А вы пытались с ним договориться! А вдруг Тяпкин решит, что ему выгоднее помириться с вами, и он ничего не сообщит генералу?
– Вот, Дима, – Линский головой кивает, словно Дымок все его самые худшие опасения оправдал. – Это как раз то, о чем я вам говорил. Именно поэтому я и просил вас не вмешиваться в разговор. Вы не знаете Тяпкина, и у вас вообще очень мало опыта в подобных делах.
Хохлится Дымок обиженно. Обидно братишке, что Линский лучше него в ситуации разбирается. У интелов это самое обычное дело, идеи и красивые решения к их первооткрывателям ревновать.
– Любой опыт сводится к фактам и логике, Олег Львович, – говорит задиристо. – Может быть, я и не знаю всех фактов. Но я все пойму, если вы хотя бы намекнете!
Усмехается Линский, по плечу Дымка теребит успокаивающе.
– Не сердитесь, Дима, вы правы, – говорит примирительно. – Все дело в том, что Тяпкин меня очень не любит. И мириться не станет ни за что. Особенно после того, как я пошел против него и победил его на выборах. Он опытный интриган, и обязательно постарается меня добить или использовать. Но если бы я попытался оскорбить его, Тяпкин бы мгновенно сообразил, что я специально пытаюсь разозлить его и спровоцировать на какой-то поступок. И очень крепко задумался бы, прежде чем выходить на связь с Шутемковым. И быстро бы понял, какой именно реакции я от него добивался. И ни за что бы не стал немедленно связываться с Шутемковым, при всей своей нелюбви ко мне. Нет, – головой мотает. – Так откровенно провоцировать его было нельзя, Дима.
Заливается Дымок краской.
– Спасибо, Олег Львович, я все понял, – говорит смущенно.
Даже глаза опустил. И видно, хочется ему за свой промах реабилитироваться. Не зря же у него ай-кью за ста шестьдесят на целых двадцать пунктов зашкаливает? Да и вообще…
Ну и давай бубнить скороговоркой, пока Линский совсем в кашу все разжевать не успел:
– Поэтому вы сделали все наоборот. Предложили ему мир, чтобы он почувствовал себя хозяином положения. Это притупит его осторожность, он решит, что все козыри у него, и захочет окончательно разобраться с вами. И тогда он свяжется с Шутемковым, чтобы руками генерала вывести вас из игры… Это и есть то срочное дело, о котором он так неожиданно вспомнил?
– А вы способный ученик, Дима, – Линский усмехается.
Но вальяжным он недолго пробыл. Только до гостиницы его и хватило. А как Анну увидел, чуть удар его не хватил.
Анна новую одежду примерила. Формально это комбинезон. Формально – оно конечно, вот только материал… Такой тонкий, что кроме цвета ничего не скрывает. От щиколоток до шеи Анна вся переливается – это на тончайший пластик разные голограммы напылены, но при обычном свете они в одну сплошную радужку сливаются.
И скрывает тело такой комбинезон тоже только формально. А по ощущениям… словно Анна обнаженная в волнах света купается…
Но пока Линский слова подбирал, Анна над ним уже сжалилась. Вздыхает притворно и темный плащ на себя набрасывает. На голову капюшон накидывает, черные очки в пол-лица надевает – и только серебристые каблучки да алые губки с выбившимся золотистым локоном и остались. Все остальное под черным скрылось.
– Однако… – Линский бормочет. – Ну и чувство юмора у вас, Анна…
А Анна на него уже не смотрит. Ко мне подходит, очки снимает и мне в глаза заглядывает.
– Серж, – шепчет тихо, – я должна сказать тебе одну вещь. Это очень важно.
За руку берет меня нежно и в другую комнату вести собирается. Я бы, конечно, лучше всякого щенка за ней побежал – но тут Линский на другой руке у меня виснет.
– Серж, Анна! – окликает требовательно. – У нас нет времени! Через четверть часа торговцы уходят из города.
На этот раз мы не в сектор торговцев, а сразу к туннелю.
На стоянке уже торговцы суетятся. В рейд идут семь «Гарпий» и один большегруз. «Журавль» двадцать второй модели: длинный, метров тридцать, и нос, словно у самолета. На шести гравах. Теоретически такой «Журавлик» побольше крупного танкера взять может – да только по объему в него столько не влезет, конечно.
Стокер нас уже ждет.
Сажает Линский наш внутригородской флаер прямо возле него. Вылезаем мы из флаера – и Стокер в лице меняется.
– Это… это… – на Анну пальцем показывает.
Не верится ему, что это и есть наш андроид.
И правильно ему не верится. А у меня это из головы как-то вылетело на радостях…
Делать что-то надо – но что? Скажу Стокеру, что это Ева Шутемкова – все испорчу. Знаю, не получится у меня Стокера обмануть, мигом он меня расколет.
А вот Дымок быстро нашелся.
– Что? – над Стокером ухмыляется. – Вылитая невеста принца, не правда ли?
Не прошли для него даром уроки Линского, видно. Попрактиковаться братишка решил?
И удачно. Сбил он Стокера с толку.
– Так это андроид? – Стокер говорит недоверчиво.
– Нет, – Дымок ему весело скалится. – Конечно же, это Анна, невеста принца! Серж ее похитил, и теперь мы хотим бежать из города. Долго думали, но не нашли ничего лучше, чем бежать вместе с вами. Ведь таможенники в туннеле вас не проверяют? Император предоставил вам такое право, не так ли?
Еле я удержался, чтобы Дымку в ухо не дать! Перегнет ведь палку!
Но сработало. Насупился Стокер, голову склоняет набок…
– Мы привозили такого андроида одному здешнему генералу, – говорит задумчиво. – Но принц запретил делать точную копию, и полного сходства не было. Прямо ума не приложу, как вам удалось так его доработать! Прямо невеста принца, а не андроид! И двигается как… Черт возьми!
Сам себе решил доказать, что перед ним не Анна, а андроид?…
А Дымок ухмыляется. И не придерешься, есть у братишки повод: все верно он рассчитал. Теперь не мы Стокера, а сам Стокер нас будет убеждать, что наша Анна – это андроид Шутемкова!
Осматривает Стокер Анну недоверчиво, даже обойти пытается, чтобы сбоку рассмотреть. Но Анна невольно отступает и поворачивается, чтобы к нему лицом оставаться. Не знает она еще, что мы ее торговцем за андроида выдали. А Стокер ее все разглядывает да головой качает недоверчиво.
– Совершенно невероятная работа мув-дизайнера! – говорит.
Сообразила Анна, за кого ее Стокер посчитал. Краской заливается.
– Святой Эйнштейн! – Стокер восклицает. – Как эмоции имитирует!
А Дымок все лыбится.
– Честное слово, это живой человек, господин Стокер! – говорит с издевкой.
И ведь как издевается, стервец! И правда у него многослойная, и издевки с потайным дном…
Грузимся мы в «Гарпию», и давай Дымок хвост распускать.
– Ты совершенно прав, Серж, – заявляет мне с довольной ухмылкой. – Правда способна творить невероятные вещи.
– Нет, Дымок, – говорю серьезно. – Это не мои копирайты. Ты меня с нашим папашей путаешь. То, что ты сейчас сделал – это его свищные методы и твоя многослойная правда. Но если уж на то пошло… настоящая правда и не на такое способна, Дымочек!
Пожимает Дымок плечами – не верит мне, вроде как. А Линский ухмыляется непонятно.
Но тут нам всем не до этик-эстетик стало. В таможенный ангар входим. Пропустят нас таможенники – или проверять будут?…
Императору торговцы нужны, вот он с ними и нежничает. Три городских сектора подарил, неприкосновенностью для таможенников наделил. Даже исбисты к торговцам могут привязаться только после личного разрешения императора.
Но если принц уже обнаружил подмену Анны и шум поднял?…
Только бы пронесло!
А мы по ангару еле-еле ползем. Наконец-то таможенные площадки начинаются.
Таможенники нас мрачными взглядами провожают. Обидно им за державу. Как так, в самом деле: не золотоворотничковые, какие-то торговцы, вообще даже не имперцы – и вдруг без досмотра! Можно ребят понять. Но взгляды – что. На здоровье. Только бы проверять не стали!
А площадки уже кончаются, в туннель вползаем. Ух, пронесло…
И тут позади нас суматоха начинается!
Бегают таможенники, суетятся, кричат что-то, руками машут – и флаеры торговцев впереди нас останавливаются. Совсем. Намертво.
– Приехали… – говорю. – Разоблачили нашу Евочку…
– Может быть, это не из-за принца, а просто Шутемков слишком быстро узнал, что мы выходим из города вместе с торговцами? – Дымок говорит с надеждой.
Ну да, как же! Стали бы из-за генерала такой шум поднимать!
Бледнеет Линский. И Анна.
Да и я, наверно, просто себя не вижу…
Попались мы. В самый последний момент! Нам ведь только туннель пройти осталось!
– Может, рванем? – говорю. – Обойдем машины торговцев, и в туннель, и на шесть звуков! Нам бы только из туннеля выбраться!
– Не успеем, – Линский головой качает. – Если объявили тревогу, то автоматика не даст нам уйти. Блокирует выход раньше, чем мы успеем подняться по туннелю.
И тут из туннеля флаеры сыплются!
Один, второй, третий… Целая кавалькада, за два десятка. И все новенькие, чистенькие…
Принц это, чтоб его!
Не из-за нас таможенники суетились! Принца встречать готовились! Оттого и флаеры торговцев перед нами встали, что его пропускали! Мы-то думали, он уже в городе, а он только вернулся. Ох и отомстил же он нам за похищение Анны, сам того не ведая…
Через пару минут уже на поверхность выплываем.
Наконец-то из имперской столицы выбрались! Хоть и трех дней тут не пробыли, но мне эта столица уже вот уже где! Может, конечно, это у меня завышенные запросы, как интелы выражаются, и все такое – но уж какой есть. Не по мне это, когда люди в ошейниках, а в хозяевах отморозки.
Так что особой грусти от расставания как-то нет. Да и как тут загрустить, когда Анна рядом?
Линский с Дымком на пилотский местах, впереди. А нам с Анной кресла позади достались. Анна от плаща избавляется – и вид на мониторах я замечать перестал.
А она ко мне на плечо голову склоняет, прижимается теснее… а комбинезон этот на ней – действительно не толще слоя краски из распылителя… Хорошо, что в кресла в «Гарпии» не как на наших «Скатах», а европейские – большие, мягкие и с высокими спинками…
Только через пару минут я взмолился.
– Анна, – шепчу, еле от ее губ оторвавшись. – Лучше не надо… Я голову теряю, и…
Но она только улыбается – и снова меня целует. В глаза заглядывает – и мне на грудь голову опускает, а ловкие пальчики уже пряжку ремня теребят. И еще ниже ко мне склоняется…
Тут я даже шептать перестал. Только губы кусал, чтобы Линского с Дымком не смущать. Глаза закрыл, и лишь пальцы в ее шелковых волосах купал…
Но все когда-то кончается.
Прихожу я в себя потихоньку. Анна нежными пальчики снова с моей пряжкой возится. Потом голову поднимает, мне в глаза заглядывает.
– Так лучше? – губами шевелит беззвучно.
– Анна… – шепчу едва слышно. – Я… прости, я тебе все волосы растрепал…
Но она только смеется, шпильки из прически выхватывает, головой крутит – и волосы как золотой водопад разлетаются.
Прижимаю я ее к себе – и приоткрытые губы так и манят. Шаловливый язычок ловлю, на колени к себе ее перетаскиваю… Мне тоже хочется ее по-настоящему приласкать – да только где же у ее комбинезона застежки? Словно цельный…
– Анна, – шепчу. – Черт возьми, где же тут застежки…
Но она только беззвучным смехом заливается.
Ладно, поиграем… Тщательнее ее комбинезон обследую… нежно так… с чувством…
И тут на пульте тревога воет!
Это Шутемков нас настигает. Нашел время, блин…
Мы на полутора звуках идем. Гравам, конечно, все равно – хоть звук, хоть десять. А для корпуса флаера в нижних слоях атмосферы это крейсерская скорость. До Хоккайдо не одна тысяча кмов, ну мы и идем не спеша, чтобы корпуса лишний раз не изнашивать.
А вот генерал сейчас не в том настроении, чтобы об износе корпусов тревожиться. На двух с лишним звуках несется! И не один. Еще дюжина флаеров с ним. Все свои флаеры, что в столице были, собрал, что ли?
Тут и рация включается.
– Внимание! – голос Стокера из динамиков на пульте несется. – Группа имперских кораблей, немедленно прекратите сближение. Пересечение дистанции в тридцать кмов будет расценено как атака. Открываем огонь без дальнейших предупреждений.
Остальные флаеры торговцев скорость сбрасывают. Дымок тут же за штурвалы хватается, нашу «Гарпию» тоже останавливает.
Торговцы в боевой порядок выстраиваются. В оборонительный «коготь». В центре неповоротливый «Журавль», юркие «Гарпии» вокруг него и чуть впереди – словно лапа с выпущенными когтями перед ударом. Дымочек наш флаер тоже в «коготь» пристраивает.
Только жалкий этот «коготочек» получился – всего-то семь боевых флаеров… А у генерала – двенадцать машин. И не хрупкие европейские «Гарпии», а все кондовые девяностые «Скаты»! А генеральский «Скат» – так вообще бывший наш, на котором мы из Ангарска сбежали, мощнейший сто первый, со всеми наворотами!
И все генеральские флаеры ракетами под завязку нагружены. Они-то только с дикими роботами воюют. Это мы на Хоккайдо идем, почти без ракет… Против его группы наш «коготь», да еще с небоевым большегрузом в центре построения, даже ухмылки не вызывает…
И сбрасывать скорость генерал не собирается. Так и несется на нас на двух звуках.
– Группа имперских кораблей! – Стокер повторяет. – Вы пересекли границу в шестьдесят кмов. При сближении на тридцать кмов вы будете уничтожены.
Генерал в долгу не остается.
– Имел я вашу дистанцию в три щели в четыре круга! – орет. – Я тебе открою огонь, торгаш недоделанный! Лучше быстро выгрузи их мне и не выделывайся!
– Генерал Шутемков, вы пересекли границу в пятьдесят кмов, – Стокер ледяным голосом чеканит. И вдруг – совершенно спокойно, словно на улице случайно столкнулся: – Не понимаю, о ком вы говорите.
– О ком?! – генерал из себя выходит. – Об этих недоносках из нейтральных территорий! Эти…
– Простите, генерал, – Стокер его обрывает, – вы имеете в виду господина Линского и его сыновей?
– Я их еще не имею, но обязательно поимею! – генерал рычит. – Всех троих так отымею, что ходить не смогут! На каком они флаере?! Сгружай их мне, и катись на свой Хоккайдо!
Анна как мел бледнеет. Дымок с Линским тоже не лучше выглядят, наверно, просто за спинками кресел их лиц не видно. Да и сам я…
Не смогут торговцы бой с генералом принять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59