– Спасибо, – сказал Фаустаф, но Штайфломайс отрицательно покачал головой.
Орелли протянул Фаустафу стакан красного вина.
– Сант-Эмилиан, 1953, с З-3, – пояснил он. – Думаю, вам понравится.
Фаустаф попробовал и кивнул.
– Вы узнаете их? – повторил Орелли свой вопрос.
– Эти тела – они из членов Р-отряда, не так ли? – сказал Фаустаф. – Я видел такие же на З-15. А машина похожа на Разрыватель. Мне кажется, у вас возник план, как его использовать, а, Орелли?
– Пока нет, но несомненно будет… Вы знаете, эти люди из Р-отряда не мертвы. У них сохранилась постоянная температура тела с тех пор, как мы их нашли. Мы должны были пройти через их лагерь на З-15 незадолго до вас. Температура их тел низкая, но не такая уж и малая. Хотя они и не дышат. Короче, приостановлена жизнедеятельность.
– Ерунда, – сказал Фаустаф, выпивая вино до дна. – Все опыты, проводимые в этом направлении, оказались безрезультатными. Вы помните эксперименты в Мальме в 1991 году на З-1? Помните скандал?
– Я, конечно, не помню, – ответил Орелли, – поскольку я не с З-1. Но я об этом читал. И все же это выглядит именно так. Они живы и в то же время мертвы, все наши попытки разбудить их оказались безуспешными. Я надеюсь, профессор, что вы сможете нам помочь.
– Как я могу помочь?
– Возможно, вы поймете, когда осмотрите эту пару.
Пока они говорили, Штайфломайс склонился над одним из Разрушителей и принялся его осматривать. Человек был среднего роста и под черным комбинезоном казался хорошо развитым физически. Удивительным было то, что обе фигуры были очень схожи чертами лица и сложением. У них были короткие светло-коричневые волосы, широкоскулые лица, белая кожа без пигментных пятен, но нездоровый цвет лица и структура кожи были необычными, особенно в верхней части лица.
Штайфломайс поднял одному из них веки, и Фаустафа передернуло от взгляда голубых глаз, смотревших, казалось, прямо на него. На мгновение ему почудилось, что человек в действительности не спит, он просто не может двигаться. Штайфломайс опустил веки.
И встал прямо, сцепив руки.
– Замечательно. Что вы предполагаете с ними делать, кардинал Орелли?
– А я еще не решил. Мои интересы научного характера – я хочу знать о них как можно больше… Это первые Разрушители, которые когда-либо попадали к нам, так, профессор?
Фаустаф кивнул. У него пронеслось в голове, что лучше бы Разрушители попали в другие руки, нежели к Орелли. Он не осмелился даже подумать о том, какое применение найдет мечущийся мозг Орелли для Разрушителей и их Разрывателя. С его помощью он мог шантажировать весь мир. И Фаустаф решил уничтожить аппарат, как только ему представится такая возможность.
Орелли взял у него из рук пустой стакан и поставил его на металлический стол. Он снова налил профессору вина, и Фаустаф выпил его механически, хотя долгое время не ел. Обычно он пил в меру, но вино слабо действовало на него.
– Я думаю, мы вернемся в мой штаб на З-4, – сказал Орелли. – Там лучшие условия для необходимых исследований. Надеюсь, вы примете мое приглашение, профессор, и согласитесь мне помочь.
– По-моему, вы отправите меня на тот свет, если я откажусь, – заметил Фаустаф.
– Я бы, конечно, не воспринял с радостью ваш отказ, – хищно оскалился Орелли.
Фаустаф ничего на это не ответил. И он решил, что в его интересах попасть на З-4 с Орелли, где появится реальная возможность связаться со своей организацией.
– А что вас забросило в этот негостеприимный мир, господин Штайфломайс? – поинтересовался Орелли с показной сердечностью.
– Это из-за профессора Фаустафа. Я хотел поговорить с ним.
– Поговорить? А мне показалось, что вы и профессор занимались чем-то вроде драки, когда я появился на сцене. Вы – друзья? Я бы так не подумал.
– Аргументация была временно прервана вашим появлением, кардинал, – сказал Штайфломайс. – Мы обсуждали философские проблемы.
– Философия? Какого рода? Я сам интересуюсь метафизикой. Не удивляйтесь, я просто вспоминаю свою старую профессию.
– О, мы говорили о сравнительных возможностях и достоинствах жизни и смерти, – сказал Штайфломайс, просветлев.
– Интересно. Я и не знал, что вы увлекаетесь философскими спорами, профессор, – промурлыкал Орелли, обращаясь к Фаустафу. Тот пожал плечами, повернулся спиной к Штайфломайсу и Орелли и подошел ближе к телам Разрушителей.
Он нагнулся и дотронулся до лица одного из них, оно было теплым, как пластик при комнатной температуре. Казалось, оно вообще не было покрыто человеческой кожей. Профессор затеял с Штайфломайсом и Орелли глупую словесную дуэль. Они увлеклись приводимыми ими доводами на довольно долгое время, пока Орелли театральным жестом не прервал Штайфломайса на середине фразы и не заявил, что времени очень мало и он должен заняться подготовкой к созданию туннеля через субсветовое пространство к его штабу на З-4. Когда он вышел из палатки, его сменила охрана из двух вооруженных людей.
Штайфломайс подарил Фаустафу сардонический взгляд, но тот не чувствовал радости, принимая условия игры Орелли. Хотя охрана не позволила бы ему близко приблизиться к Разрушителю, он занялся его изучением с того места, где тот стоял, пока не пришел Орелли и не сообщил, что туннель готов.

VIII. РАЗРУШИТЕЛИ

Сильно уставший и очень голодный, Фаустаф прошел через туннель и обнаружил, что находится в подвале с каменной кладкой. Это была церковь в готическом стиле. Камни выглядели старыми, но были недавно отреставрированы. Воздух был холодным и сырым. Вокруг лежали груды полевого снаряжения Спасателей, а само помещение освещалось неоновой трубкой. Орелли и Штайфломайс уже находились здесь и о чем-то разговаривали. При появлении Фаустафа они замолчали.
Вскоре принесли тела Разрушителей и их прибор. Разрушителей несли люди Орелли. Сам он прошел вперед, открывая двери в дальнем конце подвала и показывая путь по каменным ступеням в пышный интерьер большой церкви, наполненной солнечным светом, льющимся через высокие окна. Создавалось впечатление, что церковь даже больше, чем была на самом деле. Это место Фаустаф мог сравнить с самыми лучшими готическими соборами Британии и Франции – прекрасный образец человеческого творчества. В центре церкви располагались алтарь, кафедра проповедника и маленькие часовенки слева и справа – все указывало на то, что церковь, скорее всего, католическая. Выпитое вино вскоре все же подействовало на Фаустафа, и он блуждал глазами по росписям 14-го века со святыми, животными и растениями, пока не взглянул на потолок, высокий и иссеченный каменными ребрами, едва видимыми в холодном полумраке. Когда он снова опустил глаза, то увидел Штайфломайса, стоящего перед ним с улыбкой на губах.
Пораженный красотой церкви, Фаустаф обвел кругом рукой:
– И вот это все вы, Штайфломайс, хотели бы разрушить?
Штайфломайс пожал плечами:
– Я видел лучшие вещи. По моим понятиям – это ограниченная архитектура, профессор, и довольно неуклюжая. Дерево, камень, сталь и стекло, неважно, какие материалы используются, – все это грубо.
– Значит, это вас не вдохновляет? – спросил Фаустаф недоверчиво.
Штайфломайс рассмеялся:
– Нет. Вы так наивны, профессор.
Не в силах выразить эмоций, которые вызвала у него церковь, Фаустаф терялся от того, какой должна быть архитектура, чтобы вызвать интерес у Штайфломайса.
– Где эта ваша архитектура? – спросил он.
– В местах, которые вам неизвестны, профессор, – Штайфломайс продолжал уклоняться от ответа, и Фаустаф снова удивился, а не мог ли тот иметь какую-то связь с Р-отрядами.
Орелли наблюдал за своими людьми. Теперь он обратился к ним:
– Что вы думаете о моем штабе?
– Очень выразителен, – сказал Фаустаф, желая как-то похвалить людей Орелли и выразить свое восхищение церковью.
– Монастырь, присоединенный к собору. И те, кто живет там, присоединились к тем, кто жил там раньше и занимался другими делами. Пойдемте дальше. Лаборатория подготовлена.
– Я бы лучше съел чего-нибудь, прежде чем работать, – сказал Фаустаф. – Надеюсь, ваша кухня так же прекрасна, как и окружение?
– Она лучше всего остального, – заметил Орелли. – Конечно, сначала мы поедим.
Чуть позже они втроем сидели в большой комнате, которая являлась личными апартаментами аббата. Альковы были заставлены книгами, преимущественно религиозными работами различного характера; здесь были также репродукции. Большинство из них изображали различные версии “Искушения святого Антония” – Босх, Брейгель, Грюнвальд, Шенгауэр, Найс, Эрнст, Дали… Несколько других Фаустаф не знал. Угощение было прекрасным, как и обещал Орелли, вино замечательным – из монастырских запасов. Фаустаф указал на репродукции:
– Ваш вкус, Орелли, или вашего предшественника?
– Его и мой, профессор. Поэтому я и оставил их здесь. Его интересы были несколько более навязчивы, чем мои. Я слышал, что он, в конце концов, сошел с ума. – Он улыбнулся своей жесткой улыбкой и поднял бокал.
– Из-за чего монастырь опустел? Почему собор не используется? – спросил Фаустаф.
– Наверное, это станет ясно, если я вам разъясню наше географическое положение на З-4, профессор. Мы находимся в районе, когда-то занимаемом Западной Европой. Более конкретно: мы недалеко от места, где был Гавр, хотя сейчас не осталось следов ни от города, ни от моря. Вы помните СНВ, которую вы взяли под контроль в этом районе, профессор?
Фаустаф был в недоумении. Он еще не видел, что лежало за монастырскими стенами, ибо они были занавешены тяжелыми шторами. Он был уверен, что находится в одном из сельских районов. Теперь же он вскочил, подошел к окну и откинул тяжелые бархатные портьеры. Было темно, но сверканье льда угадывалось безошибочно. В лунном свете, простираясь до горизонта, раскинулось широкое ледяное поле. Фаустаф знал, что оно охватывает Скандинавию, частично Россию, Германию, Польшу, Чехословакию, немного Австрию и Венгрию, простираясь в другом направлении до половины Британии, включая Руль.
– Но здесь лед на сотни миль вокруг, – сказал он, обращаясь к Орелли, который сидел, потягивая вино и улыбаясь.
– Здесь мой штаб с тех пор, как я открыл это место три года назад. Каким-то образом оно сохранилось от СНВ. Монахи сбежали до того, как СНВ превратилось во что-то опасное. Я нашел это место позднее.
– Но я никогда не слышал о чем-либо подобном, – сказал Фаустаф. – Собор и церковь ледяной пустыни? Как они сохранились?
Орелли поднял взгляд к потолку:
– Божественное вмешательство, наверное.
– Скорее причуда, как мне кажется, – возразил Фаустаф, снова садясь за стол. – Я видел подобные вещи, но настолько эффектные – никогда.
– Это моя фантазия, – сказал Орелли. – Уединенно, просторно и, поскольку я провел отопление, комфортабельно. Мне это подходит.
На следующее утро в лаборатории Орелли Фаустаф осматривал двух, теперь уже раздетых, Разрушителей, лежащих на столе перед ним. Он решил, что Орелли либо играет, либо действительно верит в его познания в биологии. Он очень мало что мог сделать, за исключением того, чем занимался сейчас, а именно – электроэнцефалограммами. Было нецелесообразным выводить Орелли из заблуждения, ибо Фаустаф был убежден, что иначе тот просто-напросто убьет его.
Кожа обследуемых сохраняла видимость несколько теплого пластика. Сердца не бились, конечности не сгибались, глаза остекленели. Когда ассистенты установили электроды на головах Разрушителей, Фаустаф подошел к электроэнцефалографу и стал изучать графики, выдаваемые самописцами. Они показывали только простую синусоиду, постоянную кривую, как если бы мозг был жив, но полностью отключен. Тест объяснял только то, что и так было очевидно.
Фаустаф взял шприц и ввел стимулятор одному из Разрушителей. Другому он инъектировал депрессант. Энцефалограммы остались без изменения. Фаустаф был вынужден согласиться с предложением Орелли, что эти люди находятся в состоянии полностью заторможенной жизнедеятельности.
Ассистенты Орелли, помогавшие ему, были невозмутимы и немного напоминали характерами объекты, которые сейчас изучались. Фаустаф повернулся к одному из них и попросил подготовить рентгеновскую установку. Тот выкатил механизм вперед и сделал несколько снимков обоих Разрушителей. Затем он протянул пластины Фаустафу. Беглого взгляда на снимки было достаточно, чтобы увидеть, что люди, лежавшие на столе, хотя и казались обыкновенными живыми существами, на самом деле таковыми не являлись. Их органы были упрощенными, как и костная структура. Фаустаф положил пластинки рядом с телами Разрушителей и присел. Результаты исследования проплывали в его мозгу, но он не мог сконцентрироваться ни на одном из них. Эти создания могли быть присланы из открытого космоса, но могли быть и изготовлены людьми на одной из альтернативных Земель.
Фаустаф уцепился за эту последнюю мысль. Организм Разрушителей действовал, не подчиняясь ни одному из нормальных законов, присущих животным. Возможно, они были искусственными, чем-то вроде роботов. Науке нужны такие роботы, но земной науке до их создания было еще очень далеко.
Кто же создал их? Откуда они пришли?
Фаустаф закурил сигарету и задумался. А нужно ли сообщать что-то Орелли? Он должен сам выяснить всю правду, и как можно скорее. Профессор встал и попросил хирургические инструменты. С помощью рентгеновских снимков он мог провести простую хирургическую операцию с Разрушителями, не создавая никакой опасности для их жизни. Он надрезал запястье одного из них. Кровотечения на разрезе не было. Затем взял элемент кости и кусочки плоти и кожи. Потом он постарался восстановить надрезанную ткань обычными способами, но шов не держался. В конце концов Фаустаф заклеил разрез обычной клейкой лентой. Профессор положил образцы под микроскоп в надежде, что его знаний основ биологии будет достаточно, чтобы обнаружить их отличие от нормальных кожи, кости и плоти.
Микроскоп сразу показал несколько существенных отличий, которые не требовали для своего обнаружения специальных знаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17