Начал кел Перас, как старейший… бросив клинки Рас. Руки отстукивали ритм, ритм Игры; в ритм вплеталось имя, и клинки снова летели по кругу.
Клинки летали, минуя его, от мужчины к женщине, от старого кел'ена к молодому, образуя сложный узор — Игра Пяти. Пальцы мри тонкие, золотистые, удивительно быстрые, выхватывали острую сталь из воздуха и посылали ее дальше в ритме, который задавался ударами рук по коленям.
Дункан не мог расслабиться ни на секунду, ведь каждое мгновение ас'сеи, брошенные руками Рас или чьими-то еще, могли устремиться к нему.
Внезапно он получил предупреждение — быстрый взгляд Рас. Сейчас… он кивнул, не понимая, почему она предупредила его — чисто инстинктивно или же специально.
Клинки метнулись к нему, сверкнув на солнце, и замерли в его пальцах, ожидая нового полета. И вот уже Дункан послал их молодому кел'ену. Рисунок сменился, теперь это была Игра Шести, со своим ритмом.
Перас улыбнулся, заметив уловку Рас. А ее глаза светились возбуждением. Она ловила лезвие и дразнила его коварными бросками, заставляя клинки вращаться то в одном, то в другом направлении.
Темп снова изменился, чтобы менее искусные игроки могли отдохнуть. Снова вступил в игру Дункан. Он поймал ас'сеи, которые бросила Рас, послал их дальше, юному Сетану, изменяя свой статус.
Клинки вернулись, он перехватил их, отправил сидящему слева Дэй'ону, потом Рас, Перасу…
Тут Перас просигналил остановку. Дункан расслабился и внезапно закашлялся. Холодный воздух проник глубоко в легкие. Он вдруг понял, что дальнейшая игра убила бы его.
— Одень вуаль, — посоветовал Дэй'он.
Дункан прижал ткань ко рту. Дус приблизился, согревая его.
— Тот, у кого нет шрамов, — сказал Дэй'он, — никогда не должен играть в Игру Шести.
— Да, кел'ен, — ответил Дункан, — но когда предлагает тот, у кого есть шрамы, он обязан подчиниться.
Головы склонились в молчаливом одобрении.
— Ты играешь в Игру, — сказал Перас, — в полную силу. Это хорошо, кел'ен-землянин.
Шевельнулся полог палатки. Вышел кел'ен из чужого племени и сел на песок, отвернувшись от ветра. За ним вышли другие келы. И еще кел'ейны, но его племени, все они были с поднятыми вуалями, и Дункан поднял свою, стараясь дышать осторожнее.
Нельзя бояться. Дус может почувствовать его страх, и тогда случится ужасное. И испытывать гнев тоже нельзя. Мри Кутат могут не прятать своих эмоций. И Дункан благодаря дусу ощущал их. Открытой вражды не было. Разве что обыкновенное любопытство. Теперь Стэна окружала плотная стена келов.
— Скажи нам, кел'ен, — проговорил Перас. — Скажи нам все о кораблях и врагах.
Дункан бросил взгляд на палатку госпожи, надеясь, что Совет закончился и он смог бы уклониться от ответа. Но его надежды были тщетны.
— Разве может тот из Келов, у кого нет шрамов, знать больше, чем те, кто заседает в Совете? — спросил снова Перас. — Разъясни нам.
— Я — с другой стороны Мрака, — запротестовал Дункан. — И я забыл то, что помнил.
— Мы — кел'ейны, Лицо, что Повернуто Вовне, — сказала Рас. — Наши глаза видят во Мраке. К нам прибыли сюда враги, брат-ци'мри. Может, тебя заставила молчать госпожа? Или ты сам решил сохранить все в тайне?
Он посмотрел на Рас, кел'е'ен второго ранга, сестру прежнего кел'анта, связанную кровными узами со многими кел'ейнами. Дрожь пробежала у него по телу.
— Я слышу тебя, — сказал он. Затем склонил голову, положил руку на голову дуса… и почувствовал, как ее рука тоже легла на дуса. Зверь вздрогнул.
Такой контакт был взаимной ловушкой: здесь были невозможны ложь или полуправда. Он решительно прижал руку к голове дуса.
И начал вспоминать все, с самого начала.
14
Госпожа смотрела на Совет. Рядом с ней сидел на циновке Ньюн, кел госпожи и предводитель Келов. Он вдвойне имел право на это почетное место. Мужья госпожи сидели дальше, а затем занимали места кел'анты Келов других племен, черная масса. Здесь присутствовали кат'ант Антил и все сены джей'эном. В палатке горела лампа, которую не гасили даже днем. Перед одетыми в золотые мантии сен'ейнами сидел сен'ант Сатас, а рядом с ним сен'ейны других племен, пришедшие вместе со своими кел'ейнами.
— Среди джей'эном было немало споров, — сказала Мелеин, — относительно того, как нам жить дальше после всего происшедшего. Но Сены согласились с моим решением. Так, сен'ант?
— Да, — словно эхо отозвался Сатас. — Ты убедила Сенов.
— Нам было не просто придти домой. Пан'ен для нас священен… но что он значит для вас? Незнакомые имена, незнакомые события, которые никогда не происходили с вами… А Святыни Кутат? Можем ли я и мой кел'ант понять их? Мы старались понять ваши Святыни, как вы старались понять наши. Мы — Странники, и мы хотим найти дом, место, где мы можем жить. А вы, оставшиеся охранять Кутат от врагов тысячи лет назад… Возможно, вы смотрите на случившееся и ненавидите нас?
— Каты, — послышался голос Антил, — не обвиняют никого. Мы лишь скорбим о погибших детях, госпожа.
— Но вы учите детей песням, в которых — надежда на возвращение тех, кто ушел, когда мир был молодым, а моря — полны воды.
— В этих песнях — наша надежда.
— Когда я вернулась в этот мир, — сказала Мелеин, — я не нашла своего племени, но нашла город, где родились мои предки… Я нашла его, нашла племя моих предков… джей'эном — мои дальние родственники, дети Ан-ихона… и все вы мои родственники по крови. Враги преследовали нас, они уничтожили почти всех Странников, они уничтожили наш корабль и наш город… но Боги не позволили им уничтожить нас. Мы — Ньюн и я — сделали то, что должны были сделать. И вот мы здесь. Ци'мри тоже здесь, на расстоянии вытянутой руки. И они дают нам надежду.
Надежда… «на расстоянии вытянутой руки»… сказала Мелеин.
«Дункан!"
И внезапно Ньюн понял, почему Мелеин разрешила ему отправиться на поиски Дункана, даже зная, что может остаться одна, почему она молчала, пока он не привел Дункана с посланием землян, пока она не узнала, что это за послание.
— Мы хотим знать, — сказал кел'ант Риан, — что это за послание ци'мри, чтобы передать его своим госпожам.
— Да, — хором подтвердили остальные кел'анты.
Ньюн посмотрел в глаза своей госпожи — холодные, расчетливые, острые, как лезвия.
— Кел'анты, — сказала она. — Ци'мри предлагают нам встретиться для переговоров… Скажи нам, кел'ант джей'эном, что сделают ци'мри, если мы отклоним их предложение о встрече? Нападут они на нас?
— Разве я ци'мри, чтобы отвечать на такой вопрос?
— Ты лучше всех нас знаешь ци'мри. Что сделают они, если их ожидание окажется напрасным? Что сделал бы кел Дункан, если бы был землянином?
Ньюн посмотрел себе под ноги. Беспокойство отразилось в его глазах, и он не хотел, чтобы это заметили окружающие.
— Я думаю… разочаруются, что их надежды не оправдались. Затем — гнев. Но земляне все же будут стараться и дальше наладить контакт с нами, а не уничтожить. Регулы… это совсем другое. И они ведь тоже здесь. Правда, Дункан утверждает, что между землянами и регулами происходят трения.
— А если все же война?
Ньюн сидел молча, вспоминая то, что ему было запрещено вспоминать: ночь, огонь, искореженные корабли…
— И земляне, и регулы сражаются количеством. Они не признают поединков. Народ потерял тысячи, прежде чем мы поняли это. Но… — он решительно поднял голову и оглядел Келов и Сенов. — Но среди них есть и другие, такие, как Дункан. Когда все было кончено на Кесрит, когда регулы перед приходом землян все превратили в руины, Дункан пришел к нам один, как не приходил никто из них. Он сам пришел к нам, сражался за нас, добыл нам корабль, на котором мы и прибыли сюда. Спросите его, почему? Он сам не знает этого. Инстинкт? Зов крови? Он не знал ответа, когда был землянином. Сейчас он мри. Может, Совет спросит его — почему? Или как поступают земляне. Спросите его.
— Нет, — мягко возразила Мелеин. — Нет. Разве может мри сказать, как поступят ци'мри? Мы все мри, кел'ант. Не заглядывай во Мрак так далеко, иначе утратишь равновесие.
Он взглянул на нее, сердце его отчаянно билось в грудной клетке.
Дус шевельнулся. Дункан ощутил нечто, похожее на глубокую печаль. Он остановился на полуслове, посмотрел на Келов, поежился от холодного порыва ветра.
Остальные не понимали, почему он замолчал. Дункан посмотрел в сторону палатки госпожи и ему стало страшно.
— Кел'ен… — окликнул его Перас, и Перас прикоснулся к дусу и тоже ощутил беспокойство, что охватило Дункана. Глаза его сузились.
— Что случилось? — спросил старый Дэй'он. — Перас?
Ощущение страха, тревоги исчезло, растаяло. Дункан потрепал бархатную шерсть животного, поднял голову снова.
— Ци'мри, что зовется «регул», — напомнила ему Рас.
— Мертва, — хрипло сказал Дункан. — Я убил ее. Она настаивал на войне с вами, и я убил ее, чтобы передать решение вопроса в руки землян. Только… — он вдруг понял, что говорит больше, чем хотел бы, но ничего не мог поделать с собой. Дус связал его воедино с его слушателями, не давая возможности утаить что-либо.
— О братья мои! — всего лишь идиома, но сейчас она была как нельзя кстати. — Мрак велик, он заполняет все пространство между маленькими мирами. И во Мраке нет жизни. Они это видели. И они боятся.
— Мы пойдем, — сказала Мелеин, — как шли всегда. Я не скажу больше ничего, я не хочу ослеплять себя словами. Я сделаю так, как этого требует время. Скажите вашим Матерям, что мы выходим на рассвете. Две руки кел'ейнов будут охранять колонну и добывать Народу пищу. Если какая-либо из Матерей решит отказаться, то я этого не позволю. Я брошу вызов. Я уверена, что Боги будут на моей стороне, я подчиню себе племя строптивой госпожи. Имя тех, кто пришлет ко мне своих детей, я запишу в Святыни, а те мри, кто пойдет со мной, завоюют начало новой жизни. Все начнется с завтрашнего дня. Когда я сделаю то, что мне предназначено, я верну Матерям их детей с благодарностями и Почестями. Хотя Закон запрещает нам встречаться лицом к лицу, я сделаю все, чтобы вы почувствовали мою благодарность. Я госпожа Странников, Мать Матерей, госпожа всех мри. Передайте это своим Матерям. У кого-нибудь есть вопросы?
Напряженная тишина повисла в воздухе.
— Идите, — сказала она шепотом, похожим на свист меча. — И возвращайтесь ко мне.
Келы стояли молча, напряженно, а кат'ант уже покинул палатку. Кел'ейны ждали. Ньюн шевельнулся, поняв, что сейчас он определяет дальнейшие действия. Он поднялся и вышел из темного чрева палатки в слепящий дневной свет. Остальные шли за ним, темная масса своих и чужих кел'ейнов. Они расходились молча, без слов. Ньюн направился было туда, где оставил Дункана, но чья-то рука задержала его.
— Кел'ант, — сказал Хлил.
Ньюн хотел уйти, но Хлил был решителен.
— Кел'ейны? — спросил Ньюн. — Кел'анты?
Рука сильнее стиснула рукав.
— Да, — ответил Хлил. — Ты никогда не показываешь свое лицо, даже когда на нем нет вуали. У тебя есть свои тайны. Но мы хотим объяснения тому, что сказала госпожа. Она обладает Предвидением? Да или нет?
— Может быть, — хрипло ответил Ньюн. — Я иногда думаю, что да.
— Ты ее родственник.
— Был.
— Здесь кел'анты других племен; ты наш кел'ант, и мы знаем твои манеры. Ты выскальзываешь между пальцами, как песок, Ньюн с'Интель. У тебя нет лица, даже для нас, как у ветра. Ты молчишь перед чужими, когда должен говорить. Мы понимаем госпожу. Может, мы поймем и тебя. Но чужие?… Как они могут понять? Ты — Рука госпожи. Ты должен поговорить с чужими Келами. Иначе что они скажут своим Матерям? Что кел'ант джей'эном предпочитает другую компанию?
Ньюн сразу все понял. Ему стало трудно дышать. Он взглянул на Хлила.
— А… Моя ортодоксальность. То, что я защищаю кела Дункана. Вот в чем вопрос.
— Ответь.
— Мы в своем Доме чтили закон Келов. Я не умею ни читать, ни писать, и я никогда не знал Тайн. Все, что мне известно, это то, что прошло два тысячелетия. Но мой Дом пал. Мои Келы погибли. И я пронес в своих руках пан'ен за одну свою жизнь через все Мраки. Вместе со мной был один кел'ен. Он знает закон, что знаю я, он пел песни моих Келов, он видел то, что видел я, он пережил то, что пережил я. Да, у меня есть недостатки, но ты выбрал неудачное время для ссоры со мной, Хлил, второй среди Келов.
Он повернулся было уйти, но рука Хлила еще крепче стиснула его руку.
— Я слышу тебя, — сказал Хлил. — Тишина глубока, я слышу тебя.
Кровь бросилась в голову Ньюна. Но затем он подумал: «Ведь это мои Келы. Мои Келы…"
— Прости, — сказал он, стараясь согнать с лица гнев, чтобы не заметили остальные кел'ейны. — Прости меня за оскорбление, — он говорил, и знал, что это будет осуждаться всеми, когда он пойдет дальше. Он стиснул плечо Хлила, почувствовал, как тот отпустил его руку, повернулся. Солнце ударило ему в глаза и ему пришлось прищуриться. Возле палатки Келов он увидел множество фигур в черных мантиях, стоящих плотно, плечо к плечу.
Сердце его сжалось.
— Дункан, — выдохнул он и торопливо направился туда, широко шагая по песку. Он ворвался в темную массу, которая расступилась перед ним. Он боялся увидеть кровь, растерзанное тело…
И остановился, увидев, что в центре спокойно сидит Дункан рядом с дусом, напротив него — Рас. И Дункан что-то спокойно рассказывает Келам.
Ньюн на мгновение закрыл глаза и понял, что Дункан рассказывает о себе.
Он ощутил, что все окружающие относятся к Дункану с пониманием.
Но вот тот поднял глаза, увидел Ньюна, тревожно поднялся и встал рядом с ним. Вопрос застыл в его глазах, он словно бы немо повторял его — вопрос, вопрос, вопрос, как биение перепуганного сердца.
— Сов-кел, — сказал Ньюн, взяв его за руку. — Я очень беспокоился за тебя, а увидел, что ты устроил целое представление.
— Все в порядке? — спросил Дункан. — Все в порядке?
От этого вопроса Ньюн застыл. То, о чем спрашивал Дункан, и то, о чем говорилось на Совете — разные вещи. Он положил руку Дункану на плечо.
— Укройся от ветра, сов-кел.
Дункан отошел, не спрашивая больше ни о чем. Ньюн посмотрел на лица остальных, окружавших его. Все эти лица выражали один и тот же вопрос.
— Спрашивайте своих кел'антов, — сказал Ньюн. — Мы выходим утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28