– Который час?
– Пора вставать. И еще… Ты обоссался.
– Классная новость.
– Это не круто.
– А мне нравится.
– Попробуй встать на задние лапы, и валим отсюда. Посмотри, не найдется ли у старика тряпья поновее – для тебя.
Бенжуй получает шорты в горошек и красный шерстяной свитер.
Старик решает показать нам оружие, и мы отправляемся на свалку, чтобы опробовать его, стреляя по бутылкам из-под Jenlain. После этого мы покидаем наше жилище в облаке серой пыли.
Глава следующая
Я беру пульт и переключаю канал. На «Первом» мы – высокие и широкоплечие, вооруженные до зубов (пушки Джонни плюс одноразовая вилка и одноразовый нож). Мопед рулит к 13-му округу, прямо к Chinatown. И вдруг мы наезжаем на металлический предмет и чуть не расшибаемся. Бенж съезжает набок, а я бросаюсь на землю, вытаскивая на всякий случай вилку. Оказывается, мы наскочили на потерянный кем-то разводной ключ. Я поднимаюсь, терзаемый сомнениями, потом подбираю предмет и сжимаю его в руке:
– Может, пригодится – кто знает.
– Да, он будет нашим талисманом.
– Я хочу есть.
– Ты все время хочешь есть.
– Может, я беременный.
– Ты – беременный, целка?
– Да, может быть.
– Слушай, давай остановимся на заправке, зальем бак.
– Знаешь, о чем я подумал, старина? Может, имеет смысл переодеться?
– Да, хорошая идея.
– А то!
– Это будет суперприкольно.
– Давай, поворачивай – справа знак заправки.
Мы паркуемся перед бензоколонкой, специально предусмотренной для двухколесных агрегатов.
Я подаю своему другу магический знак, давая понять, что иду на поиски пропитания в виде упаковки круассанов и дюжины стаканчиков кофе. В магазине жуткая жара, а кассир напоминает бельгийскую кассиршу. Я направляюсь к замороженным продуктам, но не нахожу ни Gala, ни Paris Match и обращаюсь прямо к продавцу.
– Можно вас?
– Да.
– Я могу сходить в туалет?
– Да, пожалуйста.
– А где, извините, поздравления с Пасхой?
– Вы должны мне 60 000 песет, будьте любезны.
– Какой ужас!
– Нет-нет, это не вам!
– Отвратительно!
В общем, открываю я дверь «уборных» (я люблю слово «уборная» только во множественном числе), смотрю на себя в зеркало и отмечаю, что потерял порядка трех-четырех килограмм, затем рассматриваю свои волосы и выбегаю. Спрашиваю у продавца-продавщицы, нет ли у него-нее ножниц. Она тут же протягивает мне изящную вещицу, я делаю знак Бен-жую – мол, все под контролем, салага, – и опять иду в «уборные»… Уже во второй раз, я знаю…
Я беру пучок волос и обрезаю его: больно, но что делать?… Пользуясь скотчем (марку я вспомнить не смогу), делаю из волос фальшивую бороду.
Теперь у меня борода и короткие волосы. Наполнив корзину продуктами и всякими сладостями, я плачу и… Нет, это нереально! Кассир не замечает ничего странного, поэтому я выхожу из магазина жутко счастливый.
На улице, сидя на корточках, меня поджидает хмурый Бенжуй. Он неприязненно смотрит на разводной ключ.
– Ты уверен, что эту хреновину нужно взять с собой?
– Нет, а что такое?
– Такое уродище. Еще и воняет.
– Ну выбрось, мне по барабану!
– С другой стороны, он может пригодиться.
– Ну так оставь.
Потягивая кофе, я обращаю внимание на суету, внезапно возникшую в бакалейном магазине, персонал которого искоса поглядывает на нас.
Мы решаем убраться отсюда и поиграть в боулинг. По пути я съедаю банку зеленой фасоли, даю несколько фасолин Бенжамену – ведь он за рулем, и потом, он мой друг. Затем съедаю йогурт с активными бифидодобавками, облегчающими пищеварение, но покормить йогуртом Бенжамена уже сложнее, поэтому я даже не предлагаю ему, затем я тихонько вытаскиваю у него мобильник и опять набираю номер Лизы, она, естественно, не отвечает, – вот дура! – и я попадаю на ее автоответчик.
– Дорогая, я так не люблю… Ты где? Опять уехала? Перезвони мне, будь умницей.
– Не дергайся, Жанн, я уверен, что с ней все в порядке, – убеждает меня Бенж.
– А ты откуда знаешь?
– Я знаю ее.
– Как это?
– Я жил с ней три года. У нас родилось двое детей: Блез и Паскаль.
Мы располагаемся в боулинг-баре и заказываем две содовых, у меня начинают болеть зубы. Официантка приносит нам напитки, а затем исчезает на кухне. Бенж отмечает, что у нее большая грудь, и это его очень удивляет, так как девушка азиатка. Я объясняю ему, что у некоторых азиаток большая грудь, такое бывает, потом добрую четверть часа мы вообще ни о чем не говорим, и я на какое-то мгновение погружаюсь в дрему.
Неожиданно я встаю, потом опять сажусь, а затем еще раз встаю. Поскольку Бенж угощает меня напитками, я предлагаю ему оплатить боулинг, и он с радостью принимает предложение. Мы заказываем два пива, потом меняем обувь перед началом первой партии. Я предоставляю Бенжамену честь бросить первый шар, а сам пристраиваюсь на металлической банкетке.
Он несколько раз репетирует движение, кидая на меня тревожные взгляды, потом резко подается вперед, выбрасывает руку с шаром и сбивает десять кеглей.
Я под впечатлением и поздравляю его с таким достижением, поднимая большой палец правой руки. Теперь моя очередь, и я не очень уверен в себе. Выбираю подходящий шар – желтый, с удобными дырочками, в которые приятно ложатся мои пальцы, – и становлюсь напротив коридора. Я понимаю, что сейчас на карту поставлена моя честь; я люблю свою страну, свою родину, свой народ, и они все сейчас смотрят на меня. Я решаю во что бы то ни стало попытать счастья и вот бросаю первый шар, он стартует со скоростью тридцать четыре километра в час и проносится мимо кеглей. Позор.
Двенадцать лет тренировки, чтобы прийти к такому результату. Что скажут мои родители? Что подумает Брюно? Что имеет в виду Колет, утверждая, что изображение крота поступает в мозг кошки? Кто такой старьевщик? Чем старьевщик отличается от антиквара? Тетя Серафима не признавала электрических утюгов и отказывалась готовить на газовых плитах (Эскарпит). Красный свет стрелочника исчез, дьеппский поезд дал свисток и тронулся в путь (Золя). Хинин – это старое проверенное средство от лихорадки… На выходе из вокзала можно взять напрокат машину без водителя… День начался с урока арифметики. Мне повезло: меня спросили, но меня мучило то, что я дал неправильный ответ (Дюамель).
Я готовлюсь ко второй попытке. Моя рука делает бросок раньше, чем я даю ей команду, и вот все кегли до одной уложены.
Бенжамен залпом поглощает свое пиво и безмятежно смотрит на меня. Он поднимает новый шар и лениво его покачивает. Не остается ни одной стоящей кегли, и я решаю заказать горячий бутерброд с сыром и ветчиной.
Когда я собираюсь обратиться к официанту, тот с застывшим взглядом смотрит на выход. Поворачиваясь вокруг своей оси, я вижу сначала одного, потом двоих, троих, десятерых – всего шестнадцать отморозков бандитского вида, хоть и прилично одетых. Бенжамен тут же подходит ко мне, и мы быстро оказываемся в окружении.
Один из отморозков отделяется от толпы.
– Привет, я Пьер! Все путем?
– Хочешь попробовать мой бутерброд?
– Нет, спасибо, но я не откажусь от «Пепси-макс».
– Видишь ли, мы пришли сюда всей толпой не для того, чтобы играть в боулинг. Нет… Скорее потому, что мы не любим таких людей, как вы.
– Мы ничего плохого не сделали.
– Правда?
– Может, вам поиграть в мини-гольф?
– Слышал, Джонатан? А ты, Брюно? Ты это слышал? По-моему, ответ неправильный. Надо было сказать не это!
– Вам не нравится мини-гольф?
– Нет. Мы предпочитаем… fight!!!
Я делаю шаг в сторону отморозка, вытаскиваю из кармана стальной разводной ключ и бросаю его в волосатые руки противника. Пока он соображает, что произошло, я засаживаю ему ногой в брюхо, и мой удар отбрасывает его прямо на двух его дружков.
Мы быстро натягиваем свои ботинки и принимаем оборонительную позицию. У этих быков вид и в самом деле грозный. Я пытаюсь разрядить обстановку удачной шуткой.
– Знаешь, твоя мать такая толстая, что Мак Живер мог бы сделать воздушный шар из ее трусов.
Никто не смеется – можно подумать, я ничего не сказал. Я намекаю Бенжу, что пора бы применить огнестрельное оружие, и он извиняется, что забыл о его существовании.
После короткой рекламной паузы он наконец вытаскивает свою пушку, направляет ее на старшего, но один из типов озабоченно спрашивает, что это за пятно у него на куртке, и Бенж ведется на эту старую военную хитрость, известную еще древним славянам.
Теперь мы безоружны и стоим вдвоем против целой своры спущенных с цепи волкодавов. Под шлягер Кели я делаю этакую moon-walk, затем скользящий шаг и несколько штопоров. Потом перехожу к головокружительным flip-flap, а Бенж подбадривает меня свистом.
Отморозки, остолбенев, наблюдают эту сцену, и нам удается переступить порог целыми и невредимыми. На улице, правда, идет снег, и в неположенном месте пересекают дорогу на лыжах японские мафиози.
Мы едва успеваем, так как парни бросаются за нами в погоню. Бенж бежит прямо за мной и предлагает попить кофе, но я отвечаю, что мы, блин, не располагаем временем, и мы бежим и бежим, а они все ближе и ближе, я не знаю, куда нам податься, поэтому выбираю улицу наугад – а вдруг повезет, – и мы, естественно, попадаем в тупик.
Глядя в глаза своему френду, я чувствую, что он так же растерян, как и я. Тогда, собрав все свое мужество, мы решаем выступить против обидчиков раз и навсегда. Я набрасываюсь на первого нападающего и наношу ему ощутимый апперкот. После этого события развиваются уже быстрее, я чувствую себя супергероем, и все мои удары попадают прямо в десятку. За пятнадцать минут отморозки отправлены в нокаут, и от этого реально сносит крышу.
Я присаживаюсь на корточки, чтобы поговорить с их командиром, у которого одна нога заброшена за ухо.
– Ну что? Не очень-то теперь ей поразмахиваешь.
– Ты сломал мне зуб.
– Теперь, раз уж ты оказался под рукой, ты сможешь мне помочь.
– Никогда, вы слышите? Никогда!
– Бенж, дай мне одноразовую вилку.
– Нет, не делайте этого!
– На кого ты работаешь?
– На Демиса Руссоса.
– Я так и знал.
– Что вы со мной сделаете?
– Мы тебя оттрахаем.
– Нет, отведем его в Resto U.
– Спасибо, Бенж, только у меня есть идея получше. Мы сделаем экспериментальное видео.
– Прикольно! Но у нас нет камеры.
– Кто бы мог одолжить нам камеру? Я звякну Арно! Подгони свой мобильник, Бенжамен.
– Алло, Арно? Как дела, старина? Я тебя не отвлекаю? Ну и хорошо… Мне нужна камера, и я хотел узнать, может, у тебя есть, и ты нас выручишь? Это по работе. Суперсрочно. Можешь? Офигеть! Договорились! Мы зайдем к тебе в офис и снимем у тебя. Без проблем, о'кей. Пока.
– Он может одолжить нам камеру, но нужно подскочить к нему на работу в Бастилию. Будем снимать там, друзья. О'кей?
Мы с любителями кино отправляемся в путь. Все чувствуют себя перевозбужденными, и один из этих ребят робко обращается ко мне:
– Это просто супер.
– В смысле?
– Я всегда хотел сниматься в кино, как де Ниро, и вот теперь я впервые окажусь перед камерой. Я счастлив. Вот и все…
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?
– Ничего… Я счастлив.
– Ну, ты счастлив.
Трое других вроде бы поладили с Бенжаменом, и я говорю себе, что жизнь иногда бывает классной штукой. Тут мне вдруг захотелось узнать поближе Пьера, их командира.
– Какая твоя любимая группа?
– Мне нравится вся электромузыка, но современные вещи – не очень.
– Типа?
– Видишь ли, я не в восторге от всей этой волны electro-clash. Знаешь, мне сорок пять, и я скорее отношусь к первой волне синтезаторной музыки, например, electro-indus. В первой половине 80-х это, конечно, Cabaret Voltaire, Human League (пока они не взяли двух хористов и не стали делать хиты для диско), Gang of Four, Mekons, Throbbing, Gristle (одно название и не более того), Psychic TV, Coil, Chrome, Einsturzende Neubauten, Front Line Assembly, Laibach, D. A. E., Front 242, ну а потом еще поп-музыка и мелодичные вещи. Я торчу от Wall of Voodoo (одним словом, Dйpкche Mode с яйцами), Pairs (воинствующие лесбиянки, и этим все сказано), Fall, Le premier Suicide, Pиre Ubu, Clock DVA, Delta 5. Потом, если копнуть еще глубже, до 1977, я предпочитаю немцев (от них у меня иногда просто срывало крышу) или американцев, последователей Райха и де Рили, как, например, Ash Ra Tempel, Popol Vuh, Faust, Neu! United States of America, Amon Duul, Klaus Schulze, Fifty Foot Hose, Tangerine Dream, Silver Apples. Если без синтезатора, то это, конечно, весь Zappa, Henri Cow, Captain Beefheart, Soft Machine. И еще кучу я позабывал.
– Да уж, ты рулишь в этом деле.
– А тебе кто нравится?
– Мне? Я предпочитаю Жана Ферра. У него красивый голос.
Наконец мы приходим к Бастилии, и когда пересекаем зебру, справа от меня выскакивает раввин Яков, который испуганно обращается ко мне:
– Аге you Jewish?
– No, thank you, – слышу я себя.
Мы торопливо направляемся к бульвару Мальзерб, и меня терзают сомнения. А вдруг я еврей? В конце концов, меня зачали на севере Франции. Я уверен, что я немного еврей, ну как минимум ашкенази. Да, я уверен, что я немного ашкеназский еврей. Мы проходим мимо полицейской машины, и водитель-даун провожает нас взглядом, потом что-то говорит своему соседу: явно гонит в наш адрес.
Мы идем по улице Пармезан, потом по Конте и Гуда, после чего выходим на улицу Реблошон. Арно замечает нас из окна и спускается, чтобы открыть дверь и проводить нас в свой офис, где он как раз потеет над очередным клипом David amp; Jonathan.
Он показывает нам недавно отснятый материал, а затем ведет к кофеварке.
– Когда у Канди операция?
– Не знаю… Скоро… Я здесь немного busy, до июля.
– Это груз, потому что мы об этом говорим-говорим, а сами все время топчемся на месте.
– Ну а ты чем сейчас занят?
– Слушай, что меня сюда привело. Это никак не связано с моей работой…
– Объясни.
– Ладно, видишь вон там человека? Я думаю, что у него замечательный голос.
– Скукота…
– Голос немного в стиле J. Lo, понимаешь?
– …Понимаю.
– Нужно, чтобы ты мне помог… Ты ведь делаешь клипы. Я подумал: неплохо бы сняться у профи.
– Ты молодец, что вспомнил обо мне.
– Но бюджета нет – бабок нет.
– Не парься. Жди меня здесь, я схожу за оборудованием. Я ненадолго.
Бенж скручивает себе сигаретку.
– Кстати, тебе нравится мой свитер?
– Я сомневаюсь. Боюсь, что у меня не получится, я чувствую себя усталым. Наверное, надо отправиться на Сейшелы месяцев на шесть, а то и на год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11