А вот я, хоть и такой же инженер, как и А. Козарь, могу. Только не надо меня убеждать, что джинсы, дубленки, стереомагнитофон и "Жигули" это плохо. Ведь вокруг десятки людей, у которых все это имеется. Так что же, я хуже их, что ли, или меньше их зарабатываю?
Я не говорю о тунеядцах и жуликах. Я их сам не уважаю. Я говорю о тех, кто работает. Только ведь одни работают мало и мало получают. А другие работают очень много и много получают. И мне мои деньги достаются вовсе не за здорово живешь. Я хоть и инженер, а руки мои в мозолях, в ссадинах и в заусеницах. И тружусь я не за совесть, а за деньги.
В пять я свободен на своей работе, сажусь в "Жигули" и еду. Думаете, домой? Нет, на халтуру. Да, я, инженер, имею халтуру, которая дает мне по крайней мере в два раза больше, чем я получаю на основной работе. Дело в том, что у меня есть двоюродный брат. Его тесть - мастер на все руки работает в фирме "Заря". И вот мы с братом подрядились к нему в компаньоны. Дело наше такое: мы помогаем новоселам благоустраивать быт. В "Заре" ведь столько и рабочих-то нет, чтобы всем жильцам дома-новостройки сразу и двери кожей обить, и полы лаком покрыть, и всякие удобные для жизни приспособления приделать. Мы же со временем не считаемся, надо - до глубокой ночи будем работать. Конечно, и деньги за свою работу получаем приличные.
Так почему же мне не иметь все то, что сегодня уже считается обычным набором материальных благ? И я готов спорить до посинения с человеком, который будет мне доказывать, что ему не надо ни машины, ни хорошей мебели, ни модных тряпок. Ведь многие просто искусно прикрывают свои страсти, а на самом деле так же любят красивые вещи, как и я. Любят, но всячески скрывают это от других. А я вот не скрываю, и, значит, честнее их. Да, я хочу жить красиво. И жена моя хочет. Да и вообще все женщины, в том числе, я уверен, и жена того же Козаря, не откажутся от такой жизни. Почему бы и нет? Чего тогда стоят все наши разговоры о подъеме благосостояния каждой семьи?
Недавно возвращаюсь домой поздно вечером с халтуры - циклевали пол в новом доме. Сел в такси, еду, глаза так и слипаются. Таксист, молодой парень, вдруг обращается: "Дядь, картину не желаете приобрести? Дешево отдам". Вынимает из-под сиденья раму. Я в живописи, если честно, не очень-то понимаю, но тут вижу, что вещь не наша. Потому что изображена на ней обнаженная красавица, полулежащая на диване. Причем это не репродукция там какая-то, а самая настоящая картина, нарисованная маслом. И просит парень недорого - всего четвертной. Для меня это не деньги, я даже не торговался, вынул и заплатил. Приехал домой, повесил в спальне, и так она хорошо вписалась в интерьер, что я просто не нарадуюсь. Недавно узнал, что это "Спящая Венера" итальянского художника Джорджоне. Так что и в музей незачем идти, чтобы приобщаться к художественным ценностям.
Да, я люблю все красивое. И тоже хочу быть первым во всем. Вот мы тут у одного писателя в новой квартире работали. Смотрю, у него на всех дверях бронзовые ручки под старину. Спрашиваю деликатно у его жены: "Где достали и почем?" - "Да они, - отвечает, - сейчас в любом хозяйственном свободно продаются - индийский импорт". И точно. В тот же день пошел и купил. Приделал к дверям, хожу, любуюсь, потому что красиво. Так что, меня за это надо осуждать? Тогда давайте осуждать и писателя и про него говорить, что он тоже мещанин и обыватель.
Я не верю, что есть чудаки, которым совершенно безразличны модная одежда и комфорт в доме. Если я встречу такого, то сразу увижу: притворяется. Только вот вопрос: чего ради?
Я считаю, что, пока молод, я должен взять от жизни все, чтобы радоваться ей. Вот когда постарею, тогда другое дело, может, тогда и мне, кроме скамейки в садике перед домом, больше ничего не надо будет.
А пока мне нужны и дача, и машина. Моими руками и головой заработанные. Чтобы в выходной я мог поехать куда хочу, чтобы мои дети (у меня двое - сын и дочь, пока в садик ходят) дышали чистым воздухом и ели клубничку прямо с грядок.
Конечно, за красивую модную вещь платить приходится дорого. Но если я могу заплатить за нее столько, сколько просит продавец, - я плачу и ношу. И нечего тут удивляться: умеешь жить - ты в почете и уважении, не умеешь сиди и помалкивай.
Мне могут сказать, что, мол, если я покупаю импортную вещь у спекулянта-барахольщика, то унижаю тем самым свое гражданское достоинство. То, что кто-то там наживается на моем желании иметь фирменную вещь, меня не волнует. Пусть волнует это милицию. Я же не ворованные деньги плачу, а свои, собственным потом добытые. А что касается этого самого гражданского достоинства, то лично я чувствую себя достойно только тогда, когда одет с иголочки. Не зря ведь даже в пословице говорится: "Встречают по одежке..."
Ну а вообще-то отложить все мои дела и написать вам меня заставил А. Козарь, а точнее, то место в его письме, где он утверждает: "Наряду с талантливыми, одаренными людьми немало и обыкновенных неудачников, имен которых никто никогда не узнает, кроме их друзей и родственников". Значит, такие инженеры, как он, и одаренные, и талантливые, а такие, как я, обыкновенные неудачники? Да я плевать хотел на все должности и чины, если они не приносят мне главного в жизни - материального достатка. Это я говорю без всяких шуток.
Подписываюсь, конечно, не своей фамилией. Популярность мне не нужна. Сами понимаете, не хочу, чтобы за мою откровенность меня же еще и склоняли коллеги по работе и знакомые. Да и брат не захочет, чтобы кто-то выдавал наши "производственные" успехи. А впрочем, я почти уверен, что вы и не опубликуете это мое письмо.
Владимир Владимиров,
Москва".
Письмо, однако, опубликовали, без единой поправки, и в журнал наш посыпались отклики, осуждающие, поддерживающие, рассказывающие другие истории, и вышло так, что, в сущности, частное, интимное - заметим, между прочим: еще совсем недавно выносить на общественный суд тему личного первенства считалось бы крайне неприличным, - так вот частное, интимное, что раньше не обсуждалось, а пряталось поглубже, нашло широкий читательский резонанс.
В чем дело? Почему?
Прежде всего потому, что плотность человеческих контактов, число человеческих взаимосвязей выросли неимоверно. Если жизнь каждого из нас изобразить в виде любой геометрической фигуры - квадрата, круга, треугольника, куба, а знакомства, служебные, общественные, родственные контакты обозначить проводками, по которым идут электрические импульсы и к ним, и от них, то на кругах, квадратах, треугольниках, кубах чистой плоскости бы не осталось. Один к одному, сплошняком там были бы припаяны провода, по которым то туда, то сюда несутся электрические разряды.
Такова наша жизнь.
Таковы наши бесчисленные контакты.
Бытие даже самого замкнутого человека состоит в бесконечном, по сути, количестве связей. А если человек по характеру общительный? А если работа у него такая, как у Александра Козаря? Или Владимира Владимирова?
Тогда жизнь их суть тугое переплетение посторонних взглядов, суждений, оценок, пониманий или непониманий, и слово "посторонних" здесь звучит весьма условно, потому что разве можно признать посторонним суждение человека, возникающее в силу общественных, рабочих, просто человеческих взаимоотношений с тобой, коли ты самой судьбой поставлен посреди этих бесчисленных мнений и отношений?
Само слово - взаимоотношения - означает в лучшем случае двусторонность всяких связей, когда не только ты реагируешь на поступки, линию поведения и слова другого, но и тот, другой, реагирует на все, что делаешь и говоришь ты. Хочешь ты или не хочешь, а твое вроде бы личное кому какое дело, как я живу, к чему стремлюсь? - становится общественным, и даже если ты глубоко внутри себя затаил собственные мысли, совершаемые тобою поступки - со знаком "плюс" или со знаком "минус", это все равно, они "выдадут" тебя реакцией на них твоего окружения - ближайшего или отдаленного.
Это все к тому, что человек сегодня стал гораздо обнаженнее для других, всякий человек, пожалуй. И эту обнаженность диктует множество контактов, которым всякого человека обеспечивает не его собственное желание, а жизнь, объективность, реальность.
Как ты ни упирайся, а ты на виду. Чем дальше, тем больше. Личное, таким образом, становится глубоко общественным.
Тем более если твои личные соображения и поступки касаются самого главного, самого вечного из вечнейших вопросов: как жить, во имя чего, что такое жизнь, в чем ее смысл?
И совсем по-гамлетовски - "Быть или не быть?" - в конечном-то счете.
Да, быть или не быть человеком, как жить по-людски, по справедливости, и что такое справедливость - для себя, для всех? - это все вопросы из вечных, вопросы не риторические, хотя, бесспорно, философские, и вопросы эти философские в каждом конкретном случае, в каждой живой судьбе звучат и слышатся по-разному.
Хорошо, когда вопрос обнажен, в житейском же смысле не усложнен для разбирательства теми или иными привходящими обстоятельствами, сглаживающими, к примеру, прямоту честного ответа.
Дело, впрочем, не только в ответе. Для ответа нужен вопрос. А вот вопрос-то порой так закамуфлирован всевозможными причинами, обстоятельствами, оправданиями, так испятнан голубой - под ясные небеса краской, что, как ни вглядывайся, вопроса не обнаружишь, над тобой небесная голубизна, где все так хорошо и чисто.
Откровенность и прямота, без самооправданий и самоадвокатуры, вот что помогает означить беспокойство, обнаружить симптомы, чтобы затем, следуя вперед, по шажочку, поставить диагноз и разобрать причины болезни или, напротив, истоки здоровья.
Болезнь и здоровье, конечно же, подразумеваются нравственные.
АЛЕКСАНДР КОЗАРЬ
Итак, Александр Козарь и его устремления, рассуждения - вначале разберем их.
За что следует похвалить этого инженера, поддержать его? Прежде всего за прямоту, за искренность суждений, не всегда, впрочем, праведных, за сомнения в самом себе, за желание открыто, даже публично обсудить свою линию поведения, свою, если хотите, программу жизни - иначе как программой, и программой осуществляемой, это не назовешь.
Надо заметить к тому же, что настоящий карьерист, "шкура", рвущаяся к власти любым путем, - эти ярлыки, при некотором раздумье, все же не годятся Александру Козарю. "Шкура", карьерист никогда ни в чем не усомнится; ему наплевать, что там плетут у него за спиной и какие прозвища придумывают рабочие. Как правило, карьерист - продукт уже завершенный, даже полукарьерист, незаконченный карьерист, не уверовавший до конца в избранную самим собой роль, - такой тоже распинаться не станет: где-то, пусть задним умом, он прекрасно понимает, что его исповедь может дорого ему обойтись. От того же главного инженера, от директора, от рабочих собственного цеха.
Нет, тут другое. Циник обзовет ее наивной, на самом же деле - это искренняя попытка разобраться и в самом себе, и в окружающей - на сей раз общественной - ситуации. Как вести себя с пользой для дела? Как вести себя с пользой для дела, не забывая при этом о чести, порядочности? И совместимые ли это понятия - интересы дела и человеческая мораль?
Скажем прямо, вопросы совершенно не новые. Они суть отражение объективных процессов. Помните диалектический материализм? Единство и борьба противоположностей? Объективные закономерности? Противоречия?
Элементарное воспитание, например, требует: во всем уважать старших, чтить их опыт, слушать, а коли надо, безропотно повиноваться.
Кто с этим станет спорить?
Но вот реальная ситуация, и тут мы поверим Александру: цех, где начальником нерешительный, пожилой, возможно, усталый инженер, который не справляется с работой. Человек, безусловно, старше Козаря.
По-человечески Козарю надо сидеть скромно, делать свое дело, ждать если этого ждут, если возможно этого ждать, - пока пройдут полтора года до ухода - возможного ухода - начальника цеха в отставку.
Но есть еще один уровень оценки окружающего: инженерный, профессиональный, наконец, гражданский.
И человеческое, и гражданское - положительные начала, но - вот беда! - они могут входить - и входят - в противоречия между собой.
Александр Козарь поступил так, как он поступил. Сам своего предшественника "не свергал", но на заданный вопрос ответил честно - с точки зрения дела, и, таким образом, "свержение" пожилого инженера предоставил другим, вышестоящим. Те в интересах дела выбрали более молодого, возможно, белее энергичного и профессионального.
Налицо ситуация, где борются два положительных начала, а когда что-то с чем-то борется, то одно неизбежно побеждает. И вот - парадокс! Побежденное человеческое стало как бы ухмыляться над победившим гражданским. Да, мол, какой ценой победа-то, а? Укоризна в суде, праведная укоризна, спору кет.
Но, представьте себе, ведь и в случае победы человеческого гражданское стало бы укорять своего победителя точно теми же словами и аргументами. Да, мол, какой ценой победа-то, а? Преданием долга, обязанностей, профессиональной истины? Разве же это морально, по-человечески?
Да, вот такой парадокс. Избирая гражданское, иногда попирают человеческое, избирая человеческое, иногда вынужденно попирают гражданское.
Таких парадоксов в жизни великое множество. Причем очень часто третьего не дано, и действительно приходится выбирать. Правда, на мой взгляд, в ситуации Александра Козаря такое третье, теоретически по крайней мере, могло бы быть. Подчеркиваю - теоретически, хотя, раз уж мы говорим о таких материях, как нравственное и гражданское, материи эти распространяются на всех действующих лиц конкретной ситуации, а не на одного лишь Козаря. Ведь бывший начальник цеха, ждущий пенсии, тоже не абстрактная фигура, а живое лицо. И, я полагаю, именно ему можно предъявить определенные - в данном случае и человеческие и гражданские вместе - требования. Без всякой, впрочем, обиды.
Итак, пожилой человек, инженер, судьба которого, жизнь которого для нас - загадка. Однако при всех привходящих личных обстоятельствах остаются все те же важные всякому критерии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77