Она спустила бретельки, и одежда упала на пол. Джасмин принялась осматривать себя с той же тщательностью, с какой осматривала обычно ощипанную куриную тушку. Так. Она кивнула своему изображению. Прикусила губу. Н-да, фактура явно не для журнала. Когда-то пышные груди свисали винными бурдюками над заплывшими жиром ребрами. На животе валик, напоминающий бледную сосиску. Зато кожа по-прежнему гладкая и без пятен, словно из светлого с прожилками итальянского мрамора. Бедра тяжелые, но не рыхлые. Темно-каштановый пучок волос внизу живота прикрывает манящий вход. Она встала вполоборота к зеркалу и, глядясь в него с призывностью одалиски, изучила ягодицы. Тяжеловаты. Зато крепкие, как дыни.
Она включила горячую воду и взялась за работу. Еще раз посмотрела на коробочку. Коричневая хна. Ей обещают роскошные, густые, каштановые волосы. Древний секрет красоты. Сама Клеопатра пользовалась хной, а уж она-то немало преуспела в любви. Джасмин понюхала зеленый порошок. Пахнет скошенной травой и навозом. Джасмин потрогала свои волосы, уже не такие густые и с пробивающимися пружинками седины. Она прочла инструкцию на боковой стороне коробки, как читала бы рецепт, потом вооружилась мерной ложкой и залила хну водой. Размешала, растерев комочки выпуклой стороной ложки, и, закрыв глаза, вывалила жижу на голову. Жижа впилась в волосы с цепкостью вареной овсянки. Джасмин медленно втирала ее, смахивая шлепающиеся на нос капли. Потом надела на голову полиэтиленовый пакет и засекла время. Двадцать минут. Вполне хватит, чтобы успеть замесить тесто для розмариново-лукового хлеба к ужину.
Через час Джасмин вспомнила про волосы и понеслась в ванную. Смывая краску, она с удовлетворением отметила темно-шоколадный цвет воды, стекавшей в сливное отверстие ванны. Она включила фен и стала сушиться, теребя волосы у корней, чтобы они улеглись вокруг лица пышной волной. Закончив, выключила фен и, оценивая результат, отступила на шаг от зеркала. Волосы, поднявшиеся над головой, словно пена над горлышком пивной бутылки, были цвета спелого баклажана.
Тина взялась рукой за большой палец ноги, демонстрируя профессиональный педикюр, и, выдохнув, вытянула ногу, как балерина. Дэниел откинулся на подушки, грудой наваленные в изголовье дивана, и улыбнулся. Его член усталым щенком дремал в зарослях паховых волос.
Последняя растяжка – и Тина спрыгнула с дивана. Запахнулась в махровый халат и прошлепала из ванной в кухню. Обратно она вернулась с подносом, заставленным тарелками с едой. На них лежали резаный яичный белок, ломтики индейки, дрожащие кусочки тофу. Была еще огромная тарелка нарезанных яблок. Тина уселась на постель, пристроила рядом поднос и локтем подтолкнула Дэниела.
– Давай работай.
– Что это за чертовщина?
– Пропуск в страну здоровья и жизнеспособности.
– Н-да?
Тина метнула в рот влажный кусок тофу и вслед за ним забросила пригоршню яблок. Она сосредоточенно жевала, старательно работая челюстями.
– Что ты делаешь?
– Принимаю участие в священном акте пищеварения.
Дэниел сунул голову под подушку.
– М-м-м, – промычала она. – Ты просто не знаешь, что теряешь.
Дэниел скинул подушку и скатился с постели.
– Надо идти.
Тина оценивающе посмотрела на него.
– Бьюсь об заклад, что ты ограничиваешься только выводом токсинов.
Под ее пронизывающим взглядом гордое «я» Дэниела увяло.
– О, – продолжила она, сунув в рот ложку яичного белка, – я знаю про вывод токсинов абсолютно все: псиллиум, сыроедение, чистка кожи, льняное семя, спирулина.
– Спирулина?
– Как, ты не знаешь про спирулину? Мощнейший очиститель и источник энергии.
– Откуда ты ее берешь?
– У меня свой поставщик.
– Правда?
– Ну и, конечно, канат для очистки кишечника.
– Как, и канат тоже?
– Любой серьезный детоксикатор это делает.
Дэниел содрогнулся.
Тина, продолжая жевать, смотрела на него. К губам прилипли крошки яичного белка.
– Ты считаешь, что это неважно, да?
– Ну…
– Да нет, я же вижу. Опорожнил кишечник, и хватит на сегодня.
– А что, этого недостаточно?
– Главное – не опорожнение кишечника, Дэниел. Главное – подзарядка энергией. Восполнить жизненные силы. Ты думаешь, достаточно лишь регулярно ходить в туалет? Не-е-т. Самое важное – это детоксикация. В нас сидит столько всякой гадости – слизь, тяжелые металлы, шлаки, – и она копится внутри всю жизнь. Обволакивает стенки кишечника и засоряет пищеварительный тракт. Значит, препятствует всасыванию жизненно важных питательных веществ.
Тина встала и скинула на пол халат. И что бы она там ни выводила из своего организма, Дэниел вынужден был признать, что очищение – это великое дело.
– Пойми меня правильно, детоксикация – это прекрасное начало. Я говорю о переосмыслении твоих физических потребностей и подхода к питанию…
В это время зазвонил телефон. Вернее, он не звонил, а проигрывал такты из жесткой Пятой симфонии Бетховена. После второго такта включился автоответчик.
– Слушай, Тина, сегодня вечером не получа… – зазвучал мужской голос, но Тина не дала ему закончить. Она метнулась к аппарату и выключила звук. Быстро взглянула на Дэниела, торопливо подошла к нему и притянула к себе.
– На чем я остановилась? – промурлыкала она, уткнувшись ему в шею.
Да, Дэниел почувствовал укол ревности. Ему не приходило в голову, что у нее может быть другой мужчина.
– Пора идти, – раздраженно произнес он.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Как насчет протеина на дорожку? – Ее рука скользнула вниз и расстегнула молнию у него на брюках. Другой рукой она подхватила большой пласт индейки, обернула им пенис Дэниела, чем его почти рассмешила, и начала по кусочку откусывать индейку.
– Не выходи из Зоны. Она прибавит тебе жизненных сил, поверь мне… – И замолчала.
Дэниел, стиснув зубы, повалился на кровать.
Когда все закончилось, она свернулась рядом с ним клубочком и спросила:
– Дэниел, разве ты не рад, что мы нашли друг друга?
– О да, – выдохнул Дэниел.
Жизненные силы в нем полностью восстановились.
Карим была в белом. Она подумала, что это будет вполне уместно. Она чувствовала себя девственницей перед алтарем. Она смотрела на своего верховного жреца, который как раз в тот момент засыпал себе в глотку целую пригоршню горчичных крекеров. Стоя на высоких каблуках, она переминалась с ноги на ногу. И чего они так рано приехали к Скотту Милу? Слишком рано. Она посмотрела на часы. Еще только девять. Но ей не терпелось начать, и она торопила своих подружек поскорее закончить с ритуалом – обычно они выпивали по паре банок пива в машине, а потом отправлялись на тусовку. Ни одна вечеринка не обходилась без этой заправки пивом в узком кругу. Пивом обеспечивала Алессандра, она таскала его из забитого спиртным родительского буфета. Они парковали машину поблизости от дома, где устраивалась вечеринка, усаживались на заднее сиденье, пили пиво и отрабатывали стратегию грядущего мероприятия.
Алессандра, смотрясь в складное зеркальце, расчесывала густо накрашенные ресницы. Лиза гримасничала над бутылкой пива.
– Гиннес? Что это такое? Прямо какая-то мясная подливка!
– Все, что смогла найти, – пожала плечами Алессандра. – Закупаться родители будут только завтра.
Карим смотрела в окно и представляла себе взгляды гостей, когда она войдет в комнату. Вздохи отвергнутых мальчиков, зависть других девчонок. Она представила, как плавно движется сквозь толпу, а толпа расступается, освобождая ей путь к Трою, который стоит, как рыцарь, протянув руку ей, своей избраннице.
Алессандра щелчком закрыла зеркало.
– Ну, мужики, берегитесь, мы идем!
– Вот именно, – обронила Лиза.
И вот они стоят в цоколе дома Скотта Милла к подпирают стены его игровой комнаты. Дом Скотта стоял на Ривер-роуд со времен Лафайета. Отец Скотта, глава крупнейшей в городе строительной фирмы, отремонтировал его, разбил теннисные корты, построил бассейн и большую крикетную площадку. Теперь этот трехэтажный домина с четырьмя высокими претенциозными колоннами царил над Рок-Крик-парквей.
Друзей Скотта попросили войти в дом через боковой вход. Оттуда лестница вела вниз – в сводчатый зал, похожий на придел монастыря. Вдоль стен цвета потускневшего золота стояли средневековые кресла с высокими спинками. Высокие французские окна были закрыты тяжелыми парчовыми занавесями. Отворив окно, можно было попасть во внутренний двор, освещенный фонарями, горящими среди рододендронов. Но до сих пор у молодежи не возникало желания выйти на воздух – стоял октябрь, и было довольно прохладно. Подростки развалились на огромных кожаных диванах, поставленных прямоугольником в центре зала. Карим наблюдала за Скоттом. Он с хозяйским видом предлагал своей гостье на выбор редкое в их краях баварское пиво или «домашнее» вино, «Шато Марго».
– Господи, прямо остановиться не могу, до чего вкусные чипсы, – засунула в рот очередной треугольничек Алессандра. – Из чего они?
– Голубая кукуруза и тонны соли. – Истинная дочь своей матери, Карим знала гастрономические секреты Саттон Плейс как свои пять пальцев.
– Ты соус попробовала? Вкуснющий! Из чего, знаешь?
– Анчоусы, даже отсюда чувствую.
Алессандра судорожно прикрыла рот рукой.
– У меня с собой зубная паста, – сказала Лиза.
– Нет, я все-таки схожу. – Алессандра заспешила в туалет.
– Просто настоящая свинья. И как ей удается? – прокомментировала Лиза, посмотрев на Троя. – Он уже что-нибудь предпринял?
Карим покачала головой.
– Не волнуйся, еще предпримет. Недостаточно выпил. Дадим ему еще часик и пару банок пива.
Карим кивнула.
– Ты готова?
Карим снова кивнула и похлопала по боку сумочки, висевшей у нее на шее на тоненьком шнурке.
– Где ты их взяла?
– «Планирование семьи» на Шестнадцатой улице.
– Кто-нибудь видел, как ты входила?
– Нет.
– Что тебе нужно было сделать?
– Ничего. Только времени ушло много. Я хотела всего две штуки, а они собирались дать мне целую упаковку.
– А мне мать дала. Хочет, чтобы я была готова. На всякий случай.
– А почему ты мне не сказала?
– Не хочу, чтобы она думала, будто я их использовала. Я их храню на туалетном столике, все пять штук, рядом со своей детской фотографией.
Алессандра вернулась с начищенными зубами.
– Что нового?
– Ничего. Мужики напиваются, а мы ждем.
Алессандра кивнула, задержалась взглядом на соусе и отпила глоток пива.
Дэниел остановился у двери в спальню, откуда, как ему показалось, доносилось весьма уместное в данный момент мерное посапывание жены. Он улыбнулся, медленно отворил дверь и в темноте на ощупь двинулся в ванную. Щелкнул выключатель лампы над кроватью, и взгляду Дэниела предстала раскинувшаяся на постели Джасмин – в малиновом кимоно на голое тело, приоткрывавшем глубокую ложбинку грудей. Волосы были зачесаны наверх и уложены вокруг головы виноградной гроздью.
– Привет, – произнесла она томным басом. Дэниел застыл на полдороге.
– Я думала, ты уже никогда не придешь, – она похлопала по матрасу.
Дэниел взглядом оценил расстояние до ванной. Маршрут проходил в опасной близости от постели.
– Не представляешь себе, как я устал, – воздев руки к небу, сказал он.
– Тяжелый день?
– Убийственный. – Он потер затылок, будто мир всей своей тяжестью навалился ему на шею.
– Как насчет спинку почесать?
Джасмин протянула руку и схватила его за пояс.
Руки Дэниела тут же опустились, инстинктивно защищая пах. Джасмин уловила намек и расстегнула молнию на его брюках.
– Ox, – произнес он.
– М-м-м-м, – дотянулась Джасмин.
– Ох-ох-ох.
– М-м-м, м-м-м, м-м-м.
Все получилось быстро. Потом Джасмин легла на спину – была ее очередь. Склонясь над ней, Дэниел привалился к ее нетерпеливо ждущей груди. Он вдохнул знакомый запах и улыбнулся. Джасмин ждала, обхватив его руками. Он наваливался все сильнее и сильнее. Она все ждала и ждала. Вскоре его рот приоткрылся, дыхание выровнялось, и тело несколько раз судорожно дернулось. Джасмин вздохнула. Придавленная телом Дэниела, она дотянулась до ящика тумбочки и вытащила из него пачку «Кэмел Лайтс» и зажигалку. Прикурила, затянулась во всю глубину легких и, одурманенная и успокоенная никотином, уронила голову на подушку. Дэниел во сне наморщил нос.
Глава 6
Проснувшись утром, Карим сунула голову под подушку, прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы задохнуться, но передумала. Перевернувшись в постели, она увидела свой белый наряд, который в ярости сорвала с себя поздно ночью. Теперь он валялся на полу в пыли рухнувших надежд. Она застонала от унижения. Никому не нужна ее девственность. Ее губы. Ее тело. Три часа подряд она скорбной голубкой сидела на краешке дивана, дожидаясь, пока Трой начнет действовать. Держала в руках бутылку пива и выпила все до последнего глоточка – теплого, со слюнями, такого гадкого, что ее чуть не вывернуло. Стояла рядом с этими ядовитыми голубыми чипсами и вонючим соусом. И только когда часы пробили двенадцать и Трой, пошатываясь, направился с дружками к выходу, даже не удостоив ее взглядом, она признала поражение.
Может, у нее пахнет изо рта? Она сложила ладони, выдохнула в них и понюхала. Нет. Может, этот чертов целлюлит на бедрах, от которого она никак не может избавиться? Но он его не видел. Платье было достаточно длинным, она специально такое надела. Но он, наверно, все-таки догадался, потому что весь вечер проторчал с приятелями за бильярдом, накачиваясь пивом, рыгая и чванливо прохаживаясь вдоль стола, а в ее сторону даже ни разу не посмотрел. Она слышала, что обычно с девушками так ведут себя после, а не до.
Слезы заволокли глаза Карим. Ей и в голову не приходило, что ее могут отвергнуть. Она думала, что весь мир хочет с ней спать. А теперь уверенность пропала. Ее не хочет именно тот парень, которого хочет она. Карим всхлипнула, сползая с постели. Она знает парня, который ее любит. Она сейчас к нему пойдет, и он ее утешит. Надо всего лишь спуститься на кухню – он наверняка сидит там и ест свою овсянку.
Джасмин сидела на кухне в одиночестве, погрузившись в чтение раздела «Стиль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29