И как он мог сказать это сейчас, когда держал в объятиях женщину, которую любил и так страстно желал? И эта женщина хотела его не меньше.
Это был поцелуй, которого стоило ждать и ради которого стоило страдать.
Одной рукой он обхватил ее голову, второй обнял за талию. Анджела прижалась к нему всем своим соблазнительным телом. Он застонал, когда она, не совсем твердо держась на ногах, потерлась о его эрегированное естество. Филипп сделал шаг назад, чтобы прислониться спиной к стене.
Эта женщина действовала на него так, что он едва мог стоять.
Он положил одну руку ей на спину, другую чуть ниже и привлек ее к себе.
Эта женщина растапливала его решимость и ставила под сомнение его самые честные намерения. Она вздохнула и обхватила его лицо своими ладонями, и ему ничего не оставалось делать, как целовать ее. Да он ничего другого и не хотел. Хотя…
Теперь в нем говорили только самые примитивные инстинкты, и говорили они следующее: женщина, которую он желал, была в его объятиях; свободная постель здесь, совсем рядом. Он стоял, прислонившись спиной к двери своего номера, или его комната была слева?
Он не может этого сделать. Она в опьянении, и не только от его прикосновений.
– Мне не страшно, когда я тебя целую, – призналась Анджела.
– Так не останавливайся, – прошептал он.
Конечно, он может. Он, Филипп Кенсингтон, известный законченный негодяй, держит в руках женщину, испытывающую желание, а в его комнате стоит широкая постель. Он делал это раньше, может и сейчас.
Но он не должен. Не теперь. И не так, как он делал это раньше. Она заслуживает лучшего.
Он прекратит это, пока дело не зашло слишком далеко. Еще секунда…
Реальность напомнила о себе в виде громких пьяных мужских голосов, пронзительного смеха женщин и шагов нетрезвых людей, поднимающихся по лестнице. Филиппу пришло в голову, что он должен продолжать целовать Анджелу, пока их не увидят, пока его не застанут в компрометирующей ситуации.
На этот раз он не сбежит. А если побежит, то только к алтарю.
Но ведь именно этого от него все ждут, не так ли? Застигнуть Филиппа Кенсингтона в компрометирующей ситуации. И тут его поразила одна мысль: именно потому, что все о нем такого низкого мнения, он не должен подтвердить их подозрения.
Он прервал поцелуй. Леди Палмерстон открыла дверь, к которой он прислонился. Она подняла брови, глядя на шумную компанию, идущую по коридору. Гуляки извинились и притихли.
Леди Палмерстон бросила на него многозначительный взгляд, Филипп пожелал дамам спокойной ночи и удалился в свою комнату. Один.
Они не направились в Гретна-Грин для заключения поспешного брака, как вначале предположил Лукас, когда увидел, что Анджела, Филипп и леди Палмерстон отправились в дальнее путешествие. Конечно же, нет. Кто же сбегает вместе с наставницей?
Он последовал за ними в захолустную деревушку, находившуюся в одном дне пути от Лондона. Он не мог представить, что могло привести их сюда, разве что необходимость отдохнуть перед дальней поездкой.
Они сняли две комнаты на постоялом дворе. Лукас, находившийся в страшном возбуждении, остановился в захудалой таверне в нескольких милях от дороги. Вернувшись в деревню, он в результате осторожных расспросов узнал, что приезжие посетили миссис и мистера Эндрюс – уважаемую супружескую чету с кучей детишек и большим участком земли, предметом зависти многих соседей.
Он представить себе не мог, что могло заставить их нанести визит каким-то скромным фермерам. Но Лукас мог ждать и наблюдать.
Они выехали поздно утром следующего дня. Лукас последовал за ними.
Глава 22
Услышав стук колес экипажа, катившего по аллее Графтон-Парка, леди Графтон прекратила писать и подошла к окну, чтобы убедиться в том, что не сошла с ума и эти звуки не галлюцинация.
Нет, это не галлюцинация. И более того, это не экипаж ее мужа. Да его и не могло быть. Его светлость приезжал навещать ее и ребенка раз в год – на Рождество. Сейчас было лето. И этот экипаж определенно не принадлежал ее мужу. Хотя она плохо знала своего мужа, но была уверена, что даже под страхом смерти он не сядет в экипаж цвета лаванды.
– Что там такое, мама? – спросил Чарлз. Мальчик бросил своих игрушечных солдатиков и встал у окна рядом с ней, чтобы посмотреть.
– Кто-то приехал с визитом.
– Это папа?
У Джейн перехватило горло, когда она узнала мужчину, выходившего из кареты. Он остановился, чтобы помочь выйти двум женщинам. Она не могла лгать своему сыну, но ему еще слишком рано было знать правду. Она посмотрела на шестилетнего Чарлза, стоявшего, прижавшись носом к стеклу.
– Это не папа. А знаешь, как я догадался, мам? Экипаж совсем другой, и сейчас не Рождество.
В голосе Чарлза звучала неприкрытая гордость своими способностями к дедуктивному мышлению. Джейн не могла объяснить сыну, каким облегчением для нее было слышать в его голосе гордость, а не разочарование.
– Ваша светлость, к вам гости. – Голос дворецкого звучал абсолютно бесстрастно, но в этом не было ничего удивительного, поскольку Фарнсуорту несвойственно было проявление эмоций, и все же он наверняка был взволнован, произнося слова «К вам гости», – ему не часто доводилось это делать.
– Спасибо. Пожалуйста, проводите их в гостиную и принесите чай. Позовите горничную, она посидит с Чарлзом. Я сейчас приду.
Джейн собрала исписанные листки бумаги, положила их в ящик стола и заперла его. Она остановилась перед зеркалом, чтобы поправить прическу, одновременно объясняя сыну, что он должен подождать здесь, пока, мама принимает гостей. Она пообещала ему все рассказать, когда гости уедут, а они будут пить лимонад и есть кекс.
Она постаралась говорить легко и непринужденно, чтобы сын не почувствовал панику, поднимающуюся внутри ее. Что здесь делает Филипп Кенсингтон? Теперь, когда прошло столько лет? Она вновь начала убеждать себя в том, что он не имеет права отнимать у нее сына.
– Какая ты красивая, мамочка!
– Спасибо, дорогой. Я скоро приду. Я люблю тебя, мой маленький.
– Я не маленький.
– Ну конечно. Но я все равно тебя очень люблю. Она помедлила секунду, прежде чем войти в гостиную. Филипп выглядел старше, что было вполне естественно. Со времени их последней встречи прошли годы…
Он представил, своих дам – мисс Анджелу Салливан и ее тетю, леди Палмерстон. Филипп не объяснил ни в каких отношениях они состоят, ни по какой причине они путешествуют вместе.
– Вы прекрасно выглядите, леди Графтон. Как поживаете? – спросил Филипп. Она пыталась обнаружить в его лице черты, которые мог унаследовать ее сын. Конечно же, глаза – и разрез, и цвет. У Чарлза темно-карие глаза.
– Прекрасно, спасибо. Мне очень любопытно, что привело вас ко мне.
Филипп посмотрел на молодую женщину, мисс Салливан, и она кивнула, словно подталкивая его.
– Леди Графтон, я приехал, чтобы принести вам свои извинения.
Не сделав и глотка, Джейн поставила чашку с чаем на блюдце.
– Я должен был остановиться, как только понял свою ошибку, – продолжал он. – Но было уже слишком поздно. Ущерб был нанесен.
Ущерб ее девственности, ее замужеству, ее жизни. Было почти смешно, как это все случилось. Почти.
Это произошло в день ее свадьбы, семь лет назад. Она со своим мужем остановилась на ночь в гостинице на пути из Лондона в Графтон-Парк. Его светлость оставил ее одну в комнате, чтобы спуститься вниз выпить. А Филипп собирался провести ночь с местной девицей и просто перепутал комнаты.
Дверь была не заперта, ведь она ждала мужа. И в темноте свершилась ошибка.
Она ожидала мужа, который был такого же роста и похожего телосложения. Мама давала ей наставления никогда не задавать вопросов и не противоречить мужу. Она была смущена, но следовала всему, что он ей говорил. «Ничего не спрашивай. Ничего не делай, просто лежи».
Графтон вошел в комнату со свечой в руках, когда уже все закончилось.
Ее отправили в Графтон-Парк, а ее супруг отправился вслед за Филиппом в Лондон. Состоялась дуэль, хотя Джейн прекрасно знала, что ее муж защищает свою гордость, а не ее честь.
Они никогда не говорили об этом. На самом деле они вообще говорили редко и мало. Графтон, естественно, с тех пор уже не прикасался к ней.
И вот теперь приезжает Филипп Кенсингтон и говорит: «Мне очень жаль».
– Мне тоже, – сказала Джейн. – Могу я узнать, в каких отношениях вы состоите? – спросила она, обращаясь к Филиппу и мисс Салливан.
– Она моя невеста.
– При условии, что он попросит прощения у всех женщин, которым нанес обиду, – добавила мисс Салливан.
– Убедитесь, что горит свеча в вашу первую брачную ночь, чтобы избежать недоразумений, если вдруг чужой по ошибке зайдет в вашу спальню. Следует увидеть разницу до того, как станет слишком поздно.
– Гм… – пробормотала леди Палмерстон. – Прежде всего, ваш муж не должен был оставлять вас одну. И все это из-за одной кружки пива в придорожной таверне. Не перестаешь удивляться глупости мужчин.
– Так вам известно, что произошло той ночью? – вновь спросила Джейн, охваченная паникой.
– Филипп объяснил, не сердитесь на него. Бедняжке не оставалось ничего другого: он оказался в ловушке в экипаже по пути из Лондона, наедине со мной и моим любопытством.
– Мне даже страшно спросить, что об этой истории говорят в Лондоне.
– Похоже, все уже забыли об этом инциденте, – ответила леди Палмерстон.
– За исключением Графтона, – прошептала Джейн.
– Мама! – Чарлз с криком ворвался в комнату. Она не смогла сдержать улыбки, невзирая на то, что он ослушался ее. Она раскрыла ему свои объятия, и сынишка сел рядом с ней на кушетку.
– Простите меня, ваша светлость, но он такой шустрый… – сказала горничная, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.
– Все в порядке. В чем дело, мой милый?
– Мне очень хотелось посмотреть на гостей.
Вряд ли сынишка заметил, как взволнована его мама. С мольбой, взглянув на своих гостей, Джейн сказала, погладив мальчика по голове:
– Это мой сын Чарлз.
Затем она представила гостей, и ее малыш вел себя как герцог, каковым ему предстояло однажды стать.
Чарлз, казалось, не заметил, что дамы смотрели не на него, а на Филиппа. Стоило увидеть их рядом – Джейн думала, что этого никогда не произойдет, – и отцовство Филиппа уже невозможно было отрицать.
Филипп пожал мальчику руку и поверх его головы посмотрел на Джейн. Она прочитала вопрос в его взгляде: «Он знает?»
Джейн отрицательно покачала головой, и Филипп лишь кивнул в ответ.
Во время, этого бессловесного обмена репликами она простила его. На этот раз, по крайней мере, у него хватило ума спросить, прежде чем вновь заставить ее пережить прошлое.
Ни леди Палмерстон, ни мисс Салливан тоже не сказали ничего лишнего. Они прекрасно поняли, что этот маленький мальчик для нее все.
Познакомившись с гостями, Чарлз ушел вместе с горничной без всяких капризов, лишь напомнив маме об обещанном ему кексе.
– Нам пора, – сказала мисс Салливан. – Не хотелось бы задерживать вас и заставлять малыша ждать обещанного лакомства.
Когда Джейн вышла из гостиной, леди Палмерстон остановилась, чтобы сказать ей несколько слов.
– Пожалуйста, напишите мне в Лондон, если вам что-либо понадобится. Особенно если этот глупец, ваш муж, будет доставлять вам неприятности.
Слова прощания были сказаны, и дамы вышли, оставив наедине Джейн и Филиппа.
– Он, похоже, славный мальчуган, – сказал Филипп, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Чудесный. Он для меня все, – сказала Джейн. Она вцепилась руками в юбки, словно боялась, что Филипп вновь что-нибудь разрушит.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он, к ее удивлению. После короткой паузы она ответила:
– Возможно, когда-нибудь вы могли бы поговорить с Чарлзом и объяснить, почему отец не любит его. Но для него, как и для меня, будет лучше, если вы все-таки останетесь в стороне. Мне бы не хотелось, чтобы об этом визите стало известно в Лондоне.
– Конечно. Вы знаете, отец ненавидел меня, хотя я был его сыном. У Чарлза по крайней мере есть мать, которая его любит. Может, все сложилось бы иначе, если бы у меня она была.
– Я действительно очень люблю его.
– Я очень сожалею, леди Графтон, о нашей ошибке…
– Но у меня есть сын, – сказала она, и в ее глазах появились слезы.
– Нет. Я имел в виду то, что разрушил ваш брак. Но вы, по крайней мере, не остались одна. У вас Чарлз.
– Да. Пожалуйста, не говорите больше ничего.
– Я ничего не сделаю и ничего не скажу, если вы сами того не захотите. Но если Чарлз когда-нибудь спросит обо мне, я… – голос Филиппа задрожал, и он опустил глаза, – буду рядом с ним, если вы захотите этого.
– Спасибо, Филипп.
Филипп предпочел ехать наверху рядом с кучером, а не в карете с Анджелой и ее тетей. Ему просто необходимо было какое-то время побыть в одиночестве. Кучер, сидевший рядом и лениво похлестывавший лошадей, был не в счет.
Легко отмахнуться от слухов и не обращать на них внимания. Но нельзя отмахнуться от факта существования своей воплощенной в плоть и кровь копии. У него есть ребенок. Точнее сказать, он породил ребенка. Малыша, который очень похож на него и которого презирает старый герцог. И это презрение – единственное, что объединяет их с сыном. Однажды ему придется объяснить мальчику, почему отец ненавидит его. И он расскажет Чарлзу о себе, о том, какую жизнь вел в молодости, и посоветует своему сыну ни в коем случае не повторять его ошибок.
С другой стороны, разве можно сказать Чарлзу, что он родился в результате роковой ошибки? Наверное, нет. Но у него, по крайней мере, есть мать, которая безумно любит его, а это гораздо больше, чем имел в его возрасте Филипп. Невозможно было не заметить, как Джейн заботится о малыше и старается защитить его.
Когда они прибыли в гостиницу, оказалось, что достаточно легко найти момент побыть с Анджелой наедине, и Филипп был рад этому. Леди Палмерстон оставила их в номере и отправилась поболтать со знакомыми, которых встретила в вестибюле гостиницы.
Не успела за ней закрыться дверь, как Филипп обнял Анджелу и жадно поцеловал. Именно это и требовалось ему сейчас – напоминание о том, ради чего он отправился на эти поиски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41