И самое смешное, он еще и будет чувствовать себя обязанным мне. Обязанным так, как не чувствовал бы себя обязанным лучшему другу. Он будет мне предан!
Ох и сволочь же он…
Но тут император куда-то в сторону косится. Нам на мониторе не видно, куда – камера только на императора нацелена. Но что-то там определенно происходит. Потому что император мигом собрался.
– Так вот, Серж, – говорит жестко. – Ты можешь думать, что это все мои извращенные фантазии. Но сути дела это не изменит. После всего, что случилось, Шутемков будет только еще вернее. Он даже будет чувствовать себя ближе ко мне, чем другие золотоворотничковые, – усмехается.
Ох и сволочь…
Ляпнул бы я чего-нибудь ему от души – да не успел.
– В таком случае, – Линский влезает, – позвольте просить вас еще об одной мелочи, ваше величество.
Император мигом скалиться перестал.
– О какой мелочи? – говорит подозрительно. – Просто о мелочи, или о совсем-совсем мелкой незначительности?
Только теперь Линский позволил себе улыбнуться.
– Ну что вы, император! – говорит лукаво. – Не стоит понимать меня так буквально! Прошу простить меня, если ввел ваше императорское величество в заблуждение… Речь, конечно же, о простой мелочи.
Прищуривается император, но игру не бросает.
– И что же вы хотите, господин президент? – говорит вкрадчиво так.
Та еще сволочь. Но вот что есть, то есть – выдержки не теряет, хотя ситуация для него хуже некуда. Даже шутить пытается. Не будь он такой сволочью…
– Позвольте просить вас о смене губернатора Красноярской зоны Империи, – Линский говорит.
Нахмурился император.
Я тоже ничего не понимаю. Как смещение Шутемкова со старого поста поможет Линскому в борьбе с Тяпкиным за власть в Ангарске?
А император уже что-то сообразил – и в хохот.
– Б-бедный Ш-шутемков, – смехом давится. – Желаете, чтобы я прислал его вам, господин президент?
– Вы так великодушны, ваше величество, – Линский вежливо улыбается.
Но уже видно, что через силу.
А я все никак не пойму, что Линский такого смешного сказал.
– Если бы вы видели лицо Шутемкова, когда ему сообщили о помиловании! – император все хохочет, еле говорить может. – Он уже совсем отчаялся, и на спасение не надеялся… И тут вы… Он от радости чуть с ума не сошел. Только что чуть отошел. Собрался по барам-бабам идти, пережитый ужас из себя вымывать. Ждет не дождется, когда последние швы срастутся. И тут опять вы… – и снова смехом заливается.
Извращенное у него чувство юмора…
– Не сочтите за наглость, ваше величество, – Линский продолжает невозмутимо, – но осмелюсь просить у вас еще…
– Нет-нет! Дайте я сам угадаю! – император руками машет, радушного хозяина изображая. – Наверно, вы бы не отказались от пары флаеров с бывшей охраной Шутемкова? Надеюсь, и от кодов их воротничков вы тоже ничего против не будете иметь?
Уже Линский придуривается нехорошо. Все-таки переиграл его император.
Еще бы понять, в чем – я до сих пор не понимаю, зачем Линскому Шутемков, да еще с его бывшей охраной! Неужели тоже рабовладельцем решил заделаться?…
– Что-нибудь еще? – император ухмыляется.
– Нет, – Линский говорит сухо. – Вы очень добры, ваше величество, но я не смею более злоупотреблять вашей добротой и щедростью. Я лишь скромно надеюсь, что вы не измените ваших намерений не включать Ангарск в область контактов Империи.
– Я хозяин своему слову, – император усмехается. – Но пока не переживай, господин президент. Не буду я твой Ангарск трогать. Нравишься ты мне. И детишки у тебя неплохие… Сначала я решил, что только младшенький – но вижу, старший тоже не промах, хотя и чересчур благородный.
– Очень рад, ваше величество, – Линский говорит.
Пытается улыбаться – но получается уже совсем фальшиво. Все-таки вывел его из себя император своей стальной хваткой и железобетонной непробиваемостью.
– Рад, что доставил вам удовольствие, господин президент, – император улыбается. – Всегда к вашим услугам.
Через три часа два имперских флаера подходят к границе Конфедерации. Но в саму Конфедерацию не входят. И ребят понять можно – после рейда конфедералов вглубь Империи еще и суток не прошло.
Сами конфедералы тоже не горят желанием имперцев в один из своих городов пускать – мало ли… Пришлось нам с Линским самим их встречать.
Я боялся, что Дымок с нами увяжется – но братишка на Фейнмана переключился. И основательно так переключился. Как тот прилетел – так все, не видно и не слышно братишки. И главное, Фейнман-то от Дымка не отбрыкивается, наоборот. Тоже братишкой увлечен. Но какие у них могут быть общие интересы?…
Мне даже подозрительно стало – о чем это они так страстно общаются? Да выяснять уже некогда – Линскому помочь надо.
Анна хотела со мной – но я ее уговорил тоже в городе остаться. Мол, за Дымком не мешало бы присмотреть. Да ему и правда не помешает по рукам врезать, если что! Хватит с меня его нестандартных подходов! Уже весь материк на уши поставил!
Садимся мы с Линским в нашу «Гарпию», идем к границе. Имперцы уже присмотрели местечко в нейтральных территориях. В лощине, где радиации поменьше. Нас ждут – но не садятся, оба флаера невысоко над землей висят. В любой момент рвануть прочь готовы. Мандражит ребят.
Да и нам не лучше. Мы-то знаем, что с нами никакого сопровождения нет.
Нет, Линский-то, конечно, хотел попросить у Янга пару флаеров на всякий случай – но к Янгу не пробиться. Как симы у нас отобрали – все, никакого интереса к ним. Приходите позавчера.
Среди глав Конфедерации грызня за власть началась. Самый подходящий момент, блин! Нет, чтоб быстрее с императором расправиться, пока у Конфедерации такая выгодная позиция, и на императора как угодно жать можно – нужные ему симы только у конфедералов есть!
Но нет. Политики везде по-своему мыслят. Вот и в Конфедерации президентам городов до чаяний рядовых конфедералов сейчас никакого дела. А что президентов волнует, так это как бы в наступившей неразберихе побольше полномочий урвать. Кто знает, когда еще такая неразбериха случится?
Так что не до нас Янгу. И никакого сопровождения у нас.
Даже боезапас на «Гарпии» не смогли обновить! Вообще без единой ракеты идем! Случись какая неприятность – даже непонятно, что делать. Так что нас не меньше имперцев мандражит.
Садимся мы возле них.
Сразу же один имперский флаер рядом плюхается. Выскакивают из него трое исбистов. Нет, курточек-то алых на них нет – но тут и без всякой формы ясно, кто такие. Одни повадки и координация чего стоят. Да еще и «воротнички» у них позолоченные – из личного императорского корпуса ребята. Я бы с такими один в один связываться еще подумал – а их трое.
Линский тоже занервничал. Даже к пулемету тянется.
Меня и самого второй пулемет взять подмывает – но нельзя. Исбисты ведь тоже мандражируют. Как бы не поняли нас превратно, если с пулеметам пойдем. Мелочь за мелочь – и понеслось…
– Не трогайте пулемет, папаша, – говорю.
Выпрыгиваю из флаера и к имперцам шагаю, ухмыляясь понаглее.
– Привет, цепные! – рукой машу. – Как дела?
Косятся ребята на меня – но молчат. Линского ждут.
Тот отстал малость. В лощине мелкого песка намело, и ноги в нем по щиколотку увязают. Я-то и исбисты ребята тренированные, а вот Линскому трудно. Но наконец доковылял к нам господин президент.
– Господин Линский? – один исбист вперед выступает. – Как вы просили, – небольшой передатчик и упаковку кристаллов ему протягивает. – Это передатчик. На кристаллах нужные вам коды. Три флаера, с господином Шутемковым и его людьми, сейчас выходят из Москвы…
К первому исбисту второй подключается, и начинают они Линскому объяснять, как с передатчиком обращаться.
А третий на меня внимательно смотрит.
– Вы Серж? – спрашивает тихо.
У меня сразу нервы натянулись. Может, зря мы все-таки пулеметы не взяли?…
– Ну я, – говорю.
– Тогда это вам, – исбист мне небольшой сверток протягивает.
– Нет уж, – говорю. – Ты лучше сам разверни.
Ухмыляется он, но сверток разворачивает. Там два ножа. Те самые, которыми я с таможенниками в Москве расправился…
Ни фига не понимаю. Чего это император так расщедрился, что эти ножи мне решил вернуть?…
А исбист мне уже кристалл протягивает.
– Лично от императора, – говорит торжественно.
Для имперца, наверно, это большая честь, и все такое. А по мне – век бы этого императора не видел не слышал! Даже с записи на кристаллах.
А исбист мне уже салютует – и обратно во флаер спешит. Тут и двое других с Линским объясняться заканчивают и прощаются.
Повертел я кристалл в руках, да в карман сунул. Пока у меня никакого желания на императора глядеть. И сомневаюсь, что оно скоро появиться.
Ножи в руках кручу. Ни фига не понимаю. С чего бы такая честь и забота? Нет, спасибо, конечно, императору за ножи. Я механические ножны от них уже снимать собирался – жалко, да только какой от них прок без ножей-то?
И вот нате… И вроде бы, не в самых теплых отношениях мы с ним расстались. Потому и ножи в Москве остались, что отношения так себе…
И вообще я ему теперь скорее враг. Так с чего бы императору так обо мне заботиться?… Может, подвох какой?
Осматриваю ножи – нет, все в порядке.
– Что-то не так, Серж? – Линский ко мне подходит.
– Если бы я знал, господин президент, – говорю задумчиво.
Тут он ножи в моих руках рассмотрел.
– А… а… – ртом воздух хватает, на ножи указывая. – Это…
– Они самые, – говорю. – Сам ни фига не понимаю, господин президент…
Через два часа на связь Шутемков выходит.
Словно омолодили генерала.
Видно, несладко ему пришлось. Так его имперские спецы в недрах ИСБа отделали, что на всем лице новую кожу пришлось наращивать. Потому и моложе кажется – ни одной старой морщинки не осталось.
– Ну, привет, президент, – говорит понуро. – Ты теперь, выходит, мой новый хозяин?
– Да брось ты, Герман! – Линский ему приветливо улыбается. – Кто старое помянет, тому по ребрам. У всех срывы бывают… А принимал ты меня хорошо. И в Заярске, и в Москве… Так что я теперь твой должник.
Ожил Шутемков малость.
– Да? – ухмыляется недоверчиво. – Ну тогда, не в службу, а в дружбу, поаккуратнее с передачей сигналов, ладно? – по своему ошейнику ногтем щелкаем. – А то забудешь ненароком, и все… никаких долгов…
– Да брось, Герман, – Линский ему в ответ весело скалится. – Я серьезно. Хотел тебе непыльную работенку предложить. Ты как, а?
Подвис Шутемков немного. Не ожидал он такого оборота. Он-то решил, что Линский ему мстить будет. Генерал-то хорошо запомнил, чем наша последняя встреча закончилась…
– Ага, – ухмыляется недоверчиво. – А я могу отказаться? – снова по ошейнику щелкает.
– А зачем отказываться, если можно согласиться? – Линский усмехается. – Будешь шефом моей службы безопасности, вторым человеком в Ангарске. Работенка не трудная, условия жизни на уровне… Что скажешь?
– Ты серьезно? – Шутемков глазами хлопает изумленно. – Но… ты пока не хозяин Ангарска… Там сейчас Тяпкин.
– Не в службу, а в дружбу, Герман, – Линский ему подмигивает. – У нас в городе принято обращаться к действующему президенту на вы и с титулом… А то ухо режет…
Говорит вроде бы шутливо, но что-то у него в лице поменялось. Совсем чуть-чуть – но улыбка совсем другая стала. А глаза – словно стальные.
Шутемков мигом подобрался.
– Намек понял… господин президент, – говорит без ухмылок. – Но я не смогу пробиться в город с тремя флаерами. У вас там хорошая защита.
– Если нельзя пробиться с боем, – Линский улыбается, – можно войти с почестями. Верно?
Растерялся Шутемков.
– Ты это о чем?… – ухмыляется растерянно. – Что-то я твои… ваши шутки не очень понимаю… господин президент…
Линский еще стали в глаза подпускает.
– Герман, – говорит едва слышно с нежной такой улыбкой, – у тебя хорошее чувство юмора?
Шутемков мигом побледнел.
– Нет… – говорит нервно. Совсем запутался.
– Нет? – Линский переспрашивает, невзначай так передатчиком от ошейников поигрывая, прямо перед камерой видеофона. – А тогда почему ты все мои слова воспринимаешь как шутку?
Шутемков не хуже монитора на тринадцати тысячах стал.
– Я… – бормочет испуганно. – То есть… Господин президент…
– Тогда слушай меня внимательно, генерал, – Линский говорит жестко.
Через полчаса инструктаж закончился.
Пока генерал был на связи, я лицо контролировал. А теперь расслабился. И без того проблем хватает. Вот я вволю и нахмурился. Все-таки заразил Дымок Линского своими нестандартными подходами! Такой план у нашего господина президента, что… хоть отказывайся помогать!
Но и это еще полбеды. Меня другое волнует.
– Папаша… – начинаю. – Или лучше господин президент?
– Серж, перестань, пожалуйста, – Линский говорит устало.
– Хотел бы… господин президент. Но я не понимаю.
Перестал Линский переносицу растирать, на меня внимательно смотрит.
– Перестань, Серж, – просит. – Чего ты не понимаешь?
– Не понимаю, кто из вас хуже. Тяпкин или вы… папаша…
– Серж, ты издеваешься? – Линский хмурится. – Ах, вот ты о чем… – наконец-то сообразил. – Думаешь, я дам Шутемкову попасть в наш город?
Тут уже я никак не соображу.
– Так вы же, папаша, только что сами это сказали…
– Серж… – Линский цыкает и головой качает.
У меня даже губы поджались. Теперь я все понял. Только не лучше от этого, а еще противнее.
– Хотите Тяпкина сначала использовать, а потом прибить? Ради хорошего дела все средства хороши?
– А разве нет, Серж? – Линский говорит серьезно.
И внимательно мне в глаза заглядывает.
Хорошо, конечно, что он взгляд не прячет… Да только не много это меняет. Если он так начинает, как бы его забота о нашем Ангарске не оказалась еще похлеще тяпкинского блага! Как там его любимая пословица?
– Как бы ваша доброта хуже тяпкинского шкурничества не оказалась… – говорю. – Коготок увяз, всей птичке пропасть. Так?
– Серж, это все софизмы! – Линский заводится. – Добра и зла нет! Есть только цели и методы их достижения! Для одних людей добро заключается в одном, для других – в другом. Все зависит от точки зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59