– Рожденные вождями не могут быть шаманами. А шаманы, в свою очередь, не могут стать охотниками.
– Почему бы и нет? – возмутился Роджер, неожиданно потеряв контроль над ситуацией и замахав руками в сторону плетущихся сзади людей. – Я просто никогда не просил об этом! Если я захочу… я… ну… я не знаю, что бы я сделал. Но все равно было бы по-моему! Не будь я его королевским высочеством принцем Роджером Рамиусом Сергеем Александром Чангом Макклинтоком!
Корд с высоты своего роста поглядел пару секунд на макушку головы юного вождя, видимо, решаясь на что-то, затем выхватил из-за пояса нож. Тут же синхронно щелкнули несколько затворов – полдюжины ружей нацелились на Корда. Не обратив на это никакого внимания, туземец подкинул нож вверх, поймал его за длинное лезвие и ощутимо стукнул принца кожаной рукоятью по голове.
– Ох! – Роджер схватился за голову и с испугом взглянул на мардуканца. – Зачем ты это сделал?
– Прекрати вести себя как ребенок, – серьезным тоном произнес шаман, по-прежнему игнорируя наставленные на него стволы. – Некоторые рождаются великими, другие – ничтожествами. Никто не способен выбирать, кем он должен родиться. Причитать же и хныкать по этому поводу впору только капризной бабе, а не величайшему мужчине всех народов! – При этих словах мардуканец опять подбросил нож в воздух и, поймав, убрал его в ножны.
– Так, – прорычал Роджер, потирая ушибленное место. – Основное, что я уяснил, – то, что мне следует начать действовать как истинному Макклинтоку! – Он потрогал ушибленное место и слегка испачкал пальцы в крови. – Эй! Ты пустил мне кровь!
– Ты опять плачешь, словно дитя, – сказал шаман, постукивая пальцами по одной из своих нижних конечностей. Его рука заканчивалась широкой ладонью с двумя разными по форме пальцами и явно служила в основном для поднятия тяжестей, а не для какой-либо более тонкой работы. – Пора мужать! – добавил он.
– Знать геологию весьма полезно, – мрачно заметил Роджер.
– Как? Зачем это нужно вождю? Вождь должен изучать своих врагов… или своих союзников. Не так ли?
– А ты знаешь, к примеру, что это такое? – упорствовал Роджер, показав рукой на угольный пласт.
Корд опять постучал своими пальцами в знак согласия.
– Скала, которая горит. Еще одна причина, чтобы покинуть эти сатанинские холмы. Подожгите эту скалу – и вам мало не покажется!
– Но это прекрасное сырье с точки зрения экономики. Его можно добывать и продавать.
– Прекрасное для фарстоковских «чертовых наседок», я думаю, – Корд опять засмеялся, – но не для Народа.
– Вы что же, ничем не обмениваетесь с вашими «чертовыми наседками»? – спросил Роджер.
Корд ненадолго замолчал.
– Ну почему? Бывает. Но, в принципе, в торговле нет необходимости. Народу не нужно ни их золото, ни прочие товары.
– Вы уверены в этом? – Роджер задрал голову вверх, встретившись глазами с Кордом. Принц считал, что этим жестом он выразит сомнение на мардуканском языке.
– Да, – уверенно ответил Корд. – Народ совершенно свободен от любых обязательств. И племя их не связывает, и они к племени не привязаны. Мы – единое целое.
– О-хо-хо… – Роджер осторожно снова натянул на голову шлемофон. – Однако эта ручища навредила мне. Эй, доктор, залечите рану.
Глава 19
Лес окутывал плотный туман. Группа без остановок двигалась дальше, спускаясь все ниже и ниже, неминуемое приближаясь к полосе настоящих джунглей, зеленеющему вдали кошмару непролазных дебрей. Совсем скоро ветвистые лианы и непроходимый подлесок встанут у них на пути. Пока же лишь высоченные деревья, таинственно возникавшие из непроглядного смога, преграждали им путь.
– Вот сука, – выругался капрал Ст. Джон (М). Старший сержант Косутик требовала от капрала, чтобы он отзывался именно на это прозвище, поскольку в третьем взводе служил двойник Джона, именовавшийся Ст. Джон (Дж.). Косутик показалось этого мало, и чтобы лучше различать близнецов, она обязала обоих Джонов завести какие-нибудь отличительные пометки на теле. Ст. Джону (М.), например, пришлось выбрить наголо полголовы. Мокрые, слипшиеся волосы капрала вызывали желание почесаться, и он свободной рукой постоянно тянулся под шлемофон. Сорок шесть градусов по Цельсию в сочетании с плотным горячим смогом напоминали парную баню. Видимость составляла не более десяти метров, и шлемофонные датчики постоянно отказывали. Клубящийся удушливый пар действовал и на акустику, создавая помехи при разговоре. Причитая, Ст. Джон (М.) обернулся, услышав резкий раздраженный вопль.
– Эх!
– Что случилось? – спросила Талберт, когда Джон сдернул свой шлемофон. Вместе с капралом они прикрывали правый фланг процессии, шагая в пятидесяти метрах от возглавляющего шествие бойца со сканером.
– Ах! – в сердцах возопил гренадер, стукнув шлемофоном по стволу ближайшего дерева.
– Чертова связь! По-моему, этот проклятый пар прожег схему. Сплошной шум, и ни черта не слышно.
Талберт засмеялась.
– Может, покурим? – она пошарила в кармане и вытащила коричневую трубку.
– Да ну, – раздраженно проворчал Ст. Джон (М.). Он снова надел шлем на голову и опять сорвал его в ярости. – Черт! – Порывшись в мешке, Джон вытащил кусок ваты и вставил его себе в ухо. – Так-то лучше. Кстати, у меня, похоже, половина датчиков вышла из строя.
Талберт раскурила трубку и молча стояла, вглядываясь сквозь туман.
– Ты что-нибудь слышал? – спросила она, инстинктивно схватившись за плазменное ружье.
– Ни черта не слышно. – Ст. Джон (М.) потер ухо. – Сверчки щебечут какие-то.
– Да нет, тут дру…
Дикий, душераздирающий крик заставил Джона обернуться.
Визжащую нечеловеческим голосом девушку приковал к дереву какой-то короткий отвратительный червь. Гнусная извивающаяся тварь уже успела обвить ее шею, прижав Талберт к стволу, а затем стремительно потащила ее вверх – из раны фонтаном хлынула кровь.
Онемев от неожиданности, Джон какую-то секунду соображал, затем инстинктивно схватился за гранатомет. Выскочившая в тот же миг из тумана сержант Лэй среагировала еще быстрей, буквально изрешетив из ружья мерзкую гадину.
Талберт шлепнулась о землю, словно мешок с мокрым цементом. Цепляясь руками за землю, девушка продолжала истошно орать, все ее тело сотрясалось в конвульсиях.
Отбросив ружье и вскрыв походную аптечку, Лэй поспешно залепила кровоточащую рану на шее девушки самозатягивающимся бинтом. Плотный бинт начал растягиваться, накрывая собой пораженную область, пытаясь закрепиться на неповрежденных участках кожи, но тщетно – кровь хлестала как из брандспойта: по-видимому, яд уже проник под кожу и разъедал белок.
Схватив походный нож и распоров куртку девушки, Лэй попыталась наложить еще один бинт – но поздно: красно-черные полосы, явные признаки усилившейся деструкции кожной ткани, поползли по всему телу несчастной. Кожа от места раны начала лопаться, обнажая заливаемые чернеющей кровью внутренности.
Все было кончено. Дернувшись всем телом в последний раз, Талберт испустила дух. Ее обмякшая грудь превратилась в жидкий студень, медленно стекавший в открывшееся чрево.
Бледная как смерть Лэй попятилась назад. Казалось, что трагедия длится уже не менее часа, хотя прошло всего несколько минут.
– Что вы тут сгрудились, мать вашу? – прорычала Косутик, протиснувшись вперед и обращаясь к взводному сержанту. – Ну-ка, быстро рассредоточились по периметру! Устроили тусовку! – Пехотинцы, окружившие труп, стали расходиться по своим местам.
– Так, ну что тут опять произошло? – Косутик взглянула на скелет, лежавший у ее ног, и побледнела. – Дьявол! Кто это сделал? И чье это тело?
– Это была… Это… – бессвязно бормотал Ст. Джон (М.). Он в безумии вращал своим гранатометом, нацеливаясь на верхушки деревьев. Джон, очевидно, еще не оправился от шока, и Косутик повернулась к Лэй. Девушка держала в руках ружье и широко открытыми от ужаса глазами оглядывала деревья.
– Он был похож на червяка, – Лэй кивнула на беспозвоночную тварь, валявшуюся у подножия дерева. – Он укусил ее или ужалил. В общем, что-то в этом роде. Когда я подбежала, он пытался затащить ее на дерево. Я убила гадину, но Талберт, Талберт… – Лэй замолчала– ее тошнило.
– Теперь она… – вот, – выдавила она из себя. Косутик достала походный нож и проткнула им кожу твари. Внутренности червяка были устроены довольно хитро, спина сплошь покрыта голубоватыми пятнами. Кусок длиной около десяти сантиметров, который рассматривала Косутик, относился, по всей видимости, к хвостовой части – голова твари куда-то отлетела после выстрела. На хвосте явно различались несколько чешуйчатых ножек с зацепками. На одной из зацепок еще держался кусочек коры. Назначение головной части твари можно было не комментировать… Косутик встала, заткнула нож обратно за пояс и вытерла руки.
– Гадость.
Из тумана показался капитан Панер в сопровождении Роджера и его пенистого любимца.
– Проблемы, старший сержант?
– Да уж, – зловеще проговорила Косутик, разминая пальцами мочку уха, – отвратительное место.
Корд, пощелкивая пальцами, также подошел к группе, окружившей скелет.
– Куолы ядэнов, – сказал туземец. Косутик вопросительно взглянула на Роджера.
– Он сказал, что это вампиры, ваше высочество? – Косутиковский чип мгновенно перевел слово «ядэны», второе же слово в базе отсутствовало.
– Может быть, это дети вампиров? – предположил Роджер. У принца было странное, отсутствующее выражение лица, и Косутик сообразила, что, по-видимому, он мысленно пытает свой чип. – Я начинаю думать, что программа-переводчик предлагает чересчур много вариантов ответа. Скорее всего, слово переводится как «личинка», а может быть, это какая-то разновидность вампира.
– И как нам с ними бороться? – Ганни Лэй понемногу оправлялась от шока и с жалобным видом глядела на принца. – Талберт была хорошим воином. Эту тварь совершенно невозможно вовремя заметить. Не было никаких движений. Датчики температуры ничего не фиксировали. Может, вокруг нее есть какое-нибудь электрическое поле?
Пенистый похлопал нижними руками и напрягся всем телом. Затем, оглядевшись, опять похлопал руками и набросил накидку на голову, плечи и шею.
Роджер внимательно следил за жестами туземца, пытаясь одновременно врубиться в его бормотание.
– Я думаю, – нерешительно продолжал принц, – что нам следует быть предельно внимательными. Мардуканец говорит, что наблюдает за нами и считает, что мы очень беспечны и обращаем внимание не на то, что нужно. Он также добавляет, что эти черви маскируются в деревьях так, что их почти не видно. Поэтому нам также следует накинуть что-нибудь на голову и плечи – так будет безопаснее.
Корд выдал очередную порцию звуков и показал на деревья. Сдернув с себя накидку, он опять похлопал руками. Роджер кивнул и невесело усмехнулся.
– Он сказал, что эти твари – пожалуй, самые отвратительные в этом лесу, но не самые опасные. Они не умеют быстро перемещаться, но могут поранить. В общем, их вполне можно убить копьем. Он сказал, что еще нам могут попасться какие-то атул-грэки и что эти гусеницы-убийцы иногда селятся группами.
– Вообще, он философски относится ко всему этому, – добавил Роджер. – Это его характерное похлопывание означает сомнение. Короче, он считает, что жизнь – сплошная неприятность.
– И что мы умрем, – злорадно заключила Косутик. – Ладно, бог с ним.
Неожиданно оступившись на грязном склоне, Элеонора больно ударилась копчиком. Ушиб неприятно отдался по позвоночнику, и О'Кейси заскользила вниз. Она пыталась карабкаться и судорожно цеплялась за торчавшие из земли корни, но все безуспешно. Наконец чья-то рука ухватилась за рюкзак на ее спине. Оглянувшись через плечо, она устало улыбнулась своему спасителю. – Спасибо, Костас.
Перекатившись на живот, Элеонора попробовала подняться, но не смогла. Она пыталась прийти в себя. Два изматывающих дневных перехода по невыносимой жаре, с утопающими в грязи ногами, с жалящими насекомыми, с ноющими мышцами спины и ног – все это было чересчур для хрупкой женщины.
– Боже мой, – прошептала Элеонора. – Впору умереть, ей-богу.
Какое-то местное насекомое, скорее из любопытства, чем по злому умыслу, залетело О'Кейси в ухо, очевидно с желанием изучить неизвестную ушную раковину. Бедная женщина, собрав остаток сил, отчаянно затрясла головой, пытаясь избавиться от непрошеного гостя, и опять шлепнулась в грязь.
– Крепитесь, госпожа, – улыбнулся Мацуга. – До деревни Корда уже недалеко. Возьмите себя в руки. – Слуга опять потянул Элеонору за рюкзак и помог встать на ноги. От изнеможения женщину покачивало… она осторожно прислонилась к дереву. После недавней трагедии, приключившейся с Талберт, Элеонора сделалась более осмотрительной и внимательно изучала любой предмет, прежде чем к нему прикоснуться. Но это дерево, похоже, было безопасным.
Наконец группа уже двигалась ниже облаков, вступив в чащу таинственных и непредсказуемых джунглей, охватывающих большую часть территории планеты. Какое-то время путешественники шли вдоль реки, но болотистый берег вынудил их в конце концов повернуть южнее. В итоге они шагали параллельно реке на достаточном от нее расстоянии, так что рокот течения подчас заглушался шумом леса.
Повсюду летали и жужжали многочисленные насекомые. Мардуканские виды несколько отличались от земных: местные насекомые были шестикрылыми и имели по восемь ног. Для сравнения: у их земных прототипов конечностей было шесть, а крыльев – четыре.
Количество только различных видов всяческих жуков, тараканов, кровососущих измерялось тысячами. Они десятками роились над незваными пришельцами. Диапазон размеров был довольно широк: от очень маленьких, чем-то напоминавших москитов, которых морские пехотинцы называли просто скитами, до громадных, неторопливо летающих жуков, размером с небольшую земную сойку. Хотя абсолютная герметичность хамелеоновских костюмов не вызывала каких-либо нареканий, создавая непреодолимую преграду для самых яростных крылатых атак, имелись и определенные неудобства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61