Этот концерн скоро
перерос во всероссийский - слышал про ВТЭК? - а сам Занзибаров
стал первым в Углове легальным миллионером. Кроме того, в марте
Занзибарова выбрали в совдепы, и теперь он стал "правой рукой"
первого секретаря горкома КПСС Проскудина, которого "прокатили"
на выборах.
- Сам Занзибаров проводит в совдепах политику самого
Проскудина, - констатировал я.
- Да нет, - возразила Ольга, - если верить Юрку, то
получается, что Проскудин проводит политику Занзибарова, потому
что сам он "разбит параличом власти", как выразился Юрок, а у
Занзибарова - масса идей, которые разрабатываются в его ВТЭКе.
У нас в исполкоме рассказывали, что Занзибарову звонят по
засекреченной связи из самой Москвы, из Политбюро и Совмина:
консультируются с ним накануне принятия ответственных решений.
- Да-а, большой человек этот Занзибаров! - попытался я в
последний раз поддеть Ольгу, когда она уже давила на кнопку
дверного звонка.
Дверь открыл высокий белобрысый юноша с красным лицом,
который больше походил на колхозного комбайнера, нежели на
артиста. Впрочем, в том спектакле, который я видел в театре
Занзибарова, он, кажется, действительно играл деревенского
"водилу". Церемонно представив меня хозяину квартиры, как и
следует представлять мессию-инкогнито, Ольга сунула
Юрку-имениннику подарок-сверточек, чмокнула его в щечку и
шутливо предложила "пройти в залу". Ольгино волнительное
нахальство передалось и мне, и неизвестно, что я бы, в свою
очередь, учудил, если бы артистическая братия не оказалась на
редкость нечванливой и даже добродушной.
Самого Занзибарова пока не было, и разговоры шли в основном
на бытовые темы: где можно раздобыть талонов на сигареты, какие
кроссовки лучше, "Найк" или "Рибок", и как прожить на жалкую
зарплату, не растеряв при этом последних крох достоинства
творческой личности. Ольга тут же вступила в разговор,
присоединившись к женской половине общества, которая обсуждала
картинки из осеннего выпуска "Бурды", а я расслабленно скучал,
как и подобает истинному мессии-инкогнито, делая вид, что
внимаю мужской светской беседе про цены на автомобильные
запчасти, тем паче что автомобиля у меня не было. Водки было
много, но пили мало, и от того разговоры велись трезвые и
невеселые.
От нечего делать я стал всматриваться в лица актеров из "На
паркете" и по-настоящему заинтересовался, обнаружив, что в них
есть нечто общее, будто все они приведены к единому
знаменателю. И действительно: когда я еще раз обвел взглядом
напаркетовскую труппу, то обнаружил, на всех них, даже на
казалось бы смазливеньких актрисках, лежит печать угрюмой
невыразительности. "Интересно узнать, - подумал я, - были они
такими, когда их подобрал Занзибаров, или он их специально так
"вылепил" для своего экзистенциалистского (язык сломаешь!)
театра".
Но оказалось, что я поторопился с выводами: через пять
минут появился сам Занзибаров, и на моих глазах гадкие
артистические утята превратились в озаренных светом Мастера =
именно так они его называли - прекрасных творческих лебедей. И
понеслось-поехало... Кто читал монологи, кто декламировал
стихи, кто пел песни под гитару, а кто и вовсе отплясывал под
хлопки в ладоши. При этом было очевидно, что все они и каждый в
отдельности стараются не для того, чтобы как-то выделиться
перед главрежем, к тому же бывшим, а просто из любви к своему
учителю. Сам Мастеррасслабленно развалился на диване и,
улыбаясь всем своим крупным телом, благодарно одарял
талантливых учеников своей лучезарной энергией. Вместе с тем,
видно было, что он скромно и терпеливо ждет окончания
импровизированного представления, чтобы сказать свое последнее
слово. В завершение домашнего концерта на середину комнаты
вышел худенький паренек с синяками под глазами и, сияя
отраженным светом Мастера, прочел, обращаясь к нему, свое
стихотворение "из только что написанного":
"Сон подсказал мне ненароком
сюжет картины без холста:
толпа в молчании глубоком
ждет появления Христа.
К киноподелкам Голливуда
померк в глазах их интерес -
в надежде на святое чудо
вонзились взоры в синь небес.
Забросив школьные тетрадки,
сбежались дети на гостинцы,
а рядом в боевом порядке
стоят морские пехотинцы.
В волненьи смотрит ввысь калека:
вот-вот приидет Исцелитель,
и ждет с небес сверхчеловека
официальный представитель.
Старушки крестятся украдкой,
слезами полон тихий взор,
а между ними с черной папкой
таится мрачный ревизор.
Меж тем вдали, на заднем плане,
молчанье кроткое храня,
стоит обычное созданье,
такое же, как ты и я.
зор всех витает в вышине
в порыве неземных страстей,
и только тот, что в стороне,
с любовью смотрит на людей.
И прыгает в восторге мальчик:
"Я вижу!" - маме он кричит
и тычет влево тонкий пальчик...
но мама бдительно молчит.
Ушел мой сон своей дорогой,
но все же стало ясно мне:
прав атеизм, нет в небе Бога -
Он вместе с нами, на Земле!"
Паренек кончил читать... Все молчали, и он немного
растерялся: не мог понять, понравилось или нет. Первым очнулся
Мастер. Порывистым движением он спрыгнул с дивана и, выбежав на
середину комнаты, разлаписто сгреб паренька в свои объятия.
Грянул гром аплодисментов, юноши кричали "браво", а девушки
плакали восхищенными слезами. Поддавшись общему порыву, я тоже
забил в ладоши, но тут поймал на себе восхищенный взгляд Ольги,
говоривший: "Да-да, мой дорогой инкогнито, это про тебя!" - и
опустил руки, спустившись с небес на землю. Когда аплодисменты
стихли, Занзибаров сказал:
- Я как раз об этом думал, - он сделал долгую паузу, давая
слушателям возможность сосредоточиться. - Прав ли был Маркс,
принижая роль личности в истории? Вы скажете, не было бы Христа
- был бы другой, тот же Савл, или Павел, как утверждал
Тендряков. Да, в этом есть доля истины: идеи буквально витают в
воздухе, пропитывая ноосферу живительной влагой своей
запредельной энергии, но где есть гарантия того, что найдется
человек, который, как губка впитав в себя эту влагу, этот
божественный нектар, скажет: "Имеющий уши да услышит!" - и
проговорит вслух то, о чем остальные люди лишь интуитивно
догадываются... Или знают, но боятся сказать... Или просто
стесняются... "Вначале было слово", известно всякому, но всякий
ли возьмет на себя смелость сказать это первое слово? Это потом
будут ученики и критики, адепты и гонители, догматики и
ренегаты, но вначале должно быть слово, Слово с большой буквы,
соизмеримое с тем, которое сказали Иисус и Магомет, Будда и
Конфуций, Спиноза и Маркс. И кто знает, сколько великих идей
погибло в зародыше только потому, что не нашлось человека,
который, встав во весь рост и сбросив с себя груз обыденности,
сказал бы: "Я есмь Альфа и Омега, имеющий уши да услышит!" Вы
скажете, что для этого мало быть человеком - надо быть по
крайней мере полубогом, но, друзья мои, верьте мне, тот, кто
дерзнет сказать "Я есмь Альфа и Омега, начало и конец", тут же
и станет богочеловеком, Сыном Божьим. В этом и есть смысл
непорочного зачатия, зачатия духа, а сказка про деву Марию и
ангела - всего лишь мудрая аллегория.
- В чем же смысл всего мною сказанного применительно к
текущему моменту? - продолжил Занзибаров, обведя свою аудиторию
светлым взглядом. - Вы сами знаете, в какое тяжелое для России
время мы живем, не мне вам рассказывать. Всюду грязь,
тлетворный дух разврата, злоба и одичание. Отцы насилуют своих
грудных еще дочерей, а матери выбрасывают новорожденных
первенцев в мусоропровод! Мы пугаем детей волками, а сами, того
не замечая, стали для них страшнее всякого зверя. И не про нас
ли с вами сказано: "И проклянет плод чрево, его родившее"?! В
чем причина всех наших бед? "В развале экономики", - скажете
вы, и будете правы, потому что человек может голодать без
ущерба для своей психики максимум неделю, но когда он голодает
или питается впроголодь на протяжении нескольких месяцев или
даже лет, как в нашем случае, нормальное функционирование
клеток мозга нарушается, и он элементарно теряет разум и из
Венца Творения превращается в дрожащую тварь с инстинктами
насекомого, то есть, в существо,неспособное к восприятию каких
бы то ни было, хоть самых распрекрасных, идей, и озабоченное
лишь тривиальной проблемой пропитания. Но нельзя винить в этом
человека, потому что суть его есть плоть и кровь, и здесь тоже
есть свой высший смысл, ибо идея не может существовать в чистом
виде - ей нужен проводник, а какой может выйти проводник из
полутрупа?!
- Что же из этого следует? - вопросил Занзибаров хранящую
мертвое молчание аудиторию. -Надо накормить народ! А кто его
накормит? Рынок? Нет, дорогие мои, рынок будет держать народ на
голодном пайке, потому что ему важно диктовать свои условия,
свои цены. Подачками рынка сыт не будешь, нужно мощное плановое
хозяйство на основе высокоразвитой информатики. А чтобы не
считать бюджет на абаках, нужна широкая компьютеризация...
- Советская власть плюс компьютеризация всей страны, =
усмехнулся я, устав от занзибаровских бредней.
Несколько человек повернули головы, удивленно посмотрев на
меня как на чужеродный элемент, а сам Занзибаров ответил,
снисходительно улыбаясь:
- Да, батенька, представьте себе, компьютеризация, но без
советской власти.
- А как же коммунизм?! - сделал я удивленное лицо.
- Коммунизм для меня - это метарелигия, - серьезно изрек
Занзибаров. - Это сплав лучших идей, высказанных лучшими
мыслителями человечества, начиная от Христа и кончая Марксом.
Но ошибка Маркса заключалась в том, что он спутал божий дар с
яичницей и распространил свою теорию на экономику, а его верный
ученик Ленин - и того лучше: стал подгонять экономику под
теорию. Но причем здесь, скажите на милость, экономика, когда
коммунизм - это учение о нравственности. И оставим Кесарю
кесарево! А вот когда мы накормим народ и покончим с
демократами...
- Неужели, демократы едят больше остальных? - перебил я,
снова задавая "наивный" вопрос.
- Представьте, да, - заверил меня Занзибаров, - потому что
они существуют на подачки ЦРУ, действуя по сценарию,
разработанному в этой щедрой на подкуп организации.
- Что же это за сценарий? - поинтересовался я.
- Это сценарий развала Союза.
- И все демократы подкуплены?
- Нет, не все, - терпеливо взялся разъяснять Занзибаров. =
Среди них есть и честные люди, действующие по ошибочному
убеждению, но сценарий от этого не меняется. А покончить с ними
нужно, в первую очередь, не по причине их продажности, хотя и
этого довольно с лихвой, а потому, что они проповедуют
плюрализм, который действует на зарождающуюся идею так же
растленно, как сексуальный маньяк на малолетку.
- А что это за "нарождающаяся идея"? - попыталась выведать,
в свою очередь не выдержав, Ольга.
- Хороший вопрос, - одобрительно закивал Занзибаров,
откровенно любуясь Ольгой. - Эта идея - спасение мира от
сползания в "черную дыру" потребительской бездуховности, =
объявил он Ольге, глядя ей в глаза.
- А может, в этой "дыре" не так уж и плохо? - я предпринял
отчаянную попытку вызвать огонь на себя.
Занзибаров лишь мельком глянул на меня и перевел глаза
обратно на Ольгу, которая, к моей досаде, начала заметно
розоветь.
- Плохо, ох, плохо, - сказал он, демонстративно вздохнув. =
Я недавно побывал в Америке, и меня поразила там полная
бездуховность, я бы даже сказал, бездуховность со знаком минус
на фоне забитых товарами витрин и прилавков. Духовный вакуум
засасывает страшнее любой черной дыры!И вот, когда мы накормим
наш народ и он проникнется идеями неокоммунизма, он вернет
Россию и весь Союз в число мировых лидеров и укажет всему миру
путь к подлинным вершинам духовности. В этом и состоит
величайшая миссия русского народа!
- Мне понятна ваша идея, - сказал я, стараясь говорить как
можно более спокойно, - но мне непонятно, почему вы вещаете ее
от имени русского народа, Занзибаров!
- Вы, очевидно, хотите меня оскорбить, потому что я имел
неосторожность засмотреться на вашу девушку, - Занзибаров
наконец-то перевел взгляд с Ольги на меня.
- Я хочу вас оскорбить, чтобы вы спустились со своих
эмпирей на нашу грешную землю, как бы вам это ни было противно
ввиду всяческой грязи и дерьма, так живописно нарисованных вами
в вашем монологе для театра одного актера, - потерял я
терпение. - А теперь я вам покажу, что на самом деле нужно
русским, - я взял со стола едва початую поллитровку
"Московской" и покрутил ее в руке, любуясь тонко закрученной
воронкой. - Вы когда-нибудь пили водку из горла, Занзибаров?
Не знаю, ответил ли что-то Занзибаров на мой вопрос, потому
что в следующую секунду мне заложило уши клокочущим бульканьем
водки в гортани.
- Фу-у, горькая! - звякнул я пустой бутылкой об стол,
опрокинув винный фужер. - Как только коммунисты ее пьют?! =
спросил я и сам же тотчас засмеялся, вспомнив, что пока что
тоже коммунист, вернее, член КПСС. - А теперь я ухожу. Пошли! =
кивнул я головой на дверь, глядя на Ольгу.
Ольга сидела, не двигаясь с места, и даже отвернулась в
сторону. Выждав еще секунду, я покинул немую сцену в
собственной постановке, оделся в прихожей и вышел. Хохоча и
матерясь, я благополучно скатился по ступенькам до самого
первого этажа и собрался было открыть дверь подъезда, но
промахнулся рукой мимо ручки, упал и провалился в темную
пустоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22