Малиновый Мститель снова вошел в комнату. Его костюм был слегка забрызган кровью – не более чем несколько маленьких капелек крови в нижней части темно-серых брюк. В руках он держал кусачки, алмазные лезвия которых потемнели от удара при взрыве.
– Это был ее браслет, – проговорил он. – Он тоже мертв, так что теперь нам не придется снимать браслет еще и с него.
– Кажется, я передумал, произнес первый шахматист.
Не меняя выражения лица, Малиновый Мститель навел пистолет прямо на дужку его очков.
– Как хочешь, приятель.
– Ладно-ладно, я иду.
Первый шахматист перевел взгляд на Реда-радиста.
– Давай, пошли, сделаем это!
– Я пойду с вами, – заявил Малиновый Мститель.
– Зачем?
– Во-первых, потому что я остался без пары и вы должны будете под конец освободить и меня. А во-вторых, потому что если ты сдрейфишь и попытаешься удрать с браслетом на руке, тебе придется делать это еще и с моей пулей в голове.
Он презрительно фыркнул и закашлялся.
– Чувак, для парня с тремя учеными степенями ты на редкость туго соображаешь!
Они вышли. И вернулись живыми.
– Полагаю, двадцать пять процентов необычайно удачный коэффициент смертности при наших обстоятельствах, – сказал Лео.
– Принимая во внимание те чрезвычайные меры, которые были приняты, чтобы помешать нам завершить это дело… Да, вполне приемлемо, – согласился второй шахматист.
Внезапно телевизор, до этого момента показывавший снег, вновь возродился к жизни.
– Смотри-ка, накрыло Оклахома-Сити! – сказал первый шахматист. Он слегка прибавил звук, и шестеро оставшихся в живых игроков уселись напротив на диванчике. Их лица светились неподдельным интересом.
– Посмотрите, как они грамотно подключили к Сети городские камеры наблюдения, чтобы поймать первую волну разрушений, – сказал Ред. – И взгляните: они же первыми снова оказались в воздухе! На этом «Канале 005» работают настоящие специалисты!
– Оставь «005» включенным, – попросил второй шахматист. – Это определенно самая лучшая метеокоманда быстрого реагирования по всей стране.
– Это точно, – кивнул Ред. – К тому же у нас нет выбора. Думаю, на всех остальных каналах пока пусто.
Он принялся переключать каналы на втором телевизоре.
– Эй! – позвал его Лео. – Посмотри-ка на этот «сезамовский» спутниковый снимок!.. Выглядит очень странно, а, люди? Такое впечатление, словно Оклахома-Сити накрыло гигантским пончиком, отрезав со всех сторон!
Розина засмеялась.
– Да, странная форма, правда, Джейн? Что бы это могло значить?
Джейн прочистила горло.
– Это значит… это значит, что Джерри прав. Потому что я уже видела эту форму раньше, на его моделях. Это не вихрь, а… ну, в общем, это гигантский водоворот, имеющий структуру тора, у поверхности земли. То есть… представьте себе торнадо – если положить его набок и засунуть его конец в его же воронку – ну, как змея, глотающая собственный хвост… И тогда он становится гигантским кольцом – тором. Он засасывает восходящие потоки со всех направлений снаружи кольца и выплевывает нисходящие с верхушки и стен, и он стабилен. Он будет становиться только больше и больше, до тех пор пока не высосет весь избыток тепла и влаги.
– И что это, собственно, подразумевает?
Джейн почувствовала, как слезы тонкими струйками скользнули по ее щекам.
– Я думаю, это значит, что все мои друзья мертвы.
– И что про Оклахома-Сити можно просто забыть, – добавила Розина.
– Мега! – подытожил Малиновый Мститель.
Оклахома-Сити методично докладывал о собственном разрушении. Глядя на экран, Джейн сразу поняла, что перед ней блок истории – весьма необычный и насыщенный ее отрывок. Как если бы какой-нибудь латинский поэт времен упадка Римской империи декламировал перед ней свою автобиографию, одновременно вскрывая себе вены в ванне.
Под прикосновением Ф-6, ярость которого достигла теперь полного размаха, Оклахома-Сити на телеэкране взрывался квартал за кварталом. Город засасывало в воздух, раздирало на части и размазывало по земле. Ураган целиком выдирал из земли железобетонные высотные здания, словно фермер, дергающий на огороде морковку. Это были очень прочные и крепкие строения, и, когда они падали на землю и принимались катиться, все их содержимое потоком устремлялось из окон вместе с фонтанирующей суспензией из стекла, мусора и пыли. Падающие небоскребы выдирали с собой огромные куски улицы, и, когда ветер забирался под асфальт, из-под него взметались вверх тысячи вещей. Под поверхностью Оклахома-Сити было много пустого пространства – много пустого пространства, где укрывалось много людей; и, врываясь в эти длинные цепочки убежищ, ветер попросту продувал их, словно флейту. Вдоль всех улиц взрывались крышки люков, и из-под мостовой вырывались мощные китовые струи пара, а затем из земных глубин на поверхность всплывало целое китовое стадо, когда еще один небоскреб медленно валился набок, вспарывая уличное покрытие тянущимися за ним интернет-кабелями, и сверхпрочными керамическими водопроводными трубами, и бетонными тоннелями пешеходных переходов.
И кто-то сводил вместе все эти обрывки, обдуманно строя из них одну картину. Кто-то разбил экран на сложносочлененную систему мини-экранов, напоминающую глаз пчелы: камеры слежения на улицах, камеры слежения в домах, камеры слежения в мини-банках и все прочие современные камеры слежения городской системы безопасности, которая больше не могла никому предложить ни малейшей надежды на безопасность. И по мере того, как камеры одна за другой слепли, смятые, взорванные, разорванные на куски, истертые в порошок, тот, кто работал с ними, просто добавлял все новые и новые точки наблюдения.
На одном из таких экранов промелькнуло мимолетное видение бригады. Там был Джерри, он стоял вполоборота спиной к камере, согнувшись почти вдвое, чтобы устоять против сбивающего с ног ветра. Он что-то кричал и махал кому-то рукой. Вокруг был лагерь бригады: все бумажные юрты были изорваны и смяты, они корчились, извиваясь на ветру. Внезапно Джерри повернулся к камере: в высоко поднятой руке он держал орнитоптер с переломанными крыльями, а его лицо светилось пониманием и ужасом.
Потом он исчез.
Было не похоже, что эту сводку делала машина. То есть техника монтажа была такого рода, какую обычно предоставляют машинам, но у Джейн было очень сильное чувство, что кто-то делал эту работу вручную. Живые люди, добровольцы, сводили все это воедино, чрезвычайно обдуманно, быстро и искусно собирая кадры своими собственными умелыми человеческими руками. Они делали это, зная, что им суждено умереть на своем посту.
И тогда вся печаль и горечь этой ужасной катастрофы навалились на нее, пронзив, словно копьем, вынырнувшим из гущи этого деловито гудящего интерфейса. Она ощутила, как боль взорвалась внутри нее. И тогда она поняла, с отчетливостью и ясностью, каких у нее никогда еще не было прежде, что, если ей каким-то образом все же удастся выбраться из этого убежища и от этих людей бездны, ей необходимо будет научиться любить что-то другое. Что-то новое. Научиться любить что-то такое, что не будет смердеть из самой своей вращающейся сердцевины разрушением, гибелью и отчаянием.
Экран погас.
– Опять потеряли связь, – сказал Ред. – Ручаюсь, на этот раз это уже главные вышки на Бриттон-роуд. Кто хочет пари?
– Это было великолепно! – благодарно произнесла Розина. Не могу дождаться, когда они скомпилируют этот репортаж и выпустят полный диск.
Ред прошелся по каналам.
– «SESAME» еще работает.
– Да, федералы держат свои погодные датчики в старых стартовых ракетных шахтах, – сказал второй шахматист. – Они практически невзрываемы.
– А где в точности находимся мы? – спросил Малиновый Мститель, глядя на «сезамовскую» карту.
Ред показал.
– Ну что ж, – сказал Малиновый Мститель, – я уже не вижу над нами никаких осадков. Похоже, мы наконец-то на свободе!
В этот момент раздалась серия громких взрывов за самой дверью – взрывов непосредственно внутри их убежища. Лео вздрогнул, затем неожиданно ухмыльнулся.
– Вы слышали это, люди? А ведь это были наши детонаторы!
– Близко, – выговорил шахматист номер один, кусая нижнюю губу. Его лицо было чрезвычайно бледным. – Очень близко.
– Как им удалось пропихнуть сюда сигнал? – спросил второй шахматист.
– Готов поспорить, какой-нибудь самоуправляемый летательный аппарат с автономным запуском, – предположил Ред. – Наверное, прочесывал здесь все окрестности… Ну что ж, полагаю, если он пролетел над нами и не причинил нам вреда, это должно означать, что мы можем спокойно сматываться отсюда.
– К чертям теории! Сейчас я проверю это, – заявил Малиновый Мститель. Он вышел за дверь.
Не прошло и минуты, как он вернулся обратно. Его красивые кожаные ботинки оставляли на толстом ковре убежища бледные пятна свежей крови.
– Там солнце!
– Ты что, шутишь?
– Какие шутки! Там все мокрое и повсюду полный разгром, но там голубое небо, и солнце, и ни облачка – и знаете что, люди? Я убираюсь отсюда!
Он прошел в кухню и стащил с верхушки холодильника сверкающий керамический чемоданчик.
– Пешком ты далеко не уйдешь, – заметил первый шахматист.
Малиновый Мститель метнул на него яростный взгляд.
– Ты думаешь, я полный идиот, Грэмпс? Мне не нужно идти далеко. Я в точности знаю, куда направляюсь, и в точности знаю, что собираюсь делать, и мои планы не включают тебя. Пока, ребята! Прощайте навсегда!
Он открыл дверь и вышел, оставив дверь распахнутой настежь.
– Он в чем-то прав, – заметил Лео. – Пожалуй, нам действительно стоило бы разойтись как можно быстрее.
– Ты вывезешь нас отсюда на военном грузовике?
– Нет, – сказал Лео. – Будет умнее придерживаться плана «А». Вы уходите пешком, а я взрываю все, что здесь есть – машины, танк, велосипеды, убежище и все остальное.
– И тела, – напомнила Розина.
– Да, спасибо. Я положу усопших непосредственно внутрь танка перед тем, как взорвать его.
– Давай я помогу тебе, – предложил второй шахматист. – После всего случившегося я чувствую, что должен тебе хотя бы это.
– Отлично. Ну что ж, люди, время на исходе, так что давайте поторапливаться.
Лео и пять его оставшихся в живых друзей вышли в коридор. Тела женщины и азиата лежали на наклонном полу. Ковер под ними намок от крови. На стенах были щербины от осколков восьми сдетонировавших браслетов, в воздухе пахло пластиковой взрывчаткой. Розина, старший из шахматистов и Ред-радист осторожно обошли трупы, отворачивая лица в сторону.
Джейн задержалась в задней части коридора. Она не была очень расстроена из-за трупов – ей приходилось видеть трупы и похуже. Гораздо большее отвращение ей внушали оставшиеся в живых.
– Много крови, – сказал второй шахматист печально.
– Пожалуй, нам лучше использовать для этой работы стерильные перчатки и бумагу, – поколебавшись, сказал Лео. – Здесь слишком много телесных жидкостей.
– У нас нет времени на меры предосторожности, Лео. И потом, они же были одними из нас, они были чисты!
– Не знаю, не знаю… За Руби я бы не поручился, – задумчиво произнес Лео. – Руби был горячим поклонником ретровирусов.
Джейн двинулась вверх по наклонному коридору. Она скользнула мимо них, едва не задев; ее ботинки влажно хлюпнули на ковре. Она дрожала.
– Джейн, – окликнул ее Лео. Она пустилась бежать.
– Джейн!
Она выбежала наружу через дверь гаража. Ветра не было. Светило солнце. Мир источал запах свежевспаханной земли. Небо было голубым. Джейн пустилась бежать со всех ног.

Алекс сидел на дереве и жевал хлеб. Буханка была несвежая, потому что разгромленный дом, где он ее раздобыл, стоял пустым уже дня два. Здесь жил некий человек со своей женой, матерью и двумя ребятишками. В доме было полно всякой религиозной чепухи – картинок на библейские темы в золоченых рамочках и евангелической литературы, а рядом с домом стоял вдребезги разбитый фермерский фургон, бамперы которого были украшены стикерами: «ВЕЧНОСТЬ – КОГДА?» и «СМЕРТЬ – ЧТО БУДЕТ ПОТОМ?».
Видимо, когда-то это был очень милый фермерский домик – во всяком случае, при нем имелись пруд и курятник, – но теперь все это лежало в руинах, и, будучи христианами, хозяева, вероятно, должны были чувствовать настоящую благодарность за это. Алекс был потрясен, обнаружив, что обитатели дома являлись владельцами огромной кипы бумажных комиксов – христианских евангелических комиксов и англоязычных к тому же, нарисованных вручную черными чернилами и настоящими металлическими скрепками. Как ни жаль, но все они были изорваны, пропитаны дождем и не представляли никакой коллекционной ценности.
Где-то поодаль, к северу от него, раздался громкий взрыв, и вверх поднялся столб жирного дыма. Воздух был теперь таким спокойным, а чисто вымытое небо столь восхитительно голубым, что колонна дыма горделиво вздымалась прямо вверх на фоне неба. По виду и звуку это очень напоминало мегавзлом какого-то здания, но, возможно, он судил слишком сурово. Это мог быть и взорвавшийся резервуар природного газа или, может быть, прорыв газовой трубы. Такие вещи иногда случаются. Не все несчастные случаи в мире происходят по чьей-то вине.
Алекс откусил еще хлеба и запил его морковным соком. Христианская семья придавала большое значение натуральным неразведенным сокам – по-видимому, за исключением главы семейства, который держал под раковиной свои запасы совершенно ужасного «Оклахомского XX».
Алексово дерево было огромным смолистым кедром, вывороченным из земли и лежавшим косо, опираясь на комель. Многие ветви были вырваны проходившим мимо Ф-2, и на их месте краснела свежая древесина, испускавшая восхитительный аромат. Алекс взобрался на поваленное дерево повыше и теперь лежал на теплом от солнца стволе метрах в четырех над землей, опираясь спиной на основание одной из крупных веток. Сквозь бумагу комбинезона его ягодицы ощущали твердую, как скамья, серую кору дерева. Выбранное им место находилось не очень далеко от места их аварии – отсюда Алекс мог видеть мертвые обломки «Чарли».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50