Мы подъезжали к Большому Дому.
- Кстати, Борис Анатольевич, - посуровев, обратился Сифоров
ко мне, - а стоит ли вам встречаться с ним? Это может быть небезопасно.
- Стоит, - сказал я. - Я не могу объяснить зачем, но мне нужно
увидеть Герострата.
Сифоров пожал плечами.
- Что ж, это ваше право. И вы его заслужили...

Глава тридцатая
Этот человек был ПОХОЖ на Герострата - одно лицо. Я даже
подумал было, что это и есть Герострат. Внутренне подобравшись,
я шагнул вслед за Сифоровым в двери кабинета на Литейном-4,
где в окружении десятка охранников под пристальным изучающим
взглядом полковника Усманова съежился в кресле лысый с темными
пятнами вокруг блестящей в свете ярких ламп макушки человек
ростом, комплекцией, чертами лица сразу вызвавший во мне спазматический
отклик-воспоминание о моем "злом гении".
Допрос прервался. Меня и Сифорова подпустили ближе, и,
только подойдя к допрашиваемому вплотную, я понял: да нет же,
ребята, это не Герострат, это двойник, умелая, но не идеальная
подделка.
Но полковник и все прочие думали иначе. Ведь до сих пор
они видели Герострата только на фотографиях. Мне предстояло
развеять их победную эйфорию.
Я пригляделся внимательнее. И хотя псевдо-Герострат смотрел
в сторону, под таким ракурсом, под каким я его никогда не
наблюдал, я пришел к выводу, что не ошибся. Нос чуть длиннее,
губы чуть толще, лоб чуть уже, скулы чуть более выражены. И
главное - отсутствие той феноменальной подвижности черт, живого,
хотя и странного взгляда, а еще... Да, точно! У Герострата
я когда-то заметил старые тонкие шрамы на подбородке, а
у этого самозванца подбородок был чист.
- Здравствуйте, Борис Анатольевич, - приветствовал меня
Усманов, постукивая тростью. - Вот, видите, все у нас получилось.
Не без вашей, надо отметить, помощи.
Я не ответил на приветствие, повернулся к Сифорову:
- Это не Герострат.
- Что?!
- Это не Герострат, это подделка, двойник. Герострат
снова провел нас.
При звуках моего голоса человек в кресле поднял глаза.
И вдруг рванулся, но вооруженные бойцы у стен были наготове
и мгновенно пресекли эту его попытку до меня добраться. Двойник
засмеялся, захохотал, и я, глядя на него, чуть было снова
не подумал, что, может быть, это я ошибаюсь и в кресле
действительно сидит Герострат, а те мелкие подробности образа,
что держатся в моей голове - лишь еще одно навязанное
воспоминание. По крайней мере, теперь этот человек как никогда
стал похож на Герострата, каким я его знал. Выражения
лица сменялись почти с той же знакомой мне стремительностью;
глаза смотрели в разные стороны, и голос, тот же голос, те
же дразнящие интонации.
- Ну давай поздороваемся, Боря, родной. Соскучился по
мне, небось? Я вот соскучился. Прикипел, понимаешь, к тебе
всем сердцем - как оторвать? Ты прав, конечно, Боренька, не
Герострат это перед тобой, а такое вот видеозвуковое письмо,
голос из прекрасного далека. Так что и отношение у тебя к
нему должно быть как к письму. Хочешь - прочитай, хочешь - в
печку брось, - новый взрыв хохота. - Хотел бы я взглянуть,
как ты это последнее проделывать будешь. Порадовался бы, наверное.
Но недосуг...
- Что он мелет? - вскинулся полковник.
- Это не Герострат, - повторил я терпеливо. - Это очередной
его фокус. Он раскусил наш план и прислал вместо себя
двойника... Мне прислал...
- Что вы заладили: "мне", "ради меня"? - раздраженно
перебил Сифоров. - Такого не бывает. Герострат блефует. Он
хочет, чтобы мы поверили, будто перед нами совсем другой человек.
- Ну что, дорогой мой друг душевный Боренька, - продолжал
двойник, глядя на меня и только на меня, - не верят твои друзья - контрразведчики
в такую вот возможность? Что ж поделаешь,
молоды они еще в наших с тобой играх принимать участие, опыта
маловато. Только и могут, что путаться под ногами у нас,
шахматных разрядников. Прошлый раз такую многообещающую партию
не дали нам закончить. Вот ведь козлы, точно? Зря ты с
ними связался, Боренька. Они хорошему не научат. Сотрудничал
бы лучше со мной, жили бы мы с тобой душа в душу, подпалили
бы пару храмов, Эрмитаж какой-нибудь - прославились бы, а
так - что за радость: бегать друг за дружкой, прятаться, патроны
расходовать почем зря? Нам ведь с тобой делить нечего,
это у них постоянно какие-то проблемы, претензии, не дают
спокойно жить ни себе, ни людям...
- Я ничего не понимаю, - объявил Усманов, раздраженно
пристукнув тростью. - Бред это, бред!
- Поверьте мне, - сказал я. - Это вполне в духе Герострата.
Где-то мы прокололись. И прокололись гораздо раньше, чем с
Центром, иначе откуда бы ему знать, что я участвую в охоте?
А он узнал и прислал мне записку. Уже вторую записку.
- Так это не Герострат? - до полковника, похоже, наконец
дошло.
- Конечно, не Герострат, - подтвердил я. - Да вы сами посмотрите.
У вас ведь есть его особые приметы. Вот здесь на
подбородке у настоящего Герострата должны быть шрамы, а у
этого... "письма" шрамов нет.
Полковник выхватил из папки, лежавшей у него на коленях,
машинописную страницу, быстро пробежал глазами текст.
- Вот блядь! - выругался он. - Скотина какая! Это ж надо!
- Что же теперь... - сразу растерялся Сифоров. - Как же это
теперь?.. А где же настоящий?
Двойник продолжал игнорировать все посторонние звуки. Он
разговаривал со мной и только со мной:...
- Но, вообще, ты как, Боренька? Еще в партейку есть
желание сразиться? Ты противник сильный, за что тебя и люблю,
и уважаю. Я тоже не из слабаков. Одно удовольствие на нас
посмотреть будет, когда мы с тобой за доску усядемся. Только
чур, я теперь играю белыми, а ты уж изволь - черными. Ну как,
есть желание?
Я молчал, а псевдо-Герострат ждал ответа.
- Говорите ему что-нибудь, - прошипел полковник из своего
кресла.
- Согласен, - сказал я. - Где мы встретимся?
- Вот это разговор, - затараторил двойник. - В самом деле,
бросай этих козлов и приезжай. Я все подготовлю: напитки, девочки,
шахматная доска - не какая-нибудь, из антиквариата,
князьям Трубецким принадлежала, большой ценности вещь. Так
что останешься довольным.
- Адрес? - спросил я, отметив, как одновременно застыли,
перестали дышать все присутствующие.
- Недалеко'. Загляни на Республиканскую. Дом 8, корпус 1.
Там во дворе такой домишка неприметный. В общем, найдешь. Смотри,
Боря, я тебя буду ждать. И, кстати, не забудь, я тебя буду
ждать одного и без оружия.
Едва успев закончить, двойник захрипел, побагровел и повалился
из кресла лицом в пол.
Один из контрразведчиков - я узнал Лузгина - наклонился
в полной тишине к нему и, взяв за запястье, поискал пульс.
- Мертв, - констатировал он.
Я был готов к подобному исходу, но все равно меня как
ожгло, и сразу внутри забурлило, сердце погнало кровь, а голова
вдруг прояснилась, заполнившись холодной иссушающей
яростью. Яростью схватки.
Герострат прислал мне не просто письмо, он прислал мне
вызов, по ходу убив еще одного человека. И я принял этот
вызов. Не мог не принять.
- Мертв, - эхом отозвался полковник и посмотрел на Сифорова. - Что
скажете, капитан?
- Это ловушка, западня, - отозвался Сифоров. - Судите сами.
Орлов что-то знает о Герострате; задача Герострата - убрать
Орлова.
- Это ниточка, - сказал я.
- А возможно, и то и другое, - Усманов пожевал губами. - Возможно,
там сидит человечек, активист Своры, и ждет, кто
туда придет. Если Орлов - смерть Орлову, если кто другой... - он
ткнул концом трости в распростертое на полу тело.
- Нужно попытаться, - сказал я. - Это ниточка, это шанс.
И вы рискуете упустить его!
- А вы, молодой человек, рискуете жизнью, - проблеял
Усманов. - Ваше рвение, конечно, похвально, но нужно и думать
время от времени.
- Мне плевать! - заявил я. - Я все равно это сделаю. С вами
или без вас!
Да, в тот момент я был настроен более чем решительно.
И полковник мою решительность оценил.
- Хорошо, - сказал он после секундного размышления. - Тогда
не будем тянуть. Отправляйтесь немедленно.
И мы побежали.
Через минуту я, Сифоров, Лузгин за рулем уже выезжали на
Литейный, за нами кавалькадой еще пять машин, набитых вооруженными
бойцами. Картинка из разряда: гангстеры едут на разборку
с конкурирующей группировкой. Чикаго, громовые двадцатые. Или
Петербург, унылые девяностые.
Сифоров быстро прикинул:
- Литейный, Невский, Александро-Невский, Шаумяна. Минут
двадцать-двадцать пять - не больше.
- Если. Не увязнем. В пробке, - вставил оптимист Лузгин. - Поразвели.
Личного. Транспорта.
- Ничего, - подбодрил Сифоров. - Прорвемся.
Мы выезжали уже на площадь Восстания, когда запиликал
сигнал радиотелефона, закрепленного на панели перед водителем.
Сифоров снял трубку:
- Слушаю.
Я же наклонился вперед, чтобы видеть его лицо. Я не знал,
что должно сейчас произойти, но я догадался. Гораздо раньше
неистового капитана.
Лицо Сифорова изменилось. Азарт сменило недоумение, уголки
губ обиженно опустились, потом капитан откинулся в кресле
и устало сказал:
- Слушаюсь. Есть прекратить операцию... Да, возвращаемся.
Да, немедленно. Слушаюсь, товарищ полковник.
Он положил трубку на место и оглянулся на меня.
- Отбой, - сказал он. - Поворачиваем назад. Что-то у них
там случилось.
Он не хотел встречаться со мной взглядом, но сделать ему
это пришлось, и он мгновенно понял, о чем я думаю.
"Думайте что хотите. Но мы действуем правильно, и,
надеюсь, скоро вы постараетесь забрать свои слова назад. - Очень
надеюсь. Но как бы не получилось наоборот."
"Если надо стрелять, я буду стрелять. Если нужно убить,
я убью. Если понадобится взорвать этот мир, я взорву его. И
Владыки ценят меня, я не обману высокое доверие Владык."
- Что? Возвращаемся? - с разочарованием в голосе уточнил
Лузгин.
И вот тогда Сифоров решился на ПОСТУПОК. Может быть, на
первый и последний настоящий поступок в своей жизни. Или проступок,
как кому угодно трактовать его действия.
- Мы продолжаем, - сказал он Лузгину. - Попробуем втроем.
- Но, Кирилл, - спохватился боец. - Был. Приказ...
- Здесь приказываю я! Лейтенант, мы продолжаем операцию.
- Слушаюсь, капитан, - перешел на официальный тон Лузгин
и тут же добавил, на всякий случай подстраховавшись: - Под. Вашу.
Ответственность.
- Да! Да! Под мою. Заткнись только, ради бога.
Мне стало интересно. Сифоров не просто понял, он поддержал
меня! Впервые за все время нашего знакомства - так прямо
и без уверток поддержал. Может быть, потому, что вспомнил он,
как приходилось ему умирать на грязном заплеванном полу в темноте
под лестницей с пулей в животе, а я пришел ему на помощь.
А может быть, просто потому, что, в общем-то, неплохой он парень
и ему тоже не доставляет особой радости, когда кто-то,
пусть старший и по возрасту и по званию, пытается им управлять,
сыграть с ним "втемную".
Второй раз телефон зазвонил, когда мы свернули на проспект
Шаумяна, а кавалькада давно отстала.
- Что там опять? - Сифоров снял трубку. - Слушаю... Так
точно, говорит капитан Сифоров. Да, мы возвращаемся... Нет,
мы заедем еще в одно место. По просьбе Бориса Анатольевича...
Нет-нет, товарищ полковник, я же понимаю... Приказ есть приказ.
Операция отменена... Да-да, хорошо... Возвращаемся немедленно, - он
положил трубку и кивнул Лузгину. - Жми, лейтенант.
Мне не поверили.
- Ваши проблемы, - отвечал Лузгин, но газу прибавил.
Еще через минуту мы были на месте. Лузгин затормозил,
и сначала Сифоров, а за ним я выбрались, озираясь, из машины.
Двор был велик, по периметру его располагались восемь зданий,
и ближе к дальней его границе стояло приземистое двухэтажное
строение с некогда белыми, а ныне грязно-серыми стенами и
плоской крышей - хоть вертолет сажай. Окна строения - оба
этажа - кто-то додумался замазать до середины белой краской,
что придавало строению сходство с моргом, но моргом, очевидно,
не являлось, потому что даже отсюда была хорошо различима
вывеска над дверью: "Прием посуды", а на самой двери
висела табличка, вероятнее всего, с набившей оскомину надписью:
"Тары нет". Мне по ассоциации живо припомнилось наше
с Мишкой приключение у исполкома, но не в той тягостной аранжировке,
а почти с весельем. Я был на боевом взводе: напряжен,
собран, готов действовать.
- Я. Туда. Не пойду, - заявил Лузгин.
- Хрен с тобой, - не настаивал Сифоров. - Тогда давай сюда
удостоверение.
- Не собираетесь ли. Вы. Уволить. Меня. Со службы. Капитан?
- Уволит тебя Усманов, не беспокойся. Удостоверение мне
нужно для Орлова. И лучше отдай его по-хорошему, ты меня понял?
Лузгин, что-то неразборчиво ворча себе под нос - Сифоров
не спускал с него внимательных глаз - вытащил удостоверение
и отдал в приоткрытое окно. Капитан сунул удостоверение мне:
- Возьми. Мало ли пригодится.
- Ну что, мы идем? - спросил я нетерпеливо. - Или дожидаемся
"помощи".
- Идем, конечно, - Сифоров искоса взглянул на меня. - Надеюсь,
ты сегодня в форме?
- Я тоже надеюсь.
Мы почти бегом пересекли двор, и я с ходу стал ломиться
в дверь. Плана, как себя вести дальше, у нас по вполне понятной
причине не было, но я здраво рассудил, что кривая вывезет,
и вновь, как привык уже в подобных ситуациях, положился на
свои способности к импровизации.
Ломился я минуты две и решил было, что пора, пожалуй,
выносить дверь, как с той стороны услышал щелчок поворачиваемого
в замке ключа, и на пороге появился здоровенный лохматый
парень, одетый в замызганную спецовку: на голову меня
выше и на две ладони шире в плечах - громила еще тот.
- Что надо? - осведомился он без оттенка вежливости в
голосе.
- Я - Борис Орлов. Мне назначена здесь встреча.
- Не знаю никакого Орлова, - заявил парень. - Прием посуды
на сегодня закончен. Свободной тары нет.
- Это я уже понял, - сказал я и, подозревая, что мой визави
наслышан о традиционных приемах восточных единоборств, проделал
трюк из набора тех личных армейских нововведений, которые
мы в полку называли "школой пьяного таракана".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30