– А может, начальник охраны сам сообщил “куда надо”?
– Теперь это уже не имеет особого значения. Он мертв, валяется вместе со всеми – там, на заводе. Вот ведь идиотское место!..
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Этерлен. – А кстати, почему это вам ударило назначить встречу именно там? По-моему, лучшего места для засады не найдешь по всему Острову.
– В том-то и дело. Обычно там встречаются люди, которые хотят показать друг другу свое доверие. Там заключаются мировые, и все такое.
– Это верно? – Этерлен вопросительно посмотрел на Хикки.
– Да, Пол. Он совершенно прав. И не думай, что Жирный – обычный гангстер. Нет, дядя, это не просто наглая морда, это человек со связями. Вот только мне на его связи уже наплевать. По-моему, нам пора вспомнить, кто мы такие и какими полномочиями обладаем.
Лоссберг непонятно хмыкнул и отвернулся.
– Вот это разговор, – Этерлен отшвырнул в сторону свой стаканчик и потянулся. – У-уу… все, поехали. Милорд, приготовьтесь надиктовать мне координаты тех, кого вы считаете убийцами Йони Йохансона. И еще тех, кто может вывести меня на самого господина Бато-зова: мне кажется, его уже заждались в преисподней.
– Будет дождь, – неожиданно произнес Хикки, всматриваясь в танец океанской волны.
– Дождь? Ну и что?
– Для нас это очень хорошо… Ты забыл, что на Острове не бывает привычных тебе летних дождиков, как в Метрополии. Нет, это будет стена воды! Очень хорошо? Просто здорово, черт возьми!

***
Дождь принес Хикки неожиданный сюрприз. Вскоре после того, как по крыше его “замка” ударила первая волна воды, на связь вышла Ирэн. От ее слов Хикки похолодел и стиснул кулаки: такого с ним еще не бывало.
Один из его кораблей, старенький фрегат типа “Ровер”, переоборудованный под пассажирский лайнер второго класса, был задержан буквально за несколько минут до старта на Даймонд-Тир. На корабль поднялась контрольно-техническая комиссия, которая установила неисправность гравитационно-компенсаторных систем. Хикки твердо знал, что никакими неисправностями там и не пахло… Но это были еще цветочки. Ирэн, мгновенно среагировав, отправила в порт главного инженера компании Стэна Вебера и пару адвокатов, сведущих в такого рода делах. В нарушение всех законов на борт их не пустили, зато Вебер наткнулся на целую толпу репортеров, невесть как оказавшихся там, где надо. От интервью инженер, конечно, отказался, а дальше начались форменные чудеса: номинальному главе компании мастеру Ричарду Махтхольфу было предъявлено обвинение в том, что он умышленно, с корыстными целями пустил в рейс неисправный корабль, желая после его гибели получить кругленькую сумму по страховке.
Хикки был объявлен в планетарный розыск.
– Что мне теперь делать? – растерянно спросил он у Этерлена.
– Мочить Жирного, – ответил тот.
За час до полуночи они сидели в медного цвета “Лэнгли”, припаркованном на перекрестке двух узких и грязных улочек восточного Эболо. Эту машину Хикки купил пять лет назад и ни разу не использовал, поэтому был уверен: оформленный на одного из дальних родственников Ирэн автомобиль в полицейских сводках фигурировать не может.
Этерлен сосредоточенно печатал что-то на своем терминале. Не обращая на него внимания, Хикки смотрел вдоль улицы, слабо освещенной несколькими фонарями, и думал, что теперь, если от него не отстанут, он и в самом деле может готовиться к неприятностям. Конечно, идиотское обвинение разрушится в столичном суде – хотя бы потому, что были допущены глубочайшие нарушения процессуального кодекса, – но до того суда ему крепко намнут бока в местной полиции. Если, разумеется, не поможет Дед. В том, что ему не поможет служебное удостоверение, он уже нисколько не сомневался. В данный момент Ирэн совещалась с адвокатами: все они единодушно советовали Хикки спрятаться как можно глубже и не высовываться до тех пор, пока не удастся докричаться до планетарной прокуратуры. Ко всему прочему местная пресса, обычно не обращавшая внимания на подобного рода эксцессы, вдруг развылась на все лады.
По лобовому стеклу лились потоки воды. Производитель, “Лэнгли Моторс”, уверял, что эта довольно дорогая модель оснащается самыми наилучшими водоотталкивающими стеклами, от которых вода должна прямо-таки отлетать, но Авроры с ее дождями это, похоже, не касалось. Время от времени Хикки включал дворники и с удвоенным вниманием всматривался в желтоватую мглу перед автомобилем.
Они ждали веселого парня по имени Сэмми, одного из тех троих, что зарубили покойного Йохансона. Сэмми держал небольшой салон по продаже всякого старого оружия, нечто вроде антикварной лавки. В квартале его хорошо знали, и Хикки сумел получить подробнейшее описание его самого и его привычек. Парняга редко возвращался домой позже одиннадцати, и Хикки с генералом оставалось только дождаться его у подъезда…
– Что ты там пишешь? – спросил Хикки.
– Не мешай, – буркнул Этерлен, куснув в задумчивости палец. – Смотри себе…
– Да вот же он! – воскликнул Хикки, увидев, как из подъехавшего раздолбанного “Кэрмина” выскакивает грузная фигура в темном плаще с капюшоном.
Вслед за Сэмми из машины выбрался еще один мужчина.
– А кто это с ним? – остро прищурился Этерлен.
Мужчины забежали под козырек подъезда, Сэмми чуть-чуть повозился с кодовым замком, и пару секунд спустя оба занырнули в обитую металлом дверь.
– Поехали! – Этерлен захлопнул терминал и вылетел из машины.
Хикки знал, о чем говорил, когда утверждал, что дождь сослужит им добрую службу. Надетые на них длинные плащи – одежда, совершенно обычная для Авроры в такой потоп, – надежно скрывали полный комплект боевого снаряжения за исключением шлемов.
Этерлен так быстро сломал замок, потому что в девять вечера они уже приезжали сюда и проверили, насколько сложна его электронная схема. Для Этерлена, которому случалось вскрывать куда более серьезные системы, такая ерунда не могла стать преградой. Лифта в четырехэтажном доме не было – это они тоже выяснили заранее.
Проскользнув в подъезд, Хикки сразу же услышал пьяные голоса и шаги поднимающихся по лестнице людей. Этерлен махнул рукой и бесшумно бросился вдогонку. Сэмми с приятелем он настиг на площадке третьего этажа, когда толстяк уже целился ключом в личину замка своей квартиры. Оба – а кореш Сэмми был едва ли не крупнее его самого – молча легли на пол лицами вниз. Этерлен вынул ключ из руки Сэмми, отпер дверь и прошептал Хикки:
– Давай, затаскиваем…
Через несколько минут оба крепыша пришли в себя. Если бы Хикки не было сейчас так тошно, их реакция, пожалуй, могла бы его позабавить. Сэмми, едва распахнув глаза, вскинулся и выразил страстное желание броситься на Этерлена с кулаками. Генерал пресек его почти неуловимым, но очень болезненным толчком в грудь.
– Сидеть, сука, – посоветовал он. – Хик, а ну-ка, переверни того красавца…
Хикки повиновался. Второй мужчина уже очнулся, однако старался не слишком афишировать это событие. Когда Хикки не без труда перевернул тело на спину, на него выпучились совершенно “мертвые” глаза Роя Арчера – второго из веселой троицы, которая убивала несчастного детектива Йони.
– Так, – констатировал Хикки, – этот соображает очень слабо. Водка, ликеры и скорее всего плесень.
– А этот, – Этерлен легонько пнул Сэмми сапогом в лоб, – вполне боеспособен. Вот с ним и будем говорить. Ну, дорогой мои друг, давай толкуй нам, что у тебя там и как…
– В-вы о чем? – промямлил Сэмми, пытаясь отползти в угол комнаты.
– О Жирном! – проревел Этерлен, уже не заботясь о том, чтобы не быть услышанным соседями за стеной. – О Жирном, – повторил он уже тише. – Давайдавай… мы на работе, нам некогда.
Сэмми поперхнулся слюной, закашлялся и выкатил на Этерлена совершенно белые от ужаса глаза. Он все-таки отполз за потертый кожаный диван, который стоял у стены просторной и даже уютной гостиной, и сейчас занял позицию под торшером. Этерлен вытащил из-под плаща четырехствольный излучатель, медленно, будто смакуя, взвел затвор и направил четыре неживых черных глаза на забившегося в угол толстяка.
– Это даже не насмерть, – сказал Этерлен, – это в куски. А?
– Да-да… – пропищал Сэмми. – Я что, я конечно… Жирный, да… А что Жирный?
– Где его можно найти? Когда? Я не спрашиваю, где он прячется, я ведь знаю, что он сейчас никого не боится… Где он бывает, где гуляет по вечерам? В этой, мать ее, “Фронде”? Где еще? Ну, что ты опять кхекаешь, с-сука?
– Ник больше не ходит во “Фронду”… Он теперь ходит к малолеткам, в клуб Липы… Он там почти каждую ночь, вместе с братом.
– Каким, к чертям, братом? Что ты мне паришь?
– К нему брат приехал… Ради бога, да уберите вы свою пушку, я и так все скажу… У него брат, он с Кассанданы. Больше я ничего не знаю… Если хотите искать, ищите у Липы. А меня оставьте в покое. Хотите убить, так убивайте, – голос Сэмми вдруг возвысился до пронзительного визга, – убивайте! На кой хрен мучить?
– Вот видишь, Хик, как здорово действует пушка на настоящего знатока… Ты ведь разбираешься в этом, Сэмми? А в виброножах ты тоже шаришь?
При упоминании о виброноже Сэмми содрогнулся и опустил голову.
– Я знаю, что вы не убивали “королей”, – неожиданно сказал он.
Теперь дернулся Хикки.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
– Так, – мотнул головой Сэмми. – Просто совпадение. Было у меня одно совпадение…
Этерлен уселся на диван неподалеку от толстяка и приподнял ему стволами подбородок.
– Жить хочешь? – спросил он.
– А толку? – честно ответил Сэмми. – Если я знаю, кто вы?
– Ладно, – легко согласился Этерлен. – Тогда мы пошли.
Он встал с дивана и шагнул к выходу.
– Стойте! – пискляво выкрикнул Сэмми. – Садитесь. Тут вот как все было… В общем, месяц назад ко мне пришел какой-то паренек, ну, такой, лет, наверное, пятнадцати. Я его в жизни никогда не видел, он, по-моему, не отсюда. Не с Острова, это точно. Он походил по магазину, поглядел на запчасти, а потом спросил, нет ли у меня чего-нибудь для старых “нокков”, для самых ранних моделей. Я ему напрямую – что надо, малый? А он и говорит: нужен испаритель для модели “Р” шестнадцатого года выпуска. А испаритель этот мне лет пять назад кто-то принес – пушка редкая, последняя партия вышла больше ста лет назад, – их тут и нет ни у кого, ну куда я его продам? А выбрасывать, понятно, жалко, так и лежал.
– Ну, и дальше что? Может, у пацана на пушку денег не хватало, так хоть испаритель – на каминную полку положить…
– Да понимаете, тот испаритель был с таким прогаром, что я пацану честно сказал – выстрелов сто, не больше. А он мне в рожу усмехнулся и говорит, что мне, понимаешь, и того хватит. И ушел…
– Да-а, – вздохнул Этерлен, – дерьмо это все, полное дерьмо…
Излучатель в его руке дернулся – дважды.
– Пошли, – поморщился Хикки. – Шумно, ой как шумно. Шума много, толку мало. Что, поедем к Липе?
– А ты знаешь, где это? – Этерлен погасил свет, вышел в подъезд и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Да все я тут знаю, Пол. Я этот район терпеть не могу, но знать его знаю: больше, конечно, теоретически.
Про себя Хикки выругался. Клуб некой Липы он знал не только теоретически. Два года назад он ввязался в жуткую драку с поножовщиной, пытаясь вытащить оттуда сына своего друга: парень сильно подсел на плесень и каждый вечер ездил к Липе посмотреть на детский стриптиз и “всосать” порцию. Его дружки пытались испортить Хикки “и фас, и профиль”. Закончилось это тем, что он сломал кому-то позвоночник и изрядно порезал нескольких самых ретивых “трофейным” ножиком.
Если Ник Батозов стал увлекаться наркотиками – а у Липы без этого трудно, – значит, мозги у него съехали окончательно. Это Хикки совсем не радовало. На здоровье почтенного мерзавца ему было, разумеется, глубоко плевать, тем более теперь, когда Жирный уже почти покойник, но Хикки беспокоился насчет того, что Батозов мог надавать своим присным указаний, о которых они с Этерленом пока еще не знали.
Пока.
– Лосси, давай за нами, – сказал Этерлен, усевшись в автомобиль.
Теперь, после того как они едва не лишились своих черепов, Лоссберг прикрывал их действия. “Езда” на боевом катере по улицам ночного города ему понравилась, он даже нашел в ней нечто романтическое. Разумеется, между ними и астронавтом поддерживалась постоянная связь. Хикки глянул в зеркало, увидел, как из темной подворотни медленно выползает узкий черный нос “сто сорок пятого”, и тронул машину с места.
Этерлен включил приемник, и из передней панели неожиданно ударил тягучий, густой, как патока, древний блюз.
– Пол, тебе надо увольняться, – произнес Хикки, сам удивляясь тому, что он говорит. – Ты стал настоящим психом, ничуть не хуже Жирного.
Этерлен шмыргнул носом и отвернулся к окну. Хикки посмотрел, как просачивающийся через чуть приоткрытое окно ветер треплет его светлые волосы, собранные на макушке черным кожаным бантом, и подумал, что сейчас Этерлен взорвется по-настоящему. Он был готов к этому. Наверное, готов с того момента, когда понял, что испытанный боевой офицер, каким он привык воспринимать своего старшего товарища, вдруг превратился в человека, уставшего бороться с накопившимися в нем страстями. Горечь, которую Этерлен долго хранил в себе, превратилась в ярость. Контролировать ее он уже не мог…
– Я знаю, – неожиданно тихо ответил Этерлен – он все так же продолжал смотреть, как улица несет мимо него желтые шары фонарей. – А дальше?..
– “Я уйду от тебя, но куда, но куда?” – хрипловато, страдая, пела женщина, и ее глубокий прокуренный голос заполнял собой салон автомобиля.
Хикки стиснул руками рулевое колесо.
Впереди не было ничего, кроме смерти. Еще никогда он не осознавал это с такой четкостью, как сейчас, двигаясь по залитым водой улицам Эболо. Только смерть, и слабая, очень слабая надежда, что они хоть что-нибудь успеют, а потом – потом его смерть не будет такой уж бессмысленной.
– Лосси, – позвал Махтхольф, поднося к лицу рацию, – я тебя не вижу.
– А как же ты меня увидишь? – фыркнул в ответ Лоссберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27