Темперанс повиновалась, присела и молчала, пока он расшнуровывал шнурки ее ботинок.
– У вас, наверное, создалось впечатление, что в этом доме никогда не было счастья, – произнес он, стягивая с нее ботинок.
Темперанс вздохнула, соглашаясь. Азартные игры. Убийство. Месть. Да, дом не похож на обитель счастья.
– Я знаю, что деревенские любят поговорить о моей семье, а особенно Грейс. Вы хотите... – он кивнул на ее ногу в чулке.
Она не знала, что ответить, стесняясь приподнять перед ним юбку и распустить подвязки. Может, сказать ему, чтобы он отвернулся? Вдруг ей дико захотелось вытянуть ногу и...
Но Джеймс решил эту задачу, он отвернулся и ждал, пока она распускала оба чулка и скатывала их. Она засунула их в карманы. Когда с чулками было покончено, Джеймс встал на колени перед ней и взял в свои большие руки ее маленькую ножку.
– Я знаю, что вы наслышаны об игре, смертельной вражде, отравившей поколения, но...
– Мне никто не рассказывал о смертельной вражде, – с интересом произнесла она. – Хотелось сложить все кусочки головоломки в одно целое.
Джеймс сильнее сжал ее лодыжку и покачал головой.
– Могила моей бабушки не освящена, это не дает мне покоя. А вы знаете что-то о ее смерти! Что именно?
– Ее убил ваш дедушка! – ответила она, еле дыша и ожидая взрыва.
Но взрыва не произошло. Вместо этого Джеймс открыл бутылочку с растиранием и стал втирать жидкость ей в лодыжку.
– У старика был дикий нрав, – заметил он.
– А сколько женщин он выбросил в окно? – спросила Темперанс, пытаясь немного поднять ему настроение.
Джеймс взглянул на нее с кривой усмешкой.
– Немного. Итак, сейчас вы мне расскажете все, что вам известно, а также откуда у вас такая информация.
И Темперанс нарушила свое слово хранить тайну...
– Их поженили насильно, – сказал он, растирая ей лодыжку, – и они оба ненавидели друг друга.
– Как вы и ваша жена, – тихо вставила Темперанс.
– Да, – бесцветно ответил он. – Но их брак был браком без любви с самого начала, и им ничего не хотелось, лишь бы побольнее ударить друг друга. Он играл, а она тратила.
Темперанс взглянула на него с интересом.
– А где все, что она купила?
Джеймс хмыкнул.
– Только не говорите мне, что вы поверили в эту старинную легенду и где-то в этом доме спрятаны сокровища Аладдина!
– Я думала... – обескураженно произнесла Темперанс.
Он вернулся к растиранию.
– Что вы думали? Что нам вместе стоит начать разбирать стены и искать? Неужели вы думаете, что этим не занимались мой дед и мой отец? И что мы с братом потратили не один день на поиски сокровищ?
– Но Грейс рассказала, что ее муж нашел счета за те вещи, которые купила ваша бабушка, серебряные вещи и даже золотые статуи работы Челлини!
Джеймс молчал, массируя ей лодыжку, и чем дольше он молчал, тем чаще билось ее сердце. Она обожала в детстве «Остров сокровищ».
– Какие счета? – тихо спросил Джеймс.
Темперанс глубоко вздохнула, пробуя успокоиться.
– Не знаю. Какая теперь разница, раз сокровищ нет? Но ведь ваша бабушка потратила все состояние, чтобы оно не досталось вашему деду, и не сказала перед смертью, куда спрятала...
Она не закончила свою мысль, потому что Джеймс схватил ее за плечи и поцеловал в губы. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился бесконечно...
Но Джеймс слишком быстро оторвался от нее. Он был очень удивлен.
– Чем бы вы ни занимались в жизни, но уж точно не поцелуями!
У Темперанс сразу пропало все хорошее настроение, и она сбросила его руки.
– Это потому, что мне вовсе не хочется целоваться с вами!
– Неужели? – хитро спросил он, наклоняясь к ней, взял ее рукой за подбородок и заглянул в глаза. – Я вас обидел?
– Разумеется, нет! – ответила она с наигранной наглостью. – А вас вообще что-нибудь кроме секса интересует?
Он уставился на нее. Он явно не привык слышать от женщины такие слова.
– Я думаю о нем постоянно. У меня не клеится работа, если я одновременно не представляю, что бы я сделал в постели с женщиной. Я думаю о том, что...
Она понимала, что он дразнит ее, но их разговор зашел слишком далеко.
– А вы не забыли о счетах вашей бабушки? Эй!..
Джеймс схватил ее за руку и потащил в дом. Он, казалось, забыл о том, что она не обулась, и Темперанс, ступив на камни и что-то хлюпающее, ясно ощутила свои босые ступни. Хорошо, если бы под ее ногами оказался не конский навоз, думала она, пока он тащил ее в дом.
Темперанс укутала ноги юбкой и зевнула. Всю ночь она до раннего утра помогала Грейс делать шляпы. Весь день она провела в ожесточенных роликовых схватках, а сейчас, к вечеру, ей предстоит разбираться с домовыми книгами вместе с человеком, который заявил ей, что она не умеет целоваться.
– Ничего, – уже в семнадцатый раз повторил Джеймс.
Их окружали домовые книги, начиная с 1762 года.
– Окажись эти книги в Америке, их бы отправили в музей, – сказала Темперанс, снова зевая.
– Если хотите спать, идите! – произнес Джеймс, но было ясно, что, если она уйдет, он перестанет ее уважать.
Она вытянула босые ноги и похрустела пальцами. Шести свечей было очень мало, и в старой библиотеке было темно, как в пещере.
– Все-таки странно, что ваша бабушка никому ничего не сказала. Никто не ожидает смерти, и все равно мы составляем завещания. Несчастный случай может произойти с нами когда угодно. А если еще учесть нрав вашего дедушки...
– Но ведь все произошло случайно! Никакого убийства. Он не стрелял.
– Да, но мне интересно, кто первым вытащил пистолет. И разве ваш дед не угрожал оружием?
– Напомните мне, чтобы я никогда не ездил в Америку, – рассеянно отозвался Джеймс, в пятый раз пролистывая книгу. – А Грейс знает, что Гэви сделал со счетами, которые он нашел?
– Она не говорила. Спросите у нее сами. Вы отлично знаете, где ее спальня! – выпалила Темперанс и замерла.
Почему она это сказала? Джеймс не поднял головы.
– Вы уже не в первый раз демонстрируете свою ревность к Грейс. Вы уверены, что не хотите у нас остаться?
– Ревность? Не смешите меня! И в Нью-Йорке меня ждут. Слушайте, я пошла спать. Мы поищем, что вы там собираетесь найти, завтра утром, – произнесла она, поднимаясь. – Как жаль, что ваша бабушка не любила вас так сильно, как вы ее, и не поведала вам, что и куда положила!
– Матерь божия... – тихо сказал Джеймс.
Повернувшись, Темперанс увидела его широко раскрытые от изумления глаза.
– Она дала мне колоду карт.
– Она покупала великие произведения искусства, а своему дорогому внучку выделила только колоду карт? Она вас случайно не перепутала с вашим братцем-игроком?
– Она велела мне спрятать карты от моего деда и Колина подальше, иначе они отобрали бы колоду и проиграли бы ее, потому что это очень важная колода, – тихо произнес Джеймс.
– Дай она вам другую вещь, вы бы играли с ней и затерли, но карты вы спрятали и сохранили, да?
От затеплившейся надежды у нее пропало всякое желание спать.
– Они в коробке в моей комнате, – прошептал Джеймс.
Темперанс бросилась к двери одновременно с Джеймсом. Они оба подбежали к выходу и вместе попытались пройти. Темперанс толкалась изо всех сил, пытаясь оттиснуть Джеймса из дверного проема, в котором оба застряли.
Через несколько минут тщетной борьбы она посмотрела на Джеймса. Он улыбался своей кривой ухмылочкой, глядя на нее сверху, уперся грудью в ее грудь и забавлялся, не пропуская ее вперед.
Сузив глаза, она посмотрела на него угрожающе. Он расхохотался, отступил и дал ей пройти.
– У вас плохо получается развлекать детей, но вам отлично удается развеселить меня.
Темперанс, не отвечая, побежала вверх по лестнице к нему в спальню. При входе она остановилась, он был за ее спиной. Темперанс заглянула в спальню, затем обернулась.
– Если вы посмеете до меня дотронуться, то всю следующую неделю я буду вам в еду подсыпать песок!
– Я знаю, как вы целуетесь, поэтому не беспокойтесь! – ответил он и быстро прошел мимо нее в спальню.
Темперанс медлила у двери, нахмурившись. Она еще не сталкивалась с мужчиной, который бы мог так ее разозлить. Ей хотелось развернуться, уйти к себе и лечь спать. Пусть сам разгадывает тайны своей семьи!
Но потом она увидела, как Джеймс зарылся в большой старинный сундук, который – она была уверена – какой-нибудь средневековый предок привез с собой из крестового похода, поэтому она вошла в комнату и заглянула ему через плечо.
– Вот! – воскликнул он, вытащил маленькую коробочку и подошел к кровати. – Принесите, пожалуйста, свечу!
Одна из «девочек», Эппи, а может, ее сестра, зажгла одну-единственную свечку в его спальне, и Темперанс пронесла ее через всю комнату. Сгорая от любопытства, она, не колеблясь, взобралась на спинку кровати, поставила свечу в оловянном подсвечнике на толстое бархатное покрывало и посмотрела на карты в руках Джеймса.
– Я не рассматривал их много лет, – сказал он. – Бабушка дала мне их, когда мне исполнилось девять лет, за год до своей смерти.
Он говорил тихо, а балдахин, под которым они сидели, словно отъединил их от всего остального мира. И вдруг все ее раздражение куда-то ушло. Она словно увидела перед собой малыша, который рос среди азартных игроков и с дедушкой, обладавшим адским нравом.
– Она сказала, что они очень ценные, и я должен хранить их всю жизнь.
Он посмотрел на Темперанс – их отделяли всего несколько сантиметров.
– Еще она сказала, что они – мое будущее. Я думал, что это гадальные карты, но не знал, как ими пользоваться.
Джеймс разложил карты на кровати, и сердце Темперанс забилось чаще. Он раскинул их таким ровным полукругом, что она поняла, – в его руках карты не впервые в жизни.
Она рассмотрела колоду. Обычные карты. Красно-белая рубашка с замысловатым узором. Совершенно ничего интересного.
Темперанс разочарованно посмотрела на Джеймса. Он улыбнулся ей, снова посмотрел на карты и медленно перевернул одну из них.
На карте было изображено бриллиантовое ожерелье. В углах стояли символы туза бубей. На другой карте, которую он перевернул, оказался символ тройки червей. На ней был изображен маленький золотом херувим.
Темперанс взяла карту и поднесла ее к свече. Джеймс улыбался ей так, словно ждал, пока она додумается до чего-то.
И ее внезапно осенило... Одним движением руки она перевернула весь веер карт. На лицевой стороне она увидела ювелирные украшения и серебряные блюда.
– Господи! – вздохнула Темперанс. – Вы считаете, что это именно те вещи, которые она купила?
– Я всегда так думал, но у меня не было доказательств. Поэтому меня так заинтересовали счета, найденные Гэви.
– А за все эти годы вы ничего не обнаружили?
– Пару раз мы находили похожую посуду, вроде той, что нашли вы, но ничего больше. Когда мы впервые показали ее дедушке, он разбил ее. После того случая мы хранили в секрете все наши поиски и все, что находили. Он не любил напоминаний о жене.
– Интересно, почему? Из-за чувства вины?
Она взяла одну из карт и посмотрела на нее. Там было нарисовано кольцо с сапфиром в обрамлении четырех бриллиантов.
– А где она могла все хранить? – задумчиво спросил Джеймс.
– Этот вопрос я бы задала вам. Ведь вы лорд, а я гостья.
Он улыбнулся и взял другую карту, изображавшую маленькую бронзовую статую, возможно, античную.
– Вот она, опись имущества, теперь только осталось найти товар.
– Она что-нибудь еще оставляла? Может, карту? Подумайте хорошенько!
Он понимал, что она подшучивает над ним, и все равно засмеялся. Сокровище было частью его детства, а с тех пор как он стал лордом, все мысли у него занимала работа. Собрав карты и положив их в коробочку, он сказал:
– Ну, пока к сокровищам мы не приблизились ни на шаг.
В этом «мы» было что-то особенное, и она внезапно вспомнила, что они одни в доме, а остальные спят. В его комнате, на его кровати они сидели совершенно одни.
Темперанс быстро соскочила на пол.
– Думаю, на сегодня нам достаточно! Она наигранно зевнула. На самом деле сон давно как рукой сняло.
Джеймс с неохотой поднялся.
– Да. Вам завтра ехать в Эдинбург, поэтому лучше лечь спать.
– В Эдинбург? – переспросила Темперанс.
– Вы говорили, что собираетесь с Грейс купить для дома кое-какие вещи.
– Ах, да, конечно! Магазины!
Она совершенно забыла о своей выдуманной цели их поездки в Эдинбург. Завтра состоится тайный обед, на котором они с Грейс наденут шляпы.
– Мне тоже нужно кое-что: табак, известковый опрыскиватель для овец, пара волчьих капканов, пара метров сбруи для лошадей.
Лицо Темперанс все больше вытягивалось.
– Волчьи капканы?
– Обязательно. Возьмите повозку и пару мужчин. Ведь вам все равно понадобится повозка, чтобы перевезти продукты.
– А волчьи капканы тоже относятся к работе экономки?
– Возможно, вы правы. Наверное, мне стоит поехать с вами. Смена обстановки пойдет мне на пользу. Посмотрю себе брюки и...
– Не надо! – сказала она, пытаясь придумать причину, по которой он не может поехать.
Но она слишком мало спала, чтобы так быстро сообразить.
– Не надо брюк? Понимаю, почему женщина хочет видеть меня с голыми коленями, и если вы настаиваете...
Темперанс так сильно устала, что не могла придумать ничего лучшего.
– Мне неинтересно, во что вы одеты, но со мной вы не поедете. Я хочу отдохнуть от вас хотя бы один день. Никаких капканов. И овечьих сбруй. И...
– Опрыскивателей. Для овец. Сбруй для лошадей.
Она видела, что он снова дразнит ее, и сомневалась, собирался ли он вообще ехать в Эдинбург. Насколько она успела его узнать, он скорее прогуляется по колючей проволоке босиком, чем проведет один день в городе. А еще она сомневалась в том, надевал ли он брюки хотя бы раз. Или белье, раз уж на то пошло.
Она подошла к двери, но он остановил ее.
– Спасибо за то, что вы сделали сегодня для детей, – мягко проговорил он. – Вы очень добрая.
Она постаралась скрыть свой румянец удовольствия от его похвалы.
– Пожалуйста. Они очень хорошие, мне самой понравилось.
– И мне! – ответил он с таким мальчишеским воодушевлением и задором, что она засмеялась.
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, а если мы не увидимся до вашего отъезда, то удачных покупок!
Она опять собралась открыть дверь, но снова обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28