– Ладно, – откликнулся Кит. – Сдаешься, малышня? Он откинул одеяло, но продолжал крепко прижимать к кровати Дайрин, плотно укутанную в простынку.
– Ф-фнии хмнее фри-иии, – глухо пробубнила простынка.
– Умница. Так и продолжай разговаривать. Тихо и спокойно, – улыбнулся Кит и отпустил Дайрин.
Нитина сестра выпуталась из-под простыни и с ледяным презрением уставилась на них, оправляя и разглаживая пижамку.
– Мама с папой, как погляжу, не убили вас, – усмехнулась она.
– Нет. Спасибо тебе, коротышка, за отличный совет.
– Что? Какой такой совет?
– Прошлой ночью, – сказал Кит. – Что-то вроде «или молчи, или говори правду»…
Нита подтвердила слова Кита кивком. Дайрин скромно полировала ногти о пижамку. Глядя на нее, Нита вдруг начала смеяться. Она хохотала так сильно, что ее одолела икота. Упав на бок, Нита просто изнемогала от смеха. Дайрин смотрела на старшую сестру так, будто та сошла с ума. Кит потряс Ниту за плечо.
– Что с тобой, Нита?
– О, Кит, – проговорила она между двумя приступами смеха. Наконец ей удалось отдышаться. – Помнишь, что сказала попугаиха?..
– А? – опешил Кит.
– Пичужка сказала: «…Норы Царя вспомнишь». – И она снова начала хихикать.
Кит, совершенно сбитый с толку, глядел на нее, вытаращив глаза.
Нита рывком поднялась, села на кровати прямо и расправила пижамку на груди Дайрин.
– Ты так и не понял? Мы-то гадали, что это за норы, какой такой царь… Взгляни!
На пижамке Дайрин красовался… рыцарь! Аккуратно обшитая красной ниткой аппликация. Нита снова залилась веселым смехом.
– «Мои слова забудешь, но рыцаря вспомнишь!» – вот что сказала нам попугаиха Мэри. Это наш ночной рыцарь, малышка Дари посоветовала сказать всю правду!
– Хороший был совет, – наконец пришел в себя Кит. – Спасибо, Дари…
– Пожалуйста, – пожала плечами изумленная их весельем Дайрин.
Нита вся вздрагивала от приступа смеха, вытирая ладонью глаза.
– Да, – подтвердила она, – хоть я и сама бы пришла к этому, но все же совет был что надо. – Ей вдруг захотелось сказать сестре что-нибудь очень приятное. Может, в последний раз. – Ты, Дари, когда-нибудь станешь отличной волшебницей, – улыбнулась Нита.
Дайрин молча взирала на них.
– Нита, – сказал Кит, – у нас был длинный день. А завтра будет еще длиннее. Я иду спать. Спокойной ночи, Дайрин.
– Верно, пора, – спохватилась Нита.
Она согнала Дайрин и устроилась поудобнее, чувствуя себя взвинченной, испуганной, но в то же время ощущая легкость во всем теле, словно стала невесомой. И прежде чем Кит закрыл дверь, Нита провалилась в глубокий сон, как в яму.
Глава одиннадцатая. ПЕСНЯ ВСТРЕЧИ
Нита сидела на свертке, брошенном на песчаный пляж. Она обнимала руками колени, глядя на утреннее яркое солнце и не видя его.
Вчера она заснула со странным чувством, что утром все само собой образуется. Но лишь открыла глаза, как тут же вспомнила вчерашнее, а в кухне наткнулась на родителей, измученных беспокойством, безумным любопытством и переменчивым желанием все запретить или, наоборот, все одобрить. Они пили одну чашку кофе за другой, глядели на кусок лунной пемзы, лежащий на столе перед ними, и говорили, говорили, уже, кажется, не понимая друг друга.
Она с трудом узнала их. Отец и мать были так растерянны, что ловили каждое ее слово, слушали затаив дыхание. А то вдруг перебивали, принимались толковать между собой, будто ее и не было рядом. Они осторожно трогали Ниту, как хрупкую вещицу, которая может рассыпаться от самого легкого прикосновения, и в то же время смотрели на нее с некоторой опаской, словно вдруг поняли, что она в чем-то сильнее их, умеет и знает что-то недоступное им. И в их глазах, в голосе, во всем обращении чувствовалось, что они гордятся своей дочерью.
Нита вздохнула. Она отдала бы все их восторги и удивление за одно лишь папино крепкое объятие, которое выжимает из тебя весь воздух и выдавливает из горла беспомощный, тоненький писк. Или услышать бы сейчас, как мама говорит с ней голосом утенка Дональда. Но этого больше не будет…
Она снова тяжело и печально вздохнула.
Хорошо, что Кит сегодня за завтраком взял на себя трудное дело отвечать на бесконечные вопросы родителей. Он ел медленно, толково и пространно объяснял за Ниту, что им предстоит делать, когда и куда они пойдут…
– Том, – безнадежно простонала Нита.
Она уже сбегала в магазин Фридмана, потолкалась на складе под подозрительным взглядом Пса. Том не отвечал на ее звонки. А ей во что бы то ни стало нужна была помощь. «Я сделала все, что мне по силам, – думала она с тоской. – Мне нужен совет! О, Том, где ты?»
Как она и предполагала, никакого ответа…
Нита уже отчаялась, когда на пляже шагах в двадцати от нее воздух взорвался, разбрызгивая фонтанчики песка. Неужели? На месте этого похожего на легкий хлопок взрыва оказался широкоплечий мужчина с обернутым вокруг талии полотенцем. Темные волосы, загорелое, словно бы выкованное из меди лицо, какое увидишь, пожалуй, лишь на рекламах сигарет. И ни тени улыбки.
Это был не Том, а Карл. Он огляделся вокруг, увидел Ниту и поспешил к ней.
– Что случилось, Нита? – спросил он, как всегда небрежно, но в голосе его проскальзывала озабоченность. – Я уловил твой призыв. Но ведь ты обращалась не ко мне, верно?
Она поглядела на него потухшим взглядом, однако попыталась улыбнуться. Улыбка не получилась.
– Да. Но никто не отвечал на мой звонок… я и подумала. Просто так….
– Твое «просто так» просто так не улетучилось, – сказал Карл, садясь рядом с ней на песок. – Иногда я забываю, какую силу имеют Волшебники в детском возрасте…
Нита заметила, что волосы Карла были мокрыми.
– Я вытащила тебя из душа, – смутилась она. – Извини…
– Нет, я уже к тому времени вышел. Все нормально.
– А где Том? – осторожно спросила Нита.
– Он на деловом завтраке с представителями компании ABC и просил меня принимать все звонки. Так что у меня не было выбора… Ты попала в большую беду, а? Ну-ка, выкладывай.
Она рассказала все. На это потребовалось время. Хотя Нита и старалась взять себя в руки и говорить спокойно, она видела, что Карл занервничал. Особенно после того, как услышал об ужасной роли Молчаливой в Песне.
Слезы хлынули у Ниты из глаз, и она заканчивала свою историю, громко всхлипывая. Карл сидел неподвижно.
– Твои родители знают? – наконец спросил он.
– Нет, – ответила Нита. – И не собираюсь им рассказывать об этом. Но думаю, что отец догадывается, а мама… чувствует, но боится спросить меня или же вслух высказать свои опасения.
Карл глубоко вздохнул.
– Я не знаю, что тебе сказать, – вымолвил он. Такой ответ был малоутешительным. Она ожидала большего. Ведь Верховный Волшебник ВСЕГДА знает, что сказать!
– Карл, – пролепетала Нита. Слезы все еще стояли в ее глазах. – Карл, что же мне делать? Я не могу… не могу просто умереть!
В первый раз она произнесла это слово вслух. И вся затряслась. Опять из глаз покатились крупные слезы.
Карл молчал.
– Можешь, – вдруг тихо проговорил он. – Со всеми это, в конце концов, происходит… иногда и по гораздо меньшей причине.
– Но ведь что-то я могу сделать! Карл уставился в песок под ногами.
– Что же ты собираешься СДЕЛАТЬ?
Нита промолчала. Они оба слишком хорошо знали ответ.
– Ты знаешь, к чему это ведет? – заговорил Карл.
– Нет.
– Помнишь заклинание, которое ты произнесла тогда в Манхэттене? Призыв к помощи с открытым концом?
– М-ммм… Угу.
– Это заклинание всегда означает, что потом, позднее, тебя призовут вернуть энергию, которую ты использовала. – Карл сурово поглядел на нее. – Ты получила помощь. Но для этого пришлось запечатать целый кусок иного пространства, отделить его навсегда от других пространств, а на это тратится колоссальная энергия.
Нита вытерла слезы. Все правильно, и все же такие рассуждения ей вовсе не нравились.
– Но в заклинании не сказано, что кто-то должен оплатить этот долг своей жизнью, умереть.
– Да. Но зато сказано, что когда-нибудь в будущем придется вернуть количество энергии, равное затраченной. А это ох как много! Просто-напросто равно жизни. Это высокая цена, но меньшей не бывает. – Карл помолчал несколько мгновений и тихо проговорил: – Есть, правда, выход… – Лицо его стало непроницаемым, словно задвинулись какие-то шторки.
Нита уткнулась головой в колени. Все шло не так, не на такой ответ она надеялась.
– Карл, но должно быть что-то, что ты, то есть мы можем сделать!
Волны с грохотом падали на песок, словно бы стараясь заглушить ее слова.
– Нита, – с трудом говорил Карл, – пойми, девочка, тебе не уйти от решения. Ты все время пытаешься переложить его бремя на плечи другого. Ты хочешь, чтобы я каким-то образом снял тебя с крючка, на который ты попалась. Верно? Но за свое обещание тебе придется держать ответ самой.
Ее передернуло.
– Ты имеешь в виду… Карл, неужели тебе все равно, умру я или нет?
– Мне совсем не все равно, и ты это прекрасно знаешь, – с болью проговорил Карл, – Но, к несчастью, именно я должен сказать тебе правду. Я Верховный Волшебник и лгать не имею права. Как ты полагаешь, почему нам дана такая сила? Мы платим за то, что творится вокруг, отвечаем за подвластное нам пространство… жизни других мы можем спасти, своя нам не принадлежит.
– Так спаси меня! Скажи, что делать?..
– Твое спасение в твоих руках, – мягко сказал он. – Девять десятых волшебной силы зависит от того, как ты САМА решишь. Остальное просто механика.
Нита почему-то вспомнила их домашнего доктора, который с доброй улыбкой совал ей в рот ложку гадкого, горького лекарства. А Карл продолжал:
– Я помогу тебе. Помогу в главном: сделать выбор.
Она покорно кивнула.
– Итак, первое, что ты МОЖЕШЬ сделать. Нарушить слово и не петь Песню. Что ж, это довольно легко. Ты просто исчезнешь – останешься на суше и никогда больше не встретишься с теми китами. И будешь жить.
Взгляд Карла был устремлен в море, голос его был ровным, без тени осуждения или сочувствия.
– Естественно, даром тебе это не пройдет. Ты приняла Клятву перед свидетелями и призвала Силы волшебства навлечь на тебя кару, если нарушишь свое слово. И возмездие неминуемо. Силы не забывают, Нита… Ты потеряешь способность к волшебству. Ее у тебя отнимут. Ты забудешь, что СУЩЕСТВУЮТ в мире такие вещи, как магия, волшебство. Разрушится твоя связь с другими Волшебниками. Ты больше никогда не встретишься с Китом, со мной, с Томом. Мы просто перестанем существовать для тебя.
Нита окаменела.
– Кроме того, твое исчезновение повлияет и на саму Песню. Если даже они сумеют найти тебе замену на роль Молчаливой… – Нита вдруг с содроганием представила в этой роли Кита и похолодела. – Ты слушаешь меня? Так вот. Песня будет почти разрушена твоим предательством. Она потеряет свою силу. Подземные толчки, загрязнение воды, убийство китов и нападения на других жителей Моря будут продолжаться. Или того хуже, Одинокая Сила проникнет в сердце волшебства сквозь прореху, оставленную твоим бегством, и разрушит или вовсе уничтожит волшебство. Я не хочу даже думать о том, что рано или поздно произойдет с Нью-Йорком и Лонг-Айлендом.
Карл судорожно вздохнул.
– Но и это не самое страшное. Нарушение Клятвы Исполнителя уменьшит, пусть на самую малость, волшебную силу, которая замедляет смерть Вселенной. Впрочем, потеряв способность к волшебству, ты напрочь забудешь обо всем этом и никогда не УЗНАЕШЬ, что в разрушении Вселенной есть и капля твоей вины. Но тень непонятной печали будет витать над тобой всю жизнь. Ты не сможешь избавиться от этого никогда, хотя и не сумеешь понять, что гнетет тебя…
Нита не двигалась.
– Вот и все «плохое». А теперь поговорим о «хорошем». Я могу почти с уверенностью сказать, что ты не погибнешь от землетрясения. То, что ты сделала в Манхэттене вместе с Китом, Силы не забудут. Они платят свои долги. Ну, например, перед самым землетрясением твоим родителям спешно потребуется навестить каких-нибудь родственников за границей или… короче, что-нибудь в этом роде. И вы будете далеко отсюда, когда разразится беда. А после всего этого жизнь твоя покатится – трюх-трюх – по прямой и гладкой дорожке. Нормальная, спокойная жизнь. А тень печали? В конце концов, большинство людей полагают, что неясная печаль в глубине души вполне нормальная штука. Ты вырастешь, найдешь работу, выйдешь замуж. Словом, станешь вести привычную для всех жизнь, делать то, что делают все. И умрешь в положенный срок. Как в сказке.
Нита молчала.
– Теперь вторая возможность. – Ровный голос Карла вдруг осел, в нем появилась хрипотца. – Ты сдержишь слово и спустишься под воду… Споешь Песню, а когда придет время, бросишься на острый выступ коралла или на скалу, нанесешь себе кровавую рану. Властелин акул приплывет на запах крови и разорвет тебя. Ты умрешь. На горе твоим родителям и друзьям.
Нита снова заплакала.
– Да, и твоим друзьям, – продолжал Карл, словно бы и не замечая ее слез. – Но Песня будет завершена, миллионы людей останутся живы, даже не подозревая, от какой беды спасены. Одинокая Сила потерпит еще одно поражение. Очень серьезное. Думаю, что после этого она уже не сможет по-настоящему разрушать жизнь Моря… а возможно, и на суше поутихнет лет эдак на пятьдесят. А то и больше.
Нита, всхлипнув, кивнула.
– Итак, если…
– Погоди. Есть еще и третья возможность, – перебил ее Карл.
– Правда?!
Он внимательно посмотрел на нее.
– Одни СТАНОВЯТСЯ жертвой, другие ПРИНОСЯТ себя в жертву, – произнес Карл, как бы размышляя, – Обреченные погибают. Убежденные побеждают.
Нита вспомнила: эти слова она уже видела в Учебнике. Карл не знает выхода. Он просто утешает ее.
– Какая разница, как умереть? – Голос ее сорвался на жалкий писк.
Неожиданно, впервые за все время разговора. Карл чуть заметно улыбнулся.
– Ого! Да ты чувствуешь себя овечкой, которую волокут на заклание! Если так, то отступись, Нита. – Он снова стал серьезным. – Да, Песню придется исполнить до конца. Но свершить это надо только по собственной воле, даже с радостью. И тогда волшебство твое наполнится такой силой, какую ты и вообразить себе не можешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32