Вокруг него снова взревела стена пламени. Затем все стихло, лишь по воде поплыли радужные пятна, издававшие едкий, приторный запах. Элоф сжал пальцы, словно охватывая рукоять невидимого меча, и воздел руку. Из его ладони вырвался узкий огненный клинок. Дракону негде было увернуться в тесном пространстве туннеля. Раздался рев боли, и в краю одного перепончатого крыла появилась большая дыра с опаленными краями. Чудовище неуклюже отлетело в сторону, пытаясь теперь лишь удержаться в воздухе.
– Побереги свои слюни, червяк! – торжествующе выкрикнул Керморван. – Мы тоже можем плюнуть в ответ!
Дракон как будто понял его, ибо на этот раз не стал изрыгать пламя, а спикировал на них, как ястреб в полете, разинув зубастую пасть. Илс повернула румпель по ветру, мужчины встали плечом к плечу, и два клинка – серо-золотистый и черный – блеснули навстречу дракону. Элоф, пошатнувшийся под напором зловонного ветра, услышал крик Керморвана « Морван Морланхал! » и сам ударил вслепую по огромной туше, стремительно надвигавшейся на них. Он услышал треск, палуба ногами зашаталась, но дракон уже промчался мимо и теперь набирал высоту. Керморван, упавший от сильного толчка, поднялся на ноги. Темные дымящиеся капли стекали по его клинку, и Элоф мог видеть то же самое на лезвии его собственного меча. Оглянувшись на дракона, он увидел, как тот кружит над ними и беспорядочно машет когтистыми передними лапами, пытаясь дотянуться до глубоких порезов, пересекавших его рыло над ноздрями.
– Еще один такой заход, и он сломает нам мачту, – тревожно сказала Илс. – Он может вернуться в любую минуту. Держитесь крепче! Здесь есть старые боковые каналы…
Она налегла на румпель и пнула парусную лебедку, высвободив запор. Захлопал парус; суденышко дернулось, медленно развернулось направо и проплыло между двумя огромными сталагмитами, выступавшими прямо из воды, как часовые. Доски планшира скрежетали о камень, корпус содрогался и глухо рокотал, словно что-то грызло снизу дно лодки. Высокая мачта скрипела и изгибалась среди нависавшего частокола каменных зубов. Некоторые сталактиты ломались и падали на палубу, словно копья. Затем внезапно все кончилось. С обвисшими парусами судно заскользило по затянутой зеленоватой тиной поверхности застойной протоки и с мягким толчком остановилось перед чем-то, преградившим путь дальше.
– Илс, тут нет прохода! – крикнул Элоф, стоявший на носу. Из воды действительно выпирало что-то массивное.
– Идиот! – крикнула девушка. – Ты никогда раньше не видел шлюзного затвора? Керморван, хватай шест и закрой ворота за нами!
Посмотрев на корму, Элоф увидел высокие столбы с системой цепей и блоков, ведущих к массивным противовесам, закрепленным наверху. Керморван, очевидно знакомый с подобными устройствами, протянул лодочный шест и запустил механизм. Противовесы с рокотом поползли вниз, и тинистая вода забурлила, когда погруженные ворота начали закрываться. Впереди внезапно послышался плеск воды, быстро переросший в мощный рев. Вода за кормой окрасилась багрянцем; огромный язык пламени выметнулся между каменными столбами. Хвост с копьевидным наконечником хлестнул по стене, а затем дракон отлетел в сторону.
– В следующий раз он прорвется! – воскликнул Керморван.
– Мы не можем ждать, пока бассейн опустеет, – встревожено сказала Илс. – Элоф, где твой меч? Срезай противовесы!
Элоф поднял голову. В свете носового фонаря он увидел систему блоков и противовесов над следующими воротами. Сжимая меч в одной руке, он вцепился другой в передние ванты, потянулся так далеко, как только мог, и рубанул по свисающим звеньям цепи.
Даже клинок, сделанный им для Керморвана, вряд ли пригодился бы здесь, ибо то была дьюргарская сталь древней работы; свойства, закованные в нее, надежно предохраняли металл от ржавчины и старения. Время лишь закалило его. Но черный клинок был еще древнее. Со стоном, напоминавшим человеческий, лезвие перерубило цепь сначала по левому борту, затем по правому. Медленно, величественно, словно древесные стволы, чью форму придали им руки неведомых мастеров, противовесы накренились вперед. Один с глухим всплеском упал во тьму за воротами, но другой обрушился на сами ворота и разбил их, оставив болтаться на петлях. Элоф едва успел отшатнуться и упал на палубу. Бурлящий поток воды устремился в проем, и маленькое судно было выброшено во тьму вместе с ниспадающими каскадами пены и последним горячим порывом зловонного воздуха. Высоко наверху пламя излилось в темноту, заплескалось под сводами пещеры и пролилось дождем огненных брызг. Путешественники, держась кто за что горазд, успели заметить, как злобная длинная голова просунулась в тесное пространство, где крылья дракона не могли развернуться во всю ширину, и услышали последний хриплый крик ярости и отчаяния. Элофу даже показалось, что он разбирает отдельные слова, хотя об их значении можно было лишь догадываться.
Илс сражалась с румпелем на корме. Керморван, поднимавший главный парус, не мог помочь девушке. Улучив момент, когда нос судна качнулся вверх, Элоф наполовину заскользил, наполовину побежал по палубе. Вместе они ухватили тяжелый брус, мотавшийся из стороны в сторону, вогнали его между зубцами крепежного стояка и оперлись сверху, глупо улыбаясь друг другу. Их переполняли облегчение и радость после неожиданного, почти чудесного спасения. Широко расставленные глаза Илс сияли ярче, чем обычно, из-под мокрой челки, ее теплая рука прижималась к его руке. Безумная гонка в темноте оставляла ощущение восторга, чистой радости бытия среди плеска брызг и холодного воздуха, со свистом пролетавшего мимо.
Керморвану повезло меньше. Парус резко дернулся назад, прижатый к мачте внезапным порывом ветра, и лишь проворство, с которым он ослабил растяжки, спасло их от потери мачты. Теперь воин висел на хлопающем парусе, налегая изо всех сил и постепенно соскальзывая к планширу.
– Нам нужно сбросить скорость, – крикнул он. – Эта скорлупка не имеет киля, она перевернется!
– Все в порядке! – прокричала в ответ Илс. – Туннель начинает расширяться, и течение скоро замедлится.
Она еще не успела договорить, когда бурный поток действительно замедлил свое стремительное течение, словно грубый ребенок, потерявший интерес к игрушке, которую он тряс. Еще несколько минут суденышко раскачивалось и содрогалось, опасно кренясь под зазубренными выступами низкого потолка, а затем выровнялось и спокойно заскользило посредине реки.
Илс и Элоф перевели дыхание и отправились помочь Керморвану, который все еще пытался обуздать хлопающий парус.
– Керайс! – проворчал воин, потирая предплечья и глядя в темноту за кормой. – Ты вовремя решила свернуть, Илс. Нам не повезло, что дракон решил искать спасения на юге, а не на севере.
– Не повезло? – переспросил Элоф, к удивлению Керморвана.
– А что же еще?
– Нам не повезло и в тот раз, когда другой дракон поджидал нас в засаде, хотя он имел весь город в своем распоряжении.
Керморван и Илс молча уставились на него, затем переглянулись. Воин пожал плечами.
– Что ж, сейчас я не вижу никаких признаков дракона. Похоже, на этот раз нам действительно удалось уйти. Но лучше бы мы прикончили эту тварь, как и первую. Мне не нравится, что она осталась разгуливать на свободе по вашему царству, Илс.
– Нет таких мест, где мы бы не выследили дракона, – мрачно ответила Илс, и на ее скулах заиграли желваки. – Можешь не сомневаться, его найдут. Или нам не нужно отомстить за смерть Андвара и многих других, за наши дома и кузницы, лежащие в руинах? Мой народ будет гнать его без устали, даже если придется пройти через все подгорное царство, пока он не сгорит в собственном гнусном пламени или не утонет в глубоких водах. Его самка убита, и теперь он не сможет наплодить детенышей себе на подмогу. Мы покончим с ним! – Она осмотрелась по сторонам. – Но нам сейчас нужно думать о другом.
– Ты знаешь, где мы находимся? – спросил Элоф.
– Думаю, да, хотя следовало бы проверить по карте. Меня беспокоит, куда мы можем попасть и как доберемся оттуда до нашей цели. Это старый канал, который не использовался дольше, чем я живу на свете. Я бы не повернула сюда без крайней необходимости. Он ведет на юг, но не параллельно главным туннелям, где расположены ворота; вместо этого он поворачивает на юго-запад без единого притока, куда мы могли бы повернуть, проходит под нижними холмами и заканчивается в прибрежных утесах к северу от Спорных Земель. – Она закусила губу. – Где-то там есть выход наружу, отмеченный на карте, но я не представляю, как он выглядит.
Керморван растерянно посмотрел на нее:
– Мы не можем вернуться обратно?
– Только не через разрушенный шлюз, – ответила Илс. – Конечно, мы можем бросить лодку и подняться по стене, но что тогда? Ты рискнул бы отправиться вдоль берега пешком, зная, что дракон прячется где-то поблизости?
– Благодарю покорно, – вздохнул воин. – Только не сейчас, когда он научился не пользоваться огнем! Что ж, похоже, наш путь будет темным во всех отношениях. Проклятый дракон таки смог насолить нам. Успеем ли мы вовремя? Как далеко нам плыть?
Илс вытащила из рундука несколько свитков с картами. Поглядывая на туннель впереди, она расстелила одну из карт на палубе, и мужчины склонились рядом.
– Как далеко? – эхом отозвалась она. – Пожалуй, неделю, если мы сможем плыть всю дорогу. Здесь отмечено хорошее, сильное течение, подпитываемое множеством подземных источников, без опасных мест, за исключением низкого свода на отдельных участках пути. Время от времени нам придется опускать мачту и ложиться в дрейф, так что путь может оказаться немного более долгим.
– И все время в темноте! – вздохнул Керморван. – Без единого проблеска света, кроме фонарей. Даже ваши города остались в стороне. Как же мы будем отсчитывать время?
Элоф пожал плечами.
– Мне очень жаль, друг, но мы не видели солнца почти два года; еще несколько дней не имеют значения. Зато теперь у нас есть время для отдыха и размышлений.
– А также для еды и выпивки, – добавила Илс, повернувшись от рундука с картами к другому объемистому коробу. – И для песен! Здесь есть вино, чтобы смыть драконье зловоние и сделать наше путешествие веселее.
С едой и вином они расположились на корме, в пределах досягаемости румпеля и парусных лебедок. Керморван принял протянутый ему тяжелый мех с вином, выдернул пробку сильными пальцами, понюхал, удивленно изогнул бровь и сделал большой глоток. Опустив мех, он шумно выдохнул воздух.
– В этом вине чувствуется сотранское солнце, щедро питающее зеленые склоны холмов. В нем есть песня и звон оружия в честной схватке. С таким вином и в такой компании можно было бы забыть все печали, но мое сердце не может успокоиться: оно тоскует по Южным Землям. Брайхейн! – громко воскликнул он, и эхо раскатилось под каменным потолком. – Кербрайн! Как близко эквешцы уже подошли к тебе? Насколько прочны твои стены, устоят ли ворота? Но будь они даже крепкими, как корни гор, – надвигается сила, которая нанесет удар в другое место! О мой город, тверда ли твоя воля?
Он опустился рядом с Илс возле румпеля и тихо запел:

Кербрайн! Твои Семь Башен позолотил закат,
Прозрачны воды рек твоих, поля тучны лежат.
Но что за свет горит в сердцах, что дум сулит цветенье?
Не выскользнет ль из праздных рук заветное уменье?

Кербрайн! Давно ль ты был велик, и славен, и могуч,
Теперь ушла твоя краса, тускнеет солнца луч.
Что за недуг сразил тебя в канун твоей весны
И плоть, и душу иссушил дыханьем ледяным?

Кербрайн! Вознесся высоко твой горделивый стяг,
Но тем ужасней будет крах, пока не сгинул враг.
Грядет суровая зима, Великий Лед жесток,
И если воссияет день, займется ли росток?

Кербрайн! Коль честь жива в сердцах, пришла твоя пора,
И вновь оденется листвой старинная кора.
О, эта цель достойна жертв – так пусть же грянет бой!
Пусть выдержит твой гордый дух целительную боль!

Когда песня закончилась, Керморван улыбнулся, словно извиняясь перед друзьями. Он снова выпил, когда мех перешел к нему, просветлел лицом и присоединился к веселью. Илс пела своим низким, хрипловатым голосом старые дьюргарские песни, переводя их на северное наречие для людей:

Холодны, холодны пещерные ветры,
Темны воды, текущие в толще скал,
Но приветным светом сияют лампы,
И встает навстречу родной причал.

Падают, падают листья с веток,
Зимою пустынна лесная сень,
Но цветут кристаллы в подгорном царстве,
И сияет золото ярче, чем день.

Уходят, уходят за днями годы,
Скоротечна жизнь, и любовь как тень,
Но в земных глубинах сердца неизменны,
И сияют глаза твои ярче, чем день.

Элоф в свою очередь спел несколько песен, хотя собственный баритон для него звучал грубее и не так приятно, как голоса товарищей. Он научил их старым хоровым песнопениям, памятным с детства, простым хвастливым песенкам пастухов и рыболовов и нескольким странным напевам, которые он слышал в своих скитаниях. Так они коротали время в пути, не умеряя свет фонарей или звук своего смеха, ибо в этом темном закоулке царства дьюргаров не было других живых существ, кроме слепых пещерных рыб да летучих мышей, вылетавших из-под потолка. Они были молоды – по разному счету своих народов – и плыли навстречу неизведанным опасностям, но сейчас им ничто не угрожало. Единственные тревожные минуты наступали, когда туннель впереди сужался, как глотка какого-то огромного животного, и им приходилось брать шесты, чтобы отталкиваться от стен.
На исходе седьмого дня Керморван, сидевший на вахте, стал проявлять признаки беспокойства. Через некоторое время он разбудил остальных, предпочитавших спать прямо на палубе, где было свежо и прохладно.
– Готовь хорошее объяснение, – проворчала Илс из-под своего одеяла.
– Шутки в сторону, – нетерпеливо отмахнулся Керморван. – Илс, ты выросла в пещерах. Разве ты не чувствуешь, что воздух изменился?
Девушка выпрямилась.
– Точно, стало холоднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55