— И что же, в тех лесах тогда совсем не было людей?
— Были светловолосые дикари. Кундийцы принесли им культуру. Постепенно пришельцы смешались с аборигенами, и их языки и обычаи тоже смешались… но до сих пор в языках Запада можно отыскать кундийские черты.
Элина продолжала рассматривать местных жителей. Одежда мужчин напоминала средневосточную, разве что дулпурцы не носили длиннополых халатов, а на головы, напротив, накручивали чалмы большего объема. Но женщины выглядели совсем иначе, чем в эмиратах и султанатах. Здесь закон не предписывал им скрывать лицо и голову; они нередко украшали густые черные волосы цветами или блестящими безделушками. Их яркие просторные одежды выкраивались, по всей видимости, из большого одноцветного куска ткани. На запястьях и лодыжках многие из них носили браслеты, порою сразу несколько штук — кто золотые, кто — простые медные. На западный взгляд, многие дулпурки были полноваты, однако двигались с достоинством и плавной грацией.
На улицах можно было увидеть и ослов, и лошадей, однако вскоре глазам путешественников предстало куда более экзотичное транспортное средство. С соседней улицы, величественно ступая ногами-тумбами, вышел огромный серый зверь с ушами размером с одеяло, длинным хвостом вместо носа и торчащими изо рта желтоватыми рогами, загнутыми вверх. Бронзовокожий погонщик, сидевший на шее зверя, управлял им с помощью палки с шипом на конце; на спине исполина был укреплен целый балдахин, под которым восседали друг напротив друга, скрестив ноги, двое важных дулпурцев, о чем-то беседовавшие между собой.
Элине приходилось видеть изображения слонов в старинных книгах, но она полагала, что, подобно многим диковинным созданиям эпохи магов, эти животные давно вымерли, если вообще когда-либо существовали — и теперь во все глаза рассматривала шествовавшего мимо великана. Впрочем, зверь был все же менее внушительным, чем ящер, на котором въехал в Роллендаль тургунайский посол. Эльф же, совершенно не подготовленный к подобному зрелищу, едва удержал вскрик ужаса и непроизвольно вцепился в локоть Элины.
— Йолленгел, вы оставите мне синяки, — со смехом вырывалась графиня,
— неужели вы не видите, что это животное совсем ручное?
— И к тому же травоядное, — не упустил случая блеснуть эрудицией Редрих.
— Слоны не так уж безобидны, — охладил их веселость Эйрих. — Бывает, что слон взбесится от укуса ядовитого насекомого или просто из-за дурного обращения, и тогда, прежде чем его удастся убить, число погибших и покалеченных может составить десятки.
Словно соглашаясь со сказанным, слон вдруг приподнял хобот и коротко протрубил. На лице эльфа было крупными буквами написано, что он уж точно не останется жить в городе, где по улицам запросто расхаживает подобное.
Путешественники вышли на берег Кунда. Ширина реки в этих местах составляла не меньше мили — и притом это была даже не вся река, а лишь самый широкий из рукавов дельты. По маслянисто поблескивавщей бурой поверхности скользили многочисленные джонки. Вдали виднелись обломки могучих каменных столбов, редкой цепью поднимавшихся из воды; то были остатки моста, соединявшего северную и южную часть города в эпоху чародеев. С тех пор, как магия больше не приходила на помощь строителям, гигантский мост так и не был восстановлен, и постепенно южные районы Дулпура, несмотря на лодочное сообщение, обрели статус небогатого пригорода, часть бывших городских кварталов даже распахали под поля, а вся административная и коммерческая жизнь переместилась на северный берег, где некогда находился дворец наместника, а теперь — раджи, верховного правителя суверенного княжества.
— Кундийский полуостров, по сути, можно считать островом, — сообщил Эйрих. — Если бы мы все время двигались вдоль берега, то в конце концов вышли бы к океану с другой стороны, так и не встретив сухопутного участка для переправы на юг. Две великих реки — Кунд и Занг — отсекают полуостров от континента, беря начало из одного и того же горного озера Вишваримар, которое в эпоху магов считалось священным. Кундийцы до сих пор верят, что погружение в воды этого озера дарует очищение… хотя вряд ли оно способно даровать что-либо, кроме простуды.
Давая эти пояснения, Эйрих уверенно шествовал во главе маленького отряда — как видно, город был ему знаком. Свернув от гранитной набережной вверх, он поднялся по неширокой улице между резными каменными оградами, пересек небольшую площадь, в центре которой располагался бассейн с рыбками и выложенным мозаикой дном, и остановился возле трехэтажного здания с портиком тонких колонн. Это и была гостиница, хозяин которой стремился удовлетворить почти любым вкусам, точнее, кошелькам: на первом этаже располагались роскошные номера для знати и богатых купцов, а на третьем — скромные и недорогие комнаты, где, в конечном счете, и расположились путешественники.
Когда с дежурными хлопотами было покончено, и путешественники расселись на диванах и плетеных креслах — пока что в одной комнате — Элина задала вопрос, который не раз омрачал ей настроение в последние дни, и который она до поры отгоняла:
— Итак, Эйрих, здесь мы с вами расстанемся?
— Посмотрим, — ответил тот, чуть улыбнувшись, — мне нужно уладить кое-какие дела, прежде чем строить дальнейшие планы.
— Вообще-то освобождение принца Вангейского не останется без награды,
— заметила Элина, — и если вы будете в этом участвовать…
— Я сказал — посмотрим. Впрочем, если вы согласитесь подождать, пока я не решу интересующие меня вопросы… то почему бы и нет.
— Когда вы надеетесь их решить? — Элина почувствовала, что ее сердце забилось быстрее от радости.
— Если повезет, то уже сегодня. Немного отдохну и пойду. Компания мне не нужна, — предупредил он и поглядел со значением на Редриха.
«Не очень-то и хотелось», — подумал герцог. На самом деле ему очень даже хотелось узнать, что Эйрих будет делать в Дулпуре, но тот, похоже, прочитал его мысли. Пытаться следить за ним в этих условиях было неблагоразумно. Хотя самолюбие и подзуживало юношу, он уже успел понять, что Эйрих — не тот человек, за которым можно безнаказанно следить против его воли.
Эйрих действительно вскоре покинул гостиницу и вернулся лишь вечером, когда уже стемнело. Элина все это время вновь провела с эльфом, делая очередные записи; раздосадованный Редрих отправился гулять по городу, но на закате уже вновь был в гостинице.
— Все намного хуже, чем я предполагал, — сказал Эйрих в ответ на немой вопрос графини. — Не знаю, что здесь произошло за последние… впрочем, неважно. Важно, что я рассчитывал получить свои деньги, но не могу даже выйти на след нужных людей. Завтра продолжу поиски.
— Ингрильо заходил, — сообщила Элина. — Завтра он идет представляться радже, я попросил, чтобы он и нас взял с собой.
— Ну, мне это не слишком интересно, а вы, конечно, сходите.
— Можно подумать, вы каждый день бываете при дворе! — возмутилась графиня.
— Можно подумать, вы никогда не бывали при дворе, — хмыкнул Эйрих.
— Тарвилон — не Дулпур. И вообще, Эйрих… — Элина посмотрела на него просительно. — Из нас четверых только вы знаете местный язык.
— С этого надо было начинать. Ну ладно, будем считать, что вы меня уговорили. Мои поиски могут несколько обождать.
Утром они отправились во дворец в компании Ингрильо, троих его подручных (двое фарракцев и один местный уроженец, некоторое время живший в Фарраке) и десятка воинов, присланных раджой в качестве эскорта. Мера была не лишней, ибо варсалиец вез дорогие подарки владыке. Разумеется, Ингрильо взял с собой лишь подарки, а не все доставленные на галере товары, поэтому для перевозки хватало одной, хотя и серьезно нагруженной, лошади. На второй купец ехал сам. Поскольку Элина и ее товарищи не успели обзавестись конями, им пришлось идти пешком, как и прочим спутникам негоцианта — что создало некоторое ощущение неловкости, однако Ингрильо решил, что ему все же не следует ронять свое достоинство перед иноземцами и спешиваться.
Элина с интересом разглядывала дулпурских воинов. Они не оченьто походили на готовых к битве солдат: у них были мечи на поясе и небольшие круглые щиты на левой руке, но в остальном они были одеты как обычные горожане, разве что чуть более пышно и разноцветно — никаких кольчуг и панцирей, вместо шлема — голубая чалма. Необычнее всего, пожалуй, были их мечи. Прямой клинок в форме вытянутого равнобедренного треугольника у основания переходил в раструб конусообразной гарды. Как объяснил Элине Эйрих, рукоятка внутри этого раструба размещалась перпендикулярно клинку, то есть была поперечной — что означало технику боя, заметно отличную и от западной, и от средневосточной, с их традиционной манерой держать меч. При этом конус гарды защищал руку почти до середины предплечья.
Ингрильо спросил у своих новых товарищей, могут ли они чем-нибудь «заинтересовать» раджу. Взяв своих почти-соотечественников во дворец, негоциант, что вполне естественно, был не вполне бескорыстен — он надеялся, что они помогут ему предстать перед правителем в еще более выгодном свете.
— Ну, например, показательный бой с его стражниками, — предложила Элина, которой не терпелось узнать, каковы странные кундийские мечи в деле.
— Нет! — испуганно воскликнул варсалиец, — во дворце нельзя обнажать оружие — никому, кроме телохранителей. Да и вообще, нынешний раджа не любит насилия, даже ненастоящего.
— Тогда, возможно, он любит музыку? — предположила графиня. Эльф кинул на нее испуганный взгляд.
— О да, раджа Бхаваганан — ценитель и покровитель искусства! А кто из вас музыкант? Во дворце, наверное, найдется подходящий инструмент…
— Эрвард! — умоляюще прошептал Йолленгел.
— Надеюсь, — продолжила Элина, успокаивающе пожимая эльфу руку, — его любовь и покровительство не простираются настолько далеко, что он оставляет музыкантов при дворе против их воли?
— Что вы, как можно. Бхаваганан — гуманный и просвещенный правитель. Он даже отменил в Дулпуре смертную казнь, хотя, — купец понизил голос, — лично я сильно сомневаюсь в мудрости такого решения.
Резиденция раджи находилась всего в двух кварталах от гостиницы, и вскоре путешественники уже вступили под своды величественного здания с большими полукруглыми куполами и яркими изразцовыми узорами на стенах. При входе им пришлось отдать стражникам мечи, однако тем дело и ограничилось — их, незнакомых чужестранцев, пропустили внутрь без личного обыска, и, таким образом, Элина — как наверняка и Редрих с Эйрихом — прошла внутрь с ножом под курткой. Графиня подумала, что раджа излишне беспечен.
Владыка Дулпура принял их, можно сказать, по-домашнему — в помещении хотя и просторном, но все же не настолько обширном, как тронный зал роллендальского дворца, где во время больших и особо торжественных церемоний присутствовало более трех сотен человек, и притом отнюдь не чувствуя себя в тесноте. Впрочем, и прием иностранных купцов был мероприятием куда менее торжественным, чем прием послов — хотя в мирное время благосостояние государства больше зависело от первых, чем от вторых.
Помещение, куда провели гостей с Запада, одной своей стеной (левой, если смотреть от входа) полностью выходило на открытый балкон, и с улицы доносился аромат свежей листвы. Остальные стены на высоте чуть больше человеческого роста украшал затейливый барельеф, где чередовались фигуры танцующих женщин, сплетающихся змей, порхающих птиц и цветущих лотосов. Элина обратила внимание, что ни одна из фигур не повторяется. Черные каменные плиты пола окаймлял вдоль стен сложный золотистый орнамент. Высокий куполообразный потолок изображал небесный свод: темно-синий фон был расписан крупными золотыми звездами. Взглянув на них повнимательнее, Элина поняла, что над ней — не декоративный узор, а настоящая карта звездного неба.
В противоположной входу части зала располагался невысокий помост, а на нем под голубым балдахином стоял трон раджи. К трону не вели дополнительные ступени — это было просто кресло, и даже не очень высокое. Слева и справа от трона стояло по гвардейцу с копьями чуть выше их роста, а сзади и справа пристроился слуга с большим опахалом — хотя и в этих теплых широтах до жары было еще далеко.
Радже Бхаваганану было лет шестьдесят. При нем не было какихто специальных атрибутов монаршей власти, вроде мантии или скипетра; по одежде его можно было бы принять просто за богатого горожанина. Вот разве что изумительной чистоты сапфир на голубой чалме для «просто горожанина» был великоват. По комплекции раджа был не то чтобы толстым, но рыхлым; глаза, однако, не прятались в сонные щелочки, а смотрели живо и с интересом. Элине показалось забавным увидеть монарха, смуглого, словно землекоп — на Западе загар считался вульгарным и простонародным, и лишь для рыцарей, вернувшихся из похода с его простым и грубым стилем жизни, надменная мода делала исключение. Элина понимала, что здесь не Запад и такой цвет кожи естественен для кундийцев — но все же не удержалась от улыбки, тем паче что с темной кожей контрастировали седые волосы правителя.
Раджа тоже улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего от восточного лицемерия — напротив, она была искренней и располагающей. Варсалиец выступил вперед и, поклонившись, обратился к правителю с церемонным приветствием. Переводил дулпурский подручный купца. Раджа ответил, что рад видеть у себя гостей с далекого Запада и мечтает о временах, когда узы дружбы и взаимовыгодной торговли вновь свяжут людей разных стран, разобщенных после крушения эпохи магов. После обмена любезностями наступил черед даров; по знаку Ингрильо слуги, сгибаясь под тяжестью, внесли три больших ларца — черного дерева, красного дерева и серебряный. Там были украшения, парадные наряды, дорогие кубки, изящные чеканки и статуэтки. Особое внимание раджи, как и рассчитывал купец, привлекло чудо западной механики — золотая птица с изумрудными глазами, серебряным клювом и осыпанным мелкими бриллиантами хохолком;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103