На что, однако, язвительная Элина, вероятно, ответила бы «Ну что ж, прощайте, герцог, приятно было с вами побеседовать. Теперь ваш долг исполнен, и вы можете ехать назад». Была у него и мысль изобразить, что он путешествует на восток по своей надобности, а встреча произошла чисто случайно, но нынешние обстоятельства полностью разрушили этот сценарий. В конечном итоге Редрих не нашел ничего лучше, чем пробурчать:
— Просто подумал, что там, куда вы едете, лишний меч вам не помешает… Как не помешал мне ваш тогда, на улице Роллендаля, — добавил он, словно оправдываясь.
— Кстати, как вы тогда выбрались из города? — любопытство Элины, как обычно, превалировало над этикетом.
— В ту ночь я счел за благо не связываться со стражниками у ворот. Какое-то время я кружил по улицам в поисках подходящего убежища и наткнулся на пьяницу, дрыхнувшего в подворотне. Я забрал его одежду, он даже не проснулся.
— И оставили ему свою?
— Гм… нет. Это бы навело на мой след, вы же понимаете.
— Вы просто украли чужие вещи? — возмутилась Элина.
— Ну, считайте это военным трофеем. У меня были основания считать Роллендаль враждебным городом, не так ли? Да и что за одежда это была, так, лохмотья… Мне, собственно, именно такое и было нужно. Два дня я отсиживался в каком-то подвале, дожидаясь, пока уляжется шум, а потом покинул город среди бела дня.
— Вам повезло, что вас не узнали, даже и в лохмотьях. Слишком многие тогда вас запомнили и горели желанием отыскать.
— Я прикинулся калекой. Шел, скривив физиономию, скособочившись и приволакивая ногу. Ее легко было приволакивать — в штанину был засунут меч. Гарду я прикрыл котомкой.
— Ясно. И что вы поделывали потом?
— Решил воспользоваться примером вашего отца и вступить в армию где-нибудь за пределами Тарвилона. Я даже успел дослужиться до капрала в Пирвадии. А потом до меня дошел слух о вашем путешествии.
— Слух? Я как раз собиралась спросить, откуда вы узнали. Вам вообще известно, куда и зачем я еду?
— Куда-то на восток, кажется, в Тургунай, спасать принца Вангейского. («И впрямь день разоблачений», — подумала Элина, до сих пор не открывавшая это Эйриху. ) Эта новость быстро достигла соседних стран.
— Странно… — пробормотала графиня. Она была уверена, что это сохранят в тайне. Однако гордость тут же взяла верх над осторожностью: — Так вы говорите, обо мне знают не только в Тарвилоне, но даже в соседних странах?
— Вы — дочь знаменитого графа Айзендорга, — криво усмехнулся Редрих,
— а принц — кузен короля Тирлондского.
Элина поняла, что означала эта горькая усмешка. При других обстоятельствах Редрих мог быть теперь выше их обоих — наследником короны, а может быть, уже даже и королем Тарвилона. Понял это и Эйрих. «Этот парень никогда не смирится с тем, как все сложилось, — говорил его взгляд, — я бы не стал ему слишком доверять. « Кажется, Редрих уловил жалость во взгляде девушки и не замедлил отплатить.
— Между прочим, графиня, это ваше предприятие совершенно безумно.
— Поэтому вы и решили к нему присоединиться? — осведомилась Элина.
— Именно поэтому, — буркнул герцог.
— Что ж, после вашего участия в турнире от вас можно было ждать безумств.
— Впрочем, вы столь легко заводите знакомства, что к Тургунаю, вероятно, подойдете в составе небольшой армии.
— Пока что вы первый, кто по-настоящему в нее вступает, — миролюбиво заметила Элина. — Эйрих с нами только до Дулпура. А Йолленгел… Йолленгел,
— она вновь перешла на луситский, — вы еще не решили, где вам поселиться?
— Говоря по правде, пока что мне не слишком нравится восток, — смущенно улыбнулся эльф. — Посмотрим, что будет дальше.
— Учтите, Йолленгел, — хмыкнул Эйрих, — даже и Великий континент где-нибудь кончается.
— Итак, герцог, вам известны наши ближайшие планы? Мы едем с караваном в Фаррак, — уточнила Элина.
— Да, я уже знаю. Здесь тонкие стены. Надеюсь, мне тоже удастся наняться в охрану каравана. И, кстати говоря, я думаю, в походных условиях мы можем отбросить титулы. Можете звать меня просто Редрихом.
— Отлично, в таком случае, можете звать меня просто Эрвардом, — ответила Элина. По лицу молодого человека скользнула мгновенная тень. Эйрих одобрительно кивнул:
— Хоть мы и устроили день разоблачений, однако для внешнего мира графиня должна оставаться Эрвардом Эльбертином. И во избежание путаницы мы, как и прежде, будем придерживаться этого имени и внутри нашей компании.
— А не стало ли это имя слишком известным в последнее время? — задумалась вслух Элина. — Может, пора его сменить?
— Я искал вас не по имени, а по внешнему описанию, — возразил Редрих.
— Да, — согласился Эйрих, — мы уже находимся в той части континента, где выходцы с Запада — слишком большая редкость, чтобы затеряться в толпе. Если нами кто-то интересуется, чехарда с именами не поможет скрыться, а лишь может привлечь дополнительное внимание. Вы, Редрих, ничего не выяснили об этом загадочном втором преследователе — или преследователях?
— Увы, — покачал головой герцог. — Даже не знаю, сколько их. Сдается мне, он или они не хотели светиться и приняли меры.
— Ну что ж, — резюмировал Эйрих, — друзья это или враги, нам остается лишь учитывать возможность встречи с ними, однако планов менять не будем. Завтра утром, Редрих, пойдете со мной к караванщику и покажете ему, на что вы годны.
В тот вечер они еще несколько часов просидели в комнате Редриха. Молодой герцог рассказывал о перипетиях своего путешествия; ему явно нравилось, что он оказался в центре внимания. Его путь выдался не столь богатым на битвы, как у Элины — лишь пару раз пришлось отбиваться от заурядных грабителей — однако более серьезные угрозы возникали не раз. Повествуя о пережитых опасностях, он, даже сам того не осознавая, поглядывал на реакцию Элины, но графиня была явно не из тех, кто ахает и всплескивает руками в таких случаях. Наконец троица собралась уходить.
— Эйрих! — окликнул Редрих.
— Да?
— Вы не хотите заплатить за дверь?
— По-моему, хозяин этого чулана сам должен доплачивать постояльцам за такое качество дверей, — Эйрих подобрал с пола щеколду и скобу с торчащими гвоздями, приладил все это на прежнее место и несколько раз ударил по гвоздям рукоятью меча. — Вот и все. От серьезного противника, как вы видели, она все равно не защищала, а символически держаться будет.
Редрих остался один, и оживление тут же сошло с его лица, точно стертое чьей-то рукой. Он еще долго сидел с мрачным видом, подпирая кулаком подбородок, а затем встряхнулся и принялся полировать меч.
Наутро Эйрих, как и обещал, представил Редриха караванщику. То был, на самом деле, не владелец каравана, а человек, нанятый владельцами — несколькими богатыми купцами — чтобы довести караван до Фаррака. На Западе такого человека обычно называли капитаном, а здесь, на Востоке — караван-баши. Ему было, должно быть, за пятьдесят, он был сед, нетороплив в речи и движениях, и его широкий алый кушак поддерживал солидных размеров пузо. Свой ятаган в ножнах он носил теперь в основном как украшение и знак статуса, а не как оружие. Однако черная повязка на правом глазу и наискось пересекавший лунообразное лицо шрам доказывали, что некогда он знал и другие времена.
Караван-баши был не в восторге от того, что к ранее заявленным чужеземцам вдруг присоединяется еще один, владеющий оружием. Тем не менее, число лояльных охранников каравана было слишком большим, чтобы один лишний воин, даже если бы он и оказался лазутчиком, мог что-то принципиально изменить. С другой стороны, дополнительный меч на своей стороне в пустыне никогда не бывает лишним — караван-баши хорошо усвоил это за свою богатую биографию; оплата же наемников все равно шла не из его кармана. Так что он брюзгливым тоном позволил Редриху показательно сразиться с одним из охранников и был полностью удовлетворен результатом.
В оставшиеся перед отбытием дни Элина оставалась в караван-сарае. Хотя она и знала от Эйриха, что «Иль-бадияр» давно покинула порт, все произошедшее с нею как-то отбило у нее охоту гулять по харбадским улицам. Вместо этого она преисполнилась энтузиазма по поводу новой своей идеи — сохранить для истории наследие эльфийской культуры. Все свое время она проводила в обществе Йолленгела, который, хоть и охрип от бесконечных рассказов, был чрезвычайно доволен таким вниманием к собственной расе. Элина время от времени улыбалась при мысли о том, как поведает Артену о своем вкладе в мировую науку, и какое удивление отразится на лице принца, когда он узнает, что его кузина умеет не только махать мечом — а, пожалуй, не только удивление, но и зависть! Конечно, это был не единственный и не главный мотив Элины, но думать об этом было приятно.
Кому не было приятно, так это Редриху, бывшему в центре внимания лишь в первый вечер, а теперь явственно чувствовавшему себя лишним. Он даже не мог слушать Йолленгела — герцог слишком плохо знал луситский, а эльф — тарвилонский. И все же на другой день после встречи с караван-баши — и, стало быть, за день до отправления каравана — Редриху удалось раздобыть себе собеседника в лице Эйриха.
От внимания герцога не укрылось, что в «день разоблачений» Эйрих оказался единственным, кого эти разоблачения не затронули. Он по-прежнему оставался просто Эйрихом, человеком, случайно встреченным Элиной в небольшом пралецком городке и неизвестно зачем едущим через полконтинента в Дулпур — если, конечно, Дулпур вообще не был придуманным на ходу предлогом. По словам Элины, правда, выходило, что Эйрих — друг, сомневаться в котором не приходится, но у Редриха были слишком свежи в памяти обстоятельства его собственного знакомства с этим человеком. Помнил он и фразу на неизвестном языке, которую якобы должен был понять. У герцога хватило мудрости не спрашивать Эйриха теперь об этой фразе, но, в свете предстоявшего совместного путешествия, он бы дорого дал, чтобы узнать ее смысл.
В противоположность Редриху, Эйрих знал о своем новом знакомце более чем достаточно. Конечно, ему не были известны отдельные подробности биографии молодого герцога, однако того, что он знал от Элины, и собственных наблюдений вполне хватало, чтобы составить вполне правдоподобный портрет Урмаранда. И это не был портрет человека, которого Эйрих хотел бы иметь у себя за спиной.
И вот эти двое, не доверявшие друг другу, разделенные, казалось бы, всем — тремя десятками лет возраста, социальным происхождением, даже внешне относящиеся к совершенно разным типам людей — на третий вечер знакомства уже болтали, как старые добрые друзья. Общей темой, объединившей их, стало оружие. Они с удовольствием обсуждали различные мечи — прямые, кривые, односторонние, обоюдоострые, короткие, двуручные, с узким, широким, гибким, волнистым, зазубренным клинком, с крюками и серпами; говорили о саблях, шпагах, ножах, секирах, копьях, топорах, молотах, палицах, луках, арбалетах; рассуждали о сильных и слабых сторонах кольчуг, бахтерцев, кирас, лат, круглых и прямоугольных щитов, открытых и глухих шлемов. Эйрих не мог не воздать должное обширным познаниям молодого человека — хотя, в отличие от его собственных, они были чисто теоретическими во всем, что не касалось наиболее распространенных на Западе видов оружия. Элина тоже могла достойно поддержать подобный разговор — что, собственно, не раз происходило в пути
— однако ее познания были менее обширными, ибо человек, учивший Редриха, был хорошо знаком не только с западной культурой. Эйрих несколько раз пытался прощупать, насколько Редрих посвящен этим отступником в тайное знание, но герцог с их первой встречи понял, что некоторые знания и умения демонстрировать небезопасно, и бдительно уходил от провокаций.
Однако, помимо разговоров, у путешественников имелись и более насущные дела. Элина и Редрих прибыли в Харбад морем и, стало быть, безлошадными; Эйрих и Йолленгел приехали конными, но и этих лошадей у них уже не было — продать их и потом купить новых означало, конечно, некоторые денежные потери, однако это все равно было дешевле, чем почти три недели содержать животных в местной конюшне. Итак, накануне отбытия каравана вся компания отправилась покупать лошадей; эльф пошел вместе со всеми, хотя ничего не смыслил в лошадях и по-прежнему чувствовал себя неуютно в людской толпе — однако отрываться от своих товарищей после приключения в Эль-Хасаре ему тем более не хотелось. На улице, впрочем, он не раз усомнился в правильности принятого решения — на него обращали внимание даже больше, чем на его спутников. Дело в том, что его западная внешность и одежда, и без того экзотичные по местным понятиям, в сочетании с восточным тюрбаном смотрелись попросту комично.
Цены на лошадей были довольно высокими — в этом отношении Фандертольд не соврал — и Элина впервые озаботилась финансовым положением команды; до этого она как-то приняла как должное, что с прибытием в город ее товарищей денежные проблемы разрешились. Лишь теперь она узнала, что Эйрих работал грузчиком, сохраняя в неприкосновенности остатки своего жалования охранника; и хотя, строго говоря, в этом не было особой жертвы — ведь Эйрих не был дворянином, да даже и сама графиня в детстве не чуралась черной работы — однако девушка тут же пылко заверила Эйриха, что, как только у нее будут деньги, она отдаст ему не только долг за лошадь, но и вдвое больше, чем он заработал в порту. Эйрих с улыбкой ответил, что ему было полезно размяться, и он совсем не настаивает на возврате долга, однако Элина заявила, что дала слово, а дворянское слово нерушимо, хочет он того или нет.
У Редриха проблем с финансами не было; он собирался сам купить Элине лошадь, но, пока он думал, как это поделикатней предложить, деньги уже были уплачены Эйрихом. Редрих чуть заметно покраснел и расплатился за собственного коня.
— В Пирвадии, как видно, хорошо платят наемникам? — осведомилась графиня. Она спросила без всякого сарказма, но Редриху, конечно, немедленно почудился таковой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103