Окончательное решение вопроса о том, каким быть первому в мире полету в космос – баллистическим или орбитальным, как предлагает Королев, – Совет главных конструкторов предоставил Межведомственному Комитету, собравшемуся в Академии наук СССР. С обоснованием своего смелого и для многих неожиданного предложения выступил Королев. Затем объявили .перерыв. В небольшом холле академик В. П. Глушко, кого-то убеждая, взволнованно объяснял:
– Если говорить по существу, то проникновение в космос и первые шаги по изучению его уже сегодня оказывают, а завтра будут оказывать все возрастающее воздействие на умы людей, на весь ход мирового научно-технического прогресса.
– Валентин Петрович! – вмешался в разговор академик Н. М. Сисакян. – .Мы ведь не враги новым идеям, не враги прогресса, – почти шепотом начал он.– Но перегрузки, перегрузки при старте ракеты и особенно при возвращении на Землю. Вынесет ли их человек? А невесомость? Этот главный наш противник, причем не разгаданный до конца. Кто знает – может, полчаса – и все?.. Мы не ретрограды. Нет. Но представьте, что эксперимент не удался или, не дай бог, закончился трагически. Как мы будем смотреть в глаза ученому миру, да и всему человечеству?
– Полет животных убедил нас в обратном, Норайр Мартиросович, – возразил академик АМН СССР В. В. Парин.
– Меня не полностью, Василий Васильевич. Нет!
– Выводы – очень, очень, как бы это сказать... – подобрав, как казалось, слово помягче, Сисакян продолжал: – Гипотетические. Они требуют перепроверки, теоретических обоснований. Я полагаю, что в космических условиях, когда кровь потеряет свой вес, возможно резкое ослабление деятельности сердечно-сосудистой системы. Хотя, конечно, я не отрицаю значения проведенных профессором Яздовским экспериментов с живыми организмами. Они многообещающи. Но нужен набор статистики, повторяю, теоретические обобщения.
– Вот и дайте их нам. Помогите! А то советы, одни советы, – вспылил В. И. Яздовский. – Ждем! Спасибо скажем!
– Я не хотел обидеть вас, Владимир Иванович, – не ожидая такой реакции, смутился Сисакяя. – Верится, что со временем человек сможет жить, наверное, и там. Но можем ли мы сегодня уже уверенно сказать, как скажется невесомость, например, на водно-солевом обмене? Столько проблем, столько проблем. Только не забывайте – речь идет о человеке. А радиация? Средств защиты от нее нет.
Сисакян пошел было в сторону, не желая продолжать разговор, но его догнала реплика все время молчавшего Н. А. Пилюгина:
– Легко живется осторожным. Они слегка «за» и слегка «против». И во всех случаях оказываются правы.
– Николай Алексеевич! – остановился Сисакян и спокойно, словно не заметив едкой иронии в его адрес, продолжил: – Повторяю, речь идет о жизни человека,– и быстро ушел в зал заседаний.
Из своего кабинета вышел вице-президент Академии наук СССР М. В. Келдыш. Попыхивая папироской, он прошел было в соседний холл, но. услышав спор, остановился и вступил в беседу.
– Преклоняюсь перед талантом абстрактного мышления, но, грешен, люблю понять глубины истины через эксперимент. То, что мы начали, – свидетельство торжества человеческого разума, его безграничных и удивительнейших возможностей. Это признали все передовые умы. – И, взглянув на часы, добавил: – Товарищи, пятнадцать минут истекли. Продолжим работу.
После перерыва С. П. Королев ответил на вопросы, поступившие из зала, а потом выступили ученые, представители министерств и ведомств. Первым взял слово А. С. Томилин, один из руководителей главка, курирующего конструкторское бюро Королева. Начал он, как всегда, с подковырки:
– Было бы глупо отрицать известную ценность полученных из космоса научных сведений. Но, честное слово, человечество не покатилось бы назад к первобытности, если бы спутник и не летал к Луне. А сколько мы на это денежек ухлопали?! Не египетские ли пирамиды строим? Могу согласиться: есть ракеты. Можно их использовать для науки. Но опять же разумно. После войны пятнадцати лет не прошло. Толком поесть людям нечего, да и одеться не во что. Ну, коли так приспичило с космосом-то, надо выбирать из всех зол меньшее. Лезть туда, наверх дешевле, когда ракета без человека. Шажок за шажком...
– Дело говорит, – раздался голос.
– Не понадобится ставить на карту жизнь человека, – поддержал выступающего другой голос.
– Да и ракеты-то ваши частенько пошаливают. Что конь без узды...
– Позвольте мне, – громко раздалось в зале.
С предпоследнего ряда резко встал высокий подтянутый человек. Все повернулись в его сторону. Это был генерал А. Г. Мрыкин. Его знали многие как крупного инженера-ракетчика. В зале поутихли.
– По долгу службы я присутствовал при испытаниях многих ракет. Они надежны, – серые усталые глаза Мрыкина смотрели спокойно, не выдавая охвативших его чувств. – Не буду утомлять присутствующих. Сочту за честь, если моему сыну – он просил меня об атом – предоставится возможность стать первым пилотом космического корабля...
Мрыкин не закончил, как зал на секунду оцепенел от неожиданности и тут же разразился аплодисментами.
– Александр Григорьевич! – сказал Тихонравов.– Я крепко жму вашу руку. Спасибо за поддержку. Без полета человека в космос науке не прожить. Тут я полностью согласен с Сергеем Павловичем. Но может, следуя элементарной логике, вначале все-таки надо организовать полет по баллистической траектории по маршруту «Земля – Земля». Тем более что в этом направлении тоже немало сделано. Тут вам – и отработка ракетной и космической техники, и перегрузки, и невесомость. Опробуем систему возвращения человека на Землю.
– Куда мы спешим? – вставил Н. М. Сисакян. – Большая наука не терпит торопливости. Я сторонник Михаила Клавдиевича. С таким предложением нам и выйти бы в ЦК партии и Совет Министров...
К пожеланиям ученых присоединился и академик А. А. Благонравов, председатель комиссии АН СССР по исследованию верхних слоев атмосферы.
– Перешагивать полезные этапы, прежде чем послать человека за атмосферу, может, и не следует. Наука требует многочисленных экспериментов.
Королев начал нервничать: за то недолгое время, когда он решил отказаться от баллистического подъема человека на ранете, как в свое время отказался от дальнейшей разработки ракеты Р-8 для ускорения создания «семерки», Королев уже свыкся с мыслью об орбитальном полете. На подготовку этого эксперимента работала значительная часть коллектива ОКБ, да и он все свои усилия направлял на осуществление этой цели. «И па тебе, чуть ли не все против, – раздраженно размышлял про себя Королев. – И кто начал? Тихонравов! Мог бы здесь-то и помолчать. Осторожность сверх меры граничит с трусостью. Нет, так работать нельзя! А может, действительно баллистический?! – Секунду посомневался Королев, но тут же решительно отбросил эту мысль. – Нет! Не дай бог что-нибудь получится не так... Все пойдет прахом. В него сразу перестанут верить. У „победы“ всегда есть родители, – вспомнил Королев чей-то афоризм, – а „поражение“ всегда сирота. Нет, нужен только орбитальный полет. Но все как можно тщательнее. Все под контроль. Никому никакого спуску».
– Сейчас, кан никогда раньше, имеется возможность осуществить полет человека в космос, – возразил противникам В. П. Глушко. – Мне трудно понять возражения некоторых товарищей. Опыт жизни, история научных открытий убеждают в том, что эпохальные достижения в науке не обходятся без крутой ломки старых, отживших понятий, принципов. Подлинная наука не боится риска, я за то, чтобы начать пилотируемые полеты с орбитального.
Из зала послышалась реплика Томилина;
– Американцы не глупее нас. И техника у них, согласитесь, не хуже, если не лучше нашей. Они не спешат. В их программе – первый полет баллистический. Вот так.
М. В. Келдыш предложил на этом прения закончить и предоставил слово для заключения С. П. Королеву.
– На совете конструкторов мы много думали, прежде чем вынести вопрос о полете человека в космос на ваше обсуждение, – медленно вставая из-за стола, сказал Королев. – Мнения присутствующих разошлись. Вероятно, каждый по-своему прав. Попытаюсь подвести итоги. Итак, одна труппа ученых решительно предлагает вначале осуществить «прыжок в космос», то есть вертикальный полег. В этом есть свой резон. Вторая группа товарищей идет дальше. Они считают нужным провести, как планируют американцы, поначалу баллистический полет по маршруту «Земля – Земля» s без длительного «заезда» в космическое пространство. И в этом предложении тоже есть свой резон – можно отработать и определить технические возможности космической ракеты и корабля, опробовать системы возвращения пилота на Землю. Что касается американской программы, то у них свои возможности, у нас свои. Но, товарищи, баллистический полет займет всего пятнадцать минут. Невесомость коснется человека лишь пять минут. Эксперимент этот потребует почти таких же больших средств и не меньшего риска, чем орбитальный. А результаты эксперимента? Они окажутся малы. Во время такого полета мы не получим сколько-нибудь полных данных о влиянии на летчика космических факторов. Без знаний их космическая программа зайдет в тупик. Не напоминаем ли мы человека, о котором говорил, кажется, Иммануил Кант. На вопрос философа, почему он не хочет купаться в речке, тот неизменно отвечал – не пойду в воду, пока не научусь плавать. Полета человека вокруг Земли – вот чего требует наука. Не шажка, а шага – решительного и, может быть, даже дерзкого.
Прежде чем закрыть заседание, М. В. Келдыш обратился к залу:
– Позвольте спросить: разве извечную жажду познания окружающего мира можно чем-то ограничить, разве развитие производительных сил имеет предел? Я думаю, что мы готовы к новому большому шагу. Мы живем в век подлинно научно-технического прогресса. И никогда еше человек не был так окрылен, воодушевлен своими открытиями. Поверьте, космос обогатит нашу науку, наши познания о Вселенной, позволит глубже понять прошлое, настоящее Земли. И самое важное – мы будем знать завтрашнее нашей планеты. О будущем человечества должны заботиться мы сами. Да, сами – и никто, кроме пас. И потому я считаю возможным сказать: человек должен, обязан побывать в космосе...
Королев уходил с совещания последним. Заметив сидящего в стороне ученого секретаря комиссии кандидата физико-математических наук Г. А. Скуридина, заканчивающего запись выступлений, подошел к нему:
– Всю «драчку» записали?.. – пошутил Сергей Павлович и уже серьезно: – Пригодится... Многим потом стыдиться придется своих слов. – И попросил: – Пожалуйста, Геннадий Александрович, один экземпляр протокола, а еще лучше записи – мне.
Советское правительство поддержало передовую научную идею – выведение на околоземную орбиту корабля с человеком на борту. Вскоре была создана Государственная комиссия во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР К. Н. Рудневым. Академик С. П. Королев стал заместителем председателя и техническим руководителем полета. На плечи его легла огромная ответственность. Сергей Павлович принял ее и сделал все, чтобы оправдать высокое доверие.
Один из важнейших вопросов, который предстояло решить, – кого послать в космос, людям какой профессии отдать предпочтение – инженеру, подводнику, летчику, парашютисту? Представители разных областей знании высказали свои точки зрения. Но все сходились в одном – человек должен быть, как говорят, здоров на все сто процентов, обладать нужными для полета знаниями и чувством высокой ответственности.
На одном из совещаний Сергей Павлович подытожил все пожелания.
– Для такого дела лучше всего подготовлены летчики. И в первую очередь летчики реактивной истребительной авиации. Летчик-истребитель – это универсал. Он летает в стратосфере на одноместном скоростном самолете. Он пилот и штурман, связист и бортинженер. Немаловажно и то, что он кадровый военный, а значит, обладает такими необходимыми для будущего космонавта качествами, как собранность, дисциплинированность и непреклонное стремление к достижению поставленной цели.
Королев потребовал, чтобы возраст космонавтов не превышал тридцати лет. Главный смотрел в будущее, он думал о дне, когда ступит человек на поверхность Луны и планет, о том, чтобы космонавты могли не раз в жизни побывать на орбите, набраться опыта... Но, кроме того, их рост пока строго ограничивался – от 170 до 175 сантиметров, а вес не должен превышать 70-72 килограмма.
В войсковых частях к работе приступили представители специальной отборочной комиссии, утвержденной Главнокомандующим ВВС К. В. Вершининым.
Казалось, Сергей Павлович может передохнуть, ведь такое ответственное дело наконец решилось. Теперь уже скоро человек будет в космосе. Но Королев по-прежнему мало бывал дома, редко удавалось выкроить выходной. Не давал покоя новый «Лунник».

Совет главных конструкторов, проанализировав итоги первого старта «Лунника», выявил причины пролета мимо Луны, определил технические меры их устранения. На это потребовалось около восьми месяцев. На запуск «Луны-2» на космодром, как обычно, приехал и сам Главный конструктор. Прямо с аэродрома Королев направился в монтажно-испытательный корпус, где заканчивались последние испытания станции. Технически она практически такая же, как и предшественница, так как основная задача второго «Лунника» оставалась прежней – достижение поверхности Селены.
– Это исключительно важная цель, – говорил своим сотрудникам Королев. – Научимся попадать в Луну, перейдем ко второй задаче, будем учиться мягко высаживать на лунную поверхность научные лаборатории. Возможность этого доказал еще К.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72