Ригномер шёл на своих двоих от самой Тин-Вилены, являя ещё
одну знаменательную черту сегванского племени. Потомки давно осевших н
а Берегу вполне пристрастились к верховой езде и успели даже вывести соб
ственную породу боевых лошадей. А вот среди недавно покинувших Острова н
емало было таких, кто вообще не признавал седла. К числу этих последних и п
ринадлежал Ригномер. Правду сказать, утомить Бойцового Петуха было очен
ь непросто.
Ц Сколько ещё до Алайдора? Ц мрачно осведомился Хономер. Его так и подм
ывало спросить, не ошиблись ли они дорогой, но он удержался, хоть и не без т
руда.
Ригномер провёл рукой по усам, досадливо отряхнул с ладони талую жижу и о
тветил:
Ц Было бы вёдро, сказал бы Ц два дневных перехода. В такую погоду хорошо
если получится дойти за трое суток, а не за четверо.
Хономер про себя застонал. Внешне, однако, он ничем не выдал разочаровани
я, лишь кивнул, не переменившись в лице, и толкнул пятками лошадь, надумавш
ую было вовсе остановиться. С надвинутого капюшона при этом сполз изрядн
ый пласт снега, успевший налипнуть и залечь, словно собираясь остаться т
ам навсегда. Хономера вдруг посетило пренеприятнейшее видение своего с
обственного бездыханного тела, замёрзшего, скрюченного в последнем убе
жище где-то за камнем и постепенно заметаемого снегом, переставшим подт
аивать…
Он вздрогнул, передёрнув плечами Ц то ли от холода, то ли прогоняя мимолё
тную тень неуверенности. И поехал вперёд, на каждом шагу понукая коня.

* * *

Когда Волкодав наконец увидел этих людей, он понял, что понапрасну оклев
етал себя, решив некоторое время назад, будто подрастратил способность у
гадывать чётко вражеские намерения ещё прежде, чем сам враг покажется на
глаза. Нет, похоже, с ним самим всё обстояло как прежде. Дело было в обитате
лях острова. Когда они перестали таиться и показались из-за камней, Волко
дав в первый миг даже усомнился, а следовало ли причислять их к роду людск
ому Ц или, может, к одному из племён иной, внечеловеческой крови, вроде на
рдарских тальбов либо дайне, соседей и друзей вельхов?.. Между скалами мел
ькали низкорослые, сгорбленные силуэты, издали казавшиеся равномерно м
охнатыми, причём мех производил впечатление не заёмного, а родного.
Ц Когда мы уходили, на острове оставалось немало рабов, Ц проговорил Ви
нитар. Ц Больше двадцати зим прошло… Должно быть, это их дети.
В племени Волкодава не чурались обзаводиться рабами, будь то пленники, в
зятые во время не-мирья или купленные на торгу. Раб для веннов был человек
ом, чьи поступки отняли у него право самому распоряжаться своей жизнью. Е
го собственные поступки Ц или его предка, что было в их глазах то же самое
. Недостаток мужества, вынудивший просить пощады в бою, или неспособност
ь вести хозяйство, не залезая в долги, Ц то и другое вполне справедливо л
ишало взрослых мужчин и женщин звания полноправных людей, низводя их до
положения несмышлёных подростков, отнюдь не вышедших из родительской в
оли. У веннов рабы сидели за общим столом в самом его низу, после хозяйских
детей. От справного раба ожидали, что он овладеет каким-нибудь ремеслом и
сумеет выкупиться на свободу либо же совершит смелый поступок, уравнове
шивающий постыдное деяние праотца. То есть проявит себя так, как это надл
ежало подростку, стремящемуся заслужить звание взрослого. И скверным че
ловеком среди веннов считался тот, кто бьёт своего ребёнка… или раба.
Волкодав покосился на кунса, ожидая, что тот скажет ещё. Винитар стоял, опе
ршись коленом о камень, и что-то разглядывал на скале. Он ответил, не обора
чиваясь:
Ц У тех невольников оставались лодки, чтобы ловить рыбу и зверя. Правда,
не столь мореходные, чтобы достичь других островов: все большие мы забра
ли с собой. Но рабы не слишком печалились. Они дождаться не могли, чтобы во
йти в дом и завладеть всем, что осталось. Мой отец сказал тогда, что они кру
тились как трупоеды над стервой, и мне подумалось, что он был прав.
Ц Если это вправду их дети, то быстро же они одичали… Ц проворчал Волкод
ав.
Винитар не ответил. Он разглядывал рисунок, выбитый и выцарапанный очень
старательной, но недостаточно сильной рукой. Молодой кунс нашёл его тол
ько потому, что хорошо знал, где искать. Следовало всячески благодарить о
гнебородого Туннворна за то, что лёд ещё не добрался сюда, укрывая и перем
алывая своей тяжестью всё, что на пути попадалось. Намеченные в умытом до
ждями граните, проступали две мужские фигурки. Та, что находилась вверху,
была больше, мужественней и любимей. Та, что внизу, Ц поменьше, поплоше. Ме
жду ними угадывался мальчик, тянувшийся к верхнему, в то время как нижний
держал его за ногу. Из чресл верхнего исходила дуга, завершавшаяся в лоне
женской фигурки, замершей с воздетыми руками чуть поодаль. А с противопо
ложной стороны на мужчин Ц в особенности на нижнего Ц нападало большое
животное. О четырёх ногах, с сильными челюстями и с густой шерстью, вздыбл
енной на загривке… Суровый боевой кунс водил рукой по рисунку, гладил ег
о и всё не отводил глаз Ц так, словно желал унести в памяти навсегда, а рук
а могла ощутить тепло другой руки, прикасавшейся к влажному камню. Волко
дав про себя рассудил: найдёт или нет Винитар жильё своей бабки, а последн
юю весточку от неё он, похоже, всё-таки получил. Смысл рисунка был ему не ос
обенно ясен, но Винитар, похоже, прочёл его без труда.
И бабку свою он, знать, крепко любил…
Между тем невысокие мохнатые фигурки продолжали мелькать вдалеке, то ту
т, то там показываясь между камней, и теперь Волкодав видел, что мех объясн
ялся одеждой. Скроенные на удивление ловко, одеяния сидели на телах как в
торая кожа, совсем не стесняя движений и делая человека издали похожим н
а зверя. Волкодаву случалось знакомиться с племенами, обладавшими несра
вненным умением выделывать шкуры и превращать их в одежды, и так получал
ось, что воспоминания каждый раз оставались достаточно тягостные. Вспом
нить хоть роннанов-харюков, лесное племя Медведя… Почему? Волкодав сам с
читал себя наполовину собакой, но брататься с теми зверо-людьми у негр ни
какого желания не возникало. Он долго думал об этом. И решил Ц наверное, в
сё оттого, что их человеческие половины казались ему замутнёнными, утрат
ившими разумную ясность. У него в роду почитание предка-Пса всё же не дохо
дило до копания нор…
Ц Охотятся, Ц сказал он Винитару. Ц Но не на нас.
Ц Боятся, Ц отозвался кунс, не оборачиваясь. И с презрением добавил: Ц Р
абы!
Что двигало мохнатыми? Вправду ли наследное чувство рабов, ощутивших Ц
вернулся грозный хозяин? Или звериное знание, внятно предупреждавшее: эт
а дичь слишком решительна и зубаста, не будет добра?.. Волкодав потянулся в
овне и опять уловил рыжие пламена присутствия Шамаргана, на сей раз отчё
тливо задымлённые подавляемым страхом. Беглый лицедей, понятно, тоже зам
етил охотников. И сообразил, что очень скоро его возьмут в полукольцо, при
жимая к отвесной скальной стене.
Ц У него большой заплечный мешок, Ц сказал Винитар. Ц Не иначе, стащил ч
то-то на корабле, а тут и разбойники. Поделом!
Волкодав ответил не сразу. Он медлил, стараясь приноровиться к обитателя
м острова. Их стремления не были полностью человеческими или откровенно
звериными, они представляли собой некую невнятную, неоформившуюся смес
ь, тяжкую для понимания; таков нрав тумака-волкопса, взявшего не пойми что
от обеих сторон. Всегда трудно понять породу, когда она только ещё нарожд
ается, не успев устояться. Или Ц вырождается. Как здесь. Перед ним были од
ичавшие потомки людей. Уже не люди в полном смысле слова. Правда человече
ской жизни утратила среди них силу. А животные порядки ещё не обрели влас
ти.
Дикая, беззаконная орда, хуже которой трудно что-нибудь выдумать… Сквер
нейшее посрамление, которое могло случиться с островом Закатных Вершин.
Худшее, что мог найти здесь Винитар.
Ц Не разбойники, Ц помолчав, проговорил венн. Ц Они не знают, что значит
грабить. Они охотятся.
Кунс наконец оторвался от рисунка, выбитого на скале. Он посмотрел, как пе
ребегали от камня к камню мохнатые, и не стал вслух гадать, нужна ли им был
а голова Шамаргана, чтобы насадить её на кол во славу неких Богов. Такие не
поклоняются Богам и не воздвигают Им алтарей. Попавшую им в руки добычу, б
удь она двуногой, четвероногой или с крыльями, ждёт одна-единственная су
дьба. Добычу обдирают и едят. Причём сырую и даже прямо живую Ц ради целеб
ных свойств ещё не умершего мяса.
Шамарган прятался до последнего. Но, когда к нему подобрались, слишком бл
изко, Ц кувырком выкатился из-за валуна, вскочил на ноги и кинулся бежат
ь. Причём не абы куда. Всё-таки он бывал в разных переделках и выучился сох
ранять определённое здравомыслие. А также выбирать меньшее из нескольк
их зол. Он понимал, что Винитара с Волкодавом не очень-то обрадует его поя
вление, но… этих людей он знал, и потом, они были по крайней мере люди.
Когда всё кончится, они, вероятно, отнюдь не погладят его по головке,
скорей зададут крепкую взбучку, но это будет обычное человеческое наказ
ание, которое можно будет принять.
Волкодав и Винитар, по крайней мере, не будут смотреть на него и улыб
аться, облизываясь и подбирая слюну…
Шамарган бежал к ним, размахивал руками и кричал, взывая о помощи.
Охотники сразу бросились за удирающей дичью. Привыкшие сганивать каког
о угодно зверя, они были очень выносливы и упорны в преследовании, но гора
здо более длинные ноги, подстёгнутые отчаянным желанием спастись, на пер
вых десятках шагов позволили Шамаргану заметно опередить погоню. Навер
ное, его прыть показалась преследователям чрезмерной. Не прекращая бега
, они стали стрелять.
Стрелять Ц сказано плохо, ведь это от слова “стрела”, а ни луков, ни стрел
ни у кого из охотников не было. Их ведь делают из можжевельника, сосны, бер
ёзы и ели, а они на острове Закатных Вершин давным-давно перевелись. Потом
ки рабов раскручивали пращи, сделанные из полосок жёваной кожи, и вслед Ш
амаргану нёсся рой жужжащих камней. Праща Ц оружие, которое можно сдела
ть буквально из ничего, но, как и всякое оружие, в умелых руках оно творит ч
удеса. А уж умения здешним жителям было не занимать…
На счастье лицедея, он так и не бросил действительно большого и увесисто
го мешка, навьюченного на спину. Мешок, в котором Волкодав уже без особого
удивления признал свой собственный, принял десятки метких ударов и тем с
пас беглецу жизнь. Камни, пущенные убивать, разили с такой силой, что без н
ечаянного панциря Шамарган давно свалился бы бездыханным. Его и так мота
ло из стороны в сторону. Потом кто-то изловчился достать его по ноге, и лиц
едей упал на колени. Ц Поделом! Ц проворчал кунс. У Волкодава, помимо Сол
нечного Пламени, привычно висели за спиной два деревянных меча. Они с Вин
итаром уже мчались вперёд, когда он вытащил один и перебросил сегвану, а в
торой схватил сам. Они подоспели к Шамаргану и с двух сторон встали над ни
м, и больше ни один камень в лицедея уже не попал.
Что такое деревянный меч? Это, в общем, тяжёлая и толстая палка из очень тв
ёрдого дерева, выглаженная и оструганная до некоторого сходства с насто
ящим клинком. Воины пользуются ими, совершая ежедневное правило, радующе
е тело и дух, и обращаются с деревянными мечами не менее уважительно, чем с
о стальными. Это оттого, что они знают, каким страшным оружием способна бы
ть подобная “палка”. Ею можно добыть себе славу, отстоять честь и соверши
ть справедливость.
С нею выходят против врага, вооружённого настоящим мечом, и побеждают, и э
то есть признак великого мастерства.
И Винитар, и Волкодав были мастерами из мастеров… Попробуйте-ка взмахну
ть деревянным мечом так, чтобы он просвистел на лету: не сразу получится. А
их мечи пели на два голоса, пели уверенно и грозно, рисуя в воздухе прозра
чный узор, и воздух обретал твёрдость. Камни отскакивали с треском, как от
сдвоенного щита. Охотники остановились, смутившись. Такого, чтобы подбит
ому баклану слетели на помощь два хищных поморника, они явно не ожидали. П
еремазанный в грязи Шамарган сперва полз на четвереньках, потом кое-как
встал и заковылял, хромая, вперёд. Мешок, испещрённый и кое-где даже прорв
анный ударами камней, он по-прежнему не бросал. Волкодав и Винитар отступ
али следом, держа мечи наготове.
Их не преследовали. Это была не схватка врагов, тем более такая, в которой
стремятся победить или умереть. Это была охота. А кто полезет в зубы сильн
ому и огрызающемуся зверю Ц зачем, ради чего?
Всегда можно найти дичь полегче.
А если её нету поблизости Ц выждать, пока сильный ослабеет.
Или хитрость какую-нибудь изобрести…
Ц Куда теперь? Ц спросил Волкодав, когда все втроём они наконец укрылис
ь за большим камнем. Тот некогда свалился с обрыва, да так и остался стоять
, наклонившись и прильнув к обширному телу скалы, словно пытаясь заново с
растись с ним. Под камнем было даже относительно сухо. И более-менее безоп
асно. На время. Ц Ты многое здесь помнишь, кунс… Вырвемся?
Винитар покосился на него, их глаза встретились. Вот как оборачивался их
поход за Божьим Судом. Шли искать место для поединка, а довелось встать пл
ечом к плечу, защищая третьего. И кого? Шамаргана. Ни тем, ни другим особенн
о не любимого. Лицедей сидел на колючем щебне, забившись в глубину каменн
ого “шалаша”, и, ещё не успев отдышаться, всхлипывая и сопя, с напряжённым
лицом ощупывал сквозь штаны левую ногу выше колена. Двое воинов мельком
на него покосились. Доковылял сюда Ц значит, и дальше идти как-нибудь смо
жет. Им же думать теперь следовало подавно не о Шамаргане и не о достойном
завершении мести, посеянной годы назад, не о том, чья правда выше перед Бог
ами.
1 2 3 4 5 6 7