Бодэ не меньше, чем того генерала, интересует, на чьей же ты стороне на самом деле?
Халагар только фыркнул:
– Я наемник. Я на стороне тех, кто мне платит, а сейчас это Дорион. Что касается имен, я выбрал Колетсу, потому что это довольно обычное имя. Понятия не имею, существует ли вообще полковник Колетсу, не говоря уже о генеральном штабе повстанцев. Я просто рискнул, надеясь, что те люди тоже этого не знают. Военное командование – это огромная бюрократическая машина, никто не знает всех игроков. А вот что мне действительно хотелось бы знать, так это что имел в виду генерал, говоря, что мы доберемся туда как раз вовремя. Пожалуй, они собираются двинуться для пробы на вашего друга Булеана, чтобы проверить свою систему.
Дорион смотрел вперед, на медленно возникающую на горизонте границу средины.
– Как бы этот генерал не оказался прав насчет того, что нас пристрелят на входе.
– Ну, я прихватил немного желтой ткани для флага, – сообщил Халагар. – Мы будем держать этот символ перемирия и подходить открыто, медленно, ждать оклика. Наверняка это должно сработать.
Они почти не говорили о том, что им пришлось увидеть на границе, хотя это было у всех на уме. Чарли думала, что акхарцам давно надо было предоставить колониям и коренному населению независимость и обращаться с ними, как с равными. Тогда все могли бы жить счастливо. А теперь никакого счастья не получалось. Может, акхарцы и были сами виноваты, но что собирались делать все эти народы после того, как полностью уничтожат акхарскую культуру? Кто удержит их от взаимного истребления в непрерывных войнах? Неужели тысячи цивилизаций окажутся отброшенными назад в каменный век?
Эта война, ненависть, дикость казались девушке ненужными и трагичными для всех. Там, дома, все было намного проще, или это ей только так казалось?
– Тебя в самом деле касался Ветер Перемен? – спросила Бодэ у Дориона.
– Нет, это я выдумал на ходу. Всю жизнь самое лучшее и ценное, что у меня было, это мой голос. Один на один, во всяком случае, я всегда мог вывернуться. Но и вправду здесь так много магов, потому что это те, кого задел Ветер Перемен или изуродовали попытки вторгнуться в запретные области магии. Теперь их отличия, их уродство, становится преимуществом, а не проклятием. Изгнанные с позором из средин, вынужденные ощущать себя чудовищами – я много видел таких в Кудаане, – теперь они спешат воспользоваться случаем и разделаться с теми, кто прежде третировал их. До сих пор я не понимал, почему такие люди, как Булеан, который при каждом удобном случае поносил акхарскую систему, рискнули бы головой, чтобы эту самую систему защитить. А сейчас, кажется, понял. Это только ненависть и месть. Все восстание – это ненависть и месть, от Клиттихорна и Принцессы Бурь до тех людей там, сзади. Все их новое общество будет построено на ненависти и мести, а в сравнении с этим общество, которое держится на бессердечности и равнодушии, – это еще не самое худшее.
Через несколько часов, продвигаясь вперед медленно и осторожно, они достигли внешней линии обороны Тишбаала срединного. Несмотря на флаг, их все-таки обстреляли.
– Прекратите огонь, черт побери! – закричал Халагар. – Мы акхарцы, и мы не с теми! Дайте нам поговорить с кем-нибудь из офицеров!
Ответа не последовало, и Халагар начал терять терпение.
– Черт побери! Посмотрите на нас! Если уж вы боитесь таких, как мы, все ружья в мире вас не спасут!
Внезапно из тумана поднялся целый отряд солдат в форме. Их ружья были направлены прямо на путешественников.
– Хорошо, сэр, – сказал сержант. – Слезайте с лошадей и следуйте за нами.
Им повезло: офицер разведки с передовой линии обороны встречался с Халагаром, когда тот был королевским курьером Кованти. Но им пришлось выдержать подробный допрос по поводу того, что они видели там, откуда пришли, и как, черт возьми, им удалось уцелеть.
Халагар повторил свой рассказ.
– Возможно, нам следовало бы нанять тебя, – заметил офицер разведки, его звали Тоганд. – Наши люди все время пытаются просочиться на ту сторону, но еще ни один из них не вернулся.
– Акхарцы, которые на них работают, держатся довольно далеко от границы, и у них свой лагерь. Это и понятно: вряд ли кто-нибудь из акхарцев уцелеет, когда начнется сражение.
– Конечно, они могут захватить наше передовое подразделение, но даже линия пикетов находится в радиусе действия артиллерии срединной земли. И этому сброду не разрушить магический щит, который не дает любому неакхарцу войти в срединную землю. Те маги, что на их стороне, даже все вместе не смогли бы это сделать.
– Я тоже так думал, пока не увидел долину, в которой поработал Ветер Перемен. Вся магия – ничто для Ветра Перемен, а я убежден, что те, кто стоит за всем этим, могут отправить его, куда бы они ни захотели. Или Ветер Перемен может просто промчаться из глубины страны к границе, прокладывая широкий путь к центру. Не знаю, что они планируют, но они уверены в успехе, это точно.
– Никто и никогда не мог влиять на Ветер Перемен, ты же знаешь, – возразил Тоганд. – Я видел, что Ветры иногда ведут себя так же правильно и странно, как в той долине. Если бы нашелся кто-нибудь, способный управлять Ветром, им пришлось бы направлять Ветры по очереди в каждую средину, и не потребовалось бы много времени, чтобы понять, кто и откуда руководит ими. Тогда остальные колдуны воспротивились бы этому просто из самозащиты.
Это была старая песня. Дориона она уже не убеждала.
– Тогда почему вы отсиживаетесь здесь? Те несчастные, которые терпят поношения, они же граждане, черт возьми! У них есть права! И право на защиту и покровительство их короля и всех сил, имеющихся в его распоряжении.
– Он попал в точку, – заметил Халагар. – Почему это не было подавлено в зародыше? Для чего тогда существует армия? Вместо того чтобы поддерживать порядок в колониях, вы отвели войска к средине и позволили этому распространяться.
– Знаю, знаю, – согласился Тоганд. – Думаете, мы не понимаем этого? Здешняя Главная Колдунья выжила из ума так давно, что я ее другой и не помню. Она вообще больше не выходит, и никто не смеет говорить ей то, чего она не желает слышать. Она плюет даже на приказы короля, и она достаточно могущественна, чтобы испепелить любого из самых сильных адептов, кто вздумал бы ей перечить. Она совсем полоумная! Все продолжает называть короля "его величество король Юрамба", а Юрамба помер уж два столетия назад! Она, кажется, в самом деле верит, что объезжала колонии лишь пару недель назад. И хотя она впала в старческий маразм, ее боятся по-прежнему, потому что она никогда не оставляет в живых никого из адептов, кто приблизился к ней по своему могуществу. Но она пока единственная у нас, кто может поддерживать щит. Мы не можем идти против них без колдовства, особенно против этого треклятого незаконного автоматического оружия, которое превосходит все, чем располагаем мы. Дорион кивнул:
– Я так и подумал, когда увидел все это. Они слишком старые или слишком ленивые, чтобы на них действительно можно было надеяться. Интересно, сколько столетий мы удерживали колонии страхом колдовской силы, которой на самом деле уже не существует? Лучшие из магов второго ранга не хотят быть Королевскими Волшебниками, они хотят экспериментировать, или специализироваться, или совершенствовать свое мастерство до предела. Они порывают с обществом, с политикой, иногда вступают в пределы, слишком опасные даже для них, и превращаются в уродливых созданий или кончают тем, что вызывают Ветер Перемен и исчезают навечно. А мы остаемся в руках посредственностей и бездарностей. Проклятие! Враг понял, на каком обмане построен наш мир.
– И все-таки это мелочи жизни, – заметил Халагар, – по сравнению с утверждением генерала повстанцев, что предстоит «потеха» в Масалуре. У вас есть какая-нибудь информация? Тоганд покачал головой:
– Никакой.
Бодэ взглядом подозвала Д Ориона, а когда он подошел к ней, прошептала:
– Спроси, не проходила ли здесь невысокая полная молодая девушка.
Дорион кивнул и вернулся к солдатам.
– Не было ли здесь девушки лет двадцати или около того, довольно толстой, с низким, почти мужским голосом, которая была бы похожа на сестру вон той, хорошенькой, если бы не весила больше, чем надо?
– Простите, нет. По крайней мере, если она и проходила, это было до того, как мы здесь обосновались. Вы могли бы проверить в Службе иммиграции и пропусков, проходила ли она здесь раньше, но с тех пор, как мы здесь, было лишь несколько беженцев, и никто не походил на вашу спутницу, – а мне довелось беседовать с ними со всеми. А что? Кто-то еще пытается пройти здесь? Кто-то отделился от вашей партии?
– Да, вроде того, – осторожно ответил Дорион.
– Ну, вспомните, через что вы прошли, прежде чем попасть сюда. Если до сих пор она этого не сделала, боюсь, что она либо погибла, либо попала в рабыни к колонийцам. Вам чертовски повезло.
Они провели несколько дней в Тишбаале срединном. Он уже некоторое время находился в осаде. Наверное, прежде это был оживленный большой город, но сейчас он выглядел как жалкая тень самого себя. Фабрики и магазины закрылись, электростанции работали с перебоями. Почти половина населения лишилась работы, и все злились, что правительство не может справиться с беспорядками.
Город был переполнен. Там, где едва хватало места для двух-трех человек, теперь ютилось гораздо больше. Многие ночевали в парках, в палаточных городках. Это были беженцы, которые устремились в срединную землю в поисках защиты.
Благодаря тому, что в срединах было много огородов, еды пока хватало, но мясо выдавали по карточкам. Хотя немало туземцев сохраняло лояльность, ни одна колония не была вполне безопасна для акхарцев или тех караванов, от которых так долго зависели средины.
Из Тишбаала срединного четверка вошла в мир, который, как предполагалось, был дружески настроенной колонией. Называлась она Кватарунг. Опознавательные камни и бойкий язык Халагара помогли пройти повстанческую заградительную линию со стороны Масалура. Военный отряд там только поддерживал осаду и не претендовал на роль основной атакующей силы.
Кватарунг представлял собой безбрежные поля сахарного тростника, пальм и других тропических культур. Крупные, обезьяноподобные туземцы, возможно, с удовольствием присоединились бы к восстанию, если бы хоть на мгновение поверили в его успех. Несмотря на звериную наружность, они не были ни глупыми, ни даже наивными. Не становясь по-настоящему ни на чью сторону, кватарунги извлекали наибольшую выгоду. Десятки тысяч семей акхарских колонистов переехали ради безопасности в средину или переселились подальше от пересечения миров, туда, где не было ни туземцев, ни повстанческих отрядов. Кватарунги впервые оказались предоставлены сами себе. Подчиняясь только собственным родовым правилам, они устроились просто прекрасно. Если бы средина удержалась, акхарцы оценили бы их лояльность. Если бы средина пала, они бы приветствовали победоносных повстанцев. Дорион и его спутники подозревали, что во многих колониях дело обстояло так же, лишь немногие были абсолютно преданы идее восстания. Но и эти немногие численно значительно превосходили акхарцев, а мощное оружие компенсировало в какой-то степени отсутствие настоящей выучки.
Четверо путешественников жили в Кватарунге уже три дня, когда на мирной дороге, что шла между нескончаемыми рядами сахарного тростника, при свете дня на них неожиданно напали. Мрак дремал, и, хотя он услышал какой-то шорох и понял, что это опасность, не успел их предупредить.
Банда выскочила из тростника с криками, которые напугали лошадей, и мгновенно окружила четверку акхарцев. У бандитов были две обычные однозарядные винтовки, дробовик и три огромных мачете. Полдюжины кватарунгских парней демонстрировали свою солидарность с повстанцами и презрение к осторожности своих старших соплеменников.
Глазами кота Чарли видела их: круглолицые, мощные, почти сплошь покрытые коричневой шерстью, они чем-то напоминали описания снежного человека.
– Что вам нужно? – прогремел Халагар. Голос, которым он привык отдавать команды, производил впечатление.
– Слезайте с лошадей, акхарцы! – прорычал в ответ один из туземцев, если не самый высокий, то точно самый толстый, явно главарь шайки. – Кватарунг теперь наш! – Он повернулся к своей банде. – Пять секунд, или стреляйте в обоих мужчин. И стреляйте в мага, если он попытается поднять руки. Стреляйте ему в голову.
Глава 7
Маленькая практичная измена
Вы ошиблись на наш счет, – обратился Халагар к банде. – Я наемник на службе у генерального штаба лорда Клиттихорна с поручением прибыть в Масалур раньше того, ну, что там произойдет, чтобы оценить обстановку.
– Заткнись и слезай! – рявкнул главарь. – Мы знаем, кто вы. Нам нужна женщина. Остальные нас мало интересуют.
Халагар резко повернул голову Чарли.
– Она? Ее искали когда-то, но теперь уже нет. Вы не получили сообщения об этом?
– Не она, – возразил главарь. – Вот эта. – Он указал на Бодэ. – Хватит разговаривать! Слезайте! Сейчас же! Считаю до пяти! Раз…
– Делайте, что он говорит, – спокойно сказал Халагар своим спутникам, наблюдая за главарем с дробовиком.
Четверо спешились, Халагар помог спуститься Чарли. "Явно не профессионалы, – решил он сразу. – Иначе они бы сообразили, что там, наверху, нас легче было держать под прицелом, держитесь, на одном уровне с лошадьми". Не было времени договариваться с остальными. Пусть следуют за ним или убираются, к черту, с дороги.
– А ну, все, сюда, – приказал главарь.
– Да, сейчас, сэр, – откликнулся Халагар. Он вынул перочинный нож, который носил в кармане, вонзил его в свою лошадь и ударил ее.
От боли лошадь заржала и встала на дыбы, две другие попятились, Бодэ схватила хлыст, сильно хлестнула собственную лошадь и ринулась в драку.
Халагар кинулся на главаря, схватил его и крутанул так, что дробовик разрядился в ближайшего к нему члена банды, вооруженного винтовкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38