Делать это надо ближе к вылету.
Я поблагодарил его за предложение. Тут же проинформировал Шефа.
— Рабочий день начинается в девять, — сказал он, не пожелав мне доброго утра. Я промолчал.
— Почему они летят вместе? — спросил он.
— Может, у них свадебное путешествие. А мы тут голову ломаем…
— У Яны есть одно возражение на сей счет. Она тебе говорила?
— Говорила.
— Когда следующий рейс?
Собственно, только после этого вопроса вторник можно было считать действительно испорченным.
— В десять сорок. Но я уверен, можно успеть и на этот…
— И будешь мозолить им глаза?
— Хорошо, полечу следующим.
— Но это еще не причина, чтобы не зайти на работу, — хмыкнул Шеф и отключил связь.
Не хочу быть неправильно понятым, я не против командировок на другие планеты, — как и не против того, чтобы приходить на работу вовремя. Но улететь, так и не узнав, зачем Шефу понадобился словарь… В общем, я готов был выложить тысячу причин, почему вместо меня стоило послать Рогова. Однако Шеф твердо решил больше никого не подключать к «делу интуиционистов»:
— Я (прозвучало оно, как «Мы» у монархов докибернетической эры) через Другича дал слово Чандлеру, что о деле будут знать только пятеро…
— … роботов. — Яна, вероятно, думала, что сказала это для меня, но ее услышали и Шеф и Ларсон.
— Вы опять про карты, — Ларсон махнул на нас, как на безнадежных больных, — какая следующая? Повешенный?
— Насколько я помню, она была первой, — возразила Яна, прекрасно помнившая, что первой картой Изида обозначила меня.
— Нет, — с наивной миной произнес Шеф, — Федр у нас Паж Посохов, его карта, как мне кажется, не в счет. Колесо Фортуны, Башня, Мудрец, Девятка динариев, Повешенный, итого пять карт, которые Изида показала Федру. Две карты — Колесо и Мудрец — себя обнаружили. Предположим, что клиентом Филби была Изида. Если так, то это она, подписав письмо именем Петерсон, узнала от Мосса, с какого номера звонили Крабу. Она интересовалась вполне определенным роботом — тем, который впоследствии стал убийцей. Отсюда два вывода. Первый: ей могут быть известны оставшиеся роботы-убийцы. Поэтому она направляется на Лагуну, куда экспортировали роботов из той же партии, что и Краб. Второй вывод: спрашивая Мосса о номере, она искала не Вельяминову, а ЧГ, который, по ее мнению, должен был позвонить Крабу. Роль ЧГ малопонятна, роль карт таро непонятна совсем, но билет до Лагуны — это факт, а факты мы принимаем во внимание, каких бы жертв это ни стоило…, — Шеф посмотрел на меня, как бы спрашивая, готов ли я пойти на жертвы.
— Готов, — сказал я.
— Поэтому, — продолжил он, — я принял решение отправить Федра на Лагуну.
Это уже не было новостью: прибыв в Отдел, я попросил Яну собрать мне в дорогу пару бутербродов. В ответ она попросила оставить что-нибудь на память.
Ларсон напомнил:
— Шеф, на Фаоне остаются три подозрительных робота. Я имею в виду тех, что работают в патологоанатомической лаборатории.
Шеф помолчал с минуту, потом спросил:
— Хью, ты умеешь ремонтировать роботов?
— Отучать их убивать? Вряд ли…
— Так я и думал. А портить?
— Не пробовал.
— Значит, у тебя есть шанс научиться делать хоть это. С теми тремя мы поступим так. Ты придумаешь, как всерьез вывести их из строя — короткое замыкание им устроить или вроде того. Объяснишь все Рогову. Он будет задавать много лишних вопросов, но ты не поддавайся. От него потребуется только проникнуть в лабораторию и испортить роботов. Я же позабочусь о том, чтобы Гроссман распорядился заменить их новыми, причем, изготовленными на Земле. Гарантийный срок у них не истек, поэтому замена будет выглядеть естественно. Испорченных роботов мы выкупим якобы на металлолом.
— Отличный план, — одобрил я, — почему бы не поступить точно так же с остальными девяносто пятью?
— Если Гроссман даст санкцию, то мы так и сделаем. Помни, что в глазах Чандлера наша главная задача заключается в том, чтобы спасти репутацию его компании. Хотя… — Шеф почесал проволочкой лоб, — кто сказал, что ты летишь на Лагуну не за тем, чтобы покалечить сорок роботов.
— Вы это всерьез? — удивился я.
— Если не будет иного выхода. Я уже чувствую угрызения совести за то, что связался с «Роботрониксом» вместо того, чтобы предупредить владельцев роботов об опасности. Мы несем ответственность за смерть Хинчина. Если появятся новые жертвы, то позора нам не избежать. И он будет заслуженным. Поэтому, как я уже сказал, за неимением иного выхода — стреляй им в нейросимулятор.
— Не знаю, как Ларсон, но я ни на что другое не способен. Искать убийц среди людей, я, безусловно, умею, но среди роботов…
— Он прав, — поддакнул Ларсон.
Шеф снова задумался.
— Хорошо, Гроссман полетит с тобой. На Фаоне мы как-нибудь без него разберемся.
В характерной манере Шеф распоряжался судьбами людей, не взирая на чины. Подумать только: правая рука президента Чандлера, светило земной кибернетики доктор Гроссман назначен мне в помощники!
— А он согласится? — спросил я.
— Будет вынужден, — зловеще проскрежетал Шеф. Его проволочка в этот момент сильно смахивала на виселицу — или это он изобразил карту «Лё пендю».

13
Сидя за столиком в баре Терминала Лагуны, я изучал «Путеводитель по Галактике». Гроссман должен был вот-вот появиться. Точнее, я надеялся, что он вот-вот появится, потому что до завершения посадки на рейс «Терминал Лагуны — Лагуна» оставалось всего двадцать пять минут. В среднем раз в полминуты кто-нибудь из посетителей бросал взгляд на табло, расположенное над барной стойкой, отодвигал посуду, сгребал вещи и выходил, держа направление на стыковочные модули. Прочерченная по полу изумрудная линия помогала посетителям не промахнуться, ибо не все из них пили, как я, один только кофе. Я поднял глаза: под самым потолком парила надувная стрела, этакий дорожный знак, указывающий, в какой стороне теперь Лагуна.
«В штурманской рубке любого корабля, следующего на Лагуну, — писалось в „Путеводителе“, — вы найдете такую же точно стрелу. Благодаря ей экипаж доставит вас на планету с опозданием не более, чем в сутки».
Спрятавшись за псевдонимом «Составитель», автор «Путеводителя» настаивал на том, что планету назвали «Лагуной», потому что на ней нет ни одной лагуны.
«Океан и скалы, и в плохую погоду, которая еще удивит вас своим постоянством, не разберешь, где что…»
И все остальное в том же духе. Статью, посвященную Фаону, я в первый же день вырвал и сжег.
— Бросьте это читать, — сказал бармен и вместе с третьей порцией кофе подал мне глянцевую «гармошку». — Оставьте у себя, а путеводитель отдайте роботу, он отнесет его в мусоросборник.
Робот, в сторону которого кивнул бармен, убирал соседний столик. Меня передернуло. Прикинул, какая карта могла означать «Путеводитель по Галактике». Наверное, Динарии, поскольку «Путеводитель» подразумевал дальнюю дорогу.
Всё же, в чем-то он оказался прав. Согласно новому источнику, две лагунские луны создают своим притяжением столь мощные приливы и отливы, что некоторые острова на время полностью исчезают под водой. Сухопутной растительности нет, кругом сплошные скалы, но зато: «Где еще вы увидите такие живописные скалы!». В самом деле: вот настоящий слон, с ногами, хоботом и ушами, три сотни метров в холке, на спине — смотровая площадка и ресторан с неплохой кухней.
О названии. Сто лет назад, рассматривая в телескоп галактику М8 — она же «Лагуна» — земные астрономы не знали, что покрути они ручку фокусировки как надо, они бы обнаружили планету, богатую водой, водной фауной и флорой. Позднее планету, мешавшую разглядеть М8 в подробностях, назвали в честь галактики, которую она собой затмила.
Планета-скульптор, планета-гидролабиринт, планета, где на каждого из семисот тысяч жителей приходится по три острова (читай — скале) и два с четвертью робота…
— Вы Ильинский?
Лысый господин, сутулый, как вопросительный знак, прервал меня на подсчете, сколько островов приходится на одного робота. Ответ повлиял бы на выбор средства передвижения.
— Неужели заметно? — Я встал и подал ему руку. — Федор.
— Тим Гроссман. — Он пожал руку и уселся рядом.
Я посмотрел на часы. Семь минут до конца посадки. Гроссман обернулся к бармену и показал на мою чашку. Бармен кивнул, его подбородок описал довольно сложную траекторию, — это был одновременно и знак того, что заказ понят, и кивок в сторону табло с расписанием рейсов.
— Успеем, — сказал он мне. — До старта еще полчаса.
— Как добрались?
— Нормально… Мне прислали ваш снимок, поэтому я вас узнал.
Не сомневаюсь, что Яна выбрала самый удачный.
Робот привез Гроссману кофе, попытался убрать мою чашку, но я его отогнал. За всеми его манипуляциями я следил, не отрывая глаз.
— Здесь их быть не должно, — заметил Гроссман.
— Идиосинкразия.
— Странно, что она не возникла у вас на местный кофе, — морщась, он поболтал чашкой, — с чем он?
Я пожал плечами. В баре на Терминале Земли готовят не лучше. Гроссман с видимым усилием отхлебнул.
— Почему ваш начальник так резко возражал против того, чтобы я к вам присоединился? Он настаивал… нет, он требовал, чтобы я летел на Фаон.
Шеф сделал бы мне большое одолжение, если бы держал меня в курсе его переписки с клиентами.
— Наверное, он считает, что я справлюсь один.
— Наверное? Иными словами, вы не знаете или не хотите сказать…
— Не знаю.
Гроссман внимательно посмотрел мне в глаза. Благодаря скрытности Шефа, в них не было ни намека на ложь.
— Я согласился, — продолжал Гроссман, — с его планом, касающимся трех фаонских роботов. Когда операция будет завершена, ими займутся наши специалисты. В моем присутствии нет необходимости.
— Они прилетят на Фаон?
— Нет. Роботов отправят на Землю.
— Нам не пора? — И я потянулся к рюкзаку, неизменному спутнику всех моих путешествий.
Гроссман встал, подхватил чемодан и велел не отставать.
Наверное, кроме снимка, Гроссман получил еще какую-то информацию обо мне. Причем, информацию весьма достоверную. Откуда-то он был уверен, что в моем сопровождении он ни в коем случае не опоздает на корабль. Он демонстративно уклонился от перепалки с техником, который задраивал люк тем быстрее, чем ближе мы к нему подходили. Перепалки — это по моей части. Секунд за двадцать я научил техника нажимать кнопки в обратном порядке. Люк открылся, и мы прошли внутрь корабля. Хорошенькая стюардесса, взирая на нас, как на инопланетян, берущих корабль на абордаж, продолжала твердить по интеркому что-то о внезапной разгерметизации пассажирского люка.
— Не бойся, свои, — сказал я стюардессе и, подавив секундное желание шлепнуть ее по заднице, прошел мимо. Еще успею, подумал я, пять дней лететь все-таки…
Теперь припоминаю, что она спросила еще что-то про билеты.

14
До утра Гроссман меня не беспокоил. В половине восьмого он позвонил по интеркому и предложил совместно позавтракать. Я ответил, что прежде мне нужно проснуться, а перед этим — принять душ и почистить зубы. Помычав в трубку, он сказал, что будет ждать меня в салоне-ресторане.
В каком-то фильме я видел корабль, в котором спальные места, повернувшись на девяносто градусов, превращаются в душевые кабины. Кажется, это была комедия. После звонка Гроссмана я бы не стал возражать, если бы кто-нибудь рассмешил меня таким способом. Увы, но к пассажиру, купившему билет в одноместную каюту бизнес-класса, в «Лагуна-Лайнс» относятся до тошноты серьезно. Я взбил подушку, повернулся на правый бок — лицом к дверям в душевую — и принялся фантазировать на тему летающих кроватей, которые по желанию пассажира могут относить его в душ, в салон-ресторан, в спасательные капсулы — в общем, куда угодно. Когда я снова открыл глаза, было без трех минут восемь. В восемь ноль четыре я стоял в дверях салона-ресторана и пытался сфокусировать взгляд на Гроссмане. Перед ним лежал включенный комлог и дымилась чашка с кофе. Кроме Гроссмана в ресторане находилось всего три-четыре пассажира (я не был уверен за мужчину в белом кителе, возможно, он был официантом или командором). Левая рука Гроссмана потянулась к чашке, но, не дотянувшись, вернулась на клавиатуру. Должно быть, он читал что-то интересное.
— Вы туда или оттуда? — спросила симпатичная девушка в легком спортивном костюме; сомкнув ладони лодочкой, она давала мне понять, что, если я не освобожу дверной проем, она попытается пронырнуть, хотя и не вполне уверена в успехе.
— Оттуда.
Я отошел от дверей, пропустил ее в ресторан и обернулся. Девушка была спортивна подстать костюму, короткое пепельное каре заканчивалось на затылке пушистым мыском, о котором я подумал, что, коснувшись его, можно получить электрический удар — такой у девушки был электризующий вид.
Проводив ее взглядом до столика, я отправился искать трап на нижнюю палубу. Спустившись, прошел через отсек с каютами эконом-класса до следующего трапа, поднялся по нему и вернулся к салону-ресторану. Теперь я находился у противоположных дверей; Гроссман, который меня так и не заметил, сидел спиной ко мне.
Все испортила девица в спортивном костюме. Она вообразила, что я вернулся ради нее, и широко улыбнулась. Мне показалось, это была улыбка потерявшей голос сирены. Перехватив ее взгляд, Гроссман, не оборачиваясь, спрятал открытое на комлоге письмо под сводку лагунской погоды. У меня не было иного выхода, как пожелать ему доброго утра. Обиженная девица задумала при случае рассказать ему о моем подозрительном поведении.
Оказалось, что он не сделал заказ, потому что дожидался меня. Разобравшись в кнопках электронного меню, я заказал три вида йогурта, тосты с сыром, свежевыжатый апельсиновый сок и кофе. Гроссман взял то же самое, но без кофе. Спустя минуту поднос с едой появился из ниши в стене — бесшумно, если не считать за шум пожелание приятного аппетита.
— Как там погода? — спросил я.
— На Лагуне? Дождь, шторм, туман и влажность девяносто процентов. Не представляю, как мы будем садиться…
Я доедал тосты, а Гроссман все еще не притронулся к еде.
— Вы беспокоитесь по поводу погоды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57