Она повернулась и пошла через лужайку, но, вспомнив, что ее машина осталась дома, замедлила шаг, и тогда он нагнал ее и спокойно сказал:
– Извини, если я расстроил тебя. Я только хотел… – Он замолчал и покачал головой.
– Впрочем, не важно. Я отвезу тебя домой. Он заметил ее взгляд и саркастически улыбнулся.
– Не бойся, тебе ничего не угрожает. Если ты так хочешь…
Холли не могла оставить это так. Она заставила себя посмотреть на него внимательным пристальным взглядом.
– Да, именно этого я хочу, – сказала она с чувством, уверяя себя, что это правда и те чувства, желания и пыл, которые она испытала в его объятиях, всего лишь отзвуки того, что давно мертво и начисто забыто.
Она понятия не имела, зачем Роберт преследует ее и чего в действительности хочет, но одно знала – она не доверяет ему и не может доверять, и будет проще и мудрее дать понять, что ему нет места в ее жизни. В конце концов, ему совсем не сложно будет найти женщину, которая была бы просто счастлива…
Счастлива от чего? Счастлива стать его любовницей? Эту роль он ей уготовил? В конце концов, он жил в Нью-Йорке. Он наверняка знает, что значит вести беспорядочный образ жизни. Так, конечно же, надежней всего заниматься любовью с той, которую он знал еще девственницей. Она горько усмехнулась своим мыслям. Еще надежней, чем он думает, поскольку после него у нее не было никого.
6
В тот вечер у Холли было свидание с Джоном. Она готовилась к нему нехотя, ругая саму себя за это. Если бы она решила выйти замуж, Джон был бы идеальным мужем. Он вполне мог полюбить ее. Он уважал ее и никогда бы не стал пытаться давить на нее. Он был бы преданным мужем и отцом, и ей казалось, что он чувственный и пылкий любовник. Тогда почему, притом что она все-таки хотела семью, несмотря на то, что сказала Роберту и прятала это желание глубоко в душе, почему она отвергала Джона, вместо того чтобы поощрять его? Почему, всякий раз, когда он пытался обнять ее, она застывала и старалась высвободиться? Почему, с какими бы мужчинами ни встречалась, она совершенно не могла ответить на их чувства?
Было ли это от того, что Роберт причинил ей боль, или она боялась, что никто другой не сможет вызвать в ней то, что вызывал он, что ни один мужчина, кроме него, не сможет поднять ее до таких высот экстаза? Она содрогнулась. Поэтому ли сегодня днем она не сопротивлялась ему, а просто стояла, пока он обнимал, гладил, целовал ее?
Неужели она и в самом деле настолько глупа?
Ее и Джона вместе с другими тремя парами пригласил на ужин его коллега, главный хирург госпиталя.
С хозяином и хозяйкой Холли доводилось встречаться и раньше, но других гостей она не знала и когда они приехали в большой современный дом на окраине городка и к ней все стали относиться как к знаменитости, она почувствовала себя не в своей тарелке.
За ужином мужчины наперебой стремились завладеть ее вниманием, делая ей комплименты по поводу ее деловых качеств.
– С вашей стороны было очень проницательно воспользоваться такой модной темой, как защита окружающей среды, – сказал один из них не без зависти.
Холли сжала губы и холодно ответила ему, что она просто считает долгом для каждого взрослого человека думать об этом в интересах грядущих поколений.
Мужчина растерялся. Ему было где-то под шестьдесят, у него были редеющие волосы и талия, которая свидетельствовала о гастрономических излишествах. Жена его была худощава и нервна. Холли заметила, что она напрягается всякий раз, когда он начинает говорить, как будто опасается его.
Как бы по контрасту, другая пара приблизительно того же возраста была совершенно иной, оба супруга были начитаны и не консервативны. Жена недавно записалась на университетские курсы для взрослых и изрядно развеселила всех, рассказав, как трудно вновь привыкать к учебе, занимаясь в классной комнате вместе с подростками.
– В целом они очень терпимы, – констатировала она, – и очень добры.
Холли и Джон ушли первыми, Холли извинилась, сославшись на то, что ей на следующий день рано вставать и предстоит работа по саду.
У нее начала болеть голова. Она отнесла это за счет красного вина, которое пила за ужином. Она чувствовала себя взвинченной и никак не могла расслабиться. Она решила, что это из-за шестидесятилетнего мужчины и его неспособности понять, что у каждого из них есть возможность сделать что-либо для защиты окружающей среды, но она знала, что истинная причина ее состояния коренится гораздо глубже, чем внешнее раздражение от человека, который, не меняясь сам, намеренно не желал замечать изменений в других.
Чувствуя за собой вину в том, что с ней было не очень весело, она пригласила Джона на чашку кофе, как бы извиняясь за то, что они так рано ушли из гостей.
– Я и сам собирался уходить, – заметил он, входя вслед за ней на кухню.
Она только что приготовила им по чашке кофе и села напротив, когда он ласково сказал:
– С тобой творится что-то неладное, Холли, и мне кажется, я знаю, что, или, вернее, кто тому виной.
Она уставилась на него в удивлении, а затем пожала плечами.
– Да, я понимаю, было глупо обращать внимание на такого человека, как тот, что был за ужином.
– Я имел в виду не его, хоть он, несомненно, идиот. Нет, проблема лежит гораздо глубже, правда ведь? Дело в Роберте, не так ли?
Холли была слишком удивлена, чтобы скрыть свои чувства. Она и не предполагала, что у Джона такая интуиция.
Глаза ее широко раскрылись, зрачки потемнели, кровь прилила к щекам, выдав ее прежде, чем она выдавила из себя:
– Да нет… нет, это не так. С какой стати?
– Холли, нет нужды притворяться передо мной, – мягко сказал Джон. – И даже если бы до меня не дошли слухи, что когда-то вы были очень близки, только то, как ты сейчас отреагировала на упоминание его имени… то, как его присутствие в залах Ассамблеи повлияло на тебя… Ты все еще любишь его?
– Нет – вовсе нет, – горячо возразила Холли.
Джон посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом. Она поняла, что ей тяжело смотреть ему в глаза и отвернулась, как будто скрывая что-то.
Она взяла со стола чашку с кофе и сделала небольшой глоток.
– Но физически он тебя по-прежнему привлекает?
Она чуть не выронила чашку из рук, и это движение выдало ее волнение.
– Да нет же, я… – она замолчала, качая головой, и сказала глухим голосом: – Пожалуйста, Джон, я не хотела бы это обсуждать.
– Ладно, – ответил он спокойно, я не собираюсь быть навязчивым. Так часто бывает, Холли. Наше общество внушило женщинам мысль, что любовь – синоним желания. Наверное, он был твоим первым мужчиной.
Она встала, изрядно взволнованная.
– Джон, пожалуйста…
– Извини, я ведь твой друг, Холли, я забочусь о тебе. Я хотел помочь, а не обидеть. Кто знает, может, тебе лучше всего было бы лечь с ним в постель. Ты, возможно, поняла бы, что реальность не столь привлекательна, как воспоминания.
Он допил свой кофе и встал.
– Конечно, это мнение мужчины, женщины думают и чувствуют иначе, но, возможно, единственный путь тебе освободиться от него – это встретить лицом к лицу его влечение к тебе, а не убегать. Одно ясно, пока ты этого не сделаешь, в твоей жизни не будет места другому мужчине.
Холли продолжала сидеть, опустив голову, и не смотрела на него, но он продолжил:
– Извини, если я сказал что-то не то или обидел, но мне больно видеть тебя такой. Сегодня вечером ты в мыслях была далеко от всех. Ради собственного блага ты должна определиться в своем отношении к нему.
Он направился к двери. Холли машинально встала и пошла за ним. У порога Джон помедлил, а затем повернулся и быстро поцеловал ее в щеку. Если он и понял, как она инстинктивно отшатнулась, то никак этого не показал, а просто грустно улыбнулся и спокойно сказал:
– Ладно, Холли, я знаю. Я не нужен тебе, даже если бы не было его. Во всяком случае не как любовник, но я надеюсь, что мы добрые друзья, и ты поймешь, что я о тебе беспокоюсь. Подумай над тем, что я сказал, ладно?
Когда он ушел, Холли вернулась на кухню и сварила себе еще кофе.
У нее было нехорошо на душе. Она закрыла глаза, закусив нижнюю губу. Если Джон догадался, насколько неравнодушна она к Роберту, если догадался, насколько прошлое преследовало ее, то сколько же людей, друзей внимательно наблюдали за ней… оценивая?
Я схожу с ума, подумала она. Джон высказал всего лишь предположение, а она сдуру подтвердила его догадки, вот и все.
Но ведь она сказала Джону правду, что не любит Роберта. Как она может его любить? Как может любить женщина мужчину, которому не доверяет, – мужчину, который лгал ей, который обманул ее, который причинил ей такую боль?
А что касается этой чисто физической потребности, которая ее так мучает… Она с трудом сглотнула, чувствуя, как болят у нее мышцы от напряжения.
Возможно, Джон прав, возможно, единственный способ преодолеть это в себе – это… что это? Переспать с Робертом? Эта мысль возмутила ее. Как такое возможно? Она боялась бы потерять над собой контроль, оказаться той самой беспомощной девчонкой, которая не могла заставить себя отказаться от него. Она даже сейчас могла помнить, как он обнимал ее, как целовал – это было как бросание в омут, она понимала, что погибает, тонет, но ничего не могла с собой поделать. Она не может подвергнуть себя этой пытке, этому унижению вновь.
А если ей как-то удастся сохранить самообладание? Если она сможет доказать себе и Роберту, что он уже не имеет над ней прежней власти, не может так возбуждать ее, заставлять желать его? Если бы ей это удалось… если бы ей это удалось, может быть, она, как считает Джон, освободится?
Дрожа, она пила кофе и говорила себе, что такие опасные мысли возникли у нее под влиянием красного вина.
«Это все еще существует», – сказал ей Роберт, а затем поцеловал, зная, что она отзовется, зная, что она…
Продолжая дрожать от напряжения, она допила свой кофе. Был уже второй час ночи, а она хотела утром рано встать. Она машинально умылась и пошла наверх. И зачем только Джон растревожил мысли, которые ей не хотелось ворошить.
После встречи с Джоном у Холли выдалась ужасно тяжелая неделя. Не было минуты передохнуть, а вечерами всякий раз, когда звонил телефон, она чувствовала, как у нее напрягаются мышцы. У него нет причин звонить, уговаривала она себя, и все же ночами она видела сны о нем… о том, что он преследует ее, а она убегает по узкому проходу, который становится все темнее и темнее, пока наконец она решает не убегать, а повернуться к нему лицом.
– Ты худеешь, – заметила Элис, внимательно глядя не нее. – Ты мало ешь.
– Небольшая поправка, у меня нет времени есть, – печально отозвалась Холли. – Чем быстрее вернется Пол, тем лучше…
– М-м, надеюсь, он должен вот-вот приехать. Презентация духов…
– Не напоминай, – застонала Холли. Ей звонила Элен, чтобы обсудить газетные интервью, о которых она договорилась, по-прежнему пытаясь уговорить ее приехать в Лондон для отработки презентационного имиджа.
– Ну почему бы тебе не поехать? – настаивала Элис. – Подумай только, полный гардероб одежды и возможность попасть к лучшему парикмахеру и косметологу.
– Десять лет назад мне было бы это интересно, – ответила Холли. – Но сейчас я хочу проводить свои свободные часы, работая в саду, надев старый свитер Пола, джинсы и сапоги. Элис рассмеялась, а затем сказала:
– Я тут в журнале мод видела потрясающий велюровый комбинезон. Представляешь, как бы ты выглядела на местном фоне, если бы надела такой, при твоей фигуре ты могла бы…
– Умоляю тебя, – сказала Холли, – Меня бы вычеркнули из списка гостей в радиусе пятидесяти миль отсюда… – Она помолчала, а потом добавила со смешком: – Впрочем, вот возьму и надену.
Они обе рассмеялись, а Элис, покачав головой, сказала:
– Вот погоди, приедет Пол… Он поддержит Элен, и уж с ними двоими…
– Даже вдвоем они не заставят меня облачиться в велюровый комбинезон, – твердо ответила Холли.
– Тогда в шорты, – нарочно сказала Элис. – Они в этом сезоне также очень модны.
– Только не на мне, – сказала Холли.
Прошла еще неделя; она видела Роберта всего один раз, когда шла по улице за покупками. Он увидел ее и, приветственно подняв руку, с улыбкой поспешил к ней.
Она ужасно растерялась и перешла на другую сторону улицы, сделав вид, что не заметила его.
Позже она рассердилась на себя за такое глупое поведение. Когда она вошла в дом, зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала голос Роберта.
Не сказав ни слова, она бросила трубку и затем стояла, не обращая внимания на настойчивые звонки. Ну зачем он это делает? Ей-Богу, ни один здравомыслящий человек не дойдет до такого только с тем, чтобы возобновить былую любовную связь – если это то, чего он добивался. Его поведение казалось чрезвычайно нелогичным.
Лето осталось почти позади. Она планировала провести уик-энд в саду, а вместо этого пришлось много работать, и она провела его в помещении, за рабочим столом, забыв про обед, а затем про ужин, стараясь управиться со всеми накопившимися бумагами.
В восемь часов раздался телефонный звонок. Она, нахмурившись, посмотрела в ту сторону, где стоял телефон, как будто не понимала, почему он звонит. Она немного поколебалась, прежде чем снять трубку, заранее напрягшись, поскольку была почти уверена, что звонит Роберт.
Вместо этого, к ее удивлению, она услышала голос Пола.
– Привет, я приехал, – сказал он.
– А я и не знала. Где ты?
– Здесь, дома. Слушай, давай приезжай и прихвати с собой бутылку шампанского. Нам с тобой есть что отметить.
– Ты действительно дома? Но…
– Приезжай, – прервал ее Поль. – Я тебе все расскажу.
Брат всегда приезжал домой рано и никого не предупреждал, а затем требовал ее присутствия; на сей раз Холли была слишком рада его возвращению, чтобы возражать.
У Пола была небольшая, но роскошная квартира в семи милях от городка в огромном викторианском доме, переоборудованном в жилой комплекс с садом и спорткомплексом с зимним плавательным бассейном.
Купив по дороге шампанского, Холли ждала, пока откроются автоматические ворота, чтобы затем осторожно подъехать к стоянке для посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16