В конце концов нет лучшего средства охладить любовный пыл, чем рутина соседского общения.
– Пожалуй, лучше я подам назад, – услышала она голос Роберта. – Все-таки мы ближе к дому, чем к главной дороге.
Она посмотрела в его сторону, машинально начав его благодарить, но он уже отвернулся.
Он подал назад свой «мерседес» с умением, которому она позавидовала.
В качестве подарка к прошлому дню рождения Пол оплатил ей курсы усовершенствования для водителей, и, хотя она считала, что узнала там немало полезного, в душе понимала, что ей многого не хватает, чтобы по-настоящему надежно вести машину. Самым большим ее недостатком было то, что она мечтала за рулем… вот как сейчас.
Дорога шла вдоль главной стены Холла, и на нее выходили ворота конюшни. Все последние годы ворота были заперты и постепенно ржавели, но теперь они стояли раскрытыми, и, пока Роберт подавал назад через них в конюшню, она могла с любопытством оглядеться по сторонам.
Прошло много времени с тех пор, когда она в последний раз была в этом доме во время деревенского праздника. Тогда ее поразили размеры комнат, и она подумала, зачем одной старухе столько. Ей тогда исполнилось, наверное, лет восемь или девять, и ее визит был самовольным. Инициатором этой проказы, конечно же, был Пол. Роберт отправился туда вместе с ними, и именно он пришел ей на помощь, когда она поняла, что не может залезть на подоконник распахнутого окна, через который они забрались в дом.
И когда он крепко держал ее в своих руках, показалась экономка миссис Пауэрс, которая пожелала узнать, что они там делают, и именно Роберт принес извинения и утихомирил ее гнев.
Ей еще тогда следовало понять, что молодой человек, который обладает такой способностью управляться с женскими эмоциями, никогда рано не женится и не станет вести добропорядочную семейную жизнь.
После того случая она боготворила Роберта, а с тех пор как Пол напрямую сказал ей, что ни он, ни Роберт не хотят, чтобы она вмешивалась в их дела, она стала боготворить его молча и в одиночестве.
Неожиданно сообразив – Роберт может подумать Бог знает что, видя, как она сидит в машине и ничего не делает, Холли решила тронуться, но тут он вышел из автомобиля и направился к ней.
Непонятное чувство смущения заставило ее наклонить голову, так как она поняла, что краснеет – чего с ней не было уже лет десять. Она молилась в душе, что ее густые волосы скроют это обстоятельство от Роберта, и быстро стала переключать скорость, чтобы отъехать, но он уже подошел к машине и положил руку на стекло.
– Я думал увидеть Пола, но, я так полагаю, он в отъезде…
– Да, – согласилась она.
– Ну ничего, у нас впереди много времени. Кстати, когда он возвращается?
– Не знаю точно.
– М-м… я тут снимаю небольшой домик поблизости, пока идет ремонт, так что в обозримом будущем я буду бывать здесь.
Разговаривая с ней, он стоял, облокотившись о стекло ее дверцы. Она чувствовала запах его кожаной куртки и легкий аромат мыла, исходивший от него. Его руки были загорелыми, а ногти ухожены и аккуратно подстрижены. На тыльной стороне одной ладони – царапина, а на пальце – небольшой порез. Интересно, откуда, подумала она… защищал одну из своих прекрасных дам, с которыми его всегда фотографировали рядом на приемах? Она перевела взгляд с его руки на свою. На коже была странная отметина. В выходные дни она поранилась о вьющуюся розу, которая яростно отстаивала свое право расти, куда и как она хотела. Роза определенно вышла победителем в этой схватке, но Холли ее строго предупредила, что, если она и впредь будет жадно захватывать не принадлежащую ей территорию, ее ждет безжалостная обрезка осенью.
В саду следовало соблюдать порядок.
– Я скажу Полу, что ты приехал, – ответила она Роберту, все еще не в силах посмотреть ему в глаза.
– Он уже, наверно, женился?
– Нет, Пол как тот катящийся камень в поговорке, который мхом не обрастает.
Вообще-то у брата была связь с одной разведенной женщиной с двумя детьми, которая так ему и сказала, что, если ей нравится спать с ним, это еще не означает, что нашла им отца.
– А ты… Я слышал, тоже по-прежнему не замужем.
– В наше время женщинам не обязательно выходить замуж, чтобы вести полноценную жизнь, а в тридцать лет…
– Ты еще очень молода, чтобы думать о возрасте. Поверь мне, – перебил он ее. Он изменил позу, и теперь она могла еще более отчетливо ощущать его воздействие на себя, и, когда Холли быстро повернулась к нему, глаза ее широко раскрылись, потому что она увидела, как он близко от нее, как близко от нее его глаза.
– Странно, как все получилось… Я всегда думал, что ты рано выйдешь замуж, заведешь детей…
– Не знаю, чему ты так удивлен, – возразила она неуверенно. – Собственно, именно ты сказал мне, что я сделаю глупость, если растрачу свои возможности и упущу свой шанс, связав себя мужем и детьми.
Он действительно так и сказал, но они оба прекрасно знали: имелось в виду, что это он будет дураком, если упустит свой шанс, связав себя женитьбой на ней. Но он специально сказал это так, как будто заботился о ней, хотя в действительности его причина коренилась в его собственных интересах. Если бы он на самом деле заботился о ней, то никогда бы не допустил, чтобы она, во-первых, влюбилась в него, а во-вторых, поверила в то, что ее любовь взаимна, но, впрочем, как она выяснила за эти годы, мужчины вообще склонны представлять женщинам дело так, будто пекутся об их интересах, хотя, по сути, действуют прямо противоположным образом.
– Ты изменилась, Холли.
Она жестко улыбнулась и сказала:
– Надо полагать, хотя я склонна считать, что это результат зрелости. Мне надо ехать, Роберт. У меня сегодня заседание правления, и я опаздываю.
Она поняла после того, как сказала, что это прозвучало скорее как вызывающее хвастовство испуганного ребенка, чем сдержанное замечание женщины, достаточно уверенной в себе и нисколько не задетой встречей с человеком, который когда-то стал причиной ее самого большого несчастья.
Взгляд, который бросил на нее Роберт, только укрепил ее в своих мыслях.
– А, ничего, подождут, – сказал он мягко. – Удивительно, как наши представления расходятся с реальностью. Сегодня ты шикарная, умная, деловая женщина. Интересно, а в этой женщине осталось что-нибудь от девчонки, которую я знал?
Его слова поразили ее. Она понятия не имела, чем они вызваны и почему он так намеренно жесток, упомянув ту девчонку. Он должен понимать, сколько горя причинил ей… сколько боли… сколько самоунижения, когда она умоляла не оставлять ее, остаться… любить ее, а не бросать.
Он тоже изменился… потому что Роберт, которого она знала, никогда не сказал бы ничего подобного. Роберт, которого она считала, что знает, поправила она себя, и, отвернувшись, тронула машину с места. Но тот Роберт никогда в действительности не существовал.
Когда она стала отъезжать, Роберт сухо заметил:
– В следующий раз выезжай пораньше.
– Не беспокойся, – ответила она сквозь зубы. – Теперь, когда я знаю, что ты приобрел этот дом, духу моего здесь не будет.
Десять минут спустя, когда она уже выехала на главную дорогу, ее все еще трясло и она все еще ругала себя за свою детскую несдержанность. Ну, почему, черт возьми, нельзя было просто промолчать и уехать, ни слова не говоря?
Ладно, по крайней мере она определилась. Насколько ей было известно, его приезд в деревню не очень-то приветствовали, и ей не хотелось бы, чтобы он вернулся. Она была рада, что вероятность их контактов очень мала, и теперь по-женски могла недоумевать, зачем одинокому человеку такой огромный домище.
Она, конечно же, опоздала на заседание и, извинившись, села на свое место.
Когда они обсуждали новую сделку, она вспомнила намек Пэтси, что Джеральд – не член правления. Она уже думала о том, чтобы пригласить его в качестве одного из директоров. Он уравновешенный и осторожный человек, который мог бы охладить пыл Пола, и к тому же он был их бухгалтером.
– Я слышал, к нам сюда приехал Роберт Грэхэм, – заметил Лоуренс Старлинг после заседания.
Лоуренс был их вновь назначенным коммерческим директором. Пол переманил его из одной транснациональной корпорации. Неженатый и на два года старше ее, он начал было относиться к ней несколько покровительственно, чему Холли всячески старалась противостоять.
– Да, я знаю, – безучастно откликнулась она.
– Странное дело – я имею в виду то, что он приехал сюда.
– Он здесь вырос, – сказала Холли.
– А, понятно. Послушайте, Холли, я подумал: надо бы обсудить пару пунктов нашей новой сделки на правлении, но, поскольку вы опоздали, мы не успеем. Я знал, что Боб Холмс собирался поиграть в гольф, и не хотел его задерживать. Мы не могли бы обсудить это сегодня за ужином?
– Нет, извините, у меня уже запланирована деловая встреча, – честно ответила Холли.
От нее не ускользнуло то, как Лоуренс не очень-то деликатно дал ей понять, что Боб играет в гольф, и, хотя она вынуждена была согласиться с Полом, что активная наступательная тактика Лоуренса в деле уже приносит свои плоды, находила его постоянную потребность принижать других, а также его необузданные амбиции неприятными и утомительными. И к тому же, то, что она сказала, было в определенном смысле правдой: ее деловая встреча с садом, где ей нужно проследить, чтобы незабудки были посажены как можно быстрее.
– Тогда завтра? – не сдавался Лоуренс. Холли твердо покачала головой.
– Я думаю, вам лучше подождать, когда вернется Пол, и обсудить это с ним. Вы же знаете, что в целом маркетингом занимается он.
Угрюмый взгляд, который бросил на нее Лоуренс, вызвал у нее раздражение, но она не подала виду. И как это мужчины могут так переключаться с покровительственного тона на интонации обиженных мальчишек, когда их напористая тактика не срабатывает? Почему лишь немногие из них способны воспринимать женщину на равных и радоваться ее успехам и умению? Почему они всегда чувствуют себя ущемленными и несогласными? Пора уже кому-то изобрести способ перепрограммировать весь мужской род.
А если бы такое произошло, то одно было бы наверняка: этот способ изобрела бы и реализовала женщина… ни один мужчина никогда не согласится, что их природа нуждается в каких-либо изменениях.
Сказав себе, что она, вероятно, не совсем справедлива и на свете есть много-много мужчин, которых не смущают успехи их коллег женщин, она направилась в свой кабинет.
Было шесть часов вечера, когда ей удалось оторвать голову от бумаг и подумать о том, что пора домой.
Час спустя, когда она проезжала мимо Холла, то заметила, что двое мужчин ставят опоры для новых ворот.
Что ж, Роберт не теряет даром времени, подумала она и, нажав на газ, увеличила скорость.
Она проехала где-то с полмили, когда услышала совершенно нежелательный вой полицейской сирены. Посмотрев в зеркало и увидев, что водитель подает ей знак включенными фарами, она выругалась про себя и прижалась к обочине.
Она действительно превысила скорость, и уж ей это было непростительно. Сколько раз она говорила Полу, что он гонит, – а теперь сама на этом попалась.
Полицейский был вежлив, но неумолим; она подумала, интересно, что бы он сказал, если бы в свое оправдание она призналась ему, что нарушение правил было вызвано болью в сердце от воспоминаний о прошлой любви. Поскольку он был мужчиной, скорее всего просто бы не понял, решила она, серьезно выслушивая его назидания.
Ее первое нарушение за десять лет безупречного вождения. И все из-за Роберта.
Она все еще внутренне негодовала и обвиняла его, отъезжая от места задержания, но на сей раз уже более внимательно следила за спидометром.
Роури уже ушел, но свежевскопанные грядки свидетельствовали о том, что он славно потрудился. Незабудки были маленькими серо-зелеными точками на фоне темной земли. Она задержалась в саду, рассматривая их и наказав им не дать себя заглушить соседним многолетником, перейдя к которым, ласково уговаривала эти крупные растения, что новые пришельцы никоим образом не угрожают им и их летнее буйство из розовых, серебристых, белых и голубых цветов будет тем более впечатляющим после яркого цветового контраста желтого и голубого весной.
Вчера утром она обнаружила, что к пруду наведывается цапля, поэтому на этой неделе ей следует натянуть вокруг пруда проволоку, чтобы птица больше не угощалась ее рыбой.
Прошел почти час, прежде чем она завершила обход сада, и, хотя было еще светло, она почувствовала, как хрустящий аромат ранней осени наполняет воздух.
Раздражение и волнение, вызванные ее неожиданной встречей с Робертом, медленно проходили от умиротворяющего воздействия сада.
Если бы кто-то десять лет назад сказал ей, что она будет вести такой образ жизни, находить в нем покой и удовольствие, она бы просто не поверила. Легкая улыбка коснулась ее губ. Пора возвращаться в дом. Сегодня вечером у нее выход в свет.
Здание Ассамблеи семнадцатого века в их городе было недавно отреставрировано и стало местом проведения разных мероприятий. Сегодня вечером небольшой благотворительный концерт – перед собравшимися должен был выступить известный виолончелист, а после этого состояться небольшой ужин.
Так как Холли была известной фигурой в городе, ей предложили принять участие в этом вечере, и, помимо покупки билетов, она сделала щедрое пожертвование. Ее кампания также предоставила ароматические смеси из сухих лепестков розы, и они наполняли помещение ароматом, который, как казалось Холли, соответствовал тому времени, когда это здание построено.
Вечер должен был проходить в официальной обстановке – черный галстук для мужчин и вечернее платье для женщин, желательно в стиле эпохи. Когда покупала билеты. Холли исходила из того, что ее будет сопровождать Пол, но тут вмешалась эта поездка.
Теперь же ее спутником был человек, относительно недавно обосновавшийся в их краях.
Постройка новой частной больницы рядом с торговым центром привела к увеличению числа медицинских работников. Джон Ллойд был новым главным администратором больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16