Взгляд, брошенный на часы, заставил ее резко сесть – было уже почти восемь вечера. Пока она спала, Адам накрыл ее легким пледом. Тронутая его заботой, Гэбриэл встала, быстро свернула плед и с виноватой улыбкой взглянула на только что вошедшего Адама.
– Привет, соня! – весело сказал он, наклонился и поцеловал ее. – Как самочувствие, получше? – Он взъерошил ей волосы. – Ты так крепко спала, что я едва не поддался искушению перенести тебя наверх, на мою большую медную кровать, но побоялся, что ты неверно истолкуешь мои мотивы, когда проснешься, и потребуешь отправки домой.
– Но не раньше, чем меня еще раз накормят, – сказала она, засмеявшись. – После тех пирожных я думала, что больше никогда не захочу есть, но сейчас предупреждаю тебя: я голодна.
– Прекрасно. Ужин будет подан через десять минут, мадам. Так что пошевеливайтесь.
Большую часть этих десяти минут Гэбриэл провела перед зеркалом ванной комнаты. Потом она спустилась вниз, и ожидавший внизу Адам проводил ее обратно в гостиную.
– Сегодня у нас пикник, – объявил он. – Так что садись на свое место на диване.
Адам пододвинул к дивану низкий стол, сервированный салфетками, серебряными столовыми приборами и открытой бутылкой красного вина. Гэбриэл уселась, осознавая, что ей никогда в жизни еще не было так хорошо, как сейчас. Ничто из ее прежнего опыта не шло ни в какое сравнение с тем наслаждением, какое доставлял ей тихий вечер с Адамом Дайзартом.
Адам поставил на стол большой круглый поднос, потом, самодовольно улыбаясь, отступил назад.
– Ну, а как тебе вот это?
«Это» оказалось огромной пиццей, источавшей аппетитные ароматы, от которых сразу потекли слюнки. Несколько секунд Гэбриэл молча смотрела на нее, а потом расхохоталась, когда Адам достал с полки под телевизором три видеокассеты.
– Пицца и видеофильм! – сквозь смех пробормотала она, и он с довольной улыбкой наполнил бокалы вином.
– Ты одобряешь?
– Да, да, еще бы! – ответила она, не в силах перестать смеяться. – Ты определенно умеешь сделать девушке приятное, Адам.
– Стараюсь, – скромно сказал он и стал резать пиццу.
Гэбриэл набросилась на свой кусок так, словно весь день ничего не ела. Если верить подругам, то состояние влюбленности было синонимом потери аппетита, а она в обществе Адама каждый раз ела как лошадь.
– У тебя в глазах какое-то странное выражение, – сказал Адам, отрезая ей второй кусок. – Тебе не нравится пицца?
– Пицца превосходна, – заверила она его, отпивая глоток вина. – Просто мне сейчас пришла в голову довольно странная мысль: почему я так много ем каждый раз, когда бываю с тобой.
– Потому что ты расслабляешься и получаешь удовольствие в моем забавном обществе, – тут же сказал он. – Я мог бы повести тебя сегодня в кино, или в театр, или в одно из ночных заведений…
– Здесь мне нравится гораздо больше, – с чувством произнесла Гэбриэл. – Дашь мне еще кусочек?
Адам посмотрел на нее так, что у нее перехватило дыхание.
– Я дам тебе все, чего пожелает твоя душа, Гэбриэл. – От его глаз побежали лучики морщинок. – Но поскольку сейчас это всего лишь кусок знаменитой пиццы Марио Конти, то подставляй свою тарелку.
Они расправились с пиццей, потом Адам убрал тарелки и снова наполнил бокалы.
– Будем пить кофе или смотреть видео?
– Не надо кофе, спасибо. Какие фильмы ты любишь?
– Сегодня мы будем смотреть то, что нравится тебе.
– Ты меня балуешь!
– Рад, что ты это заметила. Какой ты хочешь?
Она выбрала романтическую комедию, которую хвалили кинокритики, и, когда Адам уселся рядом с ней, чуть смущенно улыбнулась ему.
– Надеюсь, любовные сцены будут не слишком откровенными.
– Ну, если дойдет до этого, мы просто вырубим фильм и будем смотреть гольф!
Фильм оказался занимательным, с хорошей актерской игрой, и так как никто из персонажей не проявлял намерения на кого-то набрасываться, то Гэбриэл начала постепенно расслабляться. Адам обнял ее одной рукой, и она прислонилась к нему, наслаждаясь близостью его подтянутого, мускулистого тела. Под конец показали неизбежную любовную сцену, но она трактовалась через проявления нежности, а не страсти. Потом Адам выключил видеомагнитофон и нежно обнял Гэбриэл.
– Ну вот. Это было не так уж и страшно, правда? У меня получилось бы даже лучше, – произнес он осипшим голосом и почти касаясь губами ее губ.
– Продемонстрируй это мне.
Адам продемонстрировал, и притом так успешно, что через несколько минут оба начали задыхаться от нехватки воздуха.
– Больше не могу, – хрипло сказал он и отодвинулся от нее.
Гэбриэл уставилась на него безумными глазами.
– Почему?
– Черт возьми, Гэбриэл, с тобой я все время боюсь сделать неверный шаг.
– А ты не бойся, – ворчливо сказала она.
Адам замер.
– Что ты сказала?
– Может, продиктовать тебе по буквам? Ты же наверняка догадываешься, что я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17