Наконец доложили,
что все в порядке. Раен внимательно посмотрела на них: они казались
усталыми и наверняка проголодались.
- Компьютер показывает наличие консервированных продуктов на кухонном
складе. Комнаты ази по другую сторону сада, кухня там же. Это вас
устраивает?
Они кивнули. Раен отослала обоих и занялась пересчетом времени. Они с
Джимом потеряли обед, а ужин запоздал на несколько часов. Это объясняло
дрожь в мышцах, которую она ощущала. Подумав, Раен отправилась за Максом и
Мерри, чтобы вместе искать кухонный склад.
Воин может питаться сладкой водой, он будет даже доволен таким
питанием. А благодаря своим особым способностям, проследит чтобы они не
были отравлены.

4
Джим ел немного и молча, демонстрируя явное облегчение. С самого утра
это был первый раз, когда он не вытошнил съеденное. Раен заметила тени у
него под глазами и рассеянный взгляд, похожий на тот, который под конец
путешествия видела у команды "Сокровища Андры". Пересиливая себя, он
встал, чтобы вымыть посуду.
Раен никак не могла понять - это его собственная идея или привычка, с
которой он не мог справиться.
- Оставь, - сказала она.
Джим не пошел бы с ней наверх, не остановись она, чтобы его
окликнуть.
За второй дверью направо находилась спальня; Джим старательно убрал
ее. Комната была прелестна даже для глаз Контрин, с легкой мебелью белого
и бледно-зеленого цвета. В потолке имелось большое окно, залитое дождем,
сквозь него видны были вспышки молний.
- Опасно, - заметила Раен, имея в виду совсем не молнии.
- Есть экраны, - объяснил он, показывая выключатель.
- Оставь. Они не защитят нас от убийцы-Контрин, но вряд ли что-то
грозит нам со стороны тех, кого можно найти на Истре. Будем надеяться, что
никто из Семьи не оказался настолько предусмотрительным, чтобы меня
опередить. Где твой багаж?
- В холле, - неуверенно ответил он.
- Принеси его.
Он повиновался и начал выкладывать свои вещи.
Джим был явно обеспокоен, и Раен вспомнила, как он выглядел в
терминале: одеревеневший, с излучателем в руке. Удивительно, что он вообще
выхватил оружие.
Закончив, Джим спрятал сумку в шкаф и остановился около двери.
- С тобой все в порядке? - спросила Раен. - Снаружи ходит Воин, мимо
него не проскользнет никто. Можешь не беспокоиться.
Он смущенно кивнул, словно не зная, как себя вести.
- Это окно тебе не мешает? - Ей пришло в голову, что он не привык к
планетам и капризам погоды.
Джим снова покачал головой.
Раен успокаивающе положила руку ему на плечо, и он тоже коснулся ее.
Она взглянула ему в лицо, на сей раз холодное и трезвое. В ярком свете
ламп татуировка была отчетливо видна, а глаза оставались равнодушными и
отсутствующими, без всякого выражения.
Джим опустил руку, когда она не ответила, но даже при этом лицо его
не изменилось. Он переживал потрясения, но старался реагировать спокойно,
как сейчас, тогда как бета или Контрин признались бы, что обеспокоены.
- Ты хорошо проявил себя, - заметила она, ожидая его реакции, хотя бы
следа удовлетворения.
Ограниченная чувствительность... Нахлынули подозрения, которых не
хотелось принимать. Он вел себя нормально, по-человечески реагируя на
чувства. Некоторые ази этого не могли, скорее всего Макс и Мерри оказались
бы слишком тупыми. Но даже Джим, подумала вдруг Раен, вел себя в минуту
потрясения не так, как настоящий человек. Она коснулась его, и он коснулся
ее, но это могло быть лишь родом тропизма, как отворачивание лица от
солнца или протягивание замерзших рук к огню. Одобрение было лучше
порицания.
Так же было и с Лией. Не любовь, а программа.
Психопрограммирование, только менее утонченное, чем в случае с бета.
МЕСТЬ БЕТА, - мелькнуло у нее в голове. - ОТЛИЧНАЯ ШУТКА, ЧТО ВСЕ МЫ
ЕЩЕ ДЕТЬМИ УЧИМСЯ ИХ ЛЮБИТЬ.
Лежа в большой постели Мерека Элна и чувствуя рядом тепло Джима, она
поняла, как хорошо иметь его рядом. Он был более уверен в себе, чем в
первую ночь в кабине корабля, ночь, от которой их отделял всего лишь один
невероятный день. Он настойчиво старался быть поближе к ней, даже во сне,
и Раен нашла это трогательным. Может, она была для него символом
безопасности, даже если сознательно он думал иначе. Что бы его ни
ограничивало, он был рядом, живой и полный если не настоящей человечности,
то по крайней мере милых тропизмов. Тот, с кем можно поговорить, разум,
как зеркало отражающий ее мысли, твердыня среди тьмы. Раен отогнала эти
мысли. Здесь, на Краю, рвались все и всяческие связи. Она лежала на спине,
разглядывая свою руку, сплетенную с рукой Джима. Гроза кончилась и сквозь
верхнее окно она видела звезды: пылающее око Ахерната и прочие маленькие
огоньки. Бремя одиночества Района давило как никогда сильно. Всплыли
воспоминания о корабле Извне, улетающем в пространство, о присутствии
чужих в этом доме.
КАК ЖИВУТ ТАМ, ГДЕ ЛЮДИ НИКОГДА НЕ МЕНЯЛИСЬ? - подумала она. - МОЖЕТ,
МЫ ВСЕ ПОДВЕРЖЕНЫ ПЕРЕМЕНАМ?
Внезапно перспектива изменилась, словно небо оказалось внизу. Раен
вздрогнула, и Джим зашевелился наполовину разбуженный.
- Тс-с, - успокоила она его. - Спи.
Он снова заснул, положив голову на ее руку, ища тепла.
ТРОПИЗМ. ЭТО МЫ СОЗДАЛИ БЕТА, И ВСЕ ИХ ВЕРОВАНИЯ. А ОНИ НЕ ЗАХОТЕЛИ
ЖИТЬ ТАК, КАК БЫЛО ЗАПРОЕКТИРОВАНО. ИМ НУЖНЫ БЫЛИ АЗИ. ОНИ СОЗДАЛИ ИХ И
ИСКАЛЕЧИЛИ, ЧТОБЫ В СРАВНЕНИИ С НИМИ ВЫГЛЯДЕТЬ НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ. ЧТО ЖЕ
МЫ УКРАЛИ У БЕТА? И ЧТО ОНИ ЗАБИРАЮТ У АЗИ?
Раен тряхнула Джима за плечо, чтобы разбудить. Он неуверенно
заморгал.
- Джим, может, на "Сокровище Андры" был другой ази которого ты хотел
бы иметь здесь, рядом с собой?
Он удивленно смотрел на нее.
- Нет.
- Ты пытаешься защитить их передо мной?
- Нет.
- И нет никого: друга, товарища, мужчины, женщины?
- Нет.
На мгновенье она задумалась над его одиночеством, таким же большим,
как ее собственное.
- Враги?
- Нет. - Это было - обычное "нет", спокойное и холодное. Может,
чуточку удивления. Она решила, что он говорит правду, и погладила его по
голове жестом, который запомнила от Лии в Кетиуй, когда была еще ребенком.
У нее, по крайней мере, были враги.
Джим не имел никого. Он и ази маджат, нагие создания, движущиеся с
призрачными огоньками по туннелям кургана, были братьями. Никто из них не
был более или менее человечным.
- Я из голубого кургана, - прошептала она то, чего не говорила еще ни
одному человеку. - Самого мягкого из четырех "я" маджат, но все-таки
маджат. Септ Сул мертв, Клан Мет-маренов тоже. Убийцы. Я из голубого
кургана, и только это осталось у меня. Был такой старик... семисот лет...
он видел Истру, видел Край, куда не заглядывают никто из Контрин. Маджат
поселились здесь уже давно, но Контрин не хотят. Только он и я. - Она
провела пальцем вдоль его руки и, хотя мысленно была где-то далеко,
удовлетворенно отметила мускулы. Девятнадцать лет назад изменились
некоторые ограничения, не менявшиеся никогда прежде. Кто-то очень
старался, чтобы этого не произошло. Девятнадцать лет...
- Я посетила каждый мир курганов Района и не причиняла Семье хлопот.
Но не из любви, нет, просто в Совете правит старая женщина по имени Мот.
Формально она не диктатор, но фактически именно им и является. Она не
мешает мне, вообще ничего не делает и всегда любила это. А то, что ослабло
девятнадцать лет назад, теперь созрело. Кланы ждут, ждут все время. Скоро
Мот умрет, и начнется борьба за власть, какой Район еще не видел.
- Госпожа...
- Ты прав, слушать это опасно. Не называй меня госпожой, Надеюсь, ты
достаточно умен, чтобы сидеть тихо, правда? Эти ази в комнатах внизу... я
не верю им. Никогда. Даже Воины видят разницу между вами, зная что ты
дольше находишься со мной. Если уж приходится кому-то верить, лучше всего
Воину. Правда, он не узнает твоего лица, но заметит, что ты относишься к
голубым. Он предложит вкус или касание, тебе или другому голубому. Завтра
я покажу тебе, где искать знаки у голубых, ты должен научиться это делать,
а потом объяснить Максу и Мерри. Если же у тебя возникнут какие-то
сомнения относительно маджат, убей его. Я не шучу, смерть для них дело
обыденное. Воин всегда возвращается, и только человек - нет.
- Почему?.. - вопрос в устах Джима был редкостью. - Почему они
атаковали нас в аэропорту?
- Не знаю. Думаю, все дело в Воине.
- Но почему? - Два вопроса один за другим. Чудесно, ты возвращаешься
в норму.
- Госпожа?
- Раен, - она легонько стукнула его кулаком, чувствуя прилив надежды.
- Мое имя Раен, и называй меня так. Ты справишься, на корабле ты
растрачивал себя по пустякам. Помни: ты должен научиться обращаться с
оружием, всему, что может та пара внизу, и многому другому. Ты наверняка
сможешь научиться, ты на это способен. А теперь спи.
Он не заснул и ворочался с боку на бок, пока наконец не положил
голову ей на плечо.
Чувство безопасности. Раен поняла, что оно у них взаимно.


ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

1
Мать голубого кургана Истры приняла вкус и отступила, шевеля
челюстями. Трутни успокаивали ее своей песней. Она ненадолго перестала
откладывать яички.
- Другой курган, - выдохнула она, и стены Камеры задрожали от низкого
звука. - Голубой курган. Контрин голубого кургана. Мет-марен с Цердина.
Кетиуй.
Трутни придвинулись ближе, коснулись ее. Склонив голову, она сделала
знак ближайшему, тот передал ем второму, а сама Мать третьему, Известие
плыло, словно дуновение ветра, и вместе с ним рождалась песня. Из Камеры
разошелся необычайно мощный импульс, и во всем Кургане замерло движение,
Работницы и Воины поворачивались, где бы ни находились, направляя головы в
сторону Камеры.
В зале яичек перепуганные Работницы почувствовали неопределенную
опасность и начали возводить стены в коридорах. Только они в эту минуту
выполняли какую-то работу. Мать склонила голову в сторону докладывающего
Воина, тот впервые с начала существования познал тревогу Матери и
включился в ее биохимические превращения, переживая реакции ее тела, пока
сообщение кружилось по органическим жидкостям.
Остальные столпились поблизости, ища понимания.
Они не были способны к полной интерпретации известия, каждый понимал
известие по-своему.
В сообщении говорилось о движении, начавшимся много циклов назад;
слабый вкус Цердина, их родного мира. Разум помнил небольшой холм. Память
уходила во времена до прибытия людей, имеющих вкус соли и быстро
исчезающих, времена, когда озера еще не было, и холм тоже еще не поднялся.
Проходили века, и Разум вибрировал в экстазе от этой поддержки памяти.
Были расставания, новые королевы рождались из яичек, отправляемых на
кораблях, курганы мчались к невидимым звездам сквозь расстояния, которые
Разум постигал, только когда глаза маджат смотрели на новый источник тепла
в небе, отличавшийся от старого типом, периодом и интенсивностью, когда
расчеты маджат обнаруживали углы и расстояния, а также сложность,
превосходящую способность понимания разума, и мистицизм, чуждый умственным
процессам маджат.
Пространство, темнота и холод.
Смерть.
Наконец, Разум нашел нечто, благодаря чему мог понимать смерть и
конечность миров, время до и после своего существования.
Конечное, по меркам людей, время внезапно обрело значение.
Разум понял.
Разум Калинда... его вкус ошеломлял, и в нем присутствовал вкус
Андры, Мерона, вкус Цердина, волны, начинающейся на Цердине и
растекающейся в стороны: насилие и враждебность. Разрушение. Цердин.
Разрушение.
Всякое движение в кургане замерло. Даже опекающие яички Работницы
остановились, парализованные громадой увиденного.
Рост. Разрастание, отрицающее смерть.
Разум потянулся наружу, где не было контакта, ибо слишком большие
расстояния делали невозможным слияние. Существовало только желание его -
помеха биохимии кургана.
- Риск, - пожаловался Воин, почувствовав вкус присутствия Контрин и
избиения голубых, убийство посланцев.
Он не мог понять большего, но курган мог.
- Она... - начала Мать, поднимаясь над барьерами разных типов. Это
была функция королевы, когда биохимия действовала на иных уровнях, - она
из кургана Мет-марен. Она и ЕСТЬ курган. Кетиуй. Ее Работницы прибыли
потом, собранные из странных курганов. Это ази. Она несет вкус опасности,
но она не враг голубых. Она спасла посланца с Калинда, была на Мероне и
Андре, ее вкус есть в этих воспоминаниях. Она была ВНУТРИ кургана на
Цердине, действовала с Воинами голубых против других маджат, против людей.
Красные с Истры несут вкус ненависти к ней. Вкус Цердина содержится в
памяти красных, вкус людей и смерти голубых. Большое побоище, да. Но особь
Раен Мет-марен является Контрин голубого кургана. Она была частью разума
Цердина.
- Угроза королеве, - не сдавался Воин.
Однако Трутни, которые помнили, пели иначе. Мать голубого кургана
Цердина жила в сознании голубых Калинда, так же как песня, в которой
упоминалось Кетиуй и смерть, много смертей, начало перемен.
Преждевременное начало.
- Мет-марен, - вспомнила Мать, передавая информацию Разуму. - Из
первых людей. Друг кургана.
Известие поглотило ее, и Мать излила на Трутней свой гнев. Частицы
Разума раскинулись во все стороны, разбросанные через невидимые бездны
звезд и времени, которое никогда прежде не имело значения. Пространство
существовало, время тоже, и слияние было невозможно.
Трутни зашевелились, гладя Мать усиками, все более беспокойные. Они
повернулись влево, и Мать тоже сместилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44