Он бубнил себе под нос, как будто разговаривал со старым приятелем. Саймон подумал, что он пьян, но от короля не пахло вином. Только этот странный металлический запах… Саймон задыхался, чувствуя себя в западне. Собирается ли сумасшедший король держать его здесь, пока не вернется Прейратс? Или Элиас, устав от болтовни, сам покажет пойманному шпиону силу королевского правосудия?— Вот чего никогда не поймет твой хозяин Прейратс, — продолжал Элиас. — Преданность. Преданность человеку или преданность делу. Думаешь, его волнует, что с тобой случится? Конечно нет — даже такой крестьянский парнишка, как ты, не может быть настолько тупым. С первого взгляда на алхимика ясно, что он предан только самому себе. И вот в чем он не понимает меня. Он служит мне только потому, что у меня есть власть: если бы он мог обладать властью сам, то с удовольствием перерезал бы мне горло. — Элиас засмеялся. — Или попробовал бы, во всяком случае. Я хотел бы, чтобы он действительно попытался сделать это. Но я предан моему отцу и королевству, которое он построил, и готов ради него вынести любую боль. — Голос его внезапно сломался; на мгновение Саймону показалось, что король сейчас зарыдает. — И я страдал. Бог знает, как я страдал. Страдал, как проклятые души в аду. Я не спал… не спал…Снова король замолчал. По опыту предыдущей паузы Саймон знал, что не должен шевелиться, несмотря на боль в коленях, прижатых к каменному полу. Когда Элиас заговорил, голос его смягчился: теперь он звучал, почти как голос обыкновенного человека.— Послушай, мальчик, сколько тебе лет? Пятнадцать? Двадцать? Если бы Илисса осталась жива, у меня мог бы быть такой сын. Она была красивая… пугливая, как молодой жеребец, но красивая. У нас не было сына. В этом-то все и дело, знаешь ли. Теперь ему могло бы быть столько, сколько тебе. Тогда ничего этого не случилось бы.Элиас притянул Саймона еще ближе, потом — о ужас! — потом положил холодную руку ему на голову, словно благословляя. Двойная рукоять Скорби была всего в нескольких дюймах от руки Саймона. В этом мече было что-то ужасное, и мысль о прикосновении к нему чуть не заставила Саймона с криком отшатнуться. Но еще больше его пугала возможность разбудить короля от его странного полусна, полубодрствования. Он не пошевелился даже тогда, когда Элиас начал медленно гладить его по волосам, хотя от этого по его телу побежали мурашки.— Сын. Вот что мне было нужно. Сын, которого я смог бы вырастить, как мой отец вырастил меня, сын, который понимал бы свой долг. Дочери… — Он помолчал, потом скрежещуще вздохнул. — У меня была дочь. Когда-то. Но дочь — это не то. Ты должен надеяться, что человек, за которого она выйдет замуж, поймет… и будет хороших кровей… потому что это он будет править. А какому человеку ты бы мог завещать мир, если это не твоя плоть и кровь? И все-таки я бы попробовал. Я бы попробовал… но она не захотела. Проклятый своевольный ребенок! — Он повысил голос. — Я дал ей все — я дал ей жизнь, будь она проклята, но она убежала. И все рассыпалось в прах. Где был мой сын? Где он был?Рука короля вцепилась в волосы Саймона, чуть не вырвав изрядный клок. Юноша закусил губу, чтобы не закричать, испуганный новым витком безумия короля. Голос Элиаса становился все громче.— Где ты был? Я ждал, сколько было возможно. Тогда мне пришлось принять собственные меры. Король не может ждать. Где ты был? Король не может ждать! Иначе все развалилось бы. Все бы развалилось, и то, что оставил мне мой отец, было бы потеряно! — Его голос поднялся до крика. — Потеряно! — прошипел Элиас, сверля Саймона взглядом. Лицо его блестело от пота. — Потому что ты не приходил!Кролик в зубах у лисы. Саймон ждал, сердце его громко стучало. Когда рука короля в его волосах ослабела, он наклонил голову, ожидая удара.— Но Прейратс пришел ко мне, — прошептал Элиас. — Он предал меня в первом же испытании, но он пришел ко мне, и слова его были как дым. Был способ все исправить. — Он фыркнул. — Я-то знал, что он хочет только власти. Неужели ты не понимаешь, что так и должен поступать король, сын мой? Он использует тех, кто собирается использовать его. Это уж так. Этому учил меня мой отец, так что слушай внимательно. Я использовал его, как он использовал меня. Но теперь его план распутывается, и он надеется скрыть это от меня. А у меня есть свои пути, чтобы узнавать обо всем, понимаешь? Мне не нужны шпионы. Не нужны крестьянские мальчики, шныряющие повсюду. Даже если бы я не слышал голосов, которые воют у меня в ушах бессонными ночами — король и сам не дурак! Зачем это он отправился в Вентмут? Зачем ему снова ехать туда, как раз когда поднимается красная звезда? Что такого есть в этом Вентмуте, кроме горы и маяка? Что там может быть не сделано до сих пор? Он говорит, что это часть великого плана, но я не верю ему. Не верю ему.Теперь Элиас задыхался, сгорбленный, плечи его двигались, как будто он пытался проглотить ком в горле и не мог. Саймон отстранился, но рука его все еще была зажата, словно в тисках. Он подумал, что смог бы вырваться, если бы дернул из всех сил, но одна только мысль о том, что может произойти, если он снова привлечет к себе внимание короля, была так ужасна, что Саймон застыл, стоя на коленях, боясь шевельнуться. Однако следующие слова короля заставили его забыть о бегстве.— Мне следовало догадаться, что здесь что-то не так, когда он рассказал мне о мечах, — прошептал Элиас. — Я не такой дурак, чтобы бояться кухонных баек. Но этот меч моего отца — он жег меня! Как будто он был проклят. И тогда мне был дан… другой. — Скорбь висела у него на бедре, но Элиас обратил свой загнанный взгляд к потолку. — Он… изменил меня. Прейратс сказал, что это к лучшему. Сказал, что я не получу того, что он обещал мне, до тех пор пока сделка не состоится. Но теперь это во мне, как кровь в моих жилах. Это колдовская вещь. Она поет мне все ночи напролет. Даже днем этот меч как демон, скорчившийся подле меня. Проклятый клинок!Саймон ждал, что король скажет что-нибудь еще, но Элиас снова замолчал; голова его все еще была откинута назад. Наконец, когда показалось, что король заснул или забыл, о чем шла речь, Саймон набрался мужества заговорить:— А-а м-меч вашего отца? Г-где он?Элиас опустил голову.— В его могиле. — Несколько мгновений он смотрел на Саймона, потом мышцы его челюсти напряглись, в мрачной ухмылке показались зубы: — А тебе что до этого, ты, шпион? Что Прейратсу нужно знать об этом мече? Я слышал, как о нем говорили ночью. Я многое слышал. — Его пальцы стальными обручами сжали лицо Саймона. Потом король закашлялся и судорожно вздохнул, но хватка его не ослабела. — Твой хозяин гордился бы тобой, если бы ты смог удрать и рассказать ему это. Меч, значит? Меч? Он, выходит, собирается использовать меч моего отца против меня? — По лицу короля струился пот. Его глаза казались черными дырами в черепе, полном непроницаемой тьмы. — Что замышляет твой хозяин?— Я ничего не знаю! — воскликнул Саймон. — Клянусь!Разрушительный приступ кашля сотрясал короля. Он откинулся в кресле, отпустив лицо своего пленника; Саймон чувствовал боль ледяного ожога на том месте, где были его пальцы. Король снова закашлялся, ловя ртом воздух.— Будь оно проклято! — тяжело дыша, сказал Элиас. — Пойди найди моего виночерпия.Саймон замер, как испуганная мышь.— Ты меня слышишь? — Король выпустил запястье Саймона и сердито махнул на него рукой. — Приведи монаха и прикажи ему принести мою чашу. — Он еще раз со свистом вдохнул. — Найди моего виночерпия.Саймон отступал вдоль каменной стены, пока не оказался вне пределов досягаемости короля. Элиас снова утонул в тени, но юноша все еще чувствовал его холодное присутствие. Рука Саймона ныла в том месте, где король сжимал ее, но эта боль ничего не значила в сравнении с разрывающей сердце возможностью бежать. Он с трудом встал на ноги, и, вставая, задел стопку книг. Когда они с грохотом свалились на пол, Саймон съежился от страха, но Элиас не пошевелился.— Приведи его! — зарычал король.Саймон медленно двинулся к двери, уверенный, что в любой момент может услышать, как за его спиной вскакивает на ноги король. Он с трудом дошел до площадки, где его уже не было видно с кресла, потом он, не помнил как, оказался на лестнице. Он даже не стал брать свой факел, хотя мог до него дотянуться, и побежал вниз в полной темноте, ступая так же твердо, как если бы шел по ровной поляне в ясный солнечный день. Он был свободен! Все уже казалось безнадежным, но он был свободен! Свободен!На ступеньках, как раз под первой площадкой, стояла маленькая темноволосая женщина. Он поймал быстрый взгляд желтоватых глаз, когда она уступала ему дорогу. Женщина молча смотрела ему вслед.Он с разбегу ударил двери ногой и вырвался в туманный, залитый лунным светом Внутренний двор, чувствуя себя так, словно мог раскинуть крылья и взвиться в затянутое облаками небо. Он сделал всего два шага, когда тихие, как кошки, фигуры в черных плащах возникли рядом с ним. Они схватили его так же крепко, как это сделал король, прижав его руки к бокам. Белые лица бесстрастно смотрели на него. Норны, казалось, вовсе не были удивлены, что поймали неизвестного смертного на ступенях башни Хьелдина.Когда Рейчел в страхе отскочила назад, узел вырвался из ее рук и упал на каменный пол. Она вздрогнула от произведенного шума.Стук шагов становился громче, свет просочился в туннель. Через мгновение они будут здесь! Прижавшись спиной к трещине в каменной стене, Рейчел огляделась в поисках места, куда она могла бы спрятать свою лампу. В конце концов она поставила предательский светильник на пол и прикрыла его полой плаща. Она понадеялась, что при свете факелов они не заметят тонкого лучика, выбивающегося из-под плотной ткани. Рейчел сжала зубы и молилась про себя. От маслянистого запаха лампы ей было нехорошо.Люди, приближавшиеся к ней, шли ленивой походкой — слишком ленивой, чтобы не заметить старую женщину, прячущуюся под собственным плащом, — в этом она была совершенно убеждена.Рейчел подумала, что умрет, если они остановятся.— ..Они так любят этих белокожих тварей, что для них всегда есть работа, — грубый голос перекрыл шум шагов. — А нам священник дает только таскать камни да бегать по поручениям. Вот уж это никакое не дело для гвардейцев.— Кому ты говоришь, — сокрушенно согласился второй.— То, что король дает краснорясому полную волю, не значит, что мы… — начал первый, но его перебили.— А ты хочешь с ним поспорить? — усмехнулся третий голос. — Он просто слопает тебя за обедом, а кости выкинет собакам.— Заткнись! — отрезал первый, но голос его звучал без особой убежденности. Закончил он уже тише: — Все равно. Что-то до смерти дрянное тут внизу. До смерти дрянное. Я видел, как один из этих труполицых ждал его в темноте, чтобы поговорить…Шум шагов стал тише, и через несколько мгновений в коридоре снова наступила тишина.Хватая ртом воздух, Рейчел отбросила плащ и вышла из ниши. Пары лампы, казалось, ударили ей в голову. Стены покачнулись, и она вынуждена была схватиться рукой за камень, чтобы не упасть.Благословенная святая Риаппа! — выдохнула она одними губами. Спасибо, что защитила свою смиренную служанку от неправедных! Спасибо, что закрыла им глаза!Опять солдаты! Они шлялись по туннелям, наполняя переходы, как муравьи. Эта группа была третьей, которую она видела — или слышала, что вернее. И Рейчел не сомневалась, что их было много. Что им нужно здесь, внизу? Она знала, что в эту часть замка годами никто не заходил — потому и набралась мужества начать свои поиски отсюда. Но теперь что-то привлекло внимание королевских солдат. Прейратс дал им работу — по-видимому, что-то откапывать. Но что откапывать? Неужели Гутвульфа?Ярость и страх переполняли ее. Несчастный старик! Неужели он недостаточно пострадал, потеряв зрение и дом? Что им от него нужно? Конечно, он был доверенным советником короля, прежде чем бежал. Может быть, он знал какие-то секреты, нужные Элиасу? Это должно быть что-то ужасно важное, чтобы стольких солдат погнали по его следу в этот кошмарный подземный мир.Да, конечно, им нужен Гутвульф. Кого еще можно искать здесь, внизу? Конечно, не Рейчел: она понимала, что ничего не значила для могущественных людей. Но Гутвульф — он поссорился с Прейратсом, не так ли? Она права, что ищет его, — он в ужасной опасности. Но как она может продолжать поиски, если все переходы кишат королевскими людьми — и еще худшими тварями, если только гвардейцы говорили правду. Ей еще повезет, если она невредимой доберется до своего убежища.Это так, сказала она себе. Ты чуть не попалась в этот раз, старая женщина. Глупо надеяться, что святая еще раз спасет тебя, если ты будешь упорствовать в своей глупости. Вспомни, что говорил отец Дреозан. «Господу все подвластно, по он не станет защищать гордецов от зла, которое они сами призывают на свою голову».Рейчел стояла в коридоре, пытаясь восстановить дыхание. Она не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.— Правильно, — сказала она себе, — домой. Думать.Она повернула назад, сжимая в руках узелок.Ступени были крутыми. Рейчел приходилось все время останавливаться, чтобы отдохнуть. Прислоняться к стене и сердито думать о своей усиливающейся немощи. В лучшем мире — она знала — в мире, не до такой степени преисполненном зла, те, кто идет по дороге праведных, не будут испытывать таких приступов боли и злости. Но в этом мире все души на подозрении, и Рейчел Дракон с колыбели знала, что решающим в День Взвешивания будет Испытание. Уж конечно, эти дни облегчат ее вес на Великих Весах.Эйдон Искупитель, я надеюсь на это, подумала она тоскливо. Если моя земная ноша станет хоть чуточку тяжелее, в Судный День я просто улечу, как семечко одуванчика. Она кисло улыбнулась своей непочтительности. Рейчел, ты старая дура! Сама себя послушай! Еще не поздно низвергнуть свою душу в геенну огненную!В этой мысли было что-то странно успокаивающее. С новыми силами она возобновила свое восхождение по лестнице.Она прошла нишу и поднялась на пролет выше, когда вспомнила о тарелке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76