Горин притушил фонарь, экономя масло, и они вошли в большую залу в конце коридора.Еще несколько светящихся жезлов уже погасли, но света пока еще было достаточно.— Все как прежде, — сказала Ясенка. — Светящиеся кости находятся по сторонам этих каменных ящиков. Помню, как я дивилась, что самый маленький из них длиннее меня.Горин окинул взглядом два ряда ящиков с проходом между ними. Внимательно рассмотрел испещренные непонятными знаками стенки и крышки.— Я не знаю, что это такое, — сказала Ясенка, — но подумала, что нашла гробницу.— Ты не ошиблась, — ответил Горин. — Это называется катакомбы. А ящики — саркофаги. Гробницы. Но место здесь явно почетное, не для простых людей.Ясенка коснулась браслета и повернула его. Он был вырезан из полупрозрачного молочного камня с радужными прожилками.— Давай я тебе покажу, где я его нашла, — сказала она.Она думала, что найдет в лучшем случае горстку праха, но на полу еще лежали остатки костей. Ясенка с облегчением увидела, что сломанную ногу — видимо, это случилось незадолго до смерти — теперь невозможно было различить, хотя в памяти вся картина вставала перед ней целиком. Но ей не хотелось бы, чтобы Горин это увидел. Еще тут сохранились несколько клочков ткани, красной, хотя цвет и поблек. Та скорбь, которая окружала место гибели несчастного, когда она впервые наткнулась на него, даже усилилась по мере разложения его останков.Горин протянул руку:— Дай мне, пожалуйста, браслет.Ясенка сняла браслет и протянула мужу. Он надел его себе на руку и прошептал несколько слов. Сначала ничего не случилось, но вскоре радужные прожилки в камне засветились сильнее и начали вращаться, пока свет не стал почти ослепительным. Он залил все вокруг.К изумлению Ясенки, над останками начал собираться туман, постепенно обретая форму, хотя и был прозрачным и тонким, и сквозь него отчетливо виднелись камни. Тем не менее покалывание кожи сказало Ясенке о присутствии силы, и она поняла, что это образ умершего. Он стоял перед ними — в богатых старомодных темно-красных одеждах. Очевидно, при жизни он был влиятельным человеком. Волосы цвета меда и лицо так напоминали Горина, что их можно было бы счесть братьями. Но глаза призрака были закрыты, а на лице читалась глубокая скорбь.Ясенка подошла поближе к мужу, и он обнял ее.— Да, — сказал Горин твердым голосом. — Это мой отец. Посмотри же на графа Бжодена Нордорнского.Призрак человека не шелохнулся, губы его не шевельнулись, но в темноте послышался шепот.— Да, сын мой. Был я графом Бжоденом, и меня подло убил наймит принца Ренделского. Я должен быть отомщен.Ясенка быстро произвела в уме кое-какие подсчеты и поняла, что под принцем он имел в виду Флориана, когда тот еще не стал королем. Горин посмотрел на нее, и Ясенка поняла, что и он пришел к тому же выводу.— Время застыло для него, — прошептал он.— Но он все же узнал тебя.— Это чудо.— Поговори с ним, Горин. Облегчи его душу.Горин немного подумал.— Да, это было подлейшее убийство, — сказал он туманному призраку. — Но за тебя отомстил муж этой леди, который убил принца в честном поединке, но и сам был убит. Ты не знал этого, потому что никто тебе не сказал. Тебе будет что сказать этому человеку там, по ту сторону. Его имя Оберн.— Оберн. Он свершил месть за меня? Я запомню.— Да. Дорогой мой отец, что еще могу я сделать для тебя? Следует ли мне похоронить тебя более достойно?— Нет. Оставь меня здесь. Я лежу рядом с мертвыми великой исчезнувшей страны. Я долго ждал известий от тебя, чтобы окончательно покинуть это королевство.— Благодаря Оберну ты можешь уйти с миром и в чести. Когда увидишь его, скажи, что супруга его благополучна, ибо я забочусь о ней. Заверь его, что пока я жив, с ней ничего не случится.Шепот стал тише.— Я запомню.Горин опустился на колени и поцеловал в лоб старый голый череп. И в то же мгновение призрак поблек и растаял, и прямо на глазах у Ясенки остатки костей рассыпались в прах. Горин протянул руки, и на какое-то мгновение Ясенке показалось, что тот пытается вернуть отца. Но он всего лишь поднял нарядную пряжку от пояса, которую она не заметила прежде. Наверное, пряжка лежала под остатками ткани, которая теперь тоже окончательно рассыпалась. Горин встал и вернул Ясенке браслет, снова обретший свой прежний цвет.— Теперь у каждого из нас есть по талисману моего Дома, — сказал он. — Клянусь — не буду отныне носить иной пряжки, кроме этой.Он снял пояс и закрепил на нем свое наследие — пряжку с изображением рычащего ирбиса в серебряном ошейнике.— О Горин, — сказала Ясенка, обнимая мужа и кладя голову ему на плечо. Так они стояли некоторое время, сжимая друг друга в объятиях. Затем Горин отпустил жену, и она всем существом своим ощутила, что печаль этого места, которую она почувствовала еще в первое свое посещение, рассеялась. Отец Горина наконец ушел с миром.Они вернулись другим путем. Ясенка провела мужа по городу, надеясь, что на открытом воздухе Горин немного развеется, если его до сих пор гнетет уход его отца. Когда они добрались до двора и занавешенной двери, день начал угасать. Рохана снаружи не было — он уже сидел в комнате и гладил Вейзе.— Вы узнали то, что хотели? — спросила Зазар. Она помешивала варево, кипящее на огне. Ясенка вспомнила, что ничего не ела с тех пор, как Зазар в своей хижине налила им супа с лапшой.— Да, я раскрыл наконец тайну, что много лет мучила меня и мою родню, почтенная Зазар, — ответил Горин. — И хотя печальна эта тайна, я благодарю вас за помощь.— Красиво говоришь, — сказала Зазар. — Теперь поешьте, и я расскажу вам то, что сумели сделать мы с Вейзе. 17 Дело, по словам Зазар, оказалось куда интереснее, чем даже опытная знахарка могла заподозрить. Вдовствующая королева действительно связалась с чародейкой Флавьель, порой принимавшей обличье мужчины, — в надежде обрести еще одного слугу, обладавшего силой, еще одну пару глаз и ушей. Но у Флавьель имелись и собственные планы, о которых Иса не догадывалась.Пока вдовствующая королева изо всех сил старалась прекратить конфликты среди своей беспокойной знати, Флавьель добивалась обратного. Именно она предложила Исе устроить турнир, и та, ничего не подозревая, с неохотой, но согласилась.— В конце концов народ повеселится, и Иса окажется в центре внимания, а она это любит, — пояснила Зазар.В то же время исподволь назревало недовольство, грозя разрушением старых уз и созданием новых. Одна партия была готова начать войну с другой, а остальные ждали, кто победит, чтобы принять сторону сильнейшего.— Назревает гражданская война, — зловеще проговорила Зазар. — И пока ренделская знать будет истреблять друг друга, Великая Мерзость с севера выберет момент и начнет нападение. Рендел обречен.— Такого не случится, да будет позволено мне сказать, — горячо заявил Рохан. Он гладил Вейзе, которая, похоже, полностью признала юношу за своего. Маленькое существо тихонько урчало, поудобнее устраиваясь у него на коленях, пока Рохан скармливал ей очередной лакомый кусочек из остатков обеда. — Вопрос в том, как нам лучше раскрыть планы Флавьель. Это довольно опасно. Только вмешательство матушки Зазар спасло меня от смерти в Трясине.— Действуй осторожно, но без промедления, — посоветовал Горин, — Выбери момент и открой королеве все, и постарайся, чтобы тебя услышало как можно больше ушей.— Слушай его. Горин прав, — кивнула Зазар. — Однако вот что я еще скажу. Можешь положиться на мои слова. Я узнала правду через… ладно, об этом тебе знать не надо. Скажем, у Флавьель был нынче беспокойный сон.Знахарка передернула плечами, и Рохан представил себе, каково ей было бродить во тьме разума Флавьель, вызнавая замыслы колдуньи. Ему не хотелось бы испытать такое, да он понимал, что и не способен на такой подвиг. Рохан начал подозревать, что Флавьель как-то связана с угрозой с севера, хотя матушка Зазар об этом и не упомянула. Значит, надо выжидать и хранить молчание, пока он не узнает все в точности. Юноша не смел расспрашивать знахарку, особенно после того, как она заявила, что он может вполне положиться на ее слова.— Что ж, придется поверить, — сказал он. — Но мне было бы легче, если бы ты, или Ясенка, или Горин, или хотя бы Вейзе были со мной.— Ясенка и Горин приедут в Ренделшам на турнир. Мы с Вейзе тоже будем там, но только незримо.— Это все прекрасно, — мрачно сказал Рохан, — но мало будет утешения, если моим словам не поверят.— Держи, — сказала Зазар. Она протянула ему амулет на шелковом шнурке. — Эту малую вещицу я принесла из места силы. Покажи ее всем в нужный момент, и я обещаю, что любой не верящий тебе тут же изменит свое мнение.— А когда наступит нужный момент?— Сам поймешь. А если не поймешь, то ни у тебя, ни у всего нашего мира надежды не останется.К удивлению Рохана, Ясенка хихикнула.— Поверь Зазар, — сказала она. — Она мне примерно то же самое сказала в похожем случае, и все так и вышло, хотя я не знаю, каким образом.— Ладно, тогда так и сделаем, — ответил Рохан.Однако, несмотря на уверенность знахарки, Рохан не мог отделаться от сомнений, надевая амулет на шею и пряча его под одежду, подальше от чужих, возможно недобрых глаз. Все это казалось ему чрезвычайно странным. В глубине души он считал, что Зазар в чем-то ошибается, наверняка ошибается, может быть, неправильно прочла мысли колдуньи, когда бродила в ее уме во время сна… Разве можно таить в душе такую злобу и порочность, чтобы попытаться столкнуть лбами знать Рендела, особенно при угрозе с севера! Он просто не мог в это поверить.— А теперь всем спать, — приказала Зазар. — Утром я отведу Рохана туда, где его ждет человек из Крепости Дуба с конем и вещами. Ясенка, вы с Горином пока останетесь здесь. Когда я вернусь, мы еще немного пройдемся по Трясине, и вы отправитесь домой.— А как мы узнаем, удалось ли Рохану сделать дело? — спросила Ясенка.Знахарка резко фыркнула.— Думаю, было уж слишком, если бы я начала просить вас поверить в то, что так все и будет, — сказала она. — Зачем мне говорить лишнее? Вы поедете в Ренделшам на турнир. Сами и увидите. Там вас ждут, как и прочую ренделскую знать.— Я предполагала иначе, — возразила Ясенка. Она посмотрела на Горина, и тот улыбнулся в ответ.— Слушай слова знахарки из Зловещей Трясины, дорогая, — сказал он. — Конечно, мы обязаны присутствовать на турнире. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы успокоить тех, кто готов ко мне прислушаться. Положение тяжелое, и у каждого из нас есть своя роль в этой игре, даже у тебя.— У меня? — удивилась Ясенка.— У тебя. Ты можешь возобновить дружбу с молодой вдовствующей королевой Раннорой. Ее слова, хотя к ним в последнее время мало прислушивались, все равно могут иметь вес, если она сумеет дать понять молодому королю, что именно происходит в стране. А это ведь его страна, как бы Иса ни кичилась своей властью.— Понятно. Сделаю, что смогу. И слава богам, что Зазар может делать то, что делает, и что ее мудрость направляет нас.— Было бы вино, я бы тост предложил, — сказал Рохан. — Но у меня, кроме вот этого, ничего нет. — Он с комическим видом поднял Вейзе, подбросил в воздух и поймал. Маленькая зверюшка испуганно вцепилась в его руки. Горин и Ясенка весело рассмеялись, и даже Зазар фыркнула.— Прижмись ко мне и поспи, Вейзе, — пожалел ее Рохан. — Обещаю — больше тостов не будет. Согласна?Похоже, малышка и вправду была согласна. Однако среди ночи Рохан проснулся и не обнаружил ее рядом с собой. Она свернулась под боком у Ясенки. А утром юноша увидел, как Вейзе крутится под ногами у Зазар, которая на скорую руку готовила завтрак, прежде чем отправиться вместе с ним к северному краю Трясины.— Прощаюсь, хотя и ненадолго, — весело сказала Ясенка, но Рохану почудилась тревога в ее голосе.— Поторопись, и встретимся через пару недель в Ренделшаме, — сказал ему Горин.Мужчины пожали друг другу руки, а Ясенка поцеловала Рохана. И он вместе с Зазар отправился в путь.
Когда Рохан вернулся в город, он с облегчением обнаружил, что его отсутствие прошло незамеченным. Почти сразу же он с головой погрузился в подготовку к Большому Турниру, как его уже стали повсюду называть. Муштра под началом нанятых графом Харузом наставников была настолько напряженной, что скоро но только Рохан, но и прочие молодые дворяне, переехавшие в Ренделшам, пожалели, что между столичным замком и Крагденом такое большое расстояние. С самого рассвета их гоняли строевым маршем, и к концу дня их просто шатало от усталости. Харуз говорил, что это их закалит. Рохан, как и прочие, в конце каждого дня растирал ноющие мышцы, надеясь, что закалка кончится прежде, чем все они перемрут.К тому же теперь к муштре добавились еще и занятия по пешему и верховому бою. Рыжик не был боевым конем, но те, у кого боевых лошадей не было, получали их из конюшен графа Харуза. Доставшийся Рохану конь оказался резвым, упрямым животным, но командиры заверили юношу, что это только к лучшему, потому что хорошо выезженный боевой конь дерется не хуже хозяина. Коня звали Айронфут.Как и все Морские Бродяги, Рохан никогда не любил сражаться верхом, хотя волей-неволей стал неплохо разбираться в этом деле. Он научился лучше действовать боевым топором, хотя большим мастером его вряд ли назвали бы. И с копьем он худо-бедно справлялся, даже получше некоторых товарищей. А его искусство боя на мечах возросло настолько, что порой сам граф Харуз хвалил его.— Я устал так, что даже есть не могу, — как-то вечером сказал он Себастьяну, когда они в сумерках приплелись в Ренделшам. — Вся спина в мозолях и волдырях. Если бы не надежда увидеть Анамару, я бы вообще ужинать не пошел. — Но мысленно он добавил: и еще стремление почаще видеть колдунью Флавьель, чтобы постараться понять, что она замышляет.— Похоже, милашка Анамара бегает от тебя, — заметил Себастьян. — По большей части я вижу только, как она выходит из зала.— Во-первых, она девушка робкая, и, сдается мне, ей приказывают избегать меня, — сказал Рохан. — Если присмотришься, то увидишь, что старая вдова уже не так благосклонна ко мне, как прежде.— И как ты этого добился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38