Кстати, она сама виновата. У нее был любовник-чеченец,
это наверняка его работа, - Шура тяжело вздохнула и принялась стягивать с
мамы сапоги.
- Погоди, Шура, а ты откуда знаешь о любовнике-чеченце?
- Ну откуда? Из прессы, конечно, - усмехнулась Шура, - то есть, я думала, она са
ма нарочно распустила такой слух, для скандала. Во всех интервью ее об это
м спрашивают, а она отрицает. Но значит, правда...
- Она говорит, ее избили какие-то неизвестные хулиганы. Слушай, Шура, а поч
ему ты думаешь, что чеченец непременно зверь и бандит?
- Ну что ты, мамочка, - Шура вскинула ясные светло-карие глаза, я совершенно
так не думаю.
- Ладно. Ты ужинала? - Юлия Николаевна сунула ноги в тапочки и отправилась
на кухню.
- Да. Котлету съела.
- Холодную. Со сковородки. А потом покурила.
Шура не стала этого отрицать, быстро закрыла окно, сообщила тихой скоро
говоркой, что завтра у нее контрольная по физике, сегодня она будет сидет
ь до часа ночи, и поскорей скрылась в своей комнате.
- Жалкое малодушное существо! - крикнула ей вслед Юлия Николаевна. - Я не со
бираюсь читать тебе лекции, я просто не дам тебе денег на те дурацкие клоу
нские ботинки, которые ты клянчишь!
Шура бегом вернулась в кухню.
- Ну мама, ты что! Я больше не буду! У нас у всего класса есть скетчерсы, это н
еприлично - не иметь скетчерсов! Они ужасно удобные, в них можно ходить и з
имой, и летом, ну мамочка, ты же обещала!
- В четырнадцать лет курить рано, - холодно отчеканила Юлия Николаевна, - в
се, Шура, иди, готовься к контрольной.
- Ну мам!
- Я сказала, все!
Шура поплелась в комнату, нарочно волоча ноги и громко шаркая тапками.

Оставшись одна, Юля включила магнитофон, в котором уже стояла кассета Л
уи Армстронга, приглушила звук, сварила себе крепкий кофе, точно так же, ка
к Шура, съела котлету прямо со сковородки, покурила, отправилась в свою ко
мнату и включила компьютер.
Совершенно не стоило садиться работать после такого тяжелого дня, но Ю
ле очень хотелось подготовить и распечатать на принтере для Анжелы Болд
янко наброски того обаятельного образа, который можно слепить из сегодн
яшнего печального безобразия.
Она не заметила, как пролетело больше трех часов. Ей удалось наконец смо
делировать лицо, показавшееся ей более всего похожим на прежнее, настоящ
ее лицо Анжелы. Она включила принтер, но тут с монитора исчезло все, что до
лжно мигать и двигаться. Юля решила не паниковать, отправилась покурить
на кухню, сварила себе еще кофе. Вернувшись к компьютеру, обнаружила все т
у же мертвую неподвижность.
Компьютер подло завис. Тошибовский красавец ноутбук, купленный месяц н
азад за четыре тысячи долларов, впал в кому. Монитор мерцал сизым мертвен
ным светом, при нажатии кнопок раздавался истерический писк.
Был четвертый час ночи. Оставалось смириться и лечь спать.
Юля обозвала компьютер мерзавцем, вырубила его окончательно и отправи
лась в душ. Сквозь шум воды до нее донесся телефонный звонок. Иногда ей зво
нили ночами из клиники, если у кого-то из ее больных начинались острые осл
ожнения и дежурный врач не мог без нее обойтись. Но такое случалось крайн
е редко. Она закуталась в халат и прошлепала босиком на кухню, оставляя мо
крые следы на полу.
- Да, я слушаю.
- Юлия Николаевна, извините за столь поздний звонок. Вы будете оперирова
ть Анжелу?
- Кто вы такой?
- Я ее продюсер. Меня зовут Геннадий Александрович. Я просто хотел с вами
познакомиться.
- Откуда у вас мой домашний телефон?
- Я еще раз прошу прощения, - голос в трубке был мягким и вежливым, - как вам к
ажется, вы сумеете вернуть Анжеле лицо?
- Послушайте, Геннадий Александрович, почему вы звоните мне домой в тако
е время? Можно прийти в клинику днем, и я отвечу на все ваши вопросы.
В трубке неприятно усмехнулись и произнесли вежливо, очень медленно, п
очти по слогам:
- Не нервничайте, Юлия Николаевна. Работайте спокойно. Старайтесь не отв
лекаться.
- Прошу вас больше меня не беспокоить, - точно таким же тоном отчеканила Ю
ля и добавила:
- По крайней мере дома ив столь неурочное время.
- Я постараюсь, - смиренно пообещал собеседник, - но все будет зависеть от в
ас, Юлия Николаевна. Прежде всего прошу вас не вступать в контакт с журнал
истами. Анжела - звезда, и журналистов вокруг нее крутится много. Не надо о
твечать на их вопросы. Не надо вообще ни с кем ничего обсуждать. За ваше мо
лчание вы получите дополнительное вознаграждение, независимо от резул
ьтатов операции. Надеюсь, вы хорошо меня поняли. Спасибо вам, Юлия Николае
вна. Всего доброго. - В трубке зазвучали короткие гудки.
Юля вернулась в ванную. Ее сильно знобило, и озноб не проходил даже под г
орячим душем. Нехорошо звонить врачу домой в половине четвертого утра. К
райне неприятно, что звонивший имел возможность раздобыть ее домашний т
елефон. Но главное, ей открыто угрожали.
"Я не буду оперировать певичку! - сказала она себе, вылезая из душа и расти
раясь полотенцем. - Я завтра же откажусь. Зачем мне это надо, в конце концов
?!"

***

Настал торжественный момент, когда доктор Аванесов и сестра Катя подня
ли майора Логинова и поставили на костыли. Обливаясь ледяным потом, он сд
елал три шага по палате. С тех пор каждый день он делал на один, на два шага б
ольше.
Однажды вечером к нему явился посетитель, высокий, худой, подтянутый по-
военному человек с приятным лицом и холодными глазами за стеклами очков
в тонкой дорогой оправе. Он представился психологом, заявил, что будет пр
оводить с ним индивидуальный курс психологической реабилитации. Звали
его Михаил Евгеньевич. Он долго, подробно расспрашивал о самочувствии, и
нтересовался, хорошо ли Сергей спит, не мучают ли кошмары, нет ли признако
в депрессии.
- Вы отказались от обезболивающих препаратов. Почему?
- Не хочу подсесть на иглу.
- Но после хирургических операций всем дают обезболивающие, и далеко не
каждый становится наркоманом. Или у вас есть какие-то особые причины? Вы у
же попадали в наркотическую зависимость?
- Бог миловал.
- Тогда почему? Ведь вам очень больно.
- Я лучше потерплю.
- Боль не мешает вам спать?
- Я уже сказал, что сплю отлично.
- Вы помните, как попали сюда?
- Смутно.
- Можете хоть что-то рассказать?
- Лампы. Длинные лампы на потолке. Меня везли на каталке из операционной,
и я думал, это был тот самый туннель, который описывают люди, пережившие кл
иническую смерть. Я был уверен, что умер, и не сразу понял, что жив.
- А до этого?
- До этого была операция. Гениальный доктор Гамлет Рубенович Аванесов с
пасал мои ноги. Интракортикальная трансплантация.
- Замечательно, - кивнул психолог, - я вижу, с памятью у вас все в порядке. Дав
айте попробуем вместе восстановить ход событий, с самого начала.
Ваше имя, фамилия, год и место рождения, звание?
- Логинов Сергей Александрович, родился в Москве, пятого января 1964 года.
Майор Российской армии.
- Немного конкретней, пожалуйста.
- ГРУ, - тихо рявкнул Сергей.
- Хорошо. Где воевали?
- Афганистан, Таджикистан, Чечня.
В палате повисла тишина. Стало слышно, как за окном шепчется мокрая хвоя
и стучит мелкий ледяной дождь по карнизу, кажется, первый дождь после зим
ы.
- Значит, это вы помните, - откашлявшись, проговорил наконец посетитель, - в
таком случае должны помнить все остальное. Скажите, при каких обстоятел
ьствах вы попали в плен к чеченским боевикам?
- А я был в плену у боевиков?
- Нет. Вы отдыхали на Канарах в пятизвездочном отеле, - опять последовала
пауза.
Сергей успел заметить, что его собеседник - большой любитель многознач
ительных долгих пауз. С такими людьми беседовать неприятно, все время ка
жется, они подозревают тебя во вранье или пытаются получить от тебя что-т
о, чего ты дать не можешь и не хочешь. Тишина длилась минут пять, не меньше.

Сергей почти уснул, когда послышался вялый, глухой голос Михаила Евген
ьевича:
- Ваш отряд был заброшен в район села Ассалах. Вы должны были захватить к
омандира боевиков Исмаилова, но угодили в ловушку. Расскажите подробно,
как это произошло.
- Послушайте, ведь вы представились психологом, вам надо меня психологи
чески реабилитировать, а не допрашивать, - заметил Сергей, - операция была
засекречена, мы с вами из разных ведомств. Зачем вам, психологу, чужие секр
еты?
- Ладно, я вижу, вы устали и раздражены. Мы вернемся к этому разговору, когд
а вы будете чувствовать себя лучше. - Михаил Евгеньевич поднялся и взглян
ул сверху вниз. Глаза его все так же не выражали ничего, кроме ледяного нас
тороженного внимания. На миг почудилось, что это не живые человеческие г
лаза, а какие-то хитрые приборы, вмонтированные в глазницы и прикрытые ст
еклами очков. - Отдыхайте, майор, не мучайтесь сомнениями и лишними вопрос
ами. Радуйтесь, что выжили и не превратились в беспомощного калеку. Вам зд
орово повезло. Сейчас вам надо восстанавливать силы. Впереди очень много
дел.
Всего доброго. Поправляйтесь.

***

Ровно в двенадцать Анжела скромно постучала в кабинет доктора Тихорец
кой.
На ней были все тот же черный платок и очки. Юлия Николаевна холодно позд
оровалась. Анжела не стала садиться, сняла очки и подошла к большому зерк
алу.
- Это же надо быть такой кретинкой, - произнесла она, внимательно себя раз
глядывая, - дома я поснимала все зеркала, а те, что снять нельзя, залила пшик
алкой с краской. Получилось красиво, что-то вроде абстрактной живописи. В
о всяком случае, приятней смотреть, чем на себя. Но каждый раз, когда я вижу
зеркало, мне кажется - вдруг там мое настоящее, прежнее лицо? Вдруг мне вес
ь этот кошмар приснился? Раньше я себя разглядывала по сто раз в день. Могл
а страдать из-за прыщика или маленькой родинки. Кретинка, - она стянула пла
ток с головы, отошла от зеркала и уселась на стул.
- Анжела, мне звонил твой продюсер, - тихо сказала Юлия Николаевна.
- Да? И чего? - Анжела рассеянно накрутила на палец уголок платка.
- Он звонил мне домой в половине четвертого ночи, - уточнила Юля.
- Кто, Генка?! - Певица тут же вскочила, платок и очки упали на пол. - Очень инт
ересно. И что он вам сказал? - Он требовал, чтобы я не общалась с журналистам
и и ни с кем не обсуждала ваши проблемы. Знаете, Анжела, я боюсь, вам придетс
я обратиться к другому врачу.
Девушка несколько секунд молча глядела на Юлию Николаевну. Рот ее прио
ткрылся, глаза налились слезами. Наконец она произнесла изменившимся, хр
иплым голосом:
- Простите. Я сейчас. Я на минутку, - и вылетела из кабинета, оставив на полу
черный комок платка и очки.
Юля встала, подняла все это, положила на стул, отправилась в маленькую см
ежную комнату, открыла окно и закурила. Медсестра Вика села рядом на подо
конник.
- Юлия Николаевна, вы что, серьезно хотите от нее отказаться?
- Хочу. Я всего лишь согласилась ей помочь, а мне стали угрожать. Зачем мне
это нужно? - Интересно, где этот продюсер взял ваш домашний телефон? Может,
вы его Анжеле давали?
- Разумеется, нет.
- Мамонов не мог?
- Ни в коем случае, ты же знаешь, это один из железных законов нашей клиник
и: свой домашний номер врач может дать пациенту сам, если захочет. Но больш
е никто.
- Кошмар, - Вика покачала головой и выпустила несколько аккуратных колеч
ек дыма, - вы Мамонову сказали?
- Нет еще. Думаю, он меня поймет.
- Она очень талантливая, - осторожно заметила Вика, - вокруг нее много всяк
их психов. Может, она вообще ни при чем?
- Может, и ни при чем. Не знаю. В дверь постучали. Юля загасила сигарету и ве
рнулась в кабинет. Анжела вошла вместе с маленьким, круглым и совершенно
лысым мужчиной.
- Вот, я его привела! Это Гена, мой продюсер. Он вам не звонил.
- Абсолютная правда, - энергично закивал толстяк, - в четыре часа утра я спа
л как убитый. Никогда, никому я не стал бы звонить в такое время. Я что, сумас
шедший? А главное, откуда я мог узнать ваш номер, если до этой минуты понят
ия не имел, как вас зовут?
У Гены был необыкновенно высокий фальцет, говорил он торопливо, взахле
б, с частым придыханием. С такими голосовыми данными практически невозмо
жно сымитировать бархатный начальственный бас. Юлия Николаевна убедил
ась, что ночью беседовала с другим человеком.
- Кто же, в таком случае, мне звонил? - спросила она, переводя взгляд с продю
сера на Анжелу.
- Мы это выясним, - решительно заявила певица, - клянусь, такое больше не по
вторится. Вы только не отказывайтесь от меня, пожалуйста.
В этот момент дверь открылась и в кабинет по-хозяйски вошел Мамонов. Он у
спел услышать последнюю фразу и спросил елейным голосом:
- Что, Юлия Николаевна, у нас опять проблемы?
- Добрый день, Петр Аркадьевич, - широко улыбнулась Юля, - да, у нас возникли
некоторые проблемы. - Она рассказала о ночном звонке, а продюсер Гена еще р
аз сообщил, что кто-то другой назвался его именем.
Мамонов выслушал, хмурясь и озабоченно кивая, откашлялся и произнес:
- Да, неприятно. Однако это вовсе не повод, чтобы отказать человеку в лече
нии.
- Такое больше не повторится, - мрачно отчеканила Анжела, - вас, Юлия Никола
евна, никто не побеспокоит. Если вы мне сейчас откажете, я не буду жить.
Я не знаю, как жить с такой рожей.
За десять лет работы в пластической хирургии Юлия Николаевна научилас
ь различать, когда угроза покончить с собой из-за дефектов внешности все
го лишь угроза, а когда человек действительно готов умереть. В случае с пе
вицей Анжелой речь шла не об увеличении груди или изменении формы носа, а
о реальном уродстве, с которым в двадцать два года действительно невозмо
жно смириться.
Все смотрели на доктора Тихорецкую. Она молчала. Конечно, можно просто з
абыть о безобразном ночном звонке и сегодня же начать готовить девочку к
первой операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10